Лётчик, 4 раза совершивший воздушный таран

Вот сзади заходит ко мне «мессершмитт», -
Уйду – я устал от ран!..
Но тот, который во мне сидит,
Я вижу, решил – на таран!
Владимир Высоцкий. 

«Обманувший смерть», «лётчик с 9-ю жизнями», - так сейчас говорят о советском лётчике, который в Великую Отечественную войну лишился глаза, выживал в болотах, месяцами лечился в госпиталях, но снова вставал в строй.
 Уникальный в мировой истории лётчик в 19 лет совершал подвиги, в которые трудно поверить.
А поверить трудно потому, что этот ас сделал невозможное: из 28 сбитых им вражеских самолётов 4 уничтожил таранами и  — это действительно чудо! — остался жив. Причём в 3-х случаях даже сумел посадить покалеченную машину на свой аэродром.
Его имя стало легендой в отечественной авиации и грозой для люфтваффе: когда он поднимался в воздух, в рации звучали немецкие позывные: «Ахтунг, ахтунг!». И далее следовал приказ всячески уклоняться от боя…
Он единственный в мире лётчик, кому удалось подобное.
Сам Иосиф Виссарионович Сталин восхищался его успехом и убеждал после очередного тарана больше не идти на фронт.
Звали этого уникального лётчика Борис Иванович Ковзан.

***

Будущий Герой Советского Союза родился 7 апреля 1922 года году в городе Шахты (Ростовская область) в семье почтового служащего.
Отец его - Иван Григорьевич Ковзан - уроженец деревни Юрьево Смолевичского района Минской области.
В дни 1-й мировой войны в поисках лучшей жизни перебрался из Белоруссии в Шахты. В Ростовской области он познакомился с донской казачкой Матрёной Васильевной и женился на ней.
 
Борису было около 6-ти лет, когда отец перевёз семью в родную Беларусь  - в посёлок Логойск Минской области.
Здесь Боря пошёл в начальную школу.
 А в 1932 году семья Ковзан обосновалась на родине Ивана Григорьевича — в Бобруйске.
Детство и юность Бориса прошли на Могилёвщине, в уютном, зелёном Бобруйске на реке Березине.
 Боря рос маленьким, щупленьким и очень жалостливым. Мечтал стать строителем.
Но в 1930-х в Советском Союзе на небывалую высоту взлетела популярность авиации. Лётчики совершали немыслимые перелёты, спасения.  И Боря хотел быть похожим на них.
Сначала он стал заниматься в кружке авиамоделирования.
Боря умело мастерил воздушных змеев, планёры и запускал их в голубую высь бобруйского неба. Затем в городской технической станции мастерил авиамодели различных модификаций.
И мечтал однажды увидеть свой город с высоты птичьего полёта.
 Во время первомайской демонстрации юные авиамоделисты шли по улицам, гордо сжимая в руках сделанные самолётики, которые после праздничного шествия должны будут сразиться за звание лучшего.
 И вот первый успех - на республиканских соревнованиях в Минске мальчишка занял 2-е место. Но главной наградой стал полёт победителей на самолёте. Первый полёт Бориса. Так мечта Ковзана осуществилась. Он увлечённо и восхищённо рассматривал свой город с высоты.
 После этого он твёрдо решил, что станет лётчиком.
 И с 7-го класса Боря стал заниматься в Бобруйском аэроклубе.
Изучал самолёты и осваивал технику прыжков с парашютом.
После первых соревнований он получил значок парашютиста.
 Затем прошёл обучение и осуществил 1-й самостоятельный полёт на учебном самолёте  «У-2».
Ковзан не боялся неба, наоборот, на высоте он чувствовал себя куда комфортнее, чем на земле. Его храброе сердце учащённо билось лишь тогда, когда самолёт уверенно набирал высоту.

• Позже он отметит:
«Биография многих лётчиков-фронтовиков начиналась с аэроклубов Осоавиахима. Отличная школа для пилотов! Нас там воспитывали не просто лётчиками, но отчаянными и храбрыми бойцами. Мы росли готовыми к подвигу, храбрыми, со стальными нервами».

