Путь на Соловки

Путь на Соловки

Часть 1.

Решение поехать на Соловки, не было взвешенным и продуманным.  Вообще то в Карелию я отправилась изучать петроглифы- древние рисунки на прибрежных Онежских камнях.  Искупавшись в Онеге, побродив по дремучим лесам и испробовав заново вкус морошки, я будто бы вспомнила тех людей, что рисовали эти знаки на камнях, и себя будто бы вспомнила.
Встретив в этих загадочных местах потрясающих, и очень похожих на меня людей, я сказала им:
-В Кижи наверное теперь  съезжу
-Зачем тебе эта попса? Ты другая.
- Да?  А еще я на  Белое море  очень хочу. Может быть на Соловки? Да! Поеду-ка я на Соловки.
Друзья одобрительно кивнули.
 Стала искать экскурсии, но, увы, экскурсий из Петрозаводска почему-то не предлагалось. В одном из туристических бюро, мне навстречу вышел очень любезный, высокий широкоплечий молодой мужчина с глубоким  шрамом на лбу, и разъяснил, что на Соловки лучше ехать самостоятельно, купив билет до Кеми,  там на такси до Рабочеостровска, а потом на катере. 
Воодушевленная принятым решением, отправилась на вокзал, купила билет до Кеми  и принялась искать варианты ночевок на Соловках. Лучше чем остановиться в паломническом  доме, я ничего не придумала.   Нашла телефон монастыря,  позвонила, и  монахи мне подсказали номера телефонов, по которым я смогу найти тех,  кто  организует   мою доставку от вокзала в Кеми до острова.
Переночевав ночь в хостеле, наевшись  досыта  диковинного  карельского  мороженого и с  морошкой, и с шундитом,  и  с морскими водорслями, вечером я уже села в поезд следующий  на север.
В вагоне оказалось шумно, так как весь он был заполнен детьми, примерно  от десяти до шестнадцати лет. Оказалось, что дети едут целым лагерем из Анапы, домой, в Кандалакшу.
-Как вам море? Понравилось? – пытаюсь я начать разговор.
-А мы в море не заходили! 
-Жаль!
-Ага. – по взрослому, ни капельки не возмущаясь, и даже не хмурясь отвечают дети.  Всем известно, что в этом году вылилось  в черное много тонн мазута неподалеку от Анапы.
    Я занимала нижнюю боковую полку в плацкартном вагоне. Напротив меня , по счастливой случайности, оказались  тихие мальчики лет двенадцати .  Они глядели в экраны телефонов и  лишь сетовали на отсутствие вкусной еды. А вот остальное пространство  вагона оглашалось непрестанной бранью и гоготом. Вожатые устало бродили вдоль полок гнусаво прикрикивая на воспитанников, но без какого-то видимого результата. Из провианта у меня оказалась лишь   початая бутылка кефира и несколько листиков тонкого лаваша. Я предложила  детям поблизости от меня  и то и другое и  они с радостью согласились.
-Кефирчик! Я люблю кефирчик!
-И мне, и мне дайте!
_ А вы не хотите ли в города поиграть? – зачем то спросила я.
-А это как?
-Вы что, не знаете?
И начали мы играть сначала в города, потом в стихи, а затем из больших слов  составлять  слова поменьше,  но это уже с бумагой и фломастерами.
- У меня фломастеры есть! –  оживленно сказал один паренек и бросился из сумки доставать новую, нераскрытую еще пачку фломастеров. Вот и пригодились!  Раздал  всем участникам.

