Ткань Арахны

Для тех, кто знаком или еще не знаком с Кровь и Сталь Немеи — самостоятельные истории, раскрывающие мир, где мифы оказываются космической фантастикой.

Они пришли из космоса. Они разбились. Они стали нашими богами. И они выпустили ад на Землю.

После падения гигантского тюремного корабля "Олимп" в мир бронзового века хлынули кошмары: генетические ужасы, древние инопланетяне, биологическое оружие – прообразы мифических чудовищ. Команда корабля, обладающая технологиями, неотличимыми от магии, провозгласила себя богами.

Зевс, властный капитан, видит в Земле новый трон. Гера, его жена-ученый, жаждет вернуться домой любой ценой.

Ткань Арахны

Туман, рожденный ночной прохладой реки Ладон, еще цеплялся серебристыми клочьями за кипарисы, когда Арахна ступила на вымощенный двор усадьбы госпожи Алфеи. Воздух пах влажной землей, цветущим жасмином и… чем-то еще. Чистотой, недоступной обычным домам. Здесь не было пыли на резных колоннах портика, не было пятен от мух на белоснежных шторах. Как будто сам воздух подчинялся воле хозяйки. Арахна, дочь красильщика из нижнего квартала, каждый раз ловила себя на мысли, что переступает порог иного мира.
Госпожа Алфея не была царицей, но ее уважали больше многих царей. Богатая, невероятно умная, окруженная поэтами, философами и художниками, чей круг она щедро опекала. Она говорила на странном диалекте, в ее речах мелькали незнакомые имена и названия далеких мест, о которых не слышали даже бывалые купцы. Для Арахны, чьи руки с детства знали лишь грубую шерсть и жгучую краску, а потом – бесконечное перебирание нитей, Алфея была олицетворением недосягаемого совершенства. И главным источником чуда, которое наполняло ее жизнь смыслом.
Чудо звалось Ткацкими Станками. Не простыми деревянными рамами, а диковинными конструкциями из блестящего, холодного на ощупь металла, похожего на серебро, но прочнее стали. Они стояли в просторной, залитой светом мастерской – сердце усадьбы. Арахна была их повелительницей, верной жрицей. Но истинной волшебницей была Алфея. И источником ее волшебства была маленькая, невзрачная железка.
Арахна видела ее тысячи раз. Скромный браслет на левом запястье госпожи – матово-серый, без украшений, лишь с едва заметными углублениями. Когда Алфея подходила к станку, ее пальцы слегка касались этих углублений. И тогда мертвый металл оживал. Челноки начинали метаться с нечеловеческой скоростью и точностью, ремешки поднимались и опускались в сложнейших последовательностях, создавая узоры такой тонкости и сложности, что дух захватывало. Арахна лишь подавала нити нужного цвета, следила за натяжением, убирала соринки – служила руками и глазами невидимому гению, заключенному в серой железке. Иногда, очень редко, Алфея позволяла девушке самой прикоснуться к браслету, направляя ее руку. Тогда в Арахне пробуждалась странная сила, поток чистого знания и умения, заставлявший нити плясать по ее воле. Эти мгновения были опьяняющими.
— Госпожа Алфея, — Арахна почтительно склонила голову, входя в мастерскую. Хозяйка уже была там, рассматривая свежий кусок ткани – невероятный гобелен, изображавший битву кентавров с лапифами. Линии были динамичными, как сама схватка, а оттенки шерсти, казалось, светились изнутри.
— Арахна, — Алфея обернулась. Ее серые глаза, были спокойны, но в них читалась привычная глубина. — Посмотри. Оттенок пурпура на плаще Тесея… он чуть гуще, чем требовал эскиз. Ты помнишь причину?
Арахна покраснела. — Да, госпожа. Партия краски от старого Никандра… он экономил на моллюсках. Я предупреждала.
Алфея кивнула, не осуждая. — Ты учишься видеть. Это главное. Истинное мастерство – не в слепом повиновении механике, а в понимании нити, краски, замысла. Даже когда механика… совершенна. — Ее пальцы невольно коснулись браслета. — Сегодня закончим этот гобелен. Царь Эорд ожидает его к новолунию для своего нового зала.