***

А в 1939 году в Бобруйск прибыли представители Одесской военной авиационной школы пилотов имени Полины Осипенко.
Они собрали всех выпускников аэроклуба, провели с ними беседу, проверили качество полученных знаний. После проверки умений выпускников они предложили лучшим продолжить обучение в Одессе. Среди избранных оказался и 17-летний Борис.
Здесь опытные инструкторы в короткие сроки обучили курсантов:
• технике пилотирования в сложных условиях,
• основам воздушного боя,
• бомбометания с горизонтального полёта и
• пикирования на самолётах.
В лётном училище Борис Иванович быстро попал в число лучших учеников, и его перевели в выпускную группу.
Осенью 1940 года 18-летний лётчик выпустился в звании младшего лейтенанта.
 Его приписали к 162-му истребительному полку, базировавшемуся в Козельске.
Затем Борис Ковзан был направлен служить в Западный Особый военный округ — 160-й истребительный авиаполк 43-й истребительной авиационной дивизии, который дислоцировался в Речицком районе (Белоруссия).
Там Борис вместе с другими авиаторами отрабатывал технику пилотирования, оттачивал своё лётное мастерство, настойчиво учился военному делу, был на страже белорусского неба. 

***

Великая Отечественная война застала Бориса Ковзана в посёлке Холмич Речицкого района Минской области.
 Отсюда и начался его героический боевой путь.

С первых дней войны лётчик Ковзан в составе 126-го истребительно-авиационного полка прикрывал от вражеских налётов Гомель. Он видел, как внизу горела и дымилась родная белорусская земля. Сердце его  обливалось кровью от известий о бомбёжках родного Бобруйска.
На 3-й день войны - 24 июня 1941 года - Ковзан на истребителе «И 15 бис» сражался с противником в небе над Гомелем.
 Тогда лётчик и открыл личный счётчик побед. Он сбил немецкий бомбардировщик «Дорнье-215».

• Вот как вспоминал об этом сам Борис Иванович:
«Сердце обливалось кровью, когда я узнал, что в первый день войны несколько бомб было сброшено и на родной Бобруйск. На третий день войны немецкие «стервятники» были замечены в небе над Гомелем, где я служил. Попросил разрешения на взлёт… Нагло вёл себя фашистский Ас. Это ещё больше меня «взвинтило»! Ну, думаю, сейчас покажу тебе, где раки зимуют. Выбрал удобное положение и открыл огонь. Вспыхнул Ас и пошёл вниз…»

В июле 1941 года Борис Иванович получил новое боевое задание.
Ковзану требовалось провести разведку в районе родного Бобруйска. Пилот знал, что город его юности сильно пострадал во время боёв с гитлеровцами. Но то, что увидел Ковзан, ошеломило его. Бобруйск лежал в руинах.
 Впоследствии лётчик вспоминал, что тогда ему показалось, будто воздух над городом пропитался запахом гари. Эмоции захлестнули лётчика, но он сумел с ними справиться. Взяв себя в руки, Ковзан продолжил выполнять задание.
Собрав необходимые сведения, пилот направился к близлежащей деревне Щатково, которая находилась возле Бобруйска. Здесь Борис увидел немецкую танковую колонну, двигавшуюся к реке Березина. Сделав круг, Ковзан вернулся на базу.

Вскоре 126-й иап, потерявший в первые дни войны всю материальную часть, был направлен на переформирование. А ведущие лётчики, и Борис Ковзан в их числе, отправились в тыл переучиваться на более современный истребитель «Як-1».
После переобучения лётчик Ковзан получил назначение в 744-й истребительно-авиационный полк.
Но в силу обстоятельств воевать он начал в 42-м иап 6-й резервной авиагруппы, который базировался под Тулой и действовал в интересах Брянского фронта. Советские лётчики-истребители прикрывали дальние подступы к столице СССР с задачей не допускать бомбовых ударов врага по городам и железнодорожным узлам в направлении Тулы и Москвы.

Осенью того же года младший лейтенант Ковзан сражался с противником в кровопролитной битве за Москву.
Лётчик в составе группы неоднократно вылетал на боевые задания, отгоняя немецкие бомбардировщики, пытающиеся прорваться к столице. Он вступал в воздушные бои, но похвастаться новой звёздочкой на фюзеляже своего истребителя никак не мог.