 С умилением заметила я как глаза горят у детей! И еще вдруг поняла, что брань по сторонам утихла. Только заглядывали к нам с верхних  соседних полок растрепанные  любопытные  головенки, и проход заполнялся интересующимися, создавая пробку для прохожих и проводников. 
 После, уже на ночь,  читала им свои сказки, да к тому же имела такой успех, что даже юные пассажиры  из соседних вагонов сбежались послушать.  Видимо слух пронесся по лагерю, что в тринадцатом вагоне едет чудаковатая женщина- сказочница. Грех не поглядеть на диковинку.
 Наш поезд в Кемь прибывал в три часа ночи. Потому поспать так и не вышло, да и белые ночи за окном.  Закат перетекающий в рассвет.
В Кеми на вокзале  меня окликнула женщина таксист. Крепкая, веселая, голосистая.
-Ну, а я вас ищу! Вы Наталия?! Поехали!  Наш монастырский  катер будет в семь тридцать. Придется в поломничьем доме переждать. Ничего?
-Конечно!
В машину вместе со мной садится могучий бородач. По разговору, понимаю, что он в монастыре трудником подвизается.  На монаха вроде бы не похож. Бородач опрятен, чист, тих, интеллигентен.
С интересом глядя по сторонам, наблюдаю мелькающее за окном серое будничное полуразрушенное житье бытье. Немного грустно, но мысль о том, что я на пути  в неизведанное озаряет изнутри теплым светом.
Вот и прибрежный поселочек Рабочеостровск, и долгожданное Белое море!
Сердце прыгает от радости: я хотела увидеть Белое море! Я его вижу! 
До катера еще два   с лишним часа.
Милая  звонкая женщина таксист указав пристань,  откуда пойдет катер, провела меня в поломничий дом и отправилась по своим делам вместе с тихим бородачем.
Поломничий дом оказался  большою избой, с двумя длинными столами и такими же лавками, по стенам бумажные  иконочки. Три двери. У окна книжный шкаф с душеспасительной литературой.   Вышла  в сени, умылась  с дороги в деревенском рукомойнике, погляделась в осколочек зеркала.  Уставшая, но румяная. В Москве  жара,  середина июля, а тут  сирень только-только зацвела, и зябко. Север!  Пришлось достать из рюкзака всю самую теплую одежду, напялить  на себя,  да еще и юбку поверх брюк, для порядка, ибо в монастырь же еду!   В книжном шкафу первая книжка попавшаяся в руки оказалась: «Феофан Затворник, свт. мысли на каждый день года.» Открыв на первой попавшейся странице прочитала вот что:

«Экономия нашего спасения совершилась! Действия всех Лиц Пресвятой Троицы в сем деле отныне вступили в силу. Чему быть благоволил Бог Отец, что исполнил в Себе Сын Божий, то присвоить верующим снисшел ныне Дух Святой. Ибо спасение наше, по прозрению Бога Отца, во святыни Духа, в послушание и кропление крове Иисус Христовы  Того ради и крещаемся во имя Отца и Сына и Святаго Духа, обязуясь блюсти вся, елика заповедал Господь.»
На том, книжку я закрыла и осталась тихо наблюдая ждать своего времени отплытия на остров.
По прошествии получаса наверное, из двух неизвестных мне до сих пор  дверей  в  горницу, где я  пребывала в одиночестве, начали входить люди, и все более женщины. Вот две, три, а вот еще женщина сопровождающая инвалида, вот другая, тоже держит за руку больного, умственно осталого  с рождения  мужчину. Наверное мать с сыном, думаю я. А тем временем изба продолжает наполняться и наполняться.  И вот уже нет свободного места на лавках, и непонятно мне, как такое количество  людей могло скрываться всего лишь  небольших  соседних комнатках, ибо изба  то эта невелика.  Люди выходят заспанные, уставшие, голодные. Тянутся в очередь за кипятком.
-Ох, уж мы карабкались, карабкались  на эту третью полку, еле взобрались.  Ну, да ничего. Главное, что хоть подремали. Слава Богу! – слышу я обрывок фразы, и понимаю, что в этих соседних комнатах, откуда идет нескончаемый поток людей, трехэтажные нары. Уж не барак ли это с тех самых времен? Но я гоню эту глупую мысль.