Царь Эорд. Имя прозвучало как удар колокола в тишине мастерской. Молодой, честолюбивый, богатейший правитель соседнего царства. Его двор был сияющим центром власти и роскоши. И он лично заказал гобелен у Госпожи Алфеи. Для Арахны, чья жизнь была ограничена усадьбой и домом больной матери в пыльном квартале красильщиков, имя Эорда звучало как призыв из другого измерения. Мысль, давно дремавшая на задворках сознания, проснулась с новой силой: Что, если?..
Работали молча. Алфея сосредоточенно водила пальцами над браслетом, станки гудели ровной, мощной нотой. Арахна ловила каждое движение, каждую смену узора, подавая нити с идеальной точностью. Но ее мысли были далеко. Она видела себя не служанкой, а мастерицей. Признанной, почитаемой. Сидящей не на низком табурете, а на почетном месте при дворе Эорда. Ее ткани украшали бы его залы, ее совета спрашивали бы о красоте и стиле. А там, глядишь, и достаток, чтобы вылечить мать, перевезти ее в чистый дом, нанять врачей… Для этого нужно лишь одно – ключ к чуду. Та самая серая железка.
Случай представился неожиданно. Посреди дня прискакал гонец от философа Ксенофана, чьи споры с Афиной были знамениты. Нужен был срочный совет по переводу какого-то заморского текста. Алфея, всегда живо интересовавшаяся подобным, отложила браслет на резной столик у окна и удалилась в библиотеку, унося с собой свиток и озабоченный вид.
Сердце Арахны забилось так сильно, что она боялась, его стук услышат даже через гул станков. Мастерская опустела. Солнечный луч, пробившийся сквозь облако, упал прямо на невзрачный браслет, и он вдруг показался Арахне самым прекрасным, самым желанным предметом на свете. Судьба стучалась в дверь. Страх – страх перед гневом госпожи, перед неизвестностью силы железки – боролся с жгучим соблазном и картинами блестящего будущего. Будущее победило.
Дрожащими руками она схватила браслет. Он был теплым и удивительно легким. Она сунула его за пазуху хитона. Нити на станках мгновенно ослабли, челноки замерли на середине пути. Гул стих, оставив звенящую тишину. Арахне показалось, что весь дом замер, прислушиваясь к ее предательству. Она не оглядывалась. Выскользнула через боковую дверь, ведущую в сад, и побежала, не чувствуя земли под ногами, к задним воротам усадьбы, которые знала только она да старый садовник Филократ, сегодня копавшийся у дальних грядок.
Бежала она не домой. Она бежала к своей мечте – в столицу царя Эорда.
Путь занял два дня. Два дня страха, лихорадочных надежд и первых экспериментов. В убогой каморке постоялого двора на окраине столицы Арахна, дрожа, надела браслет. Она вспоминала движения Алфеи. Слегка коснулась углублений… Ничего. Отчаяние сжало горло. Она ткнула сильнее. Вдруг – легкая вибрация. И… о, чудо! Лоскут грубой холстины, брошенный на стол, вдруг сам собой сложился в идеально ровный квадрат, будто невидимая рука прогладила его. Арахна засмеялась от восторга и облегчения. Железка работала! Пусть не так легко, как у госпожи Алфеи, пусть ей приходилось тыкать и нажимать с усилием, но она подчинялась!
На следующий день она добилась большего. Концентрируясь изо всех сил, представляя узор, она заставила иглу с ниткой, лежавшие рядом, проплясать в воздухе, вышивая на лоскуте причудливый, хотя и корявый, цветок. Уверенность росла. Она была избранной! Железка признала ее силу! Теперь – прямо к царю.
Двор Эорда поразил ее. Не столько мрамором и золотом, сколько атмосферой напряженного любопытства и жажды зрелищ. Царь, молодой и самоуверенный, с лицом, изнеженным роскошью, выслушал дерзкую девушку с явным скепсисом.
— Волшебная железка? — усмехнулся он, развалившись на троне. — Покажи, ткачиха. Рассмеши меня. Если разочаруешь – будешь гнить в темнице до конца своих дней.
Придворные захихикали. Арахна почувствовала, как кровь приливает к лицу. Но браслет на запястье был ее талисманом. Она вышла на середину зала, под насмешливые взгляды и шепот. Перед ней поставили простой ткацкий станок и корзину с разноцветной шерстью.