***

29 октября 1941 года Борис на своём «МиГ-3» сопровождал наши штурмовики в районе подмосковного городка Зарайск.
При атаке на вражескую колонну, он схлестнулся в воздушной дуэли с немецким истребителем «Мессершмитт-110».
Бой складывался не в пользу Ковзана: советский пилот израсходовал все боеприпасы. Но спасаться бегством Борис не собирался. Он решил рискнуть, поставив на кон свою жизнь. Благодаря мастерству ему удалось винтом своей крылатой машины срубить хвостовое оперение вражеского самолёта. Нужно понимать, какой виртуозной техникой полёта должен был обладать лётчик для этого.
«Мессершмитт-110» потерял управление и рухнул на землю.
 Ковзан же кое-как сумел опустить свой самолёт близ деревни Титово.
С помощью местных жителей он починил винт и вернулся на базу.

• В фондах Белорусского государственного музея истории ВОВ хранятся воспоминания лётчика о тех незабываемых событиях:
«Обстреливая вражескую колонну, вдруг заметил истребитель-бомбардировщик «Мессершмитт-110», который «прикрывал» свои части. Решил атаковать. Я знал, что самолёты этого типа имеют сильное наступательное вооружение и спаренный пулемёт, защищавший заднюю полусферу. Тем не менее мне удалось поразить стрелка. и вскоре мне удалось поразить стрелка. Но тут закончились боеприпасы, да и горючее было на исходе. Машинально бросил в эфир: «Я — «Тюльпан», по курсу — Москва, иду на таран!» Мой самолёт концами лопастей винта отсёк левое хвостовое оперение «мессера», и он, потеряв управление, завертелся в воздухе и камнем пошёл к земле... Сам же я благополучно приземлился на своём аэродроме».

За этот подвиг его наградили орденом «Красного Знамени».

Его считали везучим – ещё бы, остаться живым и невредимым после тарана!
Комполка Зимин, ознакомившись с подробностями боя, был другого мнения: ведь чтобы совершить такой таран и при этом отделаться лишь повреждением винта, надо быть поразительно хладнокровным и расчётливым летчиком.

• Из воспоминания Героя Советского Союза Маршала авиации Зимина Георгия Васильевича:
«В полку посчитали Бориса Ковзана погибшим. А он вернулся на следующий день. Вернулся не пешком, не на подводе и не на попутной машине, как это бывало со многими лётчиками, которым приходилось прыгать с парашютом из горящих и повреждённых машин. Нет, Борис прилетел на своём МиГ-3. И тут выяснилось, что накануне в бою он пошёл на таран, ударил винтом своего истребителя по хвосту немецкого бомбардировщика, и тот рухнул на землю. При таране Ковзан повредил винт и совершил вынужденную посадку в поле. Винт ему удалось отремонтировать в колхозной кузнице.
В полку младшего лейтенанта встретили с огромной радостью и искренним восторгом. Тот, кто воевал, знает это ни с чем не сравнимое чувство, когда твой боевой товарищ, которого ты считал погибшим, вдруг цел и невредим предстает перед твоими глазами. А он не просто предстал целым и невредимым, он совершил подвиг.
Я разделял со всеми лётчиками эти чувства и даже в душе упрекнул себя, что при первом знакомстве не заметил в этом скромном пареньке ни внутренней отваги, ни решимости…»

***

2-й таран лётчика Ковзана пришёлся на 21 февраля 1942 года.
В тот день Ковзан с аэродрома Выползово вылетел на истребителе «Як 1» на прикрытие шоссе Москва-Ленинград (участок Валдай - Вышний Волочек).
Пора было возвращаться, горючее было на исходе. Но тут лётчик заметил  немецкий бомбардировщик «Юнкерс-88».
Уничтожив верхнего и нижнего его стрелков, израсходовав весь боекомплект, он снова решает произвести таран. На высоте 2000 метров, пройдя под брюхом вражеской машины и отрубив винтом рули глубины «Юнкерса», он врезался в хвост вражеской машины. На минуту потеряв сознание, очнувшийся Ковзан обнаружил, что его «Як» просто «увяз» в фюзеляже протараненного бомбардировщика.

