Парабеллум. Гл 9. За тридцать серебреников ч. 2

– Эрин, – почти жалобно позвал Натаниэль, – что происходит? Зачем ты целишься в нас?
Ирландец в еле сдерживаемой неприязни закатил глаза.
– Как же ты мне надоел со своими записками и букашками, слюнтяй.
– Эрин, но ты же мой друг!
Последние слова Нейта утонули в раздавшемся выстреле, и, дернувшись, он удивленно посмотрел на свою грудь, туда, где точно напротив сердца расплывалось бурое пятно.
– Мра-а-азь! – в ужасе от увиденного заорал Белчер и ринулся на Кейна.
В яростном рывке, метя в сердце предателя, он вытянулся от кончиков пальцев левой руки до острия палаша в правой. До Иуды оставались считанные дюймы, когда сзади на его голову обрушился удар, нанесенный агентом Алькасара. Джек Белчер в беспамятстве рухнул на пол рядом со своим палашом. Последнее, что он увидел, прежде чем провалиться во тьму, был остекленевший взгляд молодого ученого

* * *

Пробуждение от беспамятства было мучительно долгим. Еще до конца не придя в себя, Джек слышал какие-то голоса, смех, шорохи и, как ему показалось, испанскую речь. Будто бы даже во сне он понимал, что находится в руках врагов, и чувствовал обжигающе нестерпимое желание проснуться, высвободиться из оков небытия и свернуть чью-то шею. Слышались плеск воды и крики чаек. Ему даже показалось, что он ощущал на щеках прохладный ветер тропической ночи. Джека качало из стороны в сторону, его тело волокли, а затем куда-то втаскивали. Сквозь забытье он уловил так хорошо знакомый тяжелый дух трюмной воды и подгнивших канатов. На секунду Джек даже почувствовал родной запах дома. Это вдруг успокоило душу, и внутренне он словно обмяк и снова погрузился во тьму.

Поток ледяной воды, которым Белчера окатил полуголый испанец в красных шароварах, грубо вернул его в мир живых. Внезапная волна обожгла капитана холодным прикосновением, безжалостно и грубо сметая благодатное забытье. Отдышавшись и сплюнув воду, Джек разлепил глаза и поднял голову. Первое, что он увидел, – это склонившееся над ним ухмыляющееся круглое лицо испанца. Удовлетворившись результатом, тот довольно крякнул и что-то гаркнул поверх головы своего пленника. Проморгавшись, Белчер окончательно открыл глаза и огляделся. С него сняли камзол, и сейчас капитан сидел, привязанный к стулу. Рослый испанец, окативший его водой, казалось, был лишен всякой растительности. Даже брови его выгорели на солнце и стерлись от соленой воды. Помещение напоминало какую-то лачугу. К стенам жались грубые кровати, а в центре дальней стены, у самого входа, темнел очаг.

– Где я? – пробормотал он на английском и сразу же пожалел о том, что вообще открыл рот. Адская боль пронзила его виски, и он вспомнил, что получил хороший удар по затылку.
Испанец обратил на него внимание и что-то прокаркал на своем языке. Что именно, Белчер не разобрал, но фраза «ихо де пута»  дала ясно понять, какого о нем были мнения. Сзади послышались шаги и распахнулась еще одна дверь, к которой капитан сидел спиной. Хорошо знакомый голос сказал на беглом испанском:
– Сеньор Мора вернется через четверть часа, пока можешь идти.
Головорез в красных шароварах покосился на Белчера и выразительно провел пальцем по шее. Затем испанец вышел на улицу, оставив капитана наедине с гостем, который сделал несколько медленных шагов, пока не оказался в поле зрения пленника.
– Гнида. Иуда. Предатель, – нельзя было сказать, что пылало больше в глазах Белчера – гнев, ненависть, презрение или боль.

– Такова жизнь, Джек, – равнодушно пожал плечами Кейн. – Одни играют в великие дела, другие эти дела вершат, а третьи просто побеждают и им плевать на первых двух.
– Ты предал свою страну. Ты убил своего друга! Ты сгоришь в аду, мразь!
– Не все ли равно, гореть в аду, как я, или гореть на костре, как ты? Это все, что мы оба запомним перед смертью.
– Твой огонь будет вечным!
– Что поделать, идеальных планов не существует, – ухмыльнулся ирландец. – Обязательно где-то есть изъян.
– Почему? – Белчер сверлил его взглядом.
– Что почему? Почему я продал вас испанцам? – Кейн пожал плечами. – Цена была подходящая.

