Смерть писателя. Глава 8

                8

   То, что мадам Дефабр провела ночь в номере Бернара Прюдомма, не вычеркивала их обоих из списка подозреваемых, но еще более запутывало следствие. Бернар мог приехать вечером в Перюссон вовсе не для романтического свидания, а для чего чего-то другого, как раз связанного, то ли с наследством своего богатого дядюшки, то ли с какой-то семейной тайной. Сама мадам Дефабр также проделала далеко не близкий путь, да еще в отсутствие мужа, чтобы узнать, что каждый получит в случае смерти Монтуаза, а, потом вместо того, чтобы вернуться домой, осталась в номере одинокого мужчины. Понятно, что ехать в машине ночью - занятие явно не из приятных, более логично выглядит версия их встречи ради приближения смерти своего богатого родственника.

   Жюве посмотрел на информацию о мадам Дефабр: с фотографии на него смотрела верная жена и любящая мать четверых детей, единственная дочь виноградаря из-под Орлеана, которая не была похоже на коварную отравительницу или искательницу старинных украшений. Но ведь она вовсе не случайно оказалась в номере отеля “Rendez-vous romantique”, да еще в ту самую ночь, когда Монтуаз решил свести свои счеты с жизнью.

   После проведения успешного рейда по местам наркотрафика в соседних коммунах, Роже, наконец, оказался в полицейском департаменте Тура, чтобы отчитаться о проделанной работе, возглавляемой им группы. Он уже было направился к своей машине, чтобы вернуться домой, как вдруг вспомнил, что инспектор поручил ему поговорить с мадам Дефабр. Ах, ну, да, конечно, пока ее муженек возится с лошадьми в конюшнях под Блуа, она села на машину и рванула вечером к своему любовнику в Перюссон, где ее и вычислил глазастый Жерар.  Может ее пошантажировать на этот счет, тем более, им скоро достанется приличное наследство? Смешно, конечно, но Роже вдруг вспомнил, как вела себя мадам Дефабр при их первом разговоре: само - благочестие, прямо, хоть, иконы пиши.

   На это раз женщина была не столь неприступна, тем более, ее муж находился в полицейском участке Перюссона, и неизвестно чем, все могло закончиться. Роже не слишком был в курсе расследования смерти писателя, но по последней информации Жюве был уверен, что ему помогли уйти из жизни, и тому находилось все больше подтверждений. Одним из иих была сама мадам Дефабр, которая поехала на встречу в Перюссон со своим мужем накануне последней ночи писателя, но все оказалось совсем не так, как думал сам Роже, и как она ему рассказывала раньше.

   После нескольких ничего не значащих вопросов, Роже, как бы невзначай, поинтересовался:

- Зачем всю ночь сидеть в машине в ожидании своего мужа, когда можно направиться в соседний отель, где можно неплохо провести время?

  Роже и сам сразу понял, как бестактно прозвучал его вопрос, но он просто случайно вырвался с его губ, и полицейский уже ожидал от женщины гневной реакции, вплоть до пощечины (в его практике такое уже было), но неожиданно мадам Дефабр расплакалась и долго после этого не могла успокоиться. Ему все же пришлось извиниться за свои слова, и в знак примирения подать ей салфетку, чтобы она вытерла слезы, но женщина сразу поняла, что полиции многое известно и нет никакого смысла отпираться.

- Да, я действительно провела ночь в отеле, но совсем по другой причине, месье? – с достоинством произнесла женщина.

- И какая это была другая причина, мадам Дефабр? – совсем без прежнего сарказма поинтересовался Роже, – и что это был за мужчина?

- Я там встречалась с Бернаром Прюдоммом, чтобы поговорить о наследстве Монтуаза, и …- женщина на какое-то время умолкла, а потом закончила фразу, – чтобы обеспечить ему алиби.

- Каким образом, мадам Дефабр? – изумился Роже, хотя после ее слов он начал думать совсем о другом.