• Борис Иванович потом рассказывал:
«Мне показалось на миг, что это я сижу в фашистском «Юнкерсе»: мурашки по спине от эдакого наваждения! А на самом деле мой самолёт врубился винтом в фюзеляж «Юнкерса», и винт продолжает вращаться, круша машину врага. (Тут дело в скорости – не рассчитал я малость, не уравнял: не до того было). Так бы, как вагоны трамвая, сцепившись, и летели до земли оба, если б не удалось мне вырвать свой «ястребок» из смертельных объятий».

С трудом отцепившийся от «Юнкерса» советский «Ястребок» пошёл вниз штопором. Ковзану чудом удалось выровнять повреждённую машину.
Пилот сумел благополучно приземлиться недалеко от Торжка.
При этом сам лётчик при ударе о ледяной наст травмировал позвоночник.
А вот немецкая крылатая машина разбилась.

***

С разбитым позвоночником Ковзан лежал в палате госпиталя в Ельце.
Когда очнулся, рядом стояла молоденькая медсестра – невысокая, хрупкая. Всё это время девушка с таким нужным на войне именем Надежда выхаживала раненого лётчика. И Борис понял – это судьба. (Через год она станет его женой, а потом матерью двух его сыновей).

После выздоровления Борис Ковзан продолжает воевать – в том самом 774-м полку.
 Летал на истребителе «Як-1».
Был любимцем полка: за весёлый нрав, надёжность в бою, неутомимость в полётах, за манеру ведения боя, назойливость и приставучесть к противнику, товарищи прозвали его «Мухой».

История о том, как Борис Ковзан сбивает немецкие самолеты, быстро обросла разнообразными подробностями и облетела весь Северо-Западный фронт.
Поговаривали, что сам Геринг отдал приказание никогда не сближаться с «невменяемыми русскими», чтобы не дать возможность последним совершить воздушный таран.
А задание сбить Бориса Ковзана или другого советского аса получали лишь признанные асы лётного дела, стремившиеся получить за воздушные победы побольше Железных крестов.

• Но… как весело заметил однажды  Борис Иванович:
«28 ТАКИХ ХРАБРЕЦОВ УДОСТОИЛИСЬ ОТ МЕНЯ ЛИШЬ БЕРЁЗОВЫХ КРЕСТОВ! А Я, СЛАВА БОГУ, ХОЖУ ПО ЗЕМЛЕ И В НЕБО ИНОГДА ПОДНИМАЮСЬ — МОЛОДЫХ УЧУ».

В мае 1942 года за 2 воздушных тарана и 4 сбитых вражеских самолёта лейтенанта Ковзана удостоили высшей награды страны — ордена Ленина. Редкий случай для того времени.

В июне 1942 года 774-й полк вошёл в состав 240-й истребительной авиадивизии.
И свои 3-й и 4-й тараны Борис Ковзан совершил уже в новгородском небе.

***

9 июля 1942 года лётчик Ковзан, будучи ведомым в ударной паре в шестёрке наших истребителей, вылетел на прикрытие 5-ти бомбардировщиков «Пе-2», наносивших удары по немецкому аэродрому в Демянске.
В районе валдайской станции Любница он увидел, как 2 «мессера» заходят в хвост ведущему - его другу лётчику Манову.
Чтобы сорвать атаку вражеских машин, Ковзан резким разворотом пошёл вниз в лобовую атаку.
Завязался упорный воздушный бой.
Мотор у Ковзана был повреждён, и кто-то из наземных радистов кричал ему: «Прыгай!». Фашисты сразу поняли, что советскому «ястребку» – конец. И принялись за своё излюбленное дело – добивать повреждённые машины: один нацелился в хвост, другой – в лоб. Положение было критическое, повреждённый мотор давал сбои.
«Ну, – думал младший лейтенант Ковзан, – вот ты и отлетался. В конце концов сколько человеку может везти? Из двух таранов вышел целеньким, а вот теперь накрылся».
И такая взяла его злость, что решил он так просто им не сдаваться.
Борис отважился в 3-й раз обмануть смерть. Сойдясь на вираже, воспользовавшись моментом, когда вражеский лётчик не успел выровнять свою машину, Ковзан произвёл таран, нанеся ему удар крылом.
Удар был настолько сильным, что из глаз посыпались искры — красные, чёрные. Когда Ковзан пришёл в себя, его машина с отрубленным крылом неслась к земле. Напрягая последние силы, ему удалось перейти в горизонтальный полёт.
Самолёт противника стал падать с высоты 3000 метров и врезался в землю у деревни Мятуново, близ Любницы Новгородской области.
Второй «мессер», как было написано в донесении командования, «с поля боя удрал».
На умиравшем, задыхавшемся от перебоев моторе надо было дотянуть до своих. Мотор не хотел слушаться Ковзана, и на высоте 800 метров окончательно заглох. Проще всего было бы выброситься на парашюте. Но жаль было машины, которая не подвела его в бою.
Лётчик высмотрел в лесу подходящую лощинку и, не выпуская шасси, посадил самолёт на «брюхо».
Ковзан дождался представителей власти, которые позднее помогли с эвакуацией.