– Значит ты и есть Иуда, который продал своего друга за пару серебреников, – презрение так разъедало Белчера изнутри, что оно, казалось, прожжет его грудь.
– О, не за пару серебреников, – покачал головой Кейн. – Совсем нет. Мне заплатили так хорошо, мой друг, как тебе и не снилось. Видишь ли, я совсем не желаю угробить молодость, чтобы обеспечить себе старость.
– Жаль, я сразу не разглядел, какая у тебя мелочная душонка.
– Да, с наблюдательностью у тебя совсем беда, Джек, – скривился в улыбке ирландец. – Всех умней оказался я, но, к счастью, это было незаметно. Легкая бестолковость делает человека практически неуловимым. Будь ты внимательнее – уже давно бы понял, что испанцы всегда знали, где и когда вас искать.
Белчер исподлобья следил за каждым шагом предателя. Кейн сел на краешек стола и заболтал ногой в воздухе.

– Я вел их к хронометру еще с Англии. Передавал им сообщения с местными шпионами, коих у Испании в Новом Свете, впрочем, как и везде, куда ни плюнь.
Джек уставился в пол.
– Не понимаю. Зачем весь этот маскарад? Почему было не сдать нас еще на Бермудах?
– О, это просто. Я не был уверен, что хронометр в шкатулке. Столько разговоров про него, но Нейт так ни разу и не достал его при мне. Сначала мне стоило убедиться в том, что я передаю испанцам верную информацию, иначе мне бы не заплатили, а этого я допустить не мог.
– А Порт-о-Пренс? У тебя был там помощник? Тот, что проник на корабль?
– Да нет же. Когда идешь на сделку с совестью, лучше идти без компании. Помнишь, я сошел на берег вместе с тобой? Того воришку – кстати, он был способным малым, – который едва не умыкнул шкатулку с корабля, я нанял в местном притоне, пока ты наслаждался обществом прекрасной мадмуазель в тот вечер. Он ничего не знал о ее содержимом. Когда ты наткнулся на него в порту, бедолагу пришлось убрать, чтобы не разболтал лишнего.

Белчер поднял на предателя глаза, полные слез.
– Смерть Адель на твоих руках, – процедил он сквозь зубы. – Пока я жив, тебе не знать покоя. Ты ответишь за все сполна.
– Какое неистовство! – Кейн откровенно глумился над своим пленником. Он ткнул в него пальцем. – А на самом деле ответственность за ее безвременную кончину лежит только на тебе.
Ирландец вскочил на ноги и зашагал по полу хибары, размахивая руками.
– Тебе ведь больше всех нужно, да?! Все время лез на рожон. Ну чего ты вцепился в эту чертову шкатулку? Если бы ты не был так назойливо бдителен, то вы бы потеряли ее еще там, в Порт-о-Пренсе, и мадмуазель де Кюсси, заметь, сейчас была бы жива. Так же, как и все тамошние жители, между прочим.
– Не смей произносить ее имя, навозная тварь!
Кейн покачал головой.

– То, что девушка погибла, мне и самому не нравится. В конце концов, она тут была ни при чем. Но, значит, так рассудил бог и не нам оспаривать его решения, – философски закончил ирландец.
Не в силах более сдерживать ярость, Белчер дернулся в попытке вырваться. Его шея и руки вздулись жилами. Он рванулся несколько раз, но веревки держали крепко. Эрин Кейн, стоявший к нему боком, даже ухом не повел и продолжал как ни в чем не бывало:
– Знаешь, быть двойным агентом и работать одновременно на Сент-Джеймский дворец и на Мадридский Алькасар оказалось делом не только прибыльным, но и весьма забавным. Я не собирался геройски гибнуть, пока наши сюзерены не могут решить вопросы соперничества. Мне захотелось чуток всемирной славы, поэтому я решил немного поучаствовать в ее разделе. Это я сообщил испанцам о существовании хронометра. Они, кстати, тоже много лет занимаются его разработкой. Представляешь их интерес?