  Было видно, что женщина окончательно успокоилась, и стала терпеливо объяснять полицейскому запутанную ситуацию, которая сложилась вокруг наследства Монтуаза:

- По словам самого дядюшки, львиная доля наследства должна была достаться Бернару, к которому он явно благоволил, а нам с Морисом и нашим детям - лишь малая часть. На этой почве братья даже сильно поссорились, и какое-то время не разговаривали, но Бернар в знак примирения обещал переговорить с дядей Жаком, чтобы тот изменил завещание таким образом, чтобы им досталось поровну. И ему это удалось, он заявил, что своими глазами видел измененный вариант завещания в доме дяди, который должен был передать его в Париж своему адвокату. Но дяде Жаку сильно бы не понравилось, если бы он узнал, что кто-то рылся в его бумагах, и Бернар боялся, что тот перепишет завещание в пользу Мориса. И тут он случайно узнал, что его издатель – месье Селестен что-то зачастил в последнее время к дяде в связи с завершением работы над романом, и должен был приехать к нему той ночью. И он хотел устроить фальшивое проникновение в его кабинет ночью, чтобы все свалить на Селестена, но на всякий случай хотел обеспечить себе алиби.  Тогда Бернар позвонил мне, ну, а дальше вы все знаете.

- Ваш муж был в курсе вашей договоренности с его братом? – живо поинтересовался Роже.

- Нет, что вы, инспектор, Морис слишком гордый, чтобы дать свое согласие для подобных махинаций.

- А кто должен был проникнуть той ночью в кабинет Монтуаза? – задумчиво спросил Роже.

- Точно не знаю, он говорил, что с кем-то договорился.

- И всю ночь вы были вместе? – деликатно осведомился полицейский.

- Да, – немного смущенно ответила женщина, – я спала на кровати, а он - в гостиной на диване.

   Честно говоря, Роже не слишком поверил в объяснение женщины, он даже подумал, что инспектор поднимет его на смех за то, что он поверил мадам Дефабр, но чем нелепее выглядели ее слова, тем больше это было похоже на правду. Другое дело, что Бернар вряд ли задумывал подобную комбинацию только ради какого-то сомнительного алиби, чтобы заставить дядюшку поверить в то, что оба его племянника одинаково достойны половины его завещания каждый. Но с этим придется разобраться уже на месте после возвращения в Перюссон.

   Инспектор воспринял объяснение мадам Дефабр вовсе не так иронично, как об этом подумал его подчиненный, а сухо поблагодарил Роже и пожелал без приключений добраться домой в Перюссон. А вот насчет намерений Бернара у него тоже были большие сомнения, и поэтому он решил повременить с освобождением Мориса, хотя для этого у него были веские основания. Дело в том, что Жерар успел проверить невиновность месье Дефабра, и для этого не надо было даже выезжать в Блуа, а воспользоваться своими хорошими связями с местными коллегами и последними научными достижениями.

   Разглядывая в телефоне Жерара видео, присланные тому из Блуа, инспектор периодически расспрашивал своего подчиненного, где была сделана та или иная запись, пока после звонка мадам Булье, Морис не сел в свою машину, и поехал в сторону Перюссона, чтобы заняться скорбными делами, связанными с неожиданной кончиной дяди Жака. Ну, а дальше обо всех его перемещениях Жюве был уже хорошо осведомлен, и он переключил свое внимание на другого брата.

   Странное дело, но прошло уже несколько дней после смерти месье Монтуаза, но до сих пор не было официального медицинского свидетельства, хотя оно было давно подготовлено местным патологоанатомом, но не передано в местную мэрию, поскольку не была указана причина смерти. В первые дни местная власть обращалась по этому поводу в полицию, но Жюве все тянул и тянул, стараясь определиться с причиной смерти: убийство или самоубийство. Но сегодня ему уже позвонили из полицейского управления Тура и совершенно серьезно поинтересовались: умер ли там у вас известный писатель Жак Монтуаз или все-таки жив? Поэтому инспектор должен был в короткое время принять решение и о причинах смерти, и все-таки открыть по этому поводу уголовное дело.

