Сизиф. Книга 1 Ангел Смерти. Бессмертный часть 6

Яркий солнечный свет жаркого летнего утра едва проникал за плотно сдвинутые парчовые занавески, превращаясь в рассеянное золотое марево. Там снаружи царило обычное бурление городской жизни. Торговцы, разложив на прилавках свой товар, громко и напевно зазывали покупателей, стараясь перещеголять друг друга в этом непростом умении, требующем немалой фантазии. Некоторый товар и сам по себе бодрым блеянием, кудахтаньем, гоготанием и прочими звуками возвещал всем вокруг о своих достоинствах. Стайки женщин, закутанных в яркие, тонкие как туман платки, смеясь и переговариваясь между собой проплывали от прилавка к прилавку, торгуясь и шутя с продавцами. Кричащие и визжащие на разные лады дети шныряли туда-суда по базарной площади, разглядывая диковинки, привезенные из дальних стран, выпрашивая кусочек чего-нибудь вкусного у подобревших от обилия покупателей торговцев или пытаясь что-нибудь стащить, рискуя не только нарваться на брань и крики, но получить подзатыльник, или что еще хуже, пинок под зад. Из разных концов площади доносилась музыка и песни, такие же пестрые, как и народ, собравшийся в это жаркое утро на базаре в едином порыве вкусить все прелести и блага столичной жизни. Все это сливалось в единую оду радости простой человеческой жизни, которая плыла над всем городом, пульсируя такой жизнерадостной силой, что казалось даже желтые камни городских стен вибрировали в такт с ней.

В такой бурный день даже богатейшие вельможи оставляли свои конные экипажи и разъезжали по городу в паланкинах, несомых рабами. Подобные дорогим, инкрустированным каменьями золотым шкатулкам, паланкины несли своих хозяев сквозь галдящую толпу, которая всегда полупочтительно расступалась перед ними. Но один паланкин выделялся даже среди этого буйства шика и богатства. Его несли четыре рослых раба, чья черная, блестящая от масла и благовоний кожа, отражала солнечные лучи не хуже полированного камня. На их предплечьях и щиколотках красовались массивные золотые браслеты. Одетые лишь в расшитые золотом красные шелковые набедренные повязки, черные великаны несли золоченый паланкин с таким непроницаемым достоинством, что походили скорее на высеченных из эбонита древних Богов. Сам паланкин представлял собой чудо резьбы по дереву, великое творение великого мастера, золоченое и украшенное самыми ценными и редкими камнями и жемчужинами.

Все в городе знали этот паланкин. Когда он появлялся, сразу же начинались перешептывания и взгляды украдкой, которые тут же испарялись, стоило только великанам, несущим паланкин, подойти ближе.

«Это он… Да-да… тот самый…»

«А что, правда он настолько…?»

«Даааа…Говорят у него во дворце все из золота…»

«Говорят, он родственник самого правителя…»

Больше всего рыночно-человеческих пересудов было именно об этом паланкине. И его хозяине…

Самого же хозяина ни разговоры о нем, ни люди, толкающиеся и веселящиеся на площади, не интересовали. Сизиф полулежал на мягких расшитых подушках, устилавших пол. Паланкин слегка покачивался в такт шагам рабов, город шумел за занавесками. Но Сизиф был где-то очень далеко. Поперев голову правой рукой, он, не мигая, рассеянно смотрел в одну точку. В левой руке он крутил эбеновую трость с золотым наконечником, усыпанную драгоценными камнями. Солнечные рассеянные лучи отражались в них и рассыпались радужным калейдоскопом по и без того богато украшенному паланкину. Любой вельможа отдал бы половину своих сокровищ, только бы заполучить подобное творение природы и рук человеческих. Но Сизифа его богатство сейчас почему-то совсем не радовало. Мысли его блуждали по прошлому, как кладоискатель рыщет по древнему лабиринту, то ли пытаясь найти сокровище, то ли в поисках выхода.

«Почему… Почему так… Столько тысяч лет и где я сейчас…? Может я что-то упустил? Да нет – я бессмертный. Я достиг этого, я получил все, что хотел… Богатство, слава, женщины, все блага… Они мои уже не одну тысячу лет… Тогда что? Что со мной?»

Сизиф сморщился, и прижал руку к груди, будто пытаясь закрыть что-то.
«Что за пустота внутри? Почему, когда вокруг меня все есть, внутри меня ничего…? Я сравнялся с Богами, я – Бессмертный, я пережил и переживу всех. Что же я еще не получил? Боги бессмертны, они были бессмертными задолго до меня… Неужели они живут с такой же пустотой? Но все легенды говорили об обратном. Их бессмертие – это радость и вечное счастье… Почему у меня этого нет?»