Это был ее звездный час. Она надела браслет, закрыла глаза на мгновение, вспоминая мастерскую госпожи Алфеи, мощный гул станков, ощущение потока. Она коснулась углублений. Сначала – ничего. Сердце упало. Она нажала сильнее, отчаянно, как в каморке постоялого двора. И – о, слава богам! – челнок дернулся, проплыл через зев, ремешок поднялся. Раздался негромкий, но отчетливый гул. Ах восхищения пробежал по залу. Эорд приподнялся на троне.
Арахна улыбнулась. Она концентрировалась, заставляя пальцы вспоминать верные точки на браслете. Челнок двигался рывками, узор получался простым, угловатым, но он создавался сам! Царь хлопнул в ладоши.
— Недурно, девка! Недурно! Но это детские забавы. Покажи настоящее чудо! Сотки мне… птицу! Да, птицу, которая вот-вот взлетит!
Арахна замерла. Птицу? Из нитей? На лету? Даже Афина… Но глаза Эорда горели азартом, придворные ждали. Отказ означал позор и кару. Она должна была. Браслет работал! Он помогал ей! Она вспомнила, как Афина создавала невероятные сцены. Сжала глаза, представила ястреба, парящего в небе над Ладоном, каждое перышко, изгиб крыла. Она вложила в эту картину всю свою волю, всю свою жажду признания. И нажала на браслет. Изо всех сил.
Сначала было то же самое – челнок дернулся, ремешок поднялся. Нити начали переплетаться. Но гул станка стал другим – выше, визгливее, как натянутая струна. Вдруг, на самой середине замысловатого поворота, изображавшего изгиб крыла, станок резко дернулся и замер. Челнок застрял. Гул сменился тревожным, прерывистым писком. Арахна в ужасе нажала на браслет снова и снова. Ничего. Только этот противный писк.
— Ну? — раздраженно протянул Эорд. — Где птица, ткачиха? Или твое волшебство кончилось?
Смешки придворных стали громче. Отчаяние и стыд захлестнули Арахну. Она не могла потерпеть неудачу! Не здесь! Не сейчас! В отчаянной попытке она не нажала, а ударила пальцем по центральной точке браслета, той, к которой Алфея лишь легонько прикасалась.
Раздался резкий, сухой ЩЕЛЧОК, похожий на треск ломающейся ветки. Браслет на запястье Арахны вспыхнул ослепительной, холодной голубой искрой. Одновременно девушка вздрогнула всем телом, как от удара огромным молотом. Ее глаза расширились от невыразимого ужаса и боли. Изо рта вырвался не крик, а хриплый, прерывистый стон. Ее тело выгнулось неестественной дугой, волосы встали дыбом. От точки на браслете по ее руке, груди, шее побежали зловещие синие прожилки, как молнии под кожей. Пахло паленой плотью.
— Что?! — вскрикнул Эорд, вскочив с трона. Придворные отпрянули в ужасе.
В этот момент в дальнем конце зала, там, где только что была пустота, возникла фигура. Как будто сгустился туман или разорвалась завеса. Госпожа Алфея. Ее лицо, всегда спокойное и сдержанное, было искажено ужасом и гневом. Она сделала шаг вперед, ее рука с протянутыми пальцами рванулась к Арахне. На ее собственном запястье мерцал точно такой же серый браслет.
— Нет! Держись! — крикнула Алфея, ее голос, обычно мелодичный, звучал резко и властно, резанув по тишине зала.
Но было слишком поздно. Голубые прожилки на теле Арахны вспыхнули ярче и погасли. Ее застывшее в муке тело обмякло и рухнуло на каменный пол с глухим стуком. Дымок тонкой струйкой поднялся от браслета и от ее одежды в районе груди. Запах гари стал явным.
Тишина воцарилась абсолютная. Даже дыхание замерло. Алфея застыла на полпути, ее протянутая рука медленно опустилась. В ее ясных глазах мелькнула невероятная боль, глубокая усталость и… что-то еще. Разочарование? Горечь? Она подошла к телу, не обращая внимания на остолбеневшего царя и его двор. Аккуратным, быстрым движением сняла с запястья Арахны дымящийся браслет.
— Глупое дитя, — прошептала Алфея, и в ее голосе не было злобы, только бесконечная печаль. — Слепая к величию, жаждущая лишь блеска. Разве могло это кончиться иначе?
