По праву Империи

Ну, вот и все.

- Семёнов, Кичков, Мерзин! На выход...

Вызывают... Это нас. Я стою у стенки, у меня дрожат коленки... Вот привязались стишки. Читал-то один раз, при свете фонаря в разбитом домике на окраине села, за которое мы зацепились.

- Руки давай, падла...

Да на, на тебе мои руки, имбецил йододефицитный... Тьфу на тебя. Стянул покрепче пластиковым жгутом... Не разорвать. Гад.

- Ноги теперь...

На моих щиколотках сомкнулись стальные обручи наручников... Не, наножников, покрытых ржавчиной... Нет, это не ржа, это же кровь... Господи, помилуй, это кровь предыдущего убитого? Ну а чего ты хотел? Белой рубахи не будет, и священника не будет, не будет суда, хорошо, если сразу, не мучаясь...

Стало холодно и страшно. Безумно досадно, что сейчас, скоро, все закончится. Все, вся моя жизнь, все мои недосказанные мысли и недописанные стихи. И самое досадное - я же узнал, я узнал досконально, как из этих людей делают таких уникальных тварей. И я обязан доложить, сообщить... Но сейчас это всё умрет вместе со мной. И мы потеряем бесценное время, пока другой докопается до моих выводов.

Нас троих два охранника вели по полутемному коридору, и я молился. Я хочу в этот страшный момент быть с Ним. Только Он и мой Ангел-хранитель будут рядом на этой моей Голгофе. Троих ведут, как тогда, почти две тысячи лет назад...

Мама, мама... Нельзя, чтобы матери переживали своих детей... Она даже не знает, где я. Знает, что надолго в командировке, за меня с ней связывается по дальней связи наш сотрудник.

Шурочка? Я понимал, что могу не вернуться, и сказал ей об этом. Не так, что убьют, а чтобы просто забыла обо мне... Это работа. Это такая проклятая работа, когда нельзя привязываться и любить...

Господи, прими меня, прости, спаси! Я начал это шептать, за что получил тычок в спину.

- Заткнись, - буркнул охранник.

Над одной из дверей в коридоре висел фонарь с разбитым плафоном. Идущий впереди жлоб остановился перед дверью, порылся в карманах и вынул пластиковую карточку, прижал ее к стене слева от косяка, дверной замок щёлкнул, и он, дёрнув ручку двери, раскрыл ее.

Заглянул внутрь, получил одобрение и выглянул в коридор:

- Заходи!

Мы, трое обречённых, зашли в помещение. Низкий потолок, окон нет, в метре от двери - стол. За столом сидел мужик в военной форме, перед ним - открытый ноутбук. Справа и слева, развалившись, сидели ещё двое с карабинами последнего образца из "гуманитарной" помощи. Тот, что сидел справа, передёрнул затвор и мутными глазами уставился на нас.

- Кичков! - сидящий за столом вскинул глаза от монитора. - Шаг вперёд!

Мой товарищ, как тебя звали? - с трудом сделал шаг к столу.

- Кичков Александр Григорьевич за преступления против суверенной державы Укрии приговаривается к высшей мере наказания - смертной казни через расстрел. Приговор привести в исполнение незамедлительно.

У Сани подкосились ноги, и он рухнул на колени, головой ударившись об бетонный пол. Конвоиры подхватили его и потащили волоком в угол помещения. Освещение было тусклым, но можно я смог рассмотреть, что там, в углу, что-то вроде приямка. Саню швырнули головой в приямок, и подошедший урод с карабином выстрелил ему в затылок. Все.

У меня затряслись ноги, а тело уже оттащили к люку метрах в двух от места казни, открыли крышку и ногами спихнули тело туда.

- Мерзин! - какой мерзкий хриплый голос у твари за столом...

Михаил шагнул вперёд.

Тварь за столом продолжила глумиться:

- Мерзин Мойша Абрамович! Из хорошей семьи мальчик... Что же ты на стороне фашистов очутился?

Михаил не ответил. Он обречённо смотрел в пол, и губы его беззвучно шевелились - молился, наверное. А наш палач продолжил:

- Смотри-ка, а брат твой, Сема, геройски погиб, сражаясь с русней. Не, "пропал без вести"... Сбежал, что ли? Как так, браты в разных окопах, а?
Михаил поднял голову и посмотрел на сидящего за столом. И, сильно заикаясь, произнес:

- Я был медбратом.

- Ага, а я - поваром, - хохотнул стрелок по правую руку от главного и взвел затвор.

- А вы Сему, больного, на улице схватили, и в окопы, это вы, а он не хотел убивать, и я не хотел, и его не стало... Гады!!!

Последнее он выкрикнул и кинулся к убийцам. Оковы на ногах остановили его порыв, и уже падая, он получил две пули - в голову и сердце. И рухнул с широко раскрытыми глазами на пол.

Главный с кривой ухмылкой посмотрел на труп, положил пистолет на стол и повернулся ко мне:

- Приговор приведен в исполнение. А ты тоже нервный?

Я посмотрел на потолок. На Михаила смотреть я не мог, на палачей - тоже. Я следующий. Я - сейчас...

-Се-ме-нов Василий Петрович. Приговаривается... Вася, а шо ты тут забыл, а? Русак на сто пятьдесят процентов. Ты шо забыл на Подольщине, сволочь? Ты чего сюда припёрся, а?

- По праву Империи! - хрипло выплюнул я свои последние слова. И посмотрел в глаза палачу.

- По что? П какому праву? А ну, повтори!

Он поднял пистолет и нацелил его мне в голову.

- По праву Империи, - повторил я и закрыл глаза.

Грохнул выстрел, и тут же второй. Что-то упало со стуком, но это оказался не я. Я стоял на месте. Ноги тряслись точно также, как до выстрела.

Я открыл глаза и увидел, что тот, кто был по левую руку от старшего, переводит свой пистолет на конвоиров. И нажимает на курок. Один из них рухнул вниз, а второй с криком:

- Ты что, падла, ты что? - кинулся к двери, но не добежал, сраженный метким выстрелом в голову. Стрелок посмотрел наверх и выстрелил под потолок, сбив камеру слежения.

И повернулся ко мне.

- Уходим. Мы искали вас, Виталий Константинович.

Он разрезал пластиковый жгут на моих руках, забрал с пояса конвоира ключ от ножных кандалов и освободил мои ноги.

- У нас минут пятнадцать. Надеюсь, что никто не смотрел на монитор именно сейчас... Придерживайте руки, как будто они скованы и возьмите пистолет. Идите за мной. Я вас выведу.

- По праву Империи! - повторил я, не двигаясь с места.

Мой спаситель озадаченно глянул на меня и, спохватившись, ответил:

- Ах, да... Во имя Бога, Родины и Государя. Выходим.

Трястись я перестал. Сейчас нужно было выйти. Думай только о том, чтобы спастись. Об остальном -потом. Витя, тебя этому учили. Тебя готовили. Выбросить из головы все, кроме...