 Мужчины все сплошь инвалиды детства.  Слышны их громкие  требовательные монотонные голоса, плохо формулирующие простые детские потребности. Женщины вполне активны и сильны.  Один такой  седой уже человек с явным  психиатрическим диагнозом  сильно заинтересован мной, постоянно пытается подойти поближе, что бы получше  рассмотреть и потрогать меня. Его мать хватает его за руку и отводит в сторону.
Уставшее, невыспавшееся мое  сознание поражает эта картина настолько, что словно в подтверждении своих мыслей я слышу обрывок разговора:
-А где ты тут видишь мужчин?! Это недомужчины. Больные люди!»
  В интонации этой я слышу давно замаскированный надрыв.
Одним из последних в хату вываливается заспанный пузатый  шумный мужичок. Он единственный  тут отдувается за сильную половину человечества, и вероятно оттого громогласен и шутлив.
-Где тут чайкофского разливают?  - пытается острить он. Но всем явно не до него. Постепенно изба пустеет, уставшие люди разобрали свои чемоданы и направились  рассаживаться  в подьехавшие автобусы. Паломничьи группы едут домой.
Вот подходит и мое время.  Бреду к пристани,  издалека уже примечаю толкущихся в ожидании странников. Множество тюков, чемоданов, коробок.
Опять очень много женщин, и человек пять здоровых по виду  мужчин. Все они стремятся попасть на небольшой кораблик с именем  великого святого на борту. Возникает суета с погрузкой  багажа,  и снова я слышу:
-Мужчины!  Есть тут мужчины? Помогите с погрузкой багажа. – оказывается этой погрузкой руководит моя знакомая звонкая женщина таксист.
Нехотя, выходит один:
 -Ну я мужчина, и что? Я что грузчик что ли? У меня спина больная.
Выходят и остальные четверо:
-Ну, и чего, куда? – вяло спрашивают они.
-Ох, да станьте вы цепочкой! Так проще передавать и грузить!
Мужчины пытаются выстроиться цепочкой, путаются, кто где должен стоять. Время идет.
-Бабоньки! Ну, чего мы стоим, ждем?! Айда вместе с мужиками! Так быстрее дело пойдет.
И самые боевые берут дело погрузки на себя. Дело пошло.
 Одна мысль меня интересует:  как же я с ними помещусь на крохотном этом суденышке, и влезут ли они все, да еще с такой громоздкой поклажей?

-Девушка! Вы тут! А я вас все выглядываю! – слышу я в свой адрес звонкий голос таксистки.
-Идите вооон туда! Там другой кораблик. Они вас прихватят. – она машет рукой в сторону восходящего солнца, и там действительно уже стартует другой кораблик. Перевозчики терпеливо ждут пока я добегу, подают мне руку, и как только я запрыгиваю на палубу тут же и отчаливают от материка.
Сердца готово выпрыгнуть из груди. Холодный ветер залезает под свитер, соленые брызги Белого моря освежают щеки, и  радость летит вместе с криком чайки, с ветром,  с развевающейся моей цветастой юбкой, летит на восход.
Вот и первые  каменные острова,  а вот и поросшие лесом, и кажется мне что вот-вот причалим, но нет. Путь еще долог.
Через час приходится спуститься с палубы в кают компанию суденышка, где намного теплее, и где оказывается уже греются  нахохлившиеся  закутанные люди. А в трюме и того жарче, там даже можно лечь на лавку и подремать.  Правда,  все лавки уже заняты.  Вот дедушка с длинной седой бородой,   вот элегантная женщина, укрылась шалью, вот мама с дочкой в обнимку.  Все они спят.  Из трюма возвращаюсь в кают компанию.  Присаживаюсь на свободный табурет. Одна женщина, в платке поверх кокетливого беретика, рассказывает громко, как она путешествовала и в Италию, и в Грецию, и вообще, по святым местам, мол,  лучше ездить паломническими группами, потому, что благолепнее.
А моя радость внезапно сменяется  другим чувством, и я все силюсь понять, каким же? Нахлынуло что-то горячее и стало твердым комом в горле.  Вдруг, подумала о том, что вот этим самым путем везли арестантов в лагерь.  И вот эти же самые острова видели они в пути, и так же задавались вопросом «Долго ли еще?» и «Что ждет меня там?»
И сердце мое затрепетало, только уже не от радости.  Несмотря на ледяной ветер, я  вышла на палубу, что бы не слушать рассказов о заграничных паломнических поездках этой миловидной дамы.
 Кораблик наш шел мимо нескончаемой  гряды темных  островов, и припомнилось  мне красивое, но  тяжелое слово «архипелаг».


