Синдром Воланда 7

      Что-то на этой планете изменилось радикально. В прошлом его сближении с ней – а за это время планета совершила около пятидесяти  витков вокруг своей звезды – он заметил лишь слабые намёки на то, что такой сдвиг может произойти. Но теперь худший сценарий, похоже, обретал реальные очертания. Следовало в этом убедиться окончательно и, если так, возникала потребность срочного вмешательства. В противном случае катастрофа грозила не только ему, но и всей Системе.

      Тогда предчувствие опасности у Смотрящего зародили робкие попытки создания обитателями планеты компьютеров нового типа. Это грозило нарушить тщательно поддерживаемый баланс между уровнем сознания этих существ и возможностями инструментов познания окружающего мира, к которым они получали доступ. И даже не столько познания, сколько его трансформации, причём самым неожиданным образом. Потому как в головах у этих созданий, судя по самоанализу наиболее продвинутых из них, одновременно уживаются бог и дьявол – кажется, так они называют те эфемерные сущности, которые олицетворяют для них добро и зло. Те самые понятия, которых в природе в чистом виде не существует и чему они приписывают ход развития всего и вся. Чудаки.
      Но хуже всего было то, что теперь к этому добавилось повсеместное внедрение ими технологий искусственного интеллекта, что многократно усиливало потенциальные риски. Подобный симбиоз синтетического разума с гигантскими вычислительными возможностями грозил порабощения детищем своих создателей в случае утраты контроля над ним, что было весьма вероятным. Такое уже встречалось во вселенной, и только благодаря своевременному вмешательству удавалось избежать фатальных последствий. Ибо в результате могли пошатнуться не только устои миропорядка, но и могущество самой Системы.
      
      Ощущение опасности подкреплял также и странный зонд, запущенный с поднадзорного объекта в космическое пространств. Смотрящий даже вынужден был перехватить и тщательно изучить его. Необычной формы и начисто лишенный какой-либо исследовательской и связной начинки, он больше напоминал капсулу для перемещения пассажиров по твердой поверхности в условиях гравитации, нежели космический аппарат. Что у них было на уме? Да, с обитателями этой планеты следовало быть предельно осторожным.

      Смотрящий выполнил необходимые манипуляции. Скорость его полёта слегка замедлилась, но этого оказалось вполне достаточным для того, чтобы его поведение теперь полностью подчинялся гравитационному полю планеты, а траектория движения трансформировалась в эллипс, одним из фокусов которого являлась сама планета. В результате чего появились все условия для непрерывного и детального мониторинга происходящих на ней процессов и, что самое главное, для принятие необходимых мер…



      Макс коротал вечер в компании своего давнего приятеля. Уже ставшие традиционными посиделки, которыми они привыкли завершать конец недели, постепенно переходили в ту её стадию, когда разговор из бытовой плоскости перетекал в мировоззренческую сферу.

      Макс коротал вечер в компании своего приятеля. Уже ставшие традиционными посиделки с Эдиком, которыми они привыкли завершать конец недели, постепенно перетекали в ту её стадию, когда разговор из рутинного обмена новостями переходил в мировоззренческую сферу.
      Эдик был уже не юрким сухопарым паренньком, а вполне солидным мужчиной с наметившимся брюшком. Голова его уже почти полностью утратила густую шевелюру, а количество диоптрий в очках существенно возросло, что делало его еще более похожим на Вуди Аллена. Но это был всё тот же Эдик, не изменяющий ни манере своего мышления, ни далеко не самым невинным привычкам. Правда, в его руке дымилась уже не сигарета, а сигара, а на столике красовалась не стандартная бутылка виски, а толстостенный хрустальный графин – скотч был всё той же марки, что и десять лет назад. Неизменным было и то, что всякий раз после небольшого глотка ход его рассуждений принимал совершенно неожиданный оборот. За это, наверное, и прощал Макс приятелю его слабости. Сам он не курил, а к спиртному уже давно утратил интерес.

      Впрочем, сегодня в привычной обстановке присутствовал и элемент новизны. Таковым был мерцающий голографический рисунок на донышке стакана – разбросанные в хаотичном порядке разноцветные искорки. Всякий раз, когда Эдик поднимал стакан, искорки приходили в движение, начиная вращаться вокруг центральной, наиболее яркой точки – каждая по своей орбите и со своей скоростью. Картинка напоминала Максу модель солнечной системы – что-то подобное показывал им в школе учитель по астрономии.

      Через какое-то время точки застывали в новом положении, располагаясь уже ближе друг к другу. Наверное, когда стакан окончательно опустеет, они выстроятся в ряд, что, видимо, будет символизировать парад планет. Судя по всему, скоро он в этом убедится – мысли у Эдика в этот вечер так и скачут.

