Она и что-то космическое

В пустом непредставимом космосе плыла холодная, чужая планета. Как её глаза. Как её сердце. Невыносимо далёкая и недостижимая. Планета вращалась по непостоянной орбите, выделывала эмоциональные синусоиды - то приближаясь, то отдаляясь, то делая вид, что она предсказуемая и правильная. Точно как она. Только планету не хотелось прижать к груди, обхватить крепкими руками, сомкнуть пальцы и защитить от всего на свете, ощущая влагу от слёз у воротника распахнутой рубахи. А её хотелось. Почему так?

Из многомерного пространства доносился странный разговор:

- Папа, можно я больше туда не пойду?

- Надо, сын. Надо.

- Это уже который раз? И всегда, всегда они меня убивают. Режут, травят, бьют электричеством. Про самый первый раз вообще молчу. Ты представляешь, папа, они до сих пор носят кресты как символ веры в меня. А это было больно и мучительно.

- Ты же не умираешь по-настоящему, сын. А им нужно верить, чтобы не так страшно было жить. И умирать. Они умирают по-настоящему, сын. Им можно всё. Этот мир свободен, и от Меня тоже.

- Ну почему опять к ним? Как только я говорю, что Твой сын, они обязательно делают со мной что-то страшное, от чего я потом просыпаюсь с криками и слезами. Они ужасны. Жестоки. Кровожадны. Они говорят, что верят, а сами...

- Хватит ныть, сын. Тебе пора.

Откуда был слышен этот разговор - разве понять трёхмерным людям? Но и правда, почему не пойти туда, где готовят вкусную похлёбку из баранины, от души обнимают, говорят добрые слова, уступают лучшее место? Даже если потом втыкают кинжал в спину, оно хотя бы того стоило.

А я разделял её движения во времени. Вот начало - напрягаются мышцы бедра, икры, правая рука пошла вперёд. Если бы я был художником,  я бы нарисовал этот момент. Но я не. А вот нейросеть может. Удел человека - выискивать картинки с велосипедами и копать ямы. Ещё носить что-нибудь тяжёлое в пространстве. Нейросеть - творческая. Она рисует, делает видео, пишет, поёт. Но не пляшет, нет. Вот оно, преимущество человека разумного над кибернетическим созданием!

А она уходила. До обидного просто, до смешного буднично. Как будто дошла из ванной до спальни. Атрибут - клетчатая сумка. Там помещается нейросеть, Отец и Сын, холодная, чужая планета, непредставимый космос... И только она остаётся снаружи и небрежно закидывает сумку со всем содержимым на заднее сиденье машины. Какого чёрта?

Без холодной, чужой планеты космос дик и пустынен. Фотоны и нейроны перестают здороваться друг с другом, редкие молекулы отсиживаются в своём пространственно-временном континууме и не ходят в гости. Чьё-то солнце обязательно взорвётся, осев радиоактивной пылью на обожженной сетчатке. Машина сделает усилие и тронется с места, покорная её воле. Смотреть вслед, пока объемный предмет превращается в математическую точку, затем сломаться и грузно, не распределяя веса, всей плотью осесть на ступеньки, когда-то ведущие в небо. И бесстыдно заплакать прямо в плывущие над головой облака. Что мы наделали?