Кейн развел руками.
– И ведь все срослось бы, если бы не твое дурацкое усердие! Ты так из кожи вон лез, чтобы сохранить шкатулку, я думал, в конце концов и меня на чистую воду выведешь.
Белчер внезапно опустил голову. Он вдруг почувствовал огромное опустошение от шквала эмоций, обрушившихся на него за последние часы. Они занимали все его мысли, чувства и даже физическое существование. Но теперь он был иссушен до конца. В Джеке не осталось и искры той жажды жизни, которая привела его на Карибы. Сначала он нашел друзей, затем корабль и будущее, а потом любовь. И вот всего за несколько часов судьба забрала у него все. Одно за другим. Белчер повел головой и сморгнул крупную слезу. Бессилие обладало одной хорошей стороной. Оно позволило ему неожиданно успокоиться. Однако умиротворение не принесло капитану обычную собранность, как обычно происходило перед лицом опасности. Это было полное и всепоглощающее безразличие.

– Где ж тебя было раскусить? – сказал он так тихо, что Кейн едва различил слова. – Ты убивал испанцев, а они пытались убить тебя.
– А ты думаешь, мне испанцы нравятся? Нет! Просто я английского короля ненавижу больше. Да и риалов при этом можно было заработать. А что касается испанцев, они понятия не имели, с кем конкретно имеют дело. До сегодняшнего дня моя личность для них оставалась загадкой.
– Чем же тебе Карл Второй так досадил?
Кейн снова прошелся по комнате, словно раздумывая над тем, стоит ли говорить всю правду о себе.
– Вся история моего нерасположения королем довольно утомительна излишними деталями. Скажу только, что он позволил по отношению ко мне вопиющую несправедливость, прикрывая одного из своих фаворитов. Была дуэль, на которой я убил моего обидчика. Меня бросили под стражу и хотели разделаться, но вместо этого, шантажируя казнью, заставили стать агентом и шпионить в пользу короля и сборища его чванливых тварей. Вот я и нашел способ одновременно избавиться от этой напасти и отомстить негодяям.

Дверь распахнулась, резко скрипнув петлями, как если бы кто-то стоял за ней и прислушивался к разговору внутри помещения, прежде чем войти.
– О! Сеньор Мора! Вы как нельзя кстати, – оживился Кейн и приветствовал испанца легким поклоном.
– Он очнулся? – голос агента был сухим и бесстрастным.
– Только что.
В поле зрения Джека показалась фигура в черном. Он проследил за ней взглядом, пока испанец не занял место рядом с Кейном.
– Задали же вы нам дел, капитан Белчер. Должен сказать, ваше искусство кораблевождения выше всяческих похвал. Вы произвели на нас огромное впечатление.
Пленник не удостоил их даже взглядом, и Эмилио Мора продолжал:
– Видите ли, капитан Белчер, Испании нужны такие люди, как вы. Опытные капитаны, отважные мореплаватели. Ваше жалование будет таковым, что на него сможете купить поместье с дворцом. Ваша старость будет полностью обеспечена.
Джек Белчер с угрюмой усмешкой оглядел обоих.

– Вот и мистер Кейн недавно рассказывал мне о том, что лишь заботился об обеспечении старости. Кажется, вы оба проявляете к этому делу особенный интерес. Не уверены в постоянстве королевской милости?
Захлестнувшая усталость помогла Белчеру успокоиться и взять себя в руки, а появление испанца – собраться с мыслями. Незаметно для своих врагов он сделал медленный глубокий вздох. Затем еще один. Окончательно приходя в себя от испытанных потрясений, он почувствовал, как в голове начало проясняться. Теперь он оценивающе смотрел на сеньора и даже позволил себе насмешливую улыбку.
– Я начинаю подозревать, что алчность и меркантильность – непременные качества, коими должен обладать настоящий испанский дворянин. Или хотя бы, – он кивнул в сторону Кейна, – их прихвостень.