Часть 2
"Острова лучезарной земли"

Вот и купола церковные  уже виднеются, а вот и стены монастырские. Мы причаливаем к острову. Всех моих попутчиков встречают на пристани и ведут группой в отель, который  поблизости, тут же на берегу. Я с завистью гляжу им вслед. Мне еще  предстоит  расспросить народ, найти  мой паломничий дом, заселиться.
Солнышко пригревает, и удивительно тепло на острове. Словно бы и не было только что в море холодного пронизывающего насквозь ветра. 
-Паломничий дом? Это вам надо мимо монастыря пройти, во-о-он туда,  потом обогнете стену монастырскую, свернете налево, и там  потом еще спросите.
Поправляю рюкзак и следую указанным мне путем.
Пыльная песчаная дорога, деревенские домики, туристические ларечки с сувенирами.
«Вот бы кофейку сейчас, эх, да где ж я кофе то здесь  найду?!» - только подумала я, как тут же на одном из ларечков надпись «Кофе с собой».
-Неужели у вас есть кофе? Чудесно! А далеко ли до паломничьего дома, не подскажете?
- Видите, крыша   длинная такая виднеется.  Вам туда!
-Ох. Ну, спасибо!

 На вахте никого не оказалось. Женщины в платочках снуют туда-сюда.
-Ждите! Ушла она.
Присела в садике на лавочку. Жду.  Заходят в калиточку еще двое и садятся напротив меня.  Тот самый дедушка с седой бородой, что спал в трюме. Только теперь он в рясе с крестом. Священник. Рядом с ним жена его.

Вышла на крыльцо полная женщина, вероятно сестра хозяйка:
-Заселяетесь? Вот послушайте правила наши, пока ожидаете!
 Рассказывает она, чего  нам нельзя делать пребывая в паломничьем доме задорной интонацией, с улыбкой, но, отчего-то, слышатся мне  в ее голосе  весьма жесткие приказные интонации. Двоякое чувство рождается в моей душе, но все это я пеняю на мою усталость.
- В 11.00 двери закроем! Такой порядок у нас!
-А если вдруг задержимся, то, как же? – спрашивает батюшка.
-А вот тут прям на лавочке  и заночуете! – смеется она. – Сейчас лето, не замерзнете! – Никого не пускаем после одиннадцати!  - строже добавляет она.  И непонятно мне, шутит ли она, или и вправду не пустят.
Затем приходит главная по дому, заселяет сначала священника с его матушкой в отдельный номер, а затем уж ко мне оборачивается.
Я оплачиваю несколько дней пребывания, так что бы и на службе побывать, и на экскурсии успеть съездить. Затем, покорно следую за моей благодетельницей.
-Душ у нас общий! – строго говорит она мне. Если вот такая бумажка с буквой «М» висит на двери, то заходить нельзя!  Хотите помыться, внимательно смотрите, чтобы буква «Ж была! – говорит она еще строже, словно бы я уже провинилась и ворвалась в неположенное время.
-Хорошо! –  улыбаюсь я.  – Разумеется. Я поняла. – и даже осмеливаюсь задать вопрос про постельное белье, так как читала где-то, мол, белье тут нужно отдельно покупать.
-А, скажите, постельное белье есть?
-Я вам деньги сейчас верну!  Если слушать меня не будете!- от такой строгости сердце мое падает в пятки, но лишь  на  слабую улыбку и хватает мне сил.
-Хорошо, хорошо! Я слушаю. Простите пожалуйста!
 Проводит меня в мрачноватую, с одним окном комнату, где свободны  две верхние полки, под потолком, а все остальные восемнадцать  коек заняты.
-Простите, а нижней кровати не найдется? Я доплачу! Я очень-очень устала. Да, и нога….вот… - робко прошу я. У меня действительно болит колено. Увы, мамина наследственность
-Нет! – наотрез, жестко.
Женщина резко развернувшись выходит.
-Будете уходить ключ на вахте оставьте! 