• Борис Иванович потом рассказывал военкору Северо-Западного фронта Михаилу Матусовскому:
«Когда таранил врага третий раз, мой самолёт уже имел несколько пробоин, но всё ещё слушался меня. Немецкий лётчик выпрыгнул с парашютом, но тот запутался в обломках вспыхнувшего самолёта… Я же, кое — как, но сел на разбитой машине. Жители деревни Демьяник, над которой проходил бой, наблюдали за поединком. Детишки гурьбой подбежали ко мне: «Дядечка, дядечка…» Какой я вам дядечка, — говорю им, — мне ж всего 20-й год пошёл… Хоть я был страшно уставший, оставлять машину не рискнул. Знал, что местные жители могли растащить ценные детали. Дождался участкового милиционера…»

• На Матусовского  (тот самый поэт, впоследствии написавший стихи для песен «Подмосковные вечера», «Вологда», «На безымянной высоте», « С чего начинается Родина», «Старый клён») 20-ти летний лётчик произвёл неизгладимое впечатление:
«Такой он был молоденький и ладный, хорошо скроенный, плотно перехваченный ремнём и портупеей, с такой дружелюбной, обращённой ко всем улыбкой, что нельзя было поверить, что только вчера, когда в бою отказал у него мотор и стало закипать масло, а из патрубков повалил чёрный дым, он нанёс правым крылом удар по фашистскому «Ме-109» и загнал его штопором в новгородскую землю. Уже через несколько минут после знакомства без затруднений он переходил на «ты», пересыпая рассказ «представляешь» и «теперь смотри сюда»...
 И как попросил напоследок: «Не пишите, что пойти на таран – это плёвое дело. Тут получить звание Героя посмертно ничего не стоит. Но только если у тебя нет другого выхода и все козыри вышли, то действовать надо решительно и, главное, всё обдумать до точки. Вот, говорят, будто у японцев есть лётчики-смертники, которые умирают чуть ли не с удовольствием. А мне, честное слово, погибать совсем не хотелось… Я, конечно, понимаю, что может и не повезти. Об этом тоже забывать не стоит. Знаешь, как у нас говорят про лётчиков? Они не погибают – просто они не всегда прилетают обратно».

Вскоре в авиационный полк пришла газета «Комсомольская правда», на первой полосе которой были помещены большой портрет Бориса Ковзана и рассказ фронтового корреспондента о его подвиге.

• В вечернем сообщении Совинформбюро от 11 июля 1942  года отмечалось:
«Лётчик Борис Ковзан встретил в воздухе два немецких истребителя «Мессершмитт-109» и вступил с ними в бой. Плоскостью своей машины Ковзан таранил один немецкий самолёт. Другой истребитель противника не принял боя и скрылся. Это был третий успешный таран отважного, сталинского сокола».

3 удачных воздушных тарана впечатлили начальство Ковзана. И его за мужество и героизм представили к званию Героя Советского Союза.
В представлении командование полка характеризовало его как «самоотверженного, с безграничной храбростью воздушного бойца». И это было действительно так.
Вот только бюрократы из штаба 6 й воздушной армии решили, что для этой награды время ещё не пришло. Поэтому Борис удостоился  только  ордена Красного Знамени.  Также ему присвоили внеочередное звание старший лейтенант.

