Я просто хотел жить. Непридуманная история. Глава3

Два дня немецкие войска с трудом удерживали свои позиции, а 23 августа, когда мы из последних сил оборонялись, пришло известие, что румынский король Михаил 1 объявил о переходе Румынии на сторону антигитлеровской коалиции.
Это стало катастрофой для Германии — наши войска оказались во вражеской стране, отрезанные от снабжения и путей отступления, с боеприпасами на исходе.

Да, румынские союзники внезапно изменили театр боевых действий. В ряде секторов они отказались сражаться, открыли проход советским войскам и начали переходить на их сторону.
Румынские перебежчики рассказывали, что многие части просто сняли блокпосты, оставив всё без прикрытия.
Это было предательство — и оно опрокинуло все наши надежды на удержание фронта.

А враг продолжал стремительно наступать. Передовые отряды Красной армии уже форсировали реку Прут – границу между Румынией и Советским Союза.
Из-за продолжительной жары уровень воды в реке очень понизился, и в некоторых местах она была едва по грудь. Там, где глубина была больше, русские быстро навели понтонные мосты.
Танки, бронетранспортёры и пехота устремились вперёд, словно лавина, захватывая стратегические высоты, ломая остатки нашей обороны. Линия фронта буквально обрушилась — в некоторых местах немцы даже не успевали организовать отход. Это создало зоны хаоса и смешения войск, бой шёл в непосредственной близости.

Наконец, и я увидел их: в нескольких десятках метров, сквозь дым и пыль, шли советские солдаты — прямо на меня. Сердце колотилось так, будто вот-вот вырвется из горла. Всё внутри сжалось, страх засел глубоко в груди — отступать было некуда. Я приготовился к рукопашному бою…
 
И вдруг — ослепительная вспышка взрыва. Всё поплыло перед глазами, кровь застучала в ушах, и больше я ничего не помнил.
 
Когда очнулся, вокруг было тихо — бой слышался далеко, где-то за горизонтом, словно в другой жизни. Голова кружилась, в ушах звенело. Я лежал на спине в глубокой яме, присыпанный землёй, отчего дышать было тяжело. 
На меня смотрело небо и мне, вдруг, подумалось: "Я, Иоганн Пфайфле, тот самый мальчишка, что мечтал стать археологом, — теперь лежу здесь, в чужой стране, в жаркой пыли войны. Никто не окликнул. Никто не помог. Значит, посчитали мёртвым. Забыли".

Попытался выбраться, мне это удалось, хотя чувствовал сильную боль в плече и боку.
Сел, отдышался. Руки и ноги двигаются. Но вот плечо жгло словно огнём.
Моя индивидуальная аптечка, закреплённая на ремне, к счастью, оказалась неповреждённой: мне удалось продезинфицировать рану и самостоятельно сделать перевязку. Бок ныл, особенно при вздохе – может ребро сломано или сильный ушиб. Но сейчас это неважно. Главное - жив.
 
Я огляделся. Всюду тела — наши, румыны, русские.
Неужели тут никого нет живого?
Голова гудела: наверное, меня сильно контузило. Я плохо понимал, с какой стороны фронт и тыл. Куда идти?
 
Страх, чувство одиночества и безысходности овладели мной настолько, что слёзы полились сами собой — от жалости к себе и непонимания, что делать дальше.
Однако здесь оставаться тоже было нельзя.
 
И тут я услышал где-то совсем рядом стон. Нет, мне не померещилось. Он шёл из той самой воронки, из которой я только что выбрался.
Меня охватила внезапная радость так, что на миг перехватило дыхание. Какое счастье! Значит, я не один! С жаром я принялся откапывать того, кто остался жив после боя.
 
Когда разгрёб слой земли настолько, что тот, заваленный, смог сам уже шевелиться, то увидел, что это советский солдат.
Я застыл в замешательстве. Передо мной — враг. Сердце дрогнуло: неужели я только что спас человека, против которого должен был воевать?
 
Машинально схватил винтовку с земли и посмотрел на откопанного: молодой парень, почти мальчишка, наверное, такой же, как и я. 
Убить его? - В эти минуты мне хотелось понять, что делать, как поступить? - В голове была путаница: страх, долг, жалость, одиночество.

Я рассматривал этого парня и почему-то не чувствовал в себе ненависти к нему. 
Наоборот, я был даже рад, что рядом со мной есть кто-то живой: разве можно быть сейчас врагами, когда оба едва спаслись от смерти? Когда сидим в одной воронке посреди чужой земли, и вокруг никого нет?
А может, не случайно судьба бросила нас сюда — в этот сухой, палящий солнцем уголок, чтобы мы встретились лицом к лицу — два подростка, оказавшихся пленниками одной жестокой войны?
- Нет, не хочу его убивать! - Я отбросил винтовку в сторону и помог ему окончательно выбраться из воронки.
Парень, иногда, стонал и я заметил, что рубаха у него была на боку пропитана кровью.
Осторожно приподняв её край, увидел рану — из неё сочилась кровь. Достав из аптечки дезинфицирующее средство, промыл рану, а затем наложил на неё последние остатки бинта. Чтобы закрепить повязку, оторвал куски ткани от своей и его рубахи. Потом дал ему попить воды из своей фляжки.

Русский глядел на меня с настороженностью, но без злобы и страха. Наверное, он тоже не понимал, почему я его не убил и помогаю ему. Ведь я враг. Немец. Может, он всё ещё ждал подвоха? Или пытался угадать, как всё повернётся дальше?
Но я знал одно — он понял, что у меня нет желания его убить. Что я не враг. Не сейчас. Не здесь. Может, завтра мы снова будем воевать друг против друга. Если выживем. А сегодня... сегодня мы просто два подростка, которым повезло остаться живыми среди мёртвых.
Да, я и сам представить себе не мог, что когда-нибудь буду перевязывать рану врагу.
Какая же она, настоящая война?

Мы, молча, сидели рядом и смотрели на пустое поле, где ветер гонял пыль между разбитой военной техникой, телами и выжженной землёй.
 
Сколько мы так просидели — трудно сказать. Но оставаться на этом безжизненном поле тоже было нельзя. А куда идти — я не знал.
 
Русский, повернувшись ко мне, медленно поднял руку и указал в сторону реки. Потом показал двумя пальцами жест, что надо идти.
 
Я понял: он предлагает мне пойти с ним. Но что меня ждёт там? Плен? -  Наверное. 
А если я пойду в другую сторону? Сколько мне надо будет блуждать в незнакомой и враждебной местности, чтобы найти своих? - Ведь теперь Румыния союзница СССР и меня может убить любой, который встретится мне на пути. Да найду ли я кого-нибудь? – Значит, придётся довериться этому парню.
Я посмотрел на него. Спокойный и серьёзный он ждал моего ответа.
Выбора у меня не было. Я тяжело вздохнул и кивнул.

Продолжение здесь:http://proza.ru/2025/07/28/79