Сизиф перевел взгляд на золотую трость, которую он неосознанно продолжал вертеть пальцами, унизанными самыми изысканными и дорогими перстнями, какие только существовали в мире. Самый большой и шикарный дворец… Самые редкие и ценные сокровища… Самые быстрые и породистые скакуны… Самые красивые и желанные женщины со всего света… Самые экзотические и вкусные яства… Самые… Самые… Самые… Все самое лучшее на этом свете принадлежало ему. Никто из его окружения не знал о том, что он Бессмертный, что он живет уже не одну тысячу лет, но все ставили его на один уровень с Богами, превозносили его, почитали, боялись… И все эти сотни сотен лет Сизиф наслаждался. Брал от жизни все, что хотел, смеялся в лицо Богам, которые заперли его на том проклятом острове, которые сказали, что бессмертие он получит только через унылую и безрадостную рутину – закатить проклятый камень на Олимп. Где они – все эти Боги?

«Исчезли… Что ж… Значит Боги тоже умеют обижаться, раз они ни разу не показались после моего побега.» Сизиф криво усмехнулся. Мысль об обиженном на него Зевсе слегка развеяла его мрачное настроение. Он живо представил, как Величайший из Богов сидит на своем троне на самой вершине Олимпа и дуется на всех, что не уберегли и дали сбежать его игрушке. И теперь ему нечем развлечь себя, поскольку такой интересный и так забавно скатывающийся вниз камешек лежит одинокий на берегу, а забавный человечек, вечно в припрыжку и с воплями бегущий за камнем, а потом с пыхтением и упорством жука-скарабея катящий его вверх, исчез… Грустно…
Сизиф рассмеялся своей же шутке, но вдруг холодный пот прошиб его и смех оборвался…

«А вдруг… А вдруг Боги не показываются, не ищут и не возвращают меня обратно, потому, что … боятся…? Вдруг помимо Эликсира Вечной жизни у них есть особый секрет, который они мне не раскрыли там на острове…? Секрет их счастливого бессмертия.» Сизиф нервно сглотнул «Вдруг они боятся, что если появятся предо мной, я узнаю этот секрет…? И тогда поистине стану равным им… Стану Бессмертным Богом не так, как они указали, а так как я сам решил…»

Эта мысль зажгла в его потухшем сердце новый огонь, разогнала кровь, вернула дикий блеск глазам.

«Что ж… Раз вы не приходите, я сам найду вас… Или же найду и узнаю сам секрет, что вы так старательно прячете…»

Паланкин продолжал мерно покачиваться, город продолжал гудеть, а Сизиф в радостном возбуждении вновь погрузился в свои мысли. Они миновали рынок, прошли несколько тенистых улиц и вышли на храмовую площадь. Тут какой-то странный звук привлек его внимание, вырвал его из чудесного мира победоносных планов и хитроумных замыслов. Сизиф слегка раздвинул занавески и поискал глазами источник своего беспокойства. Им оказался какой-то старик, стоящий посреди площади. Повернувшись лицом к храму, но не преклоняя колен, он что-то говорил, но никто его не слушал - горожане просто проходили мимо, не замечая, но стараясь не коснуться старых и наверняка дурно пахнущих лохмотьев безумца. Прищурившись, Сизиф оглядел его. Видимо старик пришел издалека – его покрывал толстый слой дорожной пыли, сандалии и одежда настолько поистрепались, что походили больше на лоскуты, непонятно каким образом державшиеся на костлявом, будто высушенном пустынными ветрами теле. Длинные спутанные волосы и такая же всклокоченная борода были белесо-серыми то ли от той же пыли, то ли говорили о глубокой старости. Большой плетеный короб, который старик нес на спине, да сучковатый кривой посох, на который он опирался, видимо были всем его имуществом. Сизиф протянул руку и, коснувшись тростью плеча раба, что бежал рядом с паланкином, молча указал ему на старика, приказав подойти ближе.

«…о, если бы все обладали таким сокровищем! Боги! Если бы каждому было доступно, то что скрыто там!...» услышал Сизиф бормотание старика. «Как наверно прекрасен стал бы мир! Как счастливы были бы все люди…» глаза старика безумно сияли. Он будто находился не на городской площади среди толпы, а где-то очень-очень далеко, в настолько прекрасном месте, наполненным чем-то поразительным, неведомым, сокровенным, что казалось из глаз старика вот-вот покатятся благоговейные слезы.
«Эй, странник!» окликнул его Сизиф, не выходя из паланкина. Но старик его не слышал, продолжая упоенно рассказывать Богам о чуде, им увиденном или услышанном.
«Приведи его» приказал Сизиф своему рабу. Поклонившись раб тут же молча направился к старику, так же молча крепко схватил его за плечо и, резко повернув, подтащил к паланкину. Старик же, казалось и не заметил, что кто-то довольно грубо дотронулся до него, как не заметил, что теперь не Богам, но весьма мрачному господину вещает он о сокровищах. Только когда сам Сизиф встряхнул его, старик пришел в себя и с легким удивлением огляделся по сторонам.