Мои надежды на легкий  короткий сон после дороги опрокинуты.
Что же делать? Пойти поискать другое жилье? Сил на новые поиски просто нет. Тогда я оставляю в этой темной комнате тяжелый рюкзак с компьютером, теплой одеждой, переодеваюсь в летнее, беру купальник, полотенце и отправляюсь на поиски пляжа, как бы смешно и дико это не выглядело.
«Я искупаюсь в Белом море, и все пройдет! Искупаюсь, и все пройдет!»
 Удивленные люди при моем чудном вопросе о пляже улыбаются, но все таки  машут рукой в одну сторону.
-
-Пляжа тут нет, но к морю вон туда идти!
  И я направляюсь туда. По пути я решаю зайти все таки в экскурсионное бюро, так как хочу посмотреть на Белуг в море, съездить на загадочный Заяцкий остров, и конечно же нужно посетить  экскурсию в музей, со странным названием «Слон». Только здесь я узнала, что «Слон» расшифровывается, как, «Соловецкий Лагерь Особого Назначения».
Но, увы , в этот день на экскурсию уже не попасть. Только завтра. Более того, посмотреть на белуг можно  лишь договорившись с местными, ибо такой экскурсии не предусмотрено. Придется  искать лодку самостоятельно.
И я бреду по пыльной дороге, в сторону леса, мимо серых унылых строений, мимо длинных  деревянных домов,  сохранившихся от начала прошлого века, мимо деревенских магазинчиков, мимо  новых современных отелей, стоящих тут же вдоль ухабистой пыльной дороги. А вот и шикарный бревенчатый дом за сплошным высоким  забором. Тоже отель. Зашла в одну из  самых  скромных на мой взгляд гостиниц,  поинтересоваться наличием мест, но номеров  или коек свободных  не оказалось , да и цена меня все равно бы не устроила.

Море открылось предо мною радостно сверкнув солнечными бликами.  Еще, и еще  вперед,  по узкой  тропинке, подальше от людей, от города, от мыслей. Вот уже  и тропинка закончилась. Впереди только камни, море и лес.
Я скидываю кеды, и аккуратно ступая по мокрым шершавым  камням захожу в воду по колено.
Боже! Мои ноги омывает  чистейшая соленая   северная вода.  Она знает и помнит так много!  Эта вода помнит  сияющие белоснежные льды Арктики, и теперь раскрывает мне свои тайны, дарит  силу и радость.
Нужно войти в эту воду целиком, всем телом!
И я с новыми силами отправляюсь  дальше, ибо  знаю, что  непременно найду  песчаную лагуну.
И нет во мне страха совершенно. Я одна, на краю земли!
Через некоторое время предо мною действительно открывается  потрясающей красоты вид на залив с белым песком, где в кристально чистой воде переливаются на солнце причудливые редкие водоросли. Аромат их насыщает, и нет уже ни чувства голода, ни переживаний о чем-либо. 
 Войти в эту воду!  Я вхожу, и рождаюсь заново.