*******

Да, меня зовут Виталий Константинович Бойко.  Это знают только наши, на нашей стороне. Если они меня искали, а они искали, они могли принять решение сделать мое имя паролем, а могло случиться иначе - кто-то попался, и из него вытянули все, что он знал. Надежда. Отчаянная надежда охватила меня... Стоп. Это все - после. Сейчас - надо выбраться из ада.

Мой спаситель открыл картой дверной замок и вышел в коридор. Оттуда не доносилось ни одного звука.

- За мной, спокойно, - он пропустил меня вперёд в коридор, вышел сам, и дверь за нами закрылась, схоронив на время пять трупов и факт исчезновения приговоренного.

Мы дошли до выхода на лестницу. Спаситель жестом остановил меня и заглянул в лестничный пролет. Ему было лет тридцать, высокий, с седыми уже висками.

- Двигаем дальше, вверх, иди передо мной, средним темпом. Вверх на два этажа, там будет охрана.

Я опустил голову и пошел вверх, не забывая подглядывать по сторонам. Откуда-то из глубины бокового коридора донёсся приглушённый крик. Всё-таки кто-то тут есть, кроме нас. Тюряга...

Верхняя площадка оказалась огороженной решеткой, выше и вбок проходы были заперты. За решеткой в боковом коридоре был оборудован охранный пункт, и там, за металлической сеткой, в окружении мониторов, сидели два мордоворота.

- К стене лицом! Стоять! - выкрикнул мой сопровождающий. И продолжил уже на мове:

- Заключённый Семёнов, на допрос.

Охранник лениво порылся в своем компьютере.

-  Разрешение есть? Не вижу...

- Так он приговоренный же, - хихикнул мой спаситель. - Обделался и решил какие-то сведения за жизнь продать. Вот, веду выше.

- У вас камера сломалась, что ли? - охранник ткнул пальцем в единственной слепой монитор. Я напрягся.

- Мне почём знать? - беспечно пожал плечами вызволитель. - Странно, что хоть что-то работает. Петро, ну не томи, мне бы этого сдать и домой. Гала заждалась. Три дня дома не был, все тут сижу.

- Ладно, иди... - охранник нажал кнопку, и сетчатая дверь отъехала с железным визгом в сторону. Я выдохнул, и под окрик:

- Повернулся, пошел, быстро! - споро  направился в коридор. Дверь с лязгом закрылась.

Быстрее, но не слишком. Нельзя привлекать внимание! На этом этаже было больше людей, попадались и женщины с боевой раскраской на лицах, и гражданские. Я шел и молился, чтобы мы успели выбраться, прежде чем побег раскроют.

На выходе из здания - самая злобная охрана. Но здесь мы прошли легко - сопровождающий просто прижал свою карточку к турникету, и мы вышли. Охранница с кем-то переругивалась по телефону, и нас проводила лишь взглядом, злым и цепким.

- Идём на задний двор, к машине, - вполголоса произнес мой спаситель.

Мы быстро прошагали за старое типовое здание школы и зашли в гараж, оборудованный в спортзале. Это было их правило - размещать военных а школах, больницах и даже бывших детских садиках. А что? Удобно. Здания постройки прежней эпохи имели толстые стены и бомбоубежища.  Из такого я только что чудом выбрался.

- Залезай назад и ложись между сиденьями, - велел благодетель. Я влез и тихо спросил:

- Тебя как зовут?

- А? Антоном можно, - парень завел машину, пыльный джип военной окраски.

- Спасибо, Антон! Куда мы сейчас?

- Надо выбраться из города... - Антон уже подъехал к воротам и остановился. - Тихо.

Я ничего не мог видеть, Антон накрыл меня какой-то ветошью, пропавшей машинным маслом, только слышал его короткий разговор на мове с охраной. Их беспечность всегда поражала, и сейчас она сыграла нам на руку - после нескольких фраз машина тронулась, и мы переехали через "лежачий полицейский", подпрыгнув на нем сначала передней, потом задней колёсной парой. И я услышал удаляющийся звук сирены.

- Проскочили, - выдохнул Антон. Теперь держись, тут дорога разбитая, еду быстро.
 - Поздненько они спохватились, птичка улетела...

- Нас станут преследовать?

- Ленивые свиньи, не станут. Они полдня будут разбираться, кто виноват и только потом решать, что делать. Но мы на это не рассчитываем...

Машину тряхнуло. Я высунул голову из-под ветоши и стал смотреть с пола в окно. Увидел только верхние этажи домов из серого кирпича, в них до сих пор жили люди - на балконах висело белье. Дома сменились деревьями, дорога стала совсем ужасной. Антон вел машину быстро, но аккуратно, объезжая, видимо, особо глубокие ямы и брошенную технику.

- Тут колонну нашу разбили, - произнес он после очередного резкого поворота руля. - Что смогли скрутить, скрутили на металлолом или в хозяйство. А остовы так и стоят... Ты давай, садись, уже можно...

Я сел на сиденье и огляделся. Машина тряслась и подпрыгивала, проезжая по асфальтированной в прошлом дороге через поле. В мирное время, ещё при прошлой формации, вдоль полевых дорог высаживали лесозащитные полосы, здесь - стройные тополя, похожие на кипарисы. Это раньше. А сейчас от них остались срезанные до половины обрубки стволов.

- Нам к реке надо. У меня лодка спрятана, переправлю тебя, и след простынет.

- А мы где?

Антон порылся в бардачке, вытащил потрепанную карту и, руля левой рукой, отыскал наше местонахождение. - Вот мы ..

Мобильник он выкинул ещё в городе, молодец.

- Антон, ок. Принял.

Вот теперь я мог позволить себе поразмышлять, пока мы едем. Он выкинул мобильный, но не сменил машину, хотя наверняка с час уже наше описание и номера известны каждому прлицаю, и дороги взяты под наблюдение. Зона не то чтобы прифронтовая, до линии боевого соприкосновения около полусотни километров, но тут и ФАБы прилетали, и артиллерия доставала. Да и вездесущим Искандерам нашлась добыча. От проникновения диверсионно- разведывательных групп, видимо, ставили заслоны ближе к линии фронта. Не могли же они так расслабиться, чтобы ни одного патруля...
А, ну вот, сглазил.

- Патруль, - вполголоса произнес Антон, притормаживая посреди дороги. - Внимание...

Они подошли с двух сторон, и это стало их роковой ошибкой. Я даже не успел поднять руку с доставшимся мне от надзирателя пистолетом, как прозвучали два выстрела. Молча, без единого лишнего движения, Антоха выстрелил в оба боковых стекла, предварительно их открыв. Влево, в голову, вправо, в лоб. Все. Только мозги разлетелись, и следом - уже через закрытые окна, я услышал или почувствовал удар тел о землю.

- Уходим быстро, - Антон втопил газ, и мы помчались по раздолбанной дороге настолько быстро, насколько позволяло ее состояние.

- Ну ты даёшь, - произнес наконец я.

- А что делать? Наше все - это скорость...