Сеньор Мора минуту разглядывал Белчера прищуренным взглядом, затем улыбнулся.
– Не будем терять время. Я вижу, что мы вряд ли с вами поладим. По всему видать, что обеспеченному будущему вы предпочитаете аутодафе .
Белчер откровенно рассмеялся. Он уже окончательно овладел собой и сейчас собирался ответить этим нахальным господам с высоко поднятой головой. Если они желали увидеть пресмыкающегося капитана флота его величества, то их ждало печальное разочарование.
– Кажется, мистеру Кейну счастье выбирать между веревкой и звонкой монетой выпадает уже дважды. Поэтому о предпочтениях подобного рода вам лучше поинтересоваться у него. В этом у господина предателя сложился внушительный опыт. Что касается меня лично, то это вопрос не выбора, а чести, и вы наносите мне оскорбление уже самим вашим предложением. Надеюсь, я выразился достаточно ясно и вы более не станете утомлять меня подобными разговорами?
Сеньор Мора понимающе кивнул.

– Ну что ж. Я уважаю ваш выбор. Вряд ли мы с вами еще увидимся, капитан Белчер. Вас переведут на мой корабль, где вы проведете в трюме все дни в трюме до время нашего возвращения в Испанию. Там вас незамедлительно казнят, как обычного еретика, чтобы ублажить непомерную мстительность тех, кто был поставлен богом или сатаной выше меня с вами. Как я уже сказал, вы доставили нам немало хлопот. Скорее всего, вас ждет не только публичное сожжение, но и предварительная пытка. Я уважаю вас как своего врага, сеньор, поэтому хочу выразить сейчас свои сожаления по поводу вашей кончины, пока у меня есть такая возможность.
Эмилио Мора коротко поклонился и быстро вышел наружу. Кейн какое-то время смотрел на своего бывшего друга, и что-то промелькнуло в его взгляде – нечто, похожее на грустную улыбку.

– Боюсь, мы тоже более не увидимся, капитан Белчер. Я возвращаюсь на «Артемиду», где морякам будет рассказана душераздирающая история о том, как испанцы устроили нам засаду и я единственный, кто сумел остаться в живых и сбежал до того, как они предали все огню.
– На «Артемиду»? Испанцы не хотят брать тебя с собой?
– Я еще не до конца выполнил свою часть сделки. Придется пока немного поработать на Ямайке.
Белчер молча смотрел на предателя тяжелым как могильная плита взглядом. Он не позволил себе и намека на презрение или ярость. Ничего, кроме безразличного равнодушия, Кейн так и не смог уловить в его глазах. Чертыхнувшись, он поспешно вышел из помещения вслед за испанцем.

* * *

Когда Белчера вывели наружу, по высоко стоящему солнцу, от которого пришлось зажмурить глаза, он определил, что был полдень следующего дня. Ему развязали ноги, но руки все еще стягивала веревка за спиной. По его просьбе Джеку вернули камзол, предварительно тщательно обыскав все карманы. Вместе с двумя матросами с «Артемиды», единственными оставшимися в живых после нападения в таверне, их повели в сторону моря. Белчер оглянулся на строение, которое сейчас служило тюрьмой. Пленников держали в рабочем сарае, который служил строителям маяка своего рода кухней и складом. Вокруг раскинулась обычная стройка с разделенными оградой секторами, каждый из которых был отведен под определенное дело. На одном участке дробили камень, на другом его обрабатывали, а в третьем секторе замешивали цемент. Над деревянными лесами, окружавшими строение по всей его окружности, возвышалась башня. Рабочим осталось лишь закончить верхнюю часть – само помещение маяка.

За исключением внушительного отряда испанцев – Белчер насчитал не менее сотни человек, – вокруг было ни души. Ни строителей, ни местных жителей или еще кого-либо, кому он мог бы попытаться подать знак. Его матросы поначалу затравленно жались к своему капитану, но, видя, как Белчер идет с высоко поднятой головой, расправив плечи, с властным выражением лица, словно это он вел своих конвоиров, а не наоборот, они и сами выпрямились и с угрюмой решительностью встали по обе стороны от своего командира. Некоторые испанцы даже отводили глаза, когда моряки с «Артемиды» смело и открыто смотрели на них.
Белчер поискал глазами Кейна, но того нигде не было видно. Вероятно, ирландец уже покинул своих кастильских господ и отправился обратно на корабль. Пленников повели в противоположную сторону от деревни, и вскоре они начали спускаться к восточной стороне острова. Когда отряд миновал возвышенность, перед ними открылась маленькая закрытая бухта. В ее спокойных водах на якоре ожидала «Санта Ана». Ее красные паруса были убраны на реях, но и без этого Белчер сразу же узнал корабль своих врагов. Один из его моряков смачно сплюнул на землю, со злобой разглядывая корабль.

