Седжер Линда. Скрытый смысл. Создание подтекста

(отзывы)
------------------------------------------
Седжер Линда «Скрытый смысл. Создание подтекста в кино»,  Изд-во «Альпина нон-фикшн», 2020 г.
------------------------------------------

В фильме И. Пырьева «Братья Карамазовы» (по одноименному роману Ф. М. Достоевского) есть такой эпизод. Средний из трех братьев посылает младшего к своей невесте с поручением. Он должен передать ей слово в слово то, что ему велено. Зрители уже знают, что средний брат твердо передумал на ней жениться, но принципиального разговора о разрыве между ними так и не было. Он говорит, что нужно сказать младшему брату и настойчиво повторяет, чтобы тот непременно передал ей фразу «и велит кланяться». В другом фильме, реж. Н. Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино» (по мотивам романа «Безотцовщина» и др. произведений А.П. Чехова) есть сцена, где жена главного героя говорит своему старому отцу, что маленький внучек велел ему кланяться.  Казалось бы, одна и та же фраза и говорится она также, не напрямую, а опосредовано. Но, любопытно, что «считывается» она теми, кому её передают, абсолютно по-разному. Во втором случае, это, своего рода, «привет дедушке», подразумевающий уважительное отношение и хорошее воспитание внучка (который, кстати, ещё слишком мал, чтобы передавать такого рода приветы). В первом же случае, иной смысл в этой фразе может услышать только тот, кому она предназначена. А именно: теми же словами адресат говорит о том, что он «раскланивается», т.е. навсегда прощается. Получается, что это такая вежливая (если здесь уместно такое слово) форма отказа. Однако, как было сказано выше, ведь это, в тоже время, может быть и знак уважения, и отказа, и привет. Недаром невеста пытается неоднократно уточнить как, при каких обстоятельствах  было сказано, т.к. от этого для неё зависит тот самый подтекст (и его интерпретация), стоящий за, казалось бы, обычной формулой хороших манер.

Подтекст – вещь, безусловно, интересная. Буквально: есть текст, а есть то, что несёт б`ольшую смысловую нагрузку и находится «под» (привычным) текстом. Но когда, как, откуда и почему появляется такая странная потребность в этих, не то – иносказаниях, не то – «двойных стандартах»?

«Как утверждает психотерапевт доктор Рейчел Бэллон, жизнь свою мы начинаем с текста. Дети обычно довольно непосредственны – пока взрослые не научат их изъясняться обтекаемо, как «принято в обществе». Они учатся подтексту, когда начинают понимать, как надо вести себя на людях, усваивать социальные нормы, выясняя, что такое хорошо и что такое плохо. Вот ребенок вопит при виде тети Джинни: «Я не хочу ее целовать, она некрасивая!» Родители ужасаются, краснеют и срочно отучают ребенка от прямоты. Оказывается, лучше сказать: «Привет, тетя Джинни! Я тебя не могу сейчас поцеловать, у меня насморк». Ребенок привыкает прятать текст в подтекст. На первый взгляд кажется, что подтекст встречается в основном в семейных отношениях, деловых или зарождающихся романтических – там, где не все можно высказать напрямую. На самом же деле его можно обнаружить везде, даже в событиях государственного и международного масштаба… Правду не говорят даже друзья», - пишет в своей книге «Скрытый смысл. Создание подтекста в кино» Линда Сегер.
 
Иными словами, «подтекст» – не какой-то особенный художественный прием, а то, что, можно сказать, на каждом шагу окружает нас в повседневной жизни. Наравне с текстами, разумеется (не только). (В частности, упомянутые в начале фильмы И. Пырьева и Н. Михалкова имеют сценарии, написанные по мотивам других текстов – романов великих русских писателей). И погружены мы в них, как заметил автор в начале своей книги, с самого детства. В свою очередь, отмечу от себя, что не только расцвечивает наши «будни и праздники», но, порой, значительно осложняет нашу жизнь и взаимопонимание с окружающими. (Возможно, у кого-то не так, не настаиваю). Однако смею настаивать на том, что если такие, казалось бы, незыблемые константы, как «совесть», «справедливость», «любовь» и т.д. могут со временем и, находясь в разных культурных пространствах, менять свой смысл, то, что говорить о словах-понятиях, более подверженных временной и культурной интервенции?

Но вернемся непосредственно к книге Линды Сегер. Как написано в аннотации «одного из наиболее выдающихся консультантов мира», ведущей семинаров, автора пятнадцати книги, девять из которых – по сценарному мастерству». Итак, будучи с детства люди приучены к тому, что вещи не только принято называть своими именами, но в жизни на равных правах присутствует ещё и подтекст. Не удивительно, - считает автор, - что, читая книгу или просматривая фильм, мы, скорее подсознательно, ожидаем в них… не циничного повсеместно обмана, разумеется, а некоего смыслового «удвоения». Мол, не всё так просто! Это интригует, заставляет смотреть фильм дальше, чтобы проверить собственные догадки или пополнить свой личный опыт каким-то неожиданным «прочтением».

Собственно, о том, как создавать новые подтексты, завлекая, удерживая зрителя параллельно сюжету, «таящимся в глубине» - и рассказывает данная книга. Вот только некоторые из таких инструментов для создания героев фильма, предлагаемых автором профессиональным сценаристом:

- Обрыв на полуслове,
- говорим одно, подразумеваем другое,
- «игра на понижение»,
- следите за жестами и движениями,
- неверное прочтение подтекста
и др.

Скажем, автор приводит такой простой, но довольно действенный (особенно, эмоционально) пример <неверного прочтения подтекста>, используемый в процессе создания киноистории. «Человек может решить, что к нему неравнодушны, когда на самом деле с ним просто любезны. Он может решить, что в него влюблены, когда в действительности к нему относятся просто как к хорошему другу – по крайней мере в понимании второго. Но рано или поздно заблуждение развеется – в ходе дальнейших событий или отношений». Довольно узнаваемая, можно сказать, универсальная человеческая ситуация, вне зависимости временного и культурного контекста, не так ли?

А также в книге приводится небольшой обзор о применении/сочетании подтекста и кино-жанров, как то: подтекст в фильмах ужасов; в черных комедиях; в спортивных фильмах; в научной фантастике и др.

Например:
«Спортивные фильмы нередко оказываются насыщены подтекстом отчасти потому, что игра, соревнование олицетворяет конкуренцию и борьбу за выживание в обычной жизни, а спортивный инвентарь – бейсбольный мяч, коньки, хоккейную клюшку или клюшку для гольфа – несложно наделить переносным смыслом. Иногда цена победы или поражения оказывается невероятно высокой: на кону могут стоять жизнь, любовь, репутация, возможность доказать, чего ты стоишь».
Даже без ссылок на какие-то фильмы, приводимые автором (в конце книги приведен их полный список), думаю, русский читатель/зритель тут же вспомнит ряд отечественных кинолент, которые изначально строятся на основе такого подтекста, а «первая линия» буквально заявленного сюжета, на самом деле, не является в них главной.

Я не читала девяти книг данного автора, посвященных сценарному мастерству. Скорее всего, они сложнее и специализированней. Данное же издание, как и другие книги вышедшие в этой серии в издательстве «Альпина нон-фикшн» и которые я уже успела прочитать – своего рода, первое знакомство с темой. Книга написана простым (в хорошем смысле) языком и легко читалась даже таким, далеким от сценарного мастерства читателем, как я.

Пс: Формат – «карманный». Бумага белая (офсет). Шрифт и верстка, на мой взгляд, удачные. Объем небольшой.