- Снайперски стреляешь...

- Ментовская выучка, я же бывший "Беркут", - ответил он с улыбкой... Нет, не улыбкой, с волчьим оскалом.

- Нам бы лесом срезать, но тут могут быть "сюрпризы"... Ладно, скоро прибудем. Ты как?

- Нормально все... Антон, а как ты... Что ты в этой расстрельной команде делал?

- А, это... Виталь, я из подполья, казачок засланный... Я у них свидетелем был.

Про казачка я не понял, а про свидетеля решил уточнить.

- Свидетелем? Чего?

- Так они же в Европу намылились, в цивилизованный мир типа. Я был официальным свидетелем, что все эти казни - по закону, официально, а не суд Линча, не дай Бог, что все процедуры соблюдены... А я и был свидетелем, только с нашей стороны. Свидетелем этих злодеяний. А на тебя у нас прошла информация... Тебя искали, ну и выдали инфу, рост, цвет волос и какой пароль. По внешности я бы тебя не признал, особых примет нет, а пароль ты сам назвал, спонтанно, видимо?

- Мне крупно повезло, - прошептал я.

- Ну да, судьба... А, ты решил, что я расстреливал? Нет, Боже упаси... Я бы не смог...

- Антон, мы едем по дороге, нас с неба хорошо видно.

- В машине фиксатор "птичек", пока не было. "Пока" да "авось" - наше все. Мы сейчас заедем в одно село и сменим транспорт...

Мне нужно было перейти линию фронта, к нашим, или спрятаться, мимикрировать под местный колорит, затихариться, но это временно. Все равно надо к нашим выбираться.

- Виталь, приляг-ка, подъезжаем.

Я лег между сиденьями на пол с пистолетом в руках. Самая неудачная поза, не развернешься, я не не акробат.

Залаяли собаки, я услышал блеяние козы. Машина сбросила скорость, остановилась. Антон вышел, зазвенели ключи, железо об железо, пронзительно заскрипели давно не смазанные петли. Антон влез в машину, но не успел тронуться. Раздался довольно противный мужской голос:

- Здоров, Антоха!

- А! Здоровеньки булы, Диду! - радостно ответил Антон, заводя машину. - Как сам?

- Твоими молитвами...

- Диду, щас машину поставлю, выйду к тебе. Погодь.

- А, добре ..

Антон тронулся, и почти сразу стало темно. Автомобиль въехал, видимо, а гараж.

- Я скоро. Не высовывайся, - буркнул он и захлопнул за собой водительскую дверь

Я выдохнул. Все это могло быть отлично разыгранный спектаклем. Спасти меня от смерти. Вызвать на откровенность, а если я не разболтаюсь, проследить, куда я двину... Ну что же, проверим. По моему внутреннему чутью, мы оказались недалеко от нейтральной зоны, на которой настояли русские по окончании войны. Это было минное поле длиной около двух тысяч километров, затянутое сеткой от дронов, находящееся под постоянным наблюдением дронов-разведчиков, спутников и понатыканных по всей "ленточке" сенсоров. Пробраться на нашу сторону представлялось невозможным. Оставался вариант Зеро, но вести к нему предполагаемых шпионов было нельзя. Никак нельзя.

Снова лязгнуло железо - вернулся Антон. На полминуты в темном гараже стало светлее - видимо, он открыл дверь, и я даже услышал давешний противный голос:

- Ну бывай, залеточка, - и громкий, раскатистый хохот, хохотали оба собеседника. Напевая что-то про "распрягайте, хлопцы, коней", Антон открыл дверь автомобиля и в том же игривом тоне, будто продолжал петь, сказал:

- Вылезай.

Держа по-прежнему пистолет наготове, я выбрался наружу. Это был гараж. Гараж, как гараж, заваленный разным барахлом. Антон откатил запасную резину от стены, открыл заваленный прежде шкаф и принялся в нем рыться.

- Антон, а как Гала? - поинтересовался я, внимательно рассматривая, насколько можно было при свете одинокой переноски на стене, детали.

- Гала? Гала уже давно, хвостиком махнула и упорхнула. Как будто ее и не было... С нашей Галой все в порядке... Вот, переоденься-ка! - и он протянул мне какое-то барахло. - Вряд ли они тебе в твою куртку жучок поставили, они не такие продвинутые, но... бережного Бог бережет.

Я снял свое тряпье и натянул старые, но постиранные спортивные штаны, футболку с надписью "Дзякую Тя, Боже, шо я не москаль!" и выдавшую виды кожанку.

- О, теперь на человека похож! - ухмыльнулся тоже переодевшийся Антон. - Мы с тобой сейчас пойдем... Только ты не удивляйся! - секретным ходом к реке, там у меня лодочка, и пока они что-то успеют понять, мы будем далеко. Подсоби-ка!
Он раскидал кучу барахла в дальнем углу гаража, и под кучей оказался неприметный люк в подвал. Мы потянули вверх за приваренный к люку двутавр, и он на удивление тихо и легко поднялся. Вниз, во тьму, уходила металлическая лестница.

- Лисий ход. Возьми фонарь, и полезли, - Антон протянул мне длинный фонарь и спустился вниз, метра на два. Я спустился за ним. Антон потянул рычаг, закреплённый на лестнице, и люк также тихо закрылся. Сверху на закрытый люк что-то с шумом обвалилось.

- Пусть поищут, - буркнул Антон. - Двинули.

Я не задавал вопросы. Я ждал, когда он сам себя проявит.

Мы шли по коридору с бетонными стенами. Пол и, видимо, потолок - бетонные плиты. Шли мы минут двадцать, под уклон. Было слышно, как падают крупные капли воды - видимо, конденсат, так-то особых луж не было под ногами. Наконец, мы остановились перед запертой дверью. Антон посмотрел на часы.

- Надо бы дождаться, пока стемнеет. Но ждать часа три, не меньше. Это долго. Ладно, я выйду, осмотрюсь и позову тебя.

- Антон, а дальше?

- У меня тут лодочка припрятана, пойдем на ней вниз по реке.

- Ладно...

Эту дверь Антон открывал, долго крутя штурвал гермодвери. Наконец, дверь поддалась, приоткрылась, и Антон тут же погасил свой фонарь, махнув мне рукой, мол, "делай, как я". Я с трудом нашел кнопку и выключил свет. За дверью было темно, и запах сырой земли просочился в коридор. Я, ощупью перебирая руками по стене коридора и створке двери, вышел из бетонного склепа. Думал наткнуться на Антона, но его за дверью не было. Мгновенная паника, я схватился рукой за дверь, чуть не упал и выронил фонарь, который, к счастью, упал мне на ногу и отбил пальцы. Почему к счастью? Потому что знаю теперь, где его искать.

Нашел. Спокойно, без паники. Свет не включать. Идти тихо, пистолет наготове.

Впереди может быть ловушка. Может, включить фонарь? Но в этот момент я услышал тихие шаги и шепот:

- Витя, ты здесь?