Спустившись к берегу, пленники были погружены в ожидающие их шлюпки, и вскоре они уже подплыли к борту испанского фрегата. Когда нога Белчера ступила на вражеское судно, его окружили чужие инородные лица. Говорят, что моряки любой национальности не отличаются друг от друга. Но эти явно были сделаны из другого теста. Сначала Белчер не мог понять, в чем состояло отличие, но потом он увидел то, что вначале ускользнуло от его внимания. В глазах моряков «Санта Аны» застыла почти неуловимая раболепность. Он внимательнее вгляделся в лица окружавших его людей и понял, что управляются они на этом корабле деспотичной рукой, содержатся в рабских условиях и не чужды частым проявлениям жестокости, выдаваемой за требование к дисциплине. Кто бы ни был их капитан, эти люди, пожалуй, боятся его больше, чем перспективы умереть в бою или от непомерного труда.
«А не обычная ли это картина на испанских судах?» – подумал Джек, совсем не уверенный в том, что служба на этом фрегате отличалась от службы на других испанских кораблях.

– А вот и наш герой! – развел руками вышедший вперед из толпы человек, одетый с неизменным испанским вкусом и пристрастием к роскоши. – Добро пожаловать на «Санта Ану», капитан Белчер.
– Вы неплохо осведомлены о моей личности, но я не имею чести знать, с кем разговариваю.
– Дон Иларио де ла Кардосо. Капитан этого корабля. К вашим услугам, – на лице испанца не было и тени насмешки. Он вежливо поклонился Белчеру, и тот склонил голову в ответном приветствии.
– Сегодня фортуна не на вашей стороне, сеньор Белчер, но, клянусь Всевышним, несколько дней назад вы сполна ощутили на себе благословение провидения.
– Вы говорите о нашей маленькой схватке? Думаете, мне помогало провидение?
– А как же иначе можно объяснить ваше чудесное ясновидение? Я не суеверный человек, потому что предпочитаю объяснять необъяснимые вещи скорее божественным благословением, нежели чем-то сверхъестественным. Так мне легче спится по ночам, капитан Белчер.

– Я рад, что вы не потеряли способность мирно почивать, – уголком губ Джек позволил себе чуть насмешливую улыбку. – Но это лишь до тех пор, пока вы не осознаете тот факт, что то самое провидение, которое покровительствовало мне в бою, должно покарать и вас за содеянное в Порт-о-Пренсе. И тогда, дон Иларио, чтобы сохранить ваш безмятежный сон, вам придется вместо этого поверить в суеверия и выбрать, кто же вас в конце концов покарает. Рука Всевышнего или восставшего из ада.
– Вы собираетесь восстать из ада? – испанец в свою очередь вскинул бровь в ироничной усмешке.
– Я или любой житель колонии, что вы разграбили, будь то мужчина, женщина или ребенок – не все ли равно? Тяжело поверить, чтобы такие набожные люди, как испанцы, проявляли такую сатанинскую бесчеловечность, как это сделали вы. Бог не карает, он лишь отворачивается и лишает своей защиты. И тогда, господин де ла Кардосо, в вашу ничем не прикрытую душу хлынут полчища гадов.
Дон Иларио изменился в лице и порывисто сглотнул. Слова Белчера произвели на него впечатление.

– А кто помолится за твою душу, английская собака? – впервые за разговор он показал свое раздражение. – Я не откажу себе в удовольствии зреть, как ты будешь корчиться на костре, еретик!
Капитан поднял голову и, не отрывая от испанца тяжелого взгляда, заговорил:
– Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло. Те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону и судимы будут.
И, процитировав эти слова из Библии, капитан Джек Белчер прошел мимо побелевшего дона Иларио туда, где моряки «Санта Аны» открывали решетчатый люк в трюмную камеру.