Она подняла голову, ее взгляд скользнул по Эорду, побледневшему как полотно, по перепуганным лицам придворных.
— Вы видите? — ее голос зазвучал громко и холодно, заполняя зал. — Вот что бывает с теми, кто по слепоте своей пытается схватить молнию или приручить пламя, не зная его природы. Кто лезет в дела, что превыше их разумения, думая, что дерзостью можно заменить знание. Плата за невежество и алчность – гибель. Запомните этот урок.
Она не стала ничего больше объяснять. Схватила безжизненное тело Арахны с удивительной легкостью, словно оно не весило ничего. Повернулась и пошла к выходу. Придворные расступались перед ней, как тростинки перед бурей, не смея поднять глаз. Никто не посмел остановить ее.
Только когда фигура Афины с ее страшной ношей растворилась в дверном проеме, как будто ее и не было, тишину нарушил сдавленный вздох. Это был старый советник Эорда, Леодамант, знаток старинных преданий. Его лицо было пепельно-серым.
— Господин… — прошептал он, обращаясь к ошеломленному царю. — Это… это была Она. Афина. Богиня. Воистину… богиня.
Слова повисли в воздухе, тяжелые и неопровержимые. Эорд медленно опустился на трон. Он смотрел на пустое место перед станком, где только что стояла и мечтала Арахна, а теперь осталось лишь легкое пятно копоти на камне. Урок был усвоен. Слишком поздно для ткачихи.
Алфея вернее Афина несла тело Арахны не в усадьбу. Она несла ее за город, к тихому холму над рекой Ладон, где росла старая олива. Там, в тени серебристых листьев, она положила девушку на траву. Взгляд ее скользнул по почерневшему, мертвому браслету в ее руке – сломанному интерфейсу, который не выдержал грубого обращения и неконтролируемого запроса на энергию. Сложный механизм, созданный на далекой Титаниде для управления сложных машин, а не для детских фокусов перед тупыми царьками.
Она взглянула на лицо Арахны. Искаженное последней судорогой, оно все еще хранило отпечаток невероятного страха и недоумения. Талант. Искра подлинного дара к ткачеству была в этой девушке. Ее можно было бы научить понимать, а не просто жаждать. Но искра была задавлена мгновенным блеском ложного всемогущества, которое давал артефакт. Жажда признания, зависть к чужой силе, слепая вера в простоту волшебства – все это привело к короткому замыканию и в цепи браслета, и в цепи ее жизни.
Афина вздохнула. Горечь смешивалась с усталостью. Она была стратегом, ученым, хранителем знаний. Но не богиней, как шептались теперь во дворце Эорда. Просто… потерянной. Застрявшей в мире, где ее технологии казались магией, а попытки сохранить хоть крупицу цивилизации оборачивались трагедиями из-за человеческой глупости и алчности. История Арахны была лишь одной из многих. Горьким эхом того самого падения "Олимпа", что разбросало не только монстров, но и осколки опасных знаний по этой дикой, прекрасной, не понимающей их земле.
Она аккуратно сняла с руки Арахны простой браслетик – медный, самодельный, подарок матери когда-то. Потом взяла сломанный интерфейс. Оба предмета она бросила в быстрые воды Ладона. Пусть река унесет и память о глупости, и опасный артефакт. Тело же она предала земле под старой оливой. Без имени, без памятника. Лишь холмик свежей земли да шелест листьев над ним.
Уходя, Афина в последний раз оглянулась на холм. Туман снова стлался над рекой, окутывая все в таинственную дымку. Красота и безмятежность мира, который она не могла ни покинуть, ни изменить. В котором даже попытка подарить красоту через ткань оборачивалась смертью.
Она развернулась и пошла прочь, ее стройная фигура растворилась в утреннем тумане, как и ее надежда когда-либо быть понятой в этом мире. Урок был преподан. Цена заплачена. Но услышит ли его кто-нибудь, кроме шелестящих листьев старой оливы?

Книга 1: Кровь и Сталь Немеи - https://author.today/work/464156