- Да, - также шепотом ответил и я, взяв фонарь, как дубинку, чтобы дать Антохе по башке, в случае чего.

- Все чисто. Пусти, я дверь закрою, - и Антон протиснулся в узкой земляном ходе мимо меня. - Свет не зажигай.

Не буду.

Я услышал звук закрывшейся тяжёлой двери и тихий скрип поворачивающегося штурвала - Антон закрывал гермодверь. Интересно, зачем? Задержать преследователей?

- Так, выходим, - прошептал Антон. - За мной... Не шуми.

Стараясь не отставать, я шел за моим провожатым. Впереди забрезжил свет, слегка посветлело и стало хоть что-то видно. Мы выбрались из норы, обильно посыпанные землёй с проросших внутрь корней и оказались на крутом берегу реки. Вылезли из-под корней ивы,  купающей свои ветви в проточной речной воде.

Антон осмотрелся и зачем-то полез наверх. Примерно на полутораметровой высоте толстая ветка опиралась на большой валун. Антон подобрался к нему, сунул куда-то за него руку, что-то дёрнул, и я почувствовал, как  вздрогнул склон. Как ударная волна прошла, под землёй.

Антон спустился ко мне:

- Я обрушил проход. Пусть роются теперь... До второго пришествия. Пошли.
Мы и пошли. Спустились к реке, прошли, проваливаясь в тину, вдоль берега, метров сто и добрались до подобия шалаша, в котором оказалась прикрытия ветвями деревянная весельная лодка.

- Залезай, поспим немного, а ночью по реке пойдем.

Залез в лодку, пристроил брезент на скамьи, сел и заснул.

А я решил не спать, быть на стрёме. Мерный плеск волны о берег, пение птиц ... Конечно, я заснул. Проснулся от неприятного чувства, что на меня кто-то смотрит. Приоткрыл глаза и наткнулся на острый, внимательный и недобрый взгляд Антона. Я успел сонно моргнуть, и,и когда открыл глаза, на меня смотрел приветливый и доброжелательный Антоха. "Интересно,  - сказал я про себя самому себе. - Мент? Ой ли?"

Наступили сумерки. Под чутким руководством Антона мы, стараясь не шуметь, вытащили на свободную воду лодку, вымокли и наконец влезли в нее. На дне лодки, завёрнутые в брезент, лежали два вполне современных байдарочных весла.

Антон греб сам, устроившись посередине лодки на средней банке. Мне было велено наблюдать, чем я и занялся. Мы шли по течению реки, и Антону оставалось только подгребать веслами, стараясь держаться поближе к берегу, под сенью ивовых ветвей.

Он хорошо знал этот путь - притормаживал, проходя мимо рыбацких шалашей и самодельных причалов. Рыбаки были, но немного. Ловили и с берега, и с лодочек, и стоя в рыбацких сапогах на мелководье. Нас удостаивали разве что косого взгляда - "плавают тут всякие, рыбу пугают".

Рыба была точно смелая и с чувством юмора. Большая щука выпрыгнула из воды, сделала сальто и, сверкнув золотой чешуей, ушла в воду. И ещё раз. И ещё. Ровно в метре за спиной рыбака, стоявшего по пояс в воде с удочкой. Рыба потешалась над неудачником.

Вряд ли они смогут нас описать дознавателям - сумерки и увлеченность рыбалкой давали гарантию, что в лучшем случае человек вспомнит, что "щось пропливало. Або це було позавчора?" ("Что-то проплывало. Или это было позавчера?")

Стемнело окончательно. Рыбаки исчезли, костры по берегам не зажигались - не те времена, прилетит ещё дрон невзначай и сбросит гранату. Ну його до лісовика (Ну его к лешему). Лунный свет кое-как освещал реку.

- Скоро, - прошептал Антон и принялся подгребать к правому берегу. Раздвинув камыш, нос лодки упёрся в берег. Антон спрыгнул в воду, влез на берег и притянул лодку за канат, закрепленный на носу, привязал канат к чему-то невидимому и протянул мне руку.

- Аккуратнее, тут поскользнуться легко.

С фонарем подмышкой и пистолетом, заткнутым за ремень, я перебрался на сушу. Тишь, гладь и Божья благодать.

- Куда теперь? - спросил я вполголоса.

- Пока в хату, потом посмотрим.

По тропинке через поле мы подошли к окраине села. Разбитого войной села. Ни огонька, и собаки не тявкали. Брошенное чье-то хозяйство, дом и сама жизнь. Сколько я  видел по границе санитарного пояса между двумя когда-то братскими народами таких порушенных сел. Хорошо, когда в доме только крышу сносило взрывной волной. А в основном - развалины, обгоревшие печные трубы над пепелищем. И это в 21 веке. Жуткие времена.

В этом заброшенном  селе хоть сохранились несколько домов. В один из них, на самом крою, мы и направились. Не знаю, как Антон ориентировался, но, видно, он знал эти места досконально. Пролезли в дырку в заборе, прошли по тропинке и оказались перед входом в домик, поставленный на высокие сваи. Видно, речушка широко разливалась в половодье.

Антон провозился с замком, открыл дверь, и мы вошли в застеклённые сени.

- Не свети, - сказал он вполголоса. Мог бы и не предупреждать.

Прямо в сенях, под половиком, который Антон откинул прямо на меня, оказался люк в подвал, и через несколько минут мучений и шишки на моем лбу мы сидели в сухом, хорошо обустроенном и, главное, освещённом погребе на ящиках из-под мин. Или с минами, я бы не удивился.

- Поедим, - буркнул Антоха, вскрывая банки с датской ветчиной. - Хлеба нет, есть галеты. И воду бери, бутилированная.

Я ничего не ел уже больше суток и набросился на эту ветчину, как волк. Антон не отставал.

- Ты не любопытный, - неожиданно заявил он,  отрезая ножом ломти консервированного мяса с желе.

- Угу, - промычал я с набитым ртом.

- Идёшь за мной, как теленок за маткой. Не спрашиваешь, куда. А вдруг я волчара?

- Антон, я тебе доверяю, - соврал я, продолжая чавкать и глотать.

Антон замолчал. Видимо, опешил и не знал, что ответить такому явному балбесу.

- Ну и правильно , - наконец после паузы произнес он. - Кроме меня, во всей округе на много километров довериться тебе некому.

Ну да, так и есть. Ни убавить, ни прибавить.

- Ну, мне полегчало... Виталь, я могу тебя переправить за ленточку. Но этот... вариант - не моя тайна, это переход, которым пользуется подполье. То есть я должен быть уверен, что ты перейдешь и забудешь про него.

- Меня надо пристрелить, что ли, чтобы я забыл? - невесело пошутил я.

- Я этого не буду делать, - серьезно ответил Антон.

- Я забуду.