Обратный путь по сияющим  искрящимся камням легок. Белые, розовые, светло зеленые, серые,  полупрозрачные, все они переливаются алмазными блестками  на солнце. Я словно бы парю над морем и над этим берегом, смеюсь от радости и пою.  Чувствую присутствие Бога! В каждой искорке, в каждой капельке, в сухой травинке, в цветке, повсюду рядом со мной Бог! И я сама  Бог, так как Он во мне , а Я в Нем! 

Вернувшись в поселок, увидела местных работяг у стен монастыря. Они просто курили в тенечке.
-А скажите,  что-бы на белуг посмотреть, это кого надо искать, и где? 
-Белужий мыс…. – мужички переглядываются.  – Это можно, но сложно. Вы одна? Или как?
-Одна, одна.
Молчат в задумчивости, видно думают, какую цену объявить за поездку.  Один из них достает телефон и куда-то звонит.
Но я уже передумала.  Зачем я сказала следующую фразу, я не знаю. Стыдно ли мне? Нет, вовсе не стыдно.
-Вот, придет Господь, мало то не покажется!  - и пошла дальше.
 Разве виноваты они? Почему именно им досталось от меня? За что?
Часто я думаю о том, что вот приди сейчас Иисус Христос, не узнают Его. А может  быть Он уже здесь? Тихонечко путешествует по миру?  А может быть один из этих мужичков и есть  Он? Может это тот, который,  хотел найти для меня лодку?!  Или, моряк, что подавал мне руку, когда запрыгивала я на кораблик?
А может быть белобрысый мальчик, что указал мне путь к морю? Или один из тех мальчуганов , которые ехали  со мной в вагоне на пути в Кандалакшу?
 А я, так же, как и все, не узнала! Его!
А может быть, Он был  здесь тогда, страдая  вместе  с заключенными лагеря особого назначения и был расстрелян, за то, что поделился хлебом насущным?!
Иначе, почему же так сияют эти камни на берегу?! И нога моя больше не болит?!   
 
Бодро дошла  я до паломничьего дома, увидела главную и тут же попросила вернуть мне мои вещи, ну и деньги разумеется тоже. Она ничуть не удивившись, но довольно сердито выполнила мою просьбу, предварительно проверив не испортила ли я чего либо.
-Что ж тут такой бизнес то устроили, на костях! –   риторически бесстрашно спрашиваю я эту строгую женщину.
-Мы?! – брови ее взлетают вдруг, а лоб морщинится. Эмоция искренняя, живая.  Да, это  разве мы? Это все они! – машет она рукой  куда-то в сторону, но уже глядит на меня чуть иначе, с уважением что ли.   А, значит я не ошиблась в своих ощущениях.
Затем я решительно отправилась в храм, чтобы найти священника и спросить совета. 
Священника в храме не оказалось. Только длинная очередь из туристов в церковной лавке, тут же в храме. Девушка за прилавком пересчитывает купюры.
-Вы чего хотели? – вопросом на вопрос отвечает она мне.
-Благословения на Иисусову молитву. Спеть хочу. У кого спросить?
 Молчит.
Тогда я решительно встаю посреди храма перед алтарем и без благословения  пою Иисусову Молитву:
Господи Иисусе Христе Сыне Божий, Помилуй мя грешную! 
Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй мя грешную!
Господи Иисусе Христе Сыне Божий, Помилуй мя грешную!

А потом я уезжаю с острова.  Сегодня же.
Найти переправу на материк  намного сложнее чем на остров. Но мне это удается. Таких желающих уехать еще человек двенадцать.  Все мы садимся в быстроходный катер и молча летим над волнами.
В шесть вечера из Кеми уходит  поезд на Москву. Я успеваю купить единственный имеющийся билет, залезаю на верхнюю полку плацкарта и засыпаю.
 Все это сон!  Все это сон!
Острова лучезарной земли!

Снова в путь в океане Любви,
К островам лучезарной земли
Белый парус летит как моя душа
На восход, где встречают меня,
Веру и Любовь с Надеждой
оставлю я себе
 на память
 о Земле.

Июль 2025.
Наталия Княжинская.