  После доклада Роже о допросе мадам Дефабр, инспектор стал смутно вспоминать, видел ли он в доме писателя сейф для документов и других ценных вещей, и не смог ответить на этот вопрос положительно. Тогда, где он мог хранить новый вариант завещания, которое увидел, старавшийся казаться щепетильным, Бернар и самое главное – дорогую алмазную подвеску, о которой говорил Селестен. Вообще говоря, инспектор раньше думал, что знаменитые столичные писатели помешаны на вопросах безопасности, связанные как с их рукописями, так и юридическими и финансовыми документами. Если с рукописями все было примерно понятно, они хранились на личном компьютере, и еще Роже говорил о каком-то облаке, то с документами все выглядело довольно странно. Если Монтуаз не доверял местным врачам, и ездил на обследование в соседний Тур, то логично было бы предположить, что и банкиров он предпочитал турских. Но для начала Жюве, все же, решил связаться с мадам Булье, кому как не ей знать привычки своего хозяина.
   
- Нет, инспектор, - разочарованно ответила женщина, - ни о каком сейфе в доме я ничего не слышала. И в банк он никогда не ходил, только один раз вызывал к себе домой нашего нотариуса – мэтра Лоше. А вот что меня удивило, то он мне никогда не давал ключи от подвала, хотя ничего особенного там не хранил, разве что несколько раз сам приносил оттуда вино.

  Мэтр Лоше подтвердил, что несколько дней назад Монтуаз вызвал его, чтобы заверить расписку о передачу на экспертизу каких-то драгоценностей, которая сейчас хранится у него. Тогда в кабинете писателя был его парижский издатель, и они заключили договор в присутствии нотариуса. Судя по всему, речь шла о том самом бриллианте из королевской подвески, который Монтуаз передал своему другу для экспертизы: очень осторожный попался писатель. Оставалось проверить еще подвал, и Жюве захватил с собой Жерара и, естественно, Вотрена, ну, куда без него.

   В подвал вела узкая лестница, которая упиралась в массивную металлическую дверь, но как только они оказались возле нее, инспектор окликнул своего подчиненного:

- Посмотри, Жерар, что там такое?

   Жерар посветил это место фонариком, а потом начал смотреть по сторонам в поисках того, на что можно было встать, пока не увидел пустую винную бочку.

- Похоже на видеокамеру, шеф, – удивленно произнес полицейский.

- А в самом доме ты видел видеокамеры? – задумчиво спросил Жюве.

- Нет, шеф, - подтвердил его подозрения Жерар.

   В самом подвале пахло плесенью и какой-то странной гнилью, видно прежние хозяева дома были большими любителями вина, и тут в ряд стояли дубовые бочки и стеллажи с высокими бутылками, уже покрытые изрядной паутиной. В самом углу стоял маленький стол с парой кресел для дегустации вина, но все это осталось в прошлом. Жюве попробовал повернуть кран, он с трудом, но поддался, хотя в бочках уже ничего не было. Возле столика стояла небольшая металлическая бочка, вероятно, тоже от прежних хозяев.

- Это - бочка для брожения и ферментации вина, – со знанием дела произнес Вотрен.

   Они уже повернули назад, когда Жюве дотронулся рукой до металлической бочки и долго ее разглядывал, пока не произнес:
- Это - не бочка, а сейф.

   Жюве достал из кармана связку ключей, которую они захватили c собой из кабинета писателя, долго ее разглядывал, пока не выбрал массивный ключ, который сначала неохотно, но все же, идеально вошел в замочную скважину. Тогда инспектор криво усмехнулся и повернулся в сторону Жерара:

- Вызывай сюда Изабель.