Как не выбирать сторону и не начинать сражаться

Ричард Хайнберг
Resilience.org
23 июля, 2025 г
 
В человеческой истории всегда настают времена, когда каждый должен выбрать сторону и начать сражение с противником. Первое, что приходит в голову, это  Первая мировая война: больше дюжины стран распались на два лагеря—Союзники (анти-германская коалиция) и Центральные державы —  и сражались на протяжении четырех лет, c результатом 40 млн убитых и пострадавших (мобилизованных и мирных жителей). Впоследствии, было много споров  относительно причин войны (вероятно наилучшим объяснением было напряжение между умирающей сверхколониальной державой Британией и ее потенциальным соперником Германией). Вторая мировая война, унесшая 60 млн убитых, была во многих отношениях продолжением того же самого конфликта, с условиями поражения Германии в первой войне, заложившей 20-летнюю бомбу для второй мировой (унизительные условия Версальского договора были частичным ответом на германские требования в конце Франко-прусской  войны 1871 г, служившие напоминанием о том как реваншистские цели отзываются эхом по всей истории).

Похоже, что мы проваливаемся в похожую ситуацию, когда ранее стабильный мировой порядок нарушен и большинство населения готово разделиться и начать сражение. Многие историки рассматривают Соединенные Штаты – появившиеся как мировой гегемон после Второй мировой войны – как умирающую империю, перед лицом растущей батареи оппонентов.

На этот раз, над ними  кружатся в трудно различимой мгле глубокие экологические сдвиги. Включая климатические изменения, исчезновение большей части дикой природы и  истощение ресурсов. В 2025,  например, средняя глобальная температура Земли возросла на 1,6 градусов Цельсия по сравнению со средней доиндустриальной температурой, причем темпы роста температур ускоряются. Мы находимся на траектории, приводящей к  росту температур на 2 градуса Цельсия в 2035 г —величина, которая согласно недавно опубликованному исследованию, «Будущее для человеческой ниши», Тимом Лентоном и коллегами,  может привести приблизительно к миллиарду беженцев.

В то же время, глобальная энергия от ископаемого топлива начнет неизбежно падать после  2030 г ввиду климатической политики и ускоренного истощения запасов нефти, угля и  природного газа. Поскольку энергия от возобновляемых источников не  сможет полностью заменить энергию ископаемого топлива, доступная энергия в целом будет сокращаться, и приведет к неизбежному падению экономики. Сокращение населения во многих странах также создаст экономические трудности. Энергетические и экономические  проблемы будут хорошо коррелировать с международными конфликтами.

В данной статье, я укажу на возросшую вероятность конфликтов в международных отношениях, а также внутри США, а затем рассмотрю некоторые новые идеи по поводу конфликтов. Как мы увидим,  выбор стороны в приближающемся конфликте, или отказ от него,  сопряжен с определенным риском. Мы также увидим почему тенденция к выбору сторон и готовность сражаться не является исключительно человеческой характеристикой, хотя люди  превратили это в правило. Наконец, мы покажем, как по мере приближения конфликта, ментальный уход  от коллективной миазмы враждебных эмоций может помочь сохранить ментальное  здоровья, и в то же время, улучшить перспективы выживания нашего вида.

Нация против нации

После 1945 г,  США представляли собой военного, финансового, технологического, сельскохозяйственного, научного и культурного мирового лидера, действуя в содружестве с Великобританией, некоторыми другими европейскими странами и Японией. Большая часть остального мира поставляла рабочую силу и ресурсы при низких ценах и платила по долгам, навязанным международными институтами такими как Мировой Банк и Международный валютный фонд (IMF). До 1990 г, советский блок представлял собой военный и идеологический противовес, но после его падения, США праздновали  победу.

Упадок – типичный конец всех империй, и США придерживаются того же исторического  тренда: они растратили свои ресурсы, увеличили экономическое неравенство людей, привели к неподъемным общественному и частным догам, и настроили против себя огромный список наций, которых обворовывали, демонизировали, разоряли и унижали  на протяжении десятилетий. Тем самым они подготовили  для себя следующий этап – внутренний и внешний конфликт.

Возможно первый раунд этого конфликта начался с показательных атак 11 сентября 2001 г, на которые США ответили бессмысленным  и в конечном итоге саморазрушительными  вторжениями в Ирак и Афганистан. Эти вторжения совпали с замедлением производства конвенциональной нефти, что в свою очередь вызвало Глобальный финансовый кризис 2008 г. Возглавляемый США международный порядок пошатнулся. В это время Бразилия, Россия, Индия, и Китай (к которым вскоре присоединилась Южная Африка) начали укреплять связи для создания торгового и стратегического сотрудничества  рамках ВRICS.

На протяжении последующих 20 лет конфликт в большой степени сдерживался и имперский упадок минимизировался с помощью фрэкинга, который позволил  США еще раз стать главным экспортером нефти  газа. Тем временем, Китай резко поднял экономику, а богатая нефтью Россия становилась при Путине все более авторитарной и искала пути восстановления своего статуса сверхдержавы.