      Да и освещение в комнате тоже было довольно экстравагантным: его создавало проецируемое на потолок изображение расширяющейся спирали. Наверное, галактика, подумал Макс. Раньше ничего подобного за его товарищем не замечалось.
Эдик поймал недоуменный взгляд приятеля.

      – Ты знаешь, меня с некоторых пор всё больше увлекают тайны космоса. Многие с годами тянутся к земле, а меня вот небо поманило.
      Он хмыкнул и затянулся сигарой.
      – Недаром меня называли в честь Циолковского – отец был фанатом этого гения-самоучки. К тому же он не без оснований подозревал, что тот был нашим дальним родственником – корни семьи уходят в Вятку, а там в своё время жила обширная польская диаспора. Циолковский тоже провел там немало времени. 
      – Не удивлюсь, если так оно и окажется.
      – Да ладно, это я к слову. Но эта проснувшаяся во мне тяга представляется довольно символичной. Потому, как я всё больше склоняюсь к идее, что человечеству свои истоки следует не в земле искать, а в космосе. Ты ведь знаком с гипотезой креативизма?
      – Что-то слышал об этом.
      – Ну, это про источник возникновение жизни в различных её формах и проявлениях. В том смысле, что без создателя здесь не обошлось. Возьмём, к примеру, устройство жгутикового механизма у бактерий. Механизм этот настолько мудрён, что никак мог может получен путём эволюции. И я в этом убеждён. Ну, хорошо, аминокислоты могут случайным образом упорядочиться так, чтобы получился идеальный электромагнит. Но так, чтобы этот процесс был поставлен на поток, нужно очень постараться. А затем собрать их в определённом порядке в кольцевой статор. И в центр кольца засунуть жгутик, тоже, кстати, c определённой магнитной проницаемостью и поляризацией.
      И всю эту приблуду вставить в задницу рыхлой амебе – на тебе, красавица, погоняло, для употребления по собственному разумению. И не просто – на, а вот тебе ещё инструкция в придачу, как им пользоваться – то есть последовательно возбуждать эти электромагнитики. Чтобы правильно хвостом вилять. Запомни, а лучше законспектируй – приду, проверю.
      Так вот, никакая эволюция не способна постепенно вылепить эту хреновину по частям. Она может возникнуть только сразу, целиком и в сборе, как готовое решение. С такой же вероятностью можно рассчитывать на самовозникновение компьютера на тщательно перемешиваемой промышленной свалке. Особенно квантового.

      Возразить было нечего. В этих компьютерах Эдик разбирался досконально. Макс же, сколько ни силился, никак не мог взять в толк, за счет чего эти, по сути, сугубо вероятностные устройства обладают столь уникальными прецизионными свойствами.
      – А ты знаешь, мы ведь тоже сейчас с космической тематикой немного сблизились. С тех пор, как в моду вошли изделия из метеоритного металла, из этого, как его называют, мемета – нет отбоя от заказов.

      Действительно, к ним в контору стали обращаться владельцы различных амулетов и оберегов, желающих убедиться в аутентичности своих нательных погремушек. Считалось, что космические эти артефакты обладают, якобы, целебными свойствами. Макса всегда удивляло подобное суеверие: парадокс – на дворе двадцать первый век, а тут такое дремучее мракобесием.

      Но, что поделать: спрос есть спрос, а раз так, то будут и подделки. Изделия из мемета стоили немалых денег, и экспертиза хорошо оплачивалась.

      – И как вы их различаете? Насколько я знаю, и там и здесь используется ручной труд.
      – Очень просто. В ауре оригиналов присутствуют особые цвета с характерной модуляцией. Я полагаю, что это следствие длительного воздействия на сырьё космических излучений. Которое нельзя смоделировать в земных устройствах даже с помощью ваших коллайдеров.
 
      Эдик стянул с безымянного пальца массивный перстень.
      – А ну-ка, взгляни на это.
      – Мог бы и не снимать, я сразу обратил на него внимание. Не сомневайся, оригинал.
      – Собственно, другого я и не ожидал.
      – Откровенно говоря, я тоже не ожидал – увидеть это на тебе. С твоим-то скепсисом относительно подобных побрякушек! Какими судьбами?
      – Да так, подарок одной старой приятельницы, Кристины. Она работает в «Space-X» – наверняка слышал об этой компании.
 
      Макс кивнул.
      – Она-то как раз и организовала этот околометеоритный бизнес, причём, весьма успешный, как догадываешься. Дело уже дошло до обручальных колец. Они даже бренд запатентовали – «Кольца Сатурна», и слоган соответствующий: «С кольцом Сатурна из мемета медовым будет даже лето». Этак они и про реликтовое излучение скоро совсем забудут. А ведь уже почти разобрались в одной его особенности, меняющей представление о нем.

     У Макса вытянулось лицо.

    
     Продолжение следует