***

Летом 1942 года шли ожесточённые бои. Лётчикам-истребителям приходилось за день делать по 6-7 боевых вылетов.
13 августа 1942 года в районе города Старая Русса Ковзан самолёте «Ла-5» обнаружил группу из 7-ми «Ju-88» и 6-ти «Me-109».
Несмотря на подавляющее превосходство противника, он решил атаковать, чтобы помешать прицельно сбросить бомбы на наш передний край.
И вступил  в неравный бой.
 Советский лётчик кружился в смертельном танце, один против 13-ти.

• Борис Иванович:
«Бой был своеобразный: атакуешь бомбардировщик, смотришь, на тебя заходит истребитель. Один «Мессер» заходит в хвост моей машины. Я, чтобы выйти из — под удара, резко снизился, потом взял ручку на себя, перевёл машину на спину и убрал резко газ. Истребитель, который атаковал меня сзади, проскакивает под моей машиной. Я из такого перевёрнутого положения заметил, что другой «Мессер» переходит в лобовую атаку. С дистанции 1200 метров открываю огонь. Самолёт противника летел — летел, потом клюнул, пошёл вниз. Смотрю, выбрасывается парашютист…»

Но и самолёт советского аса изрешетили очереди. Он был тяжело ранен – пуля, попав в голову, выбила глаз, он почти оглох.
В это время прямо по курсу показался «юнкерс»,  пилотируемый матёрым немецким подполковником, бомбившим города Испании, Польши и Англии.
Понимая, что на этот раз смерть обмануть не получится, бесстрашный лётчик решил забрать с собой на тот свет и экипаж вражеского бомбардировщика.
И зажатый сверху и снизу 4-мя фашистскими истребителями, истекающий кровью отважный лётчик, отстегнув ремни и открыв фонарь кабины, направил пылающий «Як» навстречу врагу…

• Белорусская журналистка Лариса Шипуля в повести «Четыре тарана в небе со слов лётчика так описывает это отчаянное воздушное противоборство:
«Навстречу горящему Як-1, вырастая с каждым мгновением, шёл «мессершмитт». Операторы на земле приняли слова Ковзана: «Машина горит. Ранен в голову. Вытекают мозги. Иду на таран!..» И Борис направил свой горящий истребитель прямо в лоб надвигающемуся «мессеру».

• Борис Иванович:
«С этим наглым фашистским пилотом я уже имел встречу. Но тогда он ушёл. В том же бою, я решил не упускать случая. Ни у него, ни у меня уже не было боеприпасов. Я предложил (понятными лётчику знаками) лобовую атаку. Он не струсил, рассчитывал, видно, что я не выдержу… Но не тут — то было. Наши самолёты столкнулись. Конечно, разбились вдребезги…  Дальше ничего не помню – мрак…»

Это был 4-й по счёту таран непревзойдённого советского аса.
Воздушный таран…
Лётчики называют его «воздушная рукопашная схватка».
В статьях и очерках военкоры таран окрестили героико-романтическим эпитетом – «последний довод сталинских соколов».
Смертельно опасный вид атаки, когда лётчик своей машиной разрушает вражеский самолёт, требующий особого мастерства на огромной высоте, на высоких скоростях. Как правило, лётчик идёт на таран, не имея возможности вести бой иными средствами – когда у него кончается боезапас, горючее, когда его машина повреждена противником. Прибегая к этому маневру в критические минуты воздушного боя, лётчик всегда сознательно рискует жизнью – это заведомое самопожертвование.
Массовое использование советскими лётчиками в годы Великой Отечественной войны тарана как средства воздушного боя свидетельствует об их героизме, беззаветной любви к Родине, самоотверженности, стальной воле, нечеловеческом хладнокровии, стремлении любой ценой выполнить боевую задачу, даже если цена – жизнь пилота.