Затем, в 2016 г, Дональд Трамп приземлился на американскую политическую сцену.  Среди выборщиков он поставил на консервативных белых сельской местности, рабочих недовольных растущим экономическим неравенством,  и высоким уровнем иммиграции; он высмеял вторжения в Ирак и Афганистан; и раскритиковал глобализацию как “обдираловку” американского богатства. Если американские глобалистские институты (включающие Мировой Банк, МВФ и USAID) вначале критиковались, вторая администрация Трампа вывела их из  обращения. Используя тарифы как дубинку, Трамп предпринял откровенно националистический. персональный подход к международной экономической политике. Понятно, что многие ранее дружественные нации ищут возможности выхода из того, что осталось от американского глобального порядка.

Что касается этого года, то Египет, Эфиопия, Иран, Индонезия и Объединенные арабские эмираты (UAE) объединились с пятью первоначальными членами BRICS. Вместе десять наций-членов представляют  40 % мирового населения и 28 % глобальной экономики.  Китай сегодня контролирует наибольший мировой банк развития.
Подъем BRICS происходит в момент, когда США находятся на перепутье, и это касается не только политики. Американская шельфовая нефть (основной источник для глобального производства бензина с 2010 г) начнет неизбежно заканчиваться через несколько лет согласно  Международному энергетическому агентству. Пик шельфового газа наступит  сразу же после нефти. Тем временем, президент Трамп делает все возможное чтобы ослабить электрификацию США и возобновляемую энергетику (сказочный знергопереход, предпринятый главным образом чтобы стушевать климатические перемены). Напротив, он активно поддерживает энергоинтенсивный ИИ и криптовалюту.

Китай, со своей стороны, настроен на получение выгод от энергоперехода: он лидирует в плане экспорта электротехнических товаров и возобновляемой энергетики,  несмотря всеобщую зависимость от угля для выработки электроэнергии. Китай намного превосходит выработку электроэнергии в США (и отсюда потенциал для развития ИИ). С окончанием нефти и газа, энергопереход потребует больше минералов, большинство из которых контролирует Китай

Возможна ли война между США  и их слабеющих союзниках, с одной стороны, и BRICS  с другой? В настоящее время видны вспышки конфликтов Россия/Украина и Израиль/Иран. 7 июля,  Трамп опубликовал в социальных медиа: “Любая страна, солидаризирующаяся с  антиамериканской политикой BRICS, будет платить  дополнительные 10% тарифа. Без исключения.” Ранее он угрожал любой попытке заменить американский доллар на международную резервную валюту BRICS 100-процентными тарифами.

Учитывая апокалиптический потенциал ядерного оружия, главнейшие державы избегают прямого военного столкновения. БОльшую вероятность представляют постепенно нарастающие войны за стратегические ресурсы – минералы, воду, пахотные земли, вместе с прокси-конфликтами для проверки надежности партнеров и их слабости. Вместо больших, дорогих вооружений,  по-видимому будут преобладать меньшие и дешевые дроны и системы кибероружия. Однако, всегда существует вероятность того, что ограниченные ссоры могут метастазировать.

Сосед против соседа

Люди настойчиво выбирают стороны не только среди зарубежных стран. Но также внутри наций.  Недавно я писал о росте политической поляризации в Соединенных Штатах и многих европейских странах, о глобальном упадке демократии и роста автократии.

Тенденции роста поляризации и авторитаризма  подстегиваются изменением демографии,  неравенством и экономической неуверенностью и новыми технологиями коммуникациями (социальные медиа и ИИ), которые  усиливают крайние взгляды. Каждый из этих движущих факторов может внезапно взорваться. Идеология (т.е., капитализм против социализма,  или демократия против автократии)  и религия будут продолжать «объяснять» возникновение конфликтов, причем более глубокие экологические и экономические тренды дают более правдоподобное объяснение конфликтам.

Уровни гражданских беспорядков снизились за последние десятилетия, утверждает Стивен Пинкер  в книге «Лучшие ангелы нашей природы» (The Better Angels of Our Nature.) Однако анализ Пинкера  не учитывает две главные причины  относительного спокойствия, наступившего после Второй мировой войны: громадное богатство, произведенное ископаемым топливом, наравне с высоким уровнем производства продуктов питания (также связанного с ископаемым топливом). Пинкер также не учитывает уровни проявления насилия, которые  могут возрасти во времена возможной войны между главными военными державами. Тот факт, что глобальное насилие  находилось под контролем имперских сил в течение восьмидесяти лет (период иногда называемый “Pax Americana,” по примеру “Pax Romana” двумя тысячелетиями назад и и сравнительно недавним “Pax Britannica”) мало говорит нам о том, насколько надежен может быть мир при закате империй, при нагревании мира и при истощении ископаемого топлива.