«О каких сокровищах ты говоришь?» резко спросил Сизиф.

«И тебе добрый день, господин… Да благословят тебя Боги» поклонившись, смиренно ответил странник. «Ты что-то хотел от меня?» спросил он, как-то наивно, по-детски глядя Сизифу прямо в глаза.

«Сокровища» как можно терпеливее напомнил Сизиф. «Ты говорил о сокровищах, которые даруют счастье… Где они? Ты знаешь?»

«Даааа….»задумчиво протянул старик, опять погружаясь в блаженные воспоминания «Сокровища Белокаменного Города. Города настолько прекрасного, что и Солнце и Луна меркнут рядом с ним. И только лишь своим светом смеют коснуться его белоснежных стен, чтобы осиять его и сделать еще прекраснее… Как жемчужина сияет он… И сады его вечно зелены. И плоды созревают круглый год. И жители его радостны и счастливы…»

«Где этот город?» Сизифа уже начала раздражать многословность старика.

«И правят там Цари. Много тысяч лет правят они сменяя друг друга… И нет и не было и не будет никого мудрее и сильнее тех Царей. Ни тех, кто были. Ни тех, кто будет. Ни того, кто правит сейчас… Мудростью своей оберегают они город от несчастий… И не было никогда войн в этом городе. И не знали его жители ни горя, ни голода, ни воровства, ни казней…»

«Ты мне сказку рассказываешь!?» Сизиф еще раз дернул старика за плечо. «Ты все это выдумал, безумец?»

Странник опять пришел в себя и уже спокойно, можно сказать гордо посмотрел на Сизифа.

«Это не сказка! Я был там! Я видел белоснежные стены Города. Я говорил с его жителями. Я почувствовал их мир и счастье… Кто не видел, тому не понять!»
Но Сизифа интересовал только одно

«Ты говорил о сокровищах. Что это за сокровища, что способны так осчастливить целый город?» 

«Сокровища… Сокровища… Всех интересуют только они…» старик с некоторой грустью перевел взгляд на Храм Богов. «Эти сокровища скрыты в самом сердце города. Они его сила, они питают его, он даруют ему жизнь и процветание…»

«Так что это – золото, драгоценные камни? Какие богатства там скрыты?»

«Ты богатый человек» старик с прищуром посмотрел на Сизифа. «И мыслишь ты как богатый человек. Но эти сокровища иные… Никто не знает, что именно, но говорят, что в Сокровищнице скрыты Дары Богов. Самые первые. Самые сильные артефакты. Все самое лучшее, что только могли подарить людям Боги собрано в этой Сокровищнице. Кто обладает ею, ее содержимым, тот обладает всем Миром. Все подвластно ему, все постижимо.»

Сердце Сизифа забилось в предвкушении. Вот оно! Вот то, что ему нужно! Дары Богов… Дары Власти и Всемогущества! Все секреты, все то, что Боги от него скрывают, видимо находятся именно там…

«Где этот город? Как до него добраться?» спросил он у старика, который все с большим и большим интересом смотрел на него, будто видя что-то неподвластное обычному человеческому взгляду.

«Он далеко… Очень далеко… Так далеко, что понадобится целая вечность, чтобы достичь его… Он за горами… За пустынями… За морями… И только самый отчаянный и смелый, только тот, кому нечего терять, и кто выбирает невозвратный путь, сможет найти тот Город… Пойдешь ли ты, Имеющий Все, этим путем, чтобы все потерять?»
«Это уже не твое дело, старик…» высокомерно, стараясь скрыть волнение, ответил Сизиф «Держи, это тебе за твою сказку.» и он протянул старику золотую монету.
Старик посмотрел на руку, унизанную драгоценными перстнями, на золото, которое ярко сияло в солнечных лучах, и покачал головой.

«Ты даешь мне непосильную ношу, Господин…»

«Что значит непосильную? На это золото ты сможешь купить себе и одежду и еду и хорошо жить еще много месяцев.» Сизифа весьма удивила недальновидность старика.

«С этим золотом я не проживу и часа. Я слаб и немощен. И меня убьют в первой же харчевне, в первом же переулке…» Со вздохом, но терпеливо, как ребенку, объяснил Старик. «Дай мне какую-нибудь мелочь. Я выпью стаканчик вина за твое здоровье и пожелаю тебе удачи.»

«Твое право…» Сизиф с трудом отыскал пару медных монет. «Держи… И… Спасибо. Я буду помнить тебя.»

«Что ж, почетно быть воспоминанием того, кто может помнить вечно… Доброго пути, Господин…» старик, не оборачиваясь, побрел прочь и через мгновение скрылся, растворившись в толпе людей.

Сизиф слегка оторопело проводил его взглядом.

«Он знает кто я? Знает о Бессмертии?» он встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. «Да ладно, это пустое…» и направил паланкин к своему дворцу. Пора было собираться в дальний путь.
…