- Хорошо, - Антон поднялся, сложил банки из-под ветчины и упаковку от галет в плотный черный пакет, закрыл его и нажал на пластиковую красную кнопку на пакете. Пакет "задышал" и захлюпал.  Антон заметил, что я удивлен, и объяснил со скрытой гордостью:

-  Немецкая разработка. Утилизация отходов. А то собаки унюхают. Или крысы. Зачем лишний раз привлекать внимание?

Пакет в последний раз "вздохнул" и опал. Я пощупал его из любопытства. Внутри ощущалась какая-то жидкость. Все, что осталось от двух жестяных банок. К слову, мы такой технологией не обладали.

- Ну что? - весело спросил Антоха. - Снова вниз? И потом вверх? Двинули?
И мы снова полезли в люк. Уже в этом подвале.

- Мы крысиным ходом на ту сторону реки пройдем, - произнес Антон, возясь с таким же замком - штурвалом, как на давешней двери. Любят тут такие засовы, простые и надёжные. И снова бетонный коридор, спуск вниз при свете фонарей, лужицы под ногами и холодные капли, падающие с потолка на макушку и за шиворот. По моему ощущению и подсчёту шагов, мы прошли около трех километров, сначала под уклон, затем полого, потом постепенно вверх.

В конце тоннеля обнаружилась такая же дверь, да и вылезли мы в подвал, как и на входе в "крысиную нору".

- Мы в нейтральной зоне, - сообщил Антон и вытащил... бумажную карту, заклеенную пленкой. В мире спутниковой навигации это был раритет.

- А что делать? - Антоха пожал плечами. - Навигатор, он же "видит" и меня, верно? Смотри, мы сейчас здесь, - и ткнул грязным пальцем в точку на карте. - Минные заграждения, в теории, мы прошли тоннелем, и теперь почти безопасно. Самое важное - это "почти".  Я тебя проведу "козьей" тропой, пойду первым, с миноискателем. Он настроен на металл и взрывчатку, но кто может знать, какие сюрпризы подготовили наши "оппоненты". Двинули?

Двинули. Антоха надел ещё и очки ночного видения и велел мне идти "след в след ", но на почтительном расстоянии. И смотреть за жестами. Левая рука вверх - стоп.
Махнет рукой - движение продолжаем. Не хочу сказать, что я сразу потерял его из виду, но уверять, что я вижу хоть что-то, кроме темной фигуры в темноте, тоже не буду.

Белая вспышка ослепила меня, я только на долю мгновения увидел черный силуэт с вскинутой вверх рукой, взрывная волна оглушила и швырнула меня на землю. Антоха подорвался на мине. А я...

******

Когда я открыл глаза, мне показалось, что я дома. Белый потолок без единой трещинки, белые стены, белоснежное белье... Вижу, уже хорошо. Я пошевелил пальцами рук, ног - нормально, работают. Осторожно повернул голову, и чуть не вскрикнул - так резко закружилась и заболела  голова. Я закрыл глаза, чтобы головокружение унялось. Контузия ... Ну да, меня контузило при взрыве, ничего удивительного, странно, что ещё жив. Похоже, меня подобрали свои и перевезли в госпиталь. Все белое, и нет никого. Как же Антохе не повезло...

Как же они меня нашли? Когда? Когда рассвело, наверное, дрон-разведчик увидел. Да и ночью мог, у него же ночное видение есть... Так, неважно, главное - я жив. И мне надо доложить...

- Эй! - прохрипел я. - Эй! Сюда!

Я, видно, моргнул, не заметил, как она вошла - около моей кровати материализовалась женщина в медицинском костюме белого цвета, халате поверх него и белой же косынке на голове.

- Голубчик, очнулся! - певуче произнесла она. - Не шевелитесь, я все сама. Сейчас доктор придет, все будет хорошо.

- Позови старшего, срочно! - прохрипел я.

- Что? - она с тревогой посмотрела на меня и положила руку на мою грудь. - Позвать? Только не вставайте, вам нельзя. Я сейчас всех позову, вот доктор придет...

Видимо, дверь в палату была позади меня, так как доктор (мужчина в такой же одежде, только вместо косынки в медицинской шапочке) возник рядом, неожиданно и без шума.

- Тише, тише, товарищ, не волнуйтесь, вы после контузии, волноваться вам нельзя...

- Вызовите старшего! Срочно! - хрипел я. На лице мужчины мелькнула растерянность. Он глянул куда-то вверх и нахмурился, потом взял меня за запястье.

- Так я и есть старший, я главный врач, скажите, что вы хотите, мне... Экий у вас пульс...

Из нагрудного кармана доктора торчал допотопный стетоскоп. Как у доктора Айболита из книжки. Ну да, если перебои с электричеством, и приборы не работают, то... А генераторы тогда зачем? Странно, странно... странно, что мне весь этот бред, толкаясь, лезет в голову.

- Где мы? - простонал я.

- Вы в военном госпитале, с тылу, на территории России. Вас подобрали на полосе отчуждения. У вас сотрясение мозга, вам никак нельзя волноваться. Что и кому надо передать?

Какой у него спокойный голос... А глаза тревожные... Откуда мне знать, кто ты - может, главврач, может, дурилка картонная? Дурилка картонная... Как же заболела голова!

- М-м-м... Голова...

- Тише, тише, не волнуйтесь. Так что вы хотели сказать?

Тебе - ничего. Я с трудом вспомнил фамилию командующего группировкой сил специальной операции.

- Свиридову только могу.... Отвезите к Свиридову, Сергею Герасимовичу, это командующий...

- Господи, да где же я вам его возьму, - искренне огорчился главврач. - А перевозить вас в таком состоянии никак сейчас нельзя!

- В штабе Свиридов... Сведения особой важности и секретности... По праву Империи... Доложить... - и я закрыл глаза, типа отключился. Пусть хоть из-под земли достанет мне Свиридова.

И тут я на самом деле отключился, потому что очнулся в следующий раз в другой обстановке. Кровать как будто та же самая, а комната другая - с окном, закрытым жалюзи, сквозь щели в ламелях пробивается свет. Стены из светлого дерева, картины висят - пейзажи, видно, что оригиналы. В этот раз я смог повертеть головой и даже попытался приподняться на постели, не удалось. Я был зафиксирован в положении лёжа широкими мягкими ремнями. Подрыгал ногами - нормально. Больно, но все, похоже, цело. Я думал, меня на куски разнесло осколками взорвавшейся мины, но ничего. Целехонький.

Медицинское оборудование, видимо, было за моей головой, туда тянулись провода и трубки, закреплённые на мне. Что-то тихонько гудело позади меня.

И... все. Больше я ничего не вижу. И точно понять, где же я нахожусь, не могу. Будем ждать. И я прикрыл глаза. Ждать пришлось недолго. В этот раз я услышал и как открылась дверь, обычная дверь на петлях, слышал, как они тихонько скрипнула, и лёгкие шаги (половицы из дерева не скрипели, но шаги были слышны) и вот уже кто-то стоит рядом со мной. Некто откинул с груди покрывало и начал возиться с датчиками, закреплёнными на моем теле.

