Его Алмазом кличут. Глава 20. Девочка в цветах

От дома старика я пошёл по узкой тропочке и вскоре оказался на широкой асфальтированной дороге, на которой кое-где стояли грузовики и трактора. Вероятно, это была главная сельская улица и тянулась она довольно далеко. Несмотря на разгар дня, из жителей на улице никого не было. Но это ничуть не портило сельскую красоту, а скорее добавляло ей таинственности и гармонии. Среди множества домов, которых я увидел не меньше полусотни, особенно аккуратных и современных было всего несколько. Остальные же представляли собой заурядные деревянные домики – осевшие, местами с облупившейся краской и обрушившимся двором. Почти все они были ограждены забором, пусть и уже развалившимся. На каждом висели стеклянные банки, половики и одеяла.

Моё внимание обратила на себя одна из таких избушек. Казалось, она ничем не отличалась от других, но это только казалось. Ограда вокруг дома была очень низкой, а из-за неё даже не виднелись, а вываливались всей кучей мелкие синие цветы. Я не силен в ботанике, поэтому названия их не знаю, да и никогда их раньше не видел. Хоть я и не склонен обращать внимание на такие вещи, но мне почудилось, будто эти цветы очень дружелюбно приглашают подойти, настолько явно они переваливались через забор, как-будто выстилая собой мне ковёр к дому.  Я не заметил, как уже стоял возле них. Не знаю, сколько я так стоял, но очнулся от характерного звука. Из дверей ветхого домика выбежала маленькая девочка лет пяти. На голове её торчали два коротеньких хвостика, собранных из почти белых волос, завивающихся на концах в фигурные локоны. На лоб девочки спадало несколько прядей. Она была в небесно-голубом воздушном платье, из-под которого торчали худенькие ножки в красных колготках. Увидев меня, она сделала радостно-удивлённые глаза и подбежала ко мне:
– Вам нравятся наши цветочки? – видимо, она заметила мой интерес.
– Да, очень, – ответил я как можно нежнее.
У меня не было опыта общения с детьми, но я знал, что обращаться с ними нужно ласково.
– Это бабушка посадила. Давно-давно! Они у нас теперь каждый год растут. До самого снега! Хотите, я вам нарву букетик?
– Да нет, что ты! Пусть растут.
«Чудесная девочка», – подумал я и улыбнулся.
– А почему ты так легко одета? Простудишься! – спросил я, ведь на ней сверху не было даже кофты.
– Ой! Сейчас бабушка заругает! Я забыла. Вас увидела в окошко и забыла одеть куртку. Я хотела успеть, чтоб вы не ушли.

Я засмеялся и хотел спросить её имя, но девочка убежала. А я ещё раз взглянул на цветы и вернулся на широкую главную дорогу. Ко мне вернулись мысли о разговоре со стариком. У меня вновь появилось ощущение того, что мне нужно проделать огромную работу, которая, вероятно, займёт много времени, а я ещё даже не начал. Стало как-то тягостно. Я снова не знал, с какой стороны подступиться. Слова Алмаза, словно стрелы, попадали точно в цель. Как оказалось, эта цель действительно есть. Он как истинный врач-хирург ищет больные места прощупыванием различных участков тела. И у меня он выявил ноющие и тянущие области. И прав он в том, что отсутствие радости есть следствие неизлеченных когда-то давно ран. Они забыты и, оттого, почти не беспокоят. Но нет легкости в теле и искры во взгляде.

«У меня, похоже, настал час просветления» – подумал я в тот момент, и свойственной мне обычно иронии (даже над самим собой) в этой мысли не было места. Я думал абсолютно серьёзно, начиная что-то понимать. Четко осознал тогда, что эта поездка поделила мою жизнь на «до» и «после». Мне казалось, что раньше было беззаботное детство и беспечная юность, а теперь я получил аттестат зрелости и должен вступить во взрослую жизнь, в настоящую жизнь, полную ответственности. Меня настигла волна глубоких дум.

Эта атмосфера спокойствия и неги словно меняла меня изнутри. Было ощущение того, что там, в деревне, жизнь настоящая, светлая и чистая. Там я чувствовал себя иначе. Оказавшись в другой обстановке человек словно начинает заново узнавать себя и часто – совсем с другой стороны, начинает понимать, что нового требуется привнести в его жизнь, а что уже давно отмерло. Вот и я начал понимать себя и единство своей сущности с окружающим миром. Такие дни затишья, как оказалось, были очень нужны мне.    

А между тем я подошёл к тому месту, где асфальт кончался, но дома продолжались и дальше. Я задумался на минуту, куда же пойти и огляделся. Справа что-то блеснуло и заставило меня приглядеться. Это был пруд с чистой водой, которая весело отражала лучи солнца. Я направился к нему. Пруд местами зацвёл, и посреди тины квакало множество огромных зелёных лягушек. Но среди них ярким пятном выделялась одна совсем небольшая лягушка бело-голубого цвета. Таких особей я никогда раньше не видел. Одни лягушки сидели по одной, другие собирались кучками. Немного понаблюдав за ними, я прошёл к противоположному краю водоёма и сел на пригорке. Здесь, на пруду, тоже была блаженная тишина, которую нарушали лишь оживлённые «беседы» лягушек.

Я не зря назвал тишину блаженной. В тот момент я понял, что она даёт очень много. И душевных сил, и физических, и определенного настроя. Я сумел насладиться и настолько пропитался ей, что, казалось, будто я только что родился. Казалось, я был настолько свеж, насколько только возможно. Эти ощущения мне вроде бы знакомы, но давно невиданны. И я понял почему. Город…

Есть две жизни, абсолютно параллельно существующих. Приехав в город, нельзя взять с собой деревню, она там не выживет. В деревне же все вещи и манеры из города теряют свою актуальность за ненадобностью. Там всё проще, всё очищено от скорлупы. Там вещи существуют и воспринимаются людьми такими как они есть, чувства и предметы не имеют подделки или имитации. В деревне бесполезно прятаться за модной одеждой и современной техникой. Здесь другое ценно – простые человеческие отношения и основы бытия.

Помню, в детстве приезжая всякий раз к бабушке на каникулы, старался прихватить с собой то плейер, то тетрис. Но, только приехав, понимал «Ну какой плейер??? Гулять! Скорей гулять! Дышать! Играть! Что-то делать! Жить!» И пылились мои модные вещи все каникулы. Я даже телевизор не включал. Словно уже тогда, интуитивно, понимал, что жизнь намного интереснее самого лучшего фильма.