От удара оба самолёта развалились на куски. Отодвинутый фонарь спас ему жизнь — потерявшего сознание Бориса вышвырнуло из кабины. И он стал падать с высоты 6 000 метров…
 Сознание вернулось к нему всего на несколько секунд. Он увидел — вот она, земля! Борис не знал, сколько до неё оставалось — 200 метров или всего 150. Последним усилием он рванул вытяжное кольцо и…  снова потерял сознание.
Есть хорошая поговорка — везёт в жизни только настойчивым и упорным!
Ковзану нельзя было отказать ни в том, ни в другом. И ему невероятно повезло. Упади Борис на луг или на лес, он бы неминуемо разбился насмерть даже при раскрытом парашюте. Но он угодил в зыбкую трясину. При падении сломал бедро, левую руку, несколько рёбер. Но, всем смертям назло,  остался жив, чуть жив.
Подоспевшие белорусские колхозники, наблюдавшие за воздушным боем, вытащили окровавленного, изломанного, потерявшего сознание Бориса из трясины.  Оказали ему первую медицинскую помощь. И вскоре в копне прошлогоднего сена доставили к партизанам.
А те так и не пришедшего в сознание лётчика переправили в Москву.

***

Очнулся Борис уже в московском госпитале, перебинтованный вдоль и поперёк – на нем практически не было живого мест. «Отлетался, сокол», – услышал он чьё-то жалостливое.
В московском госпитале, где знаменитый летчик пробыл целых 10 месяцев и перенёс несколько сложных операций, ему пришлось выдержать свой самый тяжёлый бой за то, чтобы выжить.
«Я буквально цеплялся за жизнь зубами», — скажет он потом сослуживцам.  Отчаянно смелый, беззаветно храбрый лётчик выжил вопреки всему.
Через 2 месяца почти срослось бедро. Ещё скорее зажила сломанная рука. Через полгода затянулась страшная рана на голове. Но глаз! Стеклянный, как ни искусно он сделан, как ни похож на настоящий, он всё равно ничего не видит. Ведь одноглазый человек не способен оценить расстояние, уловить тот «последний дюйм», который так важен для лётчика.
Разрешить такому летать — значит взять на себя огромную ответственность за исход боя, за судьбу самолёта и самого человека.
 Кто взвалит на себя такую ответственность?
И  медицинская комиссия признала лётчика негодным к службе истребительно авиации. Это стало жестоким ударом для парня, которому едва исполнился 21 год.
Но не таков был характер героя.
Борис Ковзан раз за разом, бессчётное  число раз обивал пороги отдела кадров ВВС. И всё-таки добился своего. Он настолько «достал» их, что сердца кадровиков дрогнули. Ему дали разрешение пройти медкомиссию, которую надо было убедить – он может воевать и с единственным глазом!
Председатель комиссии, седой доктор с погонами генерал-майора медслужбы, не скрывал слёз, слушая, как искалеченный войной молоденький  лётчик просится опять во фронтовое небо.
Читая заключение комиссии «Годен без ограничений», Борис Ковзан был счастлив!

Вскоре он был направлен в 144-ю истребительную дивизию ПВО Саратова.
Борис стал лётчиком-инструктором, но продолжал участвовать в боях и сбивать вражеские самолеты.

16 июня 1943 года Ковзан сбил немецкий самолёт-разведчик, а его Надя родила ему сына Борьку.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 августа 1943 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, капитану Ковзану Борису Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

***

Шли годы войны. Бесстрашный лётчик, постоянно встречаясь лицом к лицу с вражескими асами, а значит, со смертью, всегда мысленно обращался к родным и близким. Что с ними, живы ли, куда занесло их военное лихолетье?
 Ведь разделённые войной семьи разбросало по всей стране. В те страшные годы очень сложно было обеспечивать связь между быстро менявшими свои позиции частями и соединениями, между фронтом и тылом...

Сохранились  фронтовые письма Бориса Ивановича родным.

• Из писем Бориса Ковзана с фронта:
«Здравствуйте, дорогие родные! Привет всем вам от меня, Надюши и сына. Сегодня, то есть 26 января 1944 г., получил от Вас первое письмо… Я так был обрадован, что даже не знал, что и делать. Тётя Тая, я потерял своих родных в Белоруссии, они куда-то эвакуировались, я и сам не знаю... возможно, Вы знаете, где моя семья – мать, отец... опишу Вам подробно, как я живу и как воевал. Начал войну с первого дня, на третий день сбиваю первый немецкий самолёт над городом Гомелем. После побывал на всех фронтах от Одессы до Ленинграда. За это время сбил 24 немецких самолёта, из них – 4 таранил».