Я открыл глаза. Милая женщина в белом фартуке поверх черного платья, белая косынка с красным крестом. Сестра милосердия? Помилуйте, я в монастырской больнице, что ли?

- Проснулись? - певуче произнесла она. - Вот и хорошо, вот и славно. Как вы?
Окает - "хОрОшО", по- вологодски, что ли?

- Хорошо -то хорошо, да ничего хорошего! - на удивление четко и внятно ответил я. Это из очень старой песни. Если я дома - она не поймёт, откуда. Поняла. Слегка удивлённо, но с приветливой улыбкой подхватила:

- Ай и посидим, поокаем! Шутите, это хорошо! - почти пропела слова из песни сестра.

То, что я не дома, было понятно с первого пробуждения. Сте-то-скоп. Это не наше, это местная приблуда. Да ещё и древняя... Осталось, соответственно, всего 3 варианта - подпольщики, русские или враги. Кто-то меня подобрал. Некая нейтральная сторона? Не помню, чтоб была такая.

Она вернула покрывало на место, поправила подушку.

- Помочиться хотите? - я подумал, помотал головой.- Попить бы, тогда, может, захочу.

- Попить? Ай, да конечно, попейте, сейчас!

Она подняла изголовье повыше и подала мне пластиковую прозрачную бутылочку с торчащей трубочкой. Ну! Я высосал всю воду, попросил ещё, потом наоборот - в общем, время пролетело быстро.

- А обед? - капризным голосом поинтересовался я.

- А вот доктор придет и все нам расскажет про обед - что вам можно, что нельзя. И я вам все подам. А пока вот давайте-ка капельницу поставлю.

Бутыль для капельницы была с пометкой "физраствор". Потерял много крови, что ли? Бред...

И я отрубился, успев подумать: "Ни фига не физраствор".

Очнулся там же, со светлой головой и не пристегнутый к кровати. Уже хорошо, а то всякие мысли лезли в голову. Видел сон, что мы с Антоном идём, бежим, плывём и никак не выберемся из лабиринта речушек, полей и пролеска. В лесочке было много грибов и ягод, вот странность какая. Был и бетонный проход, как в реальности, и что-то свербило в памяти, не давало покоя.

В этот раз доктор и сестра возникли оба, сразу.

- Ну-с, мой дорогой! - врач вытащил из кармана очки и нацепил себе на нос. Очки были странные, на одной дужке. Это они так пенсне изобразили, что ли?

Он внимательно меня осмотрел, помог перевернуться на живот, велел сестре смазать ссадины.

- Ну что же, у вас все хорошо заживает, сотрясение небольшое, внутренних гематом и переломов нет, сердце в порядке. Вы легко отделались. Сейчас вам принесут обед.

- Доктор, а я просил...

- Свиридова вам доставить. Помню, помню. Вы пока поешьте, а я доложу нашим военным, что вы пришли в себя. Они что-то пообещали сделать. Но только уговор: не волноваться, не вскакивать, не кричать. Это может навредить вашему сотрясенному мозгу.

И ушел.

Про ранения от осколков - ни слова. Значит, ранений не было. Возможно, Антоха нарвался на умную мину, которая направила взрыв на него, и все осколки словил он. А мне досталась только взрывная волна. Надо же, как бывает... "Или, как вариант, осколков вообще не было", - сказал вредный внутренний голос. Есть у меня такой... товарищ. Только я выстрою наистройнейшую теорию, как этот гад тут как тут, все испортит.

Доктор вернулся, и не один. С ним был офицер в форме полковника войск связи.

- Товарищ, я тут для организации вашего разговора с генералом Свиридовым.

Я промолчал.

- Товарищ генерал по понятным причинам выслушает вас доклад по закрытому каналу видеосвязи. Он будет видеть вас, мы - его.

- "Мы" - это кто? - поинтересовался я, поднимая изголовье кровати в положение "сидя" и поправляя "прическу" - коротко остриженный ёжик.

- Мы с вами, - ответил полковник. - Разрешите, представлюсь. Полковник специального подразделения сил специальных военных операций, вот мое удостоверение, - и сунул мне ксиву. Ну да, Павел Сергеевич, я и сам такую смогу сбацать. Ужас, как похоже на настоящий документ. Потёртый даже, в меру. Я попросил внутренний голос заткнуться, оглянулся и увидел, как захлопнулась за врачом дверь. Какой интересный военный госпиталь. Одна палата вся белая, другая из дерева... Наверное, для офицерского состава?

Врач ушел, зато появился стол на колесиках с открытым российским ноутбуком в армейском исполнении а открытом виде. Мда. Не дома я, все ясно. Наше "око" выглядит совершенно по-другому.

Товарищ генерал на связи, - провозгласил полковник. Вы готовы?

- Так точно, готов, - ответил я и уставился в экран. Полковник понажимал клавиши, включилась типовая заставка, и на нем возник образ легендарного генерала армии, Свиридова Петра Васильевича, в военной форме, в своем кабинете.

- Здравствуйте, - произнес он, окинул взглядом вытянувшегося полковника и посмотрел на меня. - Ну что, орёл, давай, докладывай.

Я молчал. Он тоже. Когда молчание затянулось, я намекнул:

- Товарищ, генерал, я жду пароль.

- По праву Империи! - серьезно произнес он.

А, вот оно что... То-то позади генерала портрет Верховного в рамке другого цвета, нежели был... Ладно.

- Во имя Бога, Родины и Государя, - ответил я. Как все это паршиво... - Товарищ полковник, разрешите доложить товарищу генералу армии? - спросил я полковника, не сводя глаз с экрана.

- Докладывайте! - ответил он, не меняя позы.

- По полученным мной достоверным данным, имею доложить, что подполье провалено.

Генерал поднял брови:

- О какой группе вы говорите?

- Обо всем подполье. От их имени действует отряд вражеских провокаторов.

- Расскажите подробнее.

- У меня было задание связаться с подпольщиками, получить сведения о расположении точек сбора безэкипажных катеров и передать эти сведения нам.

- Лично связаться? - удивился генерал, а полковник вдруг побагровел.

- Лично, товарищ генерал! У разведчиков возникли серьезные опасения, что идёт радио игра, и мы получаем лишь частично достоверные сведения. И мне нужно было провести разведку лично. Первая же явка оказалась провалена, я с трудом ушел, но был схвачен при попытке перейти зону отчуждения. Мне удалось выдать себя за простого военнослужащего, и меня приговорили к расстрелу.

Лицо генерала вдруг исказилось и замерло на экране.

Полковник подошёл к ноутбуку, но его остановил знакомый голос:

- И тебя расстреляли, да, Виталь? Вы свободны, Серко. Я говорил, что его не проведешь на такой мякине.

Некий мужчина прошел передо мной к ноутбуку, захлопнул его и повернулся ко мне. Это был... Антон.

- Ах, какая неожиданная встреча!

- Ты... Ты жив? Антон!

- А ты меня оплакивал, что ли? - он улыбался, зло скаля зубы, напоминая шакала, который ждёт удобного момента наброситься на свою жертву и начать ее терзать.