В США и некоторых других странах, насилие может возрастать в тандеме с международными конфликтами—или как это не раз повторялось в истории, война может сплотить  гражданское население против общего врага. В любом случае, скорее всего нации будут  испытывать  различные уровни внутреннего насилия, как мы это уже видим на примере Ямайки, где этот уровень в 350  раз выше, чем в Сингапуре , или в Норвегии, где он намного ниже, чем в Аргентине.

Агрессивные Homo sapiens

Есть искушение думать, что выбор сторон и с кем сражаться, это присуще только человеку. Но в действительности войны встречаются в природе. Некоторые виды являются природными врагами: вороны часто объединяются чтобы прогнать ястребов,  которые нападают на  гнезда ворон. Отдельные особи шимпанзе, например. объединяются, чтобы атаковать других членов группы.  Войны среди шимпанзе могут быть жестокими. Конфликты обычно возникают из-за ресурсов, доступа к потенциальному спариванию и территории.

Тем не менее, поскольку у людей есть язык и способность изготавливать инструменты, мы превратили войны в гораздо более разрушительное предприятие. Мы используем язык чтобы спланировать и скоординировать атаки,  и демонизировать врага—но также чтобы договориться о мире. Что касается инструментов, мы создали технологии для любой мыслимой цели, ни одна область изобретательства не может сравниться с изобретениями   видов оружия.  Мы превратили войны в искусство, науку, философию и бизнес.

Благодаря языку, мы люди также воюем за многое другое в отличие от животных.  Религия, деньги, торговля и политические идеологии все вытекают из нашей способности к символической  коммуникации, и все они оправдывают организованное безумие.

Войны стали настолько интенсивными, что страдают не только люди. Вот один пример:  руссо-украинская война разрушает почву и водные источники, и угрожает диким и домашним животным. Украинское правительство и экологические журналисты описывают нанесение ущерба как экоцид, последствия которого будут ощущаться веками.

В самом деле, отношение людей к миру природы часто описывается в материальных терминах. Ранее, во время Промышленной революции, до появления современного экологического движения,  политики  и академики говорили  о «победе», не только над болезнями, но и природой в целом.  Беда в том, что как только была объявлена война с природой, мы проиграли.

Что если они объявили о войне и никто не пришел?

Я взрослел во время Вьетнамской войны, и мое поколение было  целиком погружено в анти-военные сантименты. Тогда легко было думать о всех войнах как о глупости.  Сегодня  все выглядит по другому, если вы живете в стране подобно Украине, в которую вторглись (или, если вы на другой стороне конфликта,  и живете в  России,  она заслуживает вторжения). Аналогично, внутри США нейтралитет выглядит как трусость если вы понимаете, что нация оказалась под сапогом  авторитарных негодяев (или, если вы на другой стороне конфликта,  вы верите, что в страну вторглись незаконные иммигранты. Не так просто сказать, “Не воюй,” когда нечто заслуживает немедленного действия чтобы защитить людей от угрозы.

Я скорее буду  солидаризоваться с (предположительно) угнетенными, а не с (предположительно) угнетателем,  с демократией, а не с автократией.  Но я также понимаю, что стороны выбираются в большой степени и определяются географией и генами.

Понимание притупляет кровожадность. Люди  будут сражаться с большей вероятностью, если считают, что “Это плохие люди, они хотят причинить нам вред, мы должны их убить.” Но как только кто-то начинает глубоко изучать мотивы оппозиции,  кровожадность начинает спадать. Возвращаясь к примеру Первой мировой войны: если бы больше людей рассматривали  конфликт как “соревнование между умирающей колониальной сверхдержавой и появлением соперника” и меньше как “войну добра против зла,” публика была бы менее заинтересована посылать своих сыновей на войну. Описание Британией немецких солдат как гуннов-убийц помогло рекрутировать солдат; но в Германии уже была действующая армия,  поэтому ее пропаганда была более правдива, часто показывая  графики немецких ресурсов в сравнении  с другими странами. Демонизация работала для Британии  и союзников и стала с тех пор основой современной пропаганды (нацисты применили ее в 1930-х и помогли сделать из нее науку).

Сегодня будет сложнее поднять людей на убийство, если каждый поймет, что за всеми актами насилия стоит простая, хотя и тяжелая, реальность климатических перемен и убывания ресурсов, и что пространство жизни постоянно сокращается. Широкое признание этого факта могло бы усилить стремления оставить  то, что осталось. Без войны.

Я не призываю чтобы мы просто с песнями  встали «в кружок» и  отвели приход насилия.  К сожалению, наш  карточный пасьянс указывает  на войну (в терминах истории,  ресурсов и т.п.). Но мы можем минимизировать кровопролитие, если не потеряем из виду нашу общность человечества  с другими тварями – то есть, если мы  сможем увидеть его не только глазами наших союзников, но и наших врагов и «глазами» животных, растений и экосистем.