Кёр языджы ичюн къыямат

В этот день исчезнут письмена,
И творцы оставшись без глаз.
Когда слепой писатель скажет прощай,
Откроет огонь, грозный Малик.

И взошедший на престол старик,
Упадет, головой об камень вниз.
И "голубая" его кровь,
Потечет струей проливным дождем.

А романтики барды,
из старинных сказаний,
Будут прятаться,
От гнева Аллаха.

И романтики злодеи,
И распутницы принцессы,
Предстанут не красотой,
А своей наготой.

И несчастный возлюбленный,
Не узнает возлюбленную пеленою.
Укрывший испытанием, соблазнов и страстей.
А кто-то не укрывший, а лишь прикрывший.

И белоснежный Камелот,
Рассыпался, на строки и число букв.
Когда, герой на белоснежных крыльях,
Обнажат свои мерзкие уста.

Классическое добро над злом,
Борьба раба над рабом.
И истинность лишь в том,
Что ангелы не свободны.

И несчастная старуха,
Ударит по лбу непутевого.
И скажет ему очнись,
Писателю над стопкой книг.

Он писатель, он творец,
Аллах наградил его талантом.
Только этот герой романов,
Пропивает гонорары.

И не учит он ни сказкой,
Басней, рассказом и стихом,
Он нас учит, куда глубже,
Учит израненной душой.

Нету смысла, прав был Кафка,
Не создаем мы дирижабли.
Не летим мы на луну,
Как писал Верна Жюль.

И трудно стало быть писателю,
Модна стала отмена, за мысль.
Когда за слово "н@гг@р",
Надо убить Убийство Пересмешника.

И когда Мильтон, описывал,
Посекундно, Падение Люцифера.
Как Адам пожинал плоды,
А попаданец, стреляет из револьвера.

Литература стала шл@х@й,
Когда маргиналы, стали вытирать.
Наследие для элитарности,
Сняв ошейники, бывших Господ.

Булгаков, правильно описал,
Когда неугодна стала правда.
Для некоторых истошных детей "Церкви",
Стала угодна стала жатва.

Герои стали фастфудом,
Герои, глупые, боязливые запутанные.
Не осталось глубины Белого Клыка,
И отваги героев  Твена.

Не осталось раскаяния Гэтсби,
И терни к звездам как у Икара,
Сегодня стало быть модно,
Герой наркоман или бл@дь.

Сейчас стало разноцветное трико,
Глупые прозвища, но с душой.
Помогали бедным солдатам,
Избежать бед, в театре Второй мировой.

Но вместо героев, воздвигли богов,
Вместо судьбы воздвигнута инфантильность.
А трагедия стала комедией,
В которой варятся поэты и гении.

И варилась душа в желудки,
В цепях спрятанной Тиамат.
И в зубах стекает кровь,
Образуя письменность,
И по новой стирая сердце.

И читатель будет искать смысла,
Вдохновения своей страсти и любви.
Поздно что то искать стало,
Когда старый грешный мир погиб.