- Я... Ничего не понимаю... - прошептал я, прекрасно все поняв, когда увидел "Свиридова". Наверное, его Антон и играл в соседней комнате, а программа заменяла лицо и фигуру на Свиридова.

- Мы тебя искали, Витя. Это правда. Нам нужен секрет перехода туда. Я из тебя вытащу все, что ты знаешь. Ты осознаешь, что под химией расскажешь мне все? И что ты так желал доложить, расскажешь же, Виталий?

- Так начинай, чего же ты ждёшь? - устало спросил я. Как сопротивляться их приемам, я знал. Также знал, что после воздействия на мозг сопротивляющийся человек превращается в идиота. Ну ладно. Ладно... Чего же он ждёт, зачем пугает?

- Скоро все будет, - буркнул он и вышел.

Я с измождённый видом откинулся на постель. Так, вот там, под светильником ,- камера, и около "окна" вторая. Я не пристегнут к кровати, надо что-то острое или тяжёлое... Рука нащупала только пульт управления кроватью. Пульт был на проводе. Ладно... Осторожно, по покрывалом, я взялся за увесистый пульт, вынул его из крепления и подтянул к груди. Больше ничего не успел сделать, так как позади меня дверь распахнулась, уже без всякой деликатности, и в палату вошли доктор, Антон и сестра, катившая столик с прибором, называемым в просторечии мозгоправом.

- Не передумал? - спросил Антон. Я не ответил, и он кивнул сестре: - Укол, полную дозу.

- Может, с половинки начать? - спросил доктор, отстегивая от прибора датчики с проводами. - У него настоящее сотрясение, как бы не сдох раньше.

- Мне нужны сведения. Сейчас. Не спорьте.

- Да разве я спорю, просто ставлю вас в известность...

Сестра получила по голове первая. Я с силой треснул ее в висок пультом управления, а провод накинул доктору на шею и затянул. Выхватил у него шприц с набранным препаратом и воткнул ему в вену на шее. Глаза сразу закалились, и он рухнул на сестру.

Антон нацелил на меня пистолет. Как он стреляет, я помнил. Но мне-то что, я и так был смертник. И я просто толкнул на Антона столик с мозгоправом. И свалился с кровати на пол, вместе с покрывалом. Увидел под кроватью его склонившиеся лицо и дуло пистолета:

- Вылезай, сволочь, - прошипел он. - Тихо вылезай, не дергайся.

Я медленно встал, успев скрутить покрывало в жгут и, поднявшись, изо всей силы ударил по поднятой руке, четко попав в кисть. Пистолет выпал, успев выстрелить, но пуля меня не задела. И мы бросились друг на друга, схватились и покатились по полу, стараясь придушить друг друга. Мне повезло: когда он оказался сверху, и с выпученными глазами схватил меня за шею, мы оказались рядом со столиком с прибором, толкнули его, и мозгоправ рухнул на нас. Вернее, на Антона, ещё точнее - на его голову. Тяжёлый агрегат проломил ему череп, и он отпустил мою несчастную шею. И упал на меня, заливая мое лицо своей кровью.

Я напрягся и с отвращением столкнул с себя эту вырусь. Поднялся на колени. Так... Непонятно, жив ли, свяжу на всякий случай. Сестричка смотрит в потолок широко раскрытыми глазами, не дышит. Доктор... О, химия на него явно подействовала - сидит на полу, вращает головой, хихикает и что-то лепечет. Вот и славно .
Я взял у Антона пистолет, снял с шеи карточку, подошёл, пошатываясь, к врачу, присел рядом.

- Так. Слушай сюда. Как отсюда уйти? Как отсюда выйти, я тебя спрашиваю.
Врач перестал качаться и вполне осмысленно уставился на меня:

- Уйти? Ногами.

- Так. Попробуем иначе. Где находится это здание?

- Здание? На Земле, в столице нашей славной страны

- Адрес?

- Планета Земля, Европа...

- Улица и номер дома.

- Город Днепр, Улица Олеся Скрынникова, дом 10, строение пять...

В памяти всплыла карта. Подходы к дому, переулки...

- Сколько людей в здании?

- А... Это... Раз, два... Пять.

- Как выйти из здания? Как ты отсюда выходишь?
Доктор засуетился и вытащил свою пластиковую карточку:

- Выхожу, иду направо, открываю дверь этим ключом, потом налево, вниз на первый этаж и выхожу...

- Что это за место, где мы находимся?

- А, это... Особый отдел тайных операций службы охраны секретной государственной службы...

Я стукнул его по голове, и врач потерял сознание. Надел его белый халат и шапочку.   Стетоскоп торчал из кармана, я его оставил, для достоверности. Зачем-то он был ему нужен?

Подошёл к двери и толкнул ее. Дверь почти беззвучно открылась. Тишина. Если доктор не ошибся, здесь ещё двое - "полковник" Серко и, видимо, охранник на входе. Коридор без окон, несколько дверей, тупик слева и дверь на свободу справа. Я прокрался к двери, прижал карточку к матовому светящемуся окошку, и дверь отъехала в сторону. Я ожидал автоматную очередь и спрятался справа от дверного проема. Тишина. Кинул в коридор стетоскоп - никакой реакции. Выглянул- тишина. Прошел по коридору к лестнице, глянул вниз и замер. Прижавшись к стене, вдоль лестничного пролета стояли пятеро спецназовцев в полной экипировке, с нацеленными на меня винтовками и автоматами. Я вскинул ставший во мгновение ока бессмысленным  пистолет, но остановился, услышав команду:

- Не стрелять! Это он.

Спецназовцы опустили ружья, и ко мне, подняв руки, медленно поднялся человек. Забрало шлема было поднято, и я опустил руку с пистолетом.

- Спокойно, Виталий, это я. Это я...

Ноги мои сразу стали ватными, и я сполз вниз по стеночке. Это были наши... Мой командир на этой стороне Руслан, позывной "Вождь". Меня подхватили двое парней и понесли вниз, мимо лежащего в луже крови "полковника" Серко, мимо "консьержа", навсегда растерявшего свои мозги, на улицу. Светило солнце, пели птицы во дворе старинного двухэтажного особняка, где-то  шумел город. Мы загрузились в бронированный автомобиль и помчались, включив сирену, по улицам города.

Руслан ощупывал меня, помогал переодеться, осматривал на предмет оживленных жучков, помогал переодеться и что-то мне говорил, подбадривал, но я даже не осознавал смысл слов. Сотрясение мозга дало себя знать.

Помню, как мы несколько раз меняли автомобили, как въехали в конце концов на паркинг, спустились на нижний этаж, въехали в бокс и опустились ещё ниже, и поехали, снова по тоннелю. Я отключился и пришел в себя уже на русской стороне.

- Тебе бы в госпиталь, - сказал Руслан, скептически оглядывая мою небритую личность.

- Домой, если можно, - прошептал я.