 «Здравствуйте, дорогие родные! Первым долгом сообщаю, что жив, здоров, чего и вам желаю. Мама и Папа, сообщаю, что я не подкачал и вам не будет стыдно за сына – в воздушных боях сбил 24 самолёта, лично 4 тарана и 8 в группе… мама, я уже женат, жена у меня хорошая как человек и товарищ, есть ребёнок, назвала она его Борей, звать жену Надя… она фельдшер… Маманя и папа, от волнения и писать не знаю что. Папа, я сейчас гв. капитан, вы меня не узнаете.
Партия и правительство высоко оценили мою работу – наградили орденами: двумя орденами Ленина, орденом Красного Знамени и присвоили звание «Герой Советского Союза». 13 августа 1942 г. во время воздушного боя был тяжело ранен в голову и раненый протаранил немецкий самолёт, он взорвался, а я попал в госпиталь, вылечился и опять стал летать и по сей день всё в воздухе. До встречи после победы над ненавистным врагом!».

***

К слову.
После награждения он был приглашён на беседу к Сталину и между ними произошел такой диалог:
— Думаю, вы уже достаточно повоевали, — сказал Сталин. — А вот подучиться бы не мешало, скажем, в академии.
— Я не потяну, товарищ Сталин, — честно признался Ковзан.
— А вы дайте мне слово, что будете учиться!
— Обещаю, товарищ Сталин.
— А как у вас дома дела?
— Только вот родился сын.
— Поздравляю! Стране нужны люди.

***

Герой Советского Союза лётчик Ковзан прошёл войну до конца.
Всего же, он совершил 360 боевых вылетов, провёл 127 воздушных боёв, в которых уничтожил 28 вражеских самолётов.
Своими легендарными подвигами он доказал, что нравственная стойкость советского человека, мужество, стремление отдать все силы для достижения Победы способны преодолеть, казалось бы, непреодолимые препятствия.

После Победы майор Ковзан продолжал служить в авиации.
 Летал теперь уже на реактивных самолётах.
В 1954 году окончил Военно-воздушную академию имени Жуковского.
 Ему всего-то 32 года — перспективный и опытный офицер. Но грянуло хрущёвское сокращение авиации и офицерского состава, и подполковник Борис Ковзан вынужден был уволиться в запас.
Но с авиацией не расстался — трудился начальником аэроклуба в Рязани. Учил летать мальчишек и девчонок. Дал путёвку в небо десяткам молодых людей.
В Рязани его знал каждый горожанин. Местный театр драмы на основе его героической биографии подготовил цикл художественно-документальных спектаклей. На премьерах Борис Иванович Ковзан поднимался на сцену, и зрители стоя аплодировали легендарному лётчику.

Последние годы Герой жил в Минске, куда на улицу Республиканскую почтальон приносит множество писем со всех концов страны.
 Два его сына - Борис и Евгений - тоже стали лётчиками, только гражданскими.

Внуки характеризуют Бориса Ивановича как доброго, безотказного, всегда готового помочь человека, общительного, прекрасного рассказчика с хорошим чувством юмора.
Галина - племянница Бориса Ивановича - рассказывала, каким он был аккуратным в жизни и при этом шустрым. Когда приезжал к своей матери Матрёне Васильевне в Бобруйск, старался максимально ей помочь по хозяйству: что то починить, сделать, облагородить, обустроить. Скамейки мастерил, следил за порядком, любил сделать сам, не ждал, что кто то придёт и сделает вместо него.
У него было много друзей. Когда приезжал в Бобруйск, все вокруг кипело! Говорили: «Приехал наш Герой!»

К сожалению, ушёл из жизни Борис Иванович рано, 31 августа 1985 года, в возрасте 63 лет. Сказались фронтовые раны.
Похоронен  был на минском Северном кладбище.

***

Именем  легендарного лётчика названы улицы в нескольких городах бывшего СССР.
А в 2014 году Почта России выпустила почтовую марку, посвящённую подвигу этого неординарного человека.
В Беларуси чтут память о герое:
• в Минске по улице Романовская Слобода на доме, где жил Борис Ковзан, установлена мемориальная доска,
• в Бобруйске его именем названа улица.
• Имя героя золотыми буквами выбито в зале Победы музея ВОВ.
В фондах музея хранятся фото Ковзана разных лет, фронтовые письма родителям, почетные грамоты и другие документы летчика-истребителя.