- Как скажете, товарищ начальник, - шутливо ответил он и повез меня домой, в небольшой приморский городок, в мою квартиру в новостройке. Руслан переоделся в штатское, но броневичок военной полиции ехал за нами, я видел.

Руслан поднялся со мной по лестнице на третий этаж, первый зашёл в квартиру, осмотрел ее и широким жестом пригласил войти и меня.

- Спасибо, Рус, - тихо сказал я и обнял друга, а он меня.

- Общее дело делаем. Живи, брат...

И ушел. А я прошёлся по комнатам, заглянул на кухню, вошёл в ванную. Все на месте, и зеркало во весь мой рост, в деревянной раме со сложными завитушками висит себе на стене. Надо бы перевесить из ванной в кладовку, давно хотел. Ванная у меня большая, с нишей для халатов, одежды и вот для этого зеркала.

Я подошёл к нему, постоял, и сердце привычно заколотилось. Конечно, в этой квартире и стекла бронированные, и стены в доме, как в бункере, и все равно сердце колотится каждый раз...

******

Зеркальная поверхность помутнела и перестала меня отражать. Заклубились волны, как грозовые облака, постепенно тьма рассеялась, и я увидел мою комнату в Том мире. Я положил ладони на ставшую теплой поверхность зеркала, и стекло проснулось под давлением, и раскрылось. Я перешагнул через раму и исчез для Этого мира.
В моем кабинете никого не было. Я поднял вверх светозащитные шторы. За окном светило солнышко, летний сад приветствовал меня сильным ветром, раскачивающим ветки деревьев, ярко-голубое небо с быстро бегущими облачками-барашками призывало к безмятежности, но... Надо было доложить.

Я сел за письменный стол, открыл бюро и набрал на выехавшей сенсорной панели код. На поверхности стола разъехались деревянные створки, и возникло голографическое изображение монитора. Я набрал код. Экран засветился и явил мне лицо дежурной, Марии. Она приветливо улыбнулась, и я произнес:

- Я вернулся. Срочный доклад.

- Здравствуйте, давно вас не было, - улыбаясь, ответила она и повернулась ко второму своему экрану.

- Виталий Константинович Бойко вернулся, просит о встрече, срочный доклад.
Выслушав ответ, снова повернулась ко мне:

- Вертолет прибудет за вами через четверть часа.

- Спасибо, Машенька! - и я отключился. Я был дома.

Послесловие

- Да ты не горячись, не горячись, - Государь Петр Алексеевич сам принимал мой доклад. Присутствовали: руководитель службы внешней разведки Ованесов, мой непосредственный начальник Синицын и личный помощник Государя, личность таинственная и всемогущая, курировавший работу с Той Россией. Мы его называли Тайный советник. Он не возражал.

- Давай-ка сначала факты, потом выводы.

- Факты. Вакцина против Ковида, состав которой мы им передали, попала в их "мировое сообщество". Те ее расшифровали, как могли, и пришли к выводу, что если вакцину можно настроить под конкретный вирус, то с тем же эффектом ее можно использовать целенаправленно для изменения поведения человека.

- Доказательства? - спросил Ованесов.

- Я работал с их документами. В качестве медбрата проник. Опыты ставили на людях... Ненавижу! Детали постарался запомнить, по обычной процедуре все выложу...

- В чем суть исследований?

- Изменение сознания человека. Разработали средство, постепенно меняющее память, логику, привычки, любовь превращается в ненависть, брат восстаёт на брата, родителей ни в грош не ставят...

- И все это - точно на основе принципа нашей вакцины?

- Они взяли механизм воздействия на геном человека. Докопались-таки.

- Каков процент успешного воздействия? - спросил Синицын.

- Около сорока процентов успеха. Поначалу в это вообще не верили, было всего около трёх,  почти погрешность, но они сумели усилить эффект, параллельно используя известные боевые стимуляторы. И довели до сорока.

- Сорок - это не сто.. - прокомментировал Синицын.

- Сорок процентов - это катастрофа, - произнес Ованесов, и все мы посмотрели на Государя.

- Шестьдесят процентов - почему на них средство не воздействует? - поинтересовался Тайный советник.

- Они работают над этим. Около десяти процентов испытуемых умерли.

- Испытания проводятся на добровольцах? - спросил Государь.

- Какое там... На своих солдатах и пленных...они понятия не имеют, что им вкалывают. Думают, прививки от кори...

Воцарилось молчание.

- Надо прикрывать эту лавочку, - произнес Государь. - Мы не для преступников работали, мы спасали мир от их Ковида.

- Сорок процентов, Государь... - тихо произнес советник  - Как давно они перешли к работе с населением?

- Стимуляторы они применяли много лет - и во время переворота, и во время боевых действий. Применяли внушение, у них это нейро программирование называется. Для применения в массовом количестве пока не накоплен материал, но в учебных заведениях уже пробовали...

- Немедля прекратить этот беспредел! Немедля! - загрохотал Государь. - Надо уничтожить и лекарни, и всех причастных нейтрализовать, и все данные...

- Испытуемых тоже? - уточнил Ованесов.

- Нет... Пусть живут, может, излечатся... И вот ещё что. Не нравится мне этот их взгляд на мир. Все, все используют против образа Божия. Как жить людям в таком нарастающем бесовстве? А если они сведут с ума все население Земли?

- Государь, - подал голос Тайный советник. - Не считаете ли вы нужным начать работы над обустройством убежищ для верных? Для спасения их мира?

- Ты о начинании "Ноев ковчег"? - повернулся к советнику Государь. - Да, самое время! Тем более что это займет не один год.

За окнами кабинета Государя сияло солнце, пробиваясь сквозь зелень листвы.

Когда-то мы пошли разными путями - моя Россия и Та Россия. Как это получилось, как мы существуем в разных мирах, не соприкасаясь (кроме перехода через зеркала, известные только в моей России) - непонятно. До сих пор учёные разводят руками и говорят "Богу все доступно".

Что будет с Тем миром через полстолетия? И если Тот мир погибнет в пожаре ядерной катастрофы, уцелеем ли мы сами?

Плохо, что противники Той России что-то заподозрили, раз охотились за мной, посланником, и знали мое имя, и даже... "пароль". Только это не пароль, это наш канон - " По праву Империи". Империя имеет право защищать своих граждан в любой точке мира. Империя имеет право защищать малые народы, угнетенных и подвергающихся истреблению. И когда советники из Америги на Соборе всех царств спросили: " По какому праву вы влезли в это дело за пределами вашего государства?", наш советник ответил: "По праву Империи ". И это стало нашим постулатом.

Вернусь ли я обратно? Проход настроен лично на меня. Видимо, придется...


Эта небольшая новелла выросла из одной фразы, пришедшей мне в голову - "По праву Империи" - и стала связующим звеном между двумя романами - "Зеркало с Бирюзовой улицы" (http://proza.ru/2021/03/09/1071) и "Спасилище" (http://proza.ru/2020/03/22/2076).

Благодарю вас за прочтение!