Перспектива. Глава 26

В тот ясный октябрьский день столица полнилась радостными криками и звоном труб. Улицы были украшены цветами и знаменами, а воздух был пропитан ароматами свежесваренного меда,  хлеба и жареного  мяса – королевского угощения, выставленного на широкие столы  на всех городских улицах.
По широкой  дворцовой площади маршировали маверранумские войска. Первыми шли королевские гвардейцы, их латы  блестели на солнце, а копья грозно щетинились.  За ними следовало златолесское войско, а потом все остальные. Звенело железо, подковы дробно стучали по камням, приветственно кричали и махали руками люди. 
Король с высоты балкона с одобрением смотрел на чеканящие шаг отряды, проходившие мимо дворца. Рядом с ним находились королева, принц и принцесса. Многочисленные придворные  занимали другие террасы и балконы. Когда появился Гилэстэл в серебристой броне, едущий на белой лошади, людское море взорвалось приветственными криками – уже весь Маверранум знал о его героических заслугах.  Менэлгил, увидев племянника, просиял. А глядя на ровные ряды его воинов, облаченных в одинаковые доспехи, восхищенно прицконул языком.      
- Они великолепны! А, Сарлис, ты видишь? Какое войско!
- Вижу, - неохотно откликнулся принц, наблюдая, как по площади вслед за его кузеном маршируют отряды, возглавляемые Астидом, Ригестайном, Лейноллом и золотоволосым красавчиком, едущим на породистом жеребце впереди колонны матросов.
При виде моряков принц нахмурился еще больше. 
- Однако мне непонятен твой восторг. Ведь эта армия не твоя.   
- Гилэстэл мой племянник, а значит - это войско нашей семьи, - благожелательно подняв руку на взгляд Гилэстэла, ответил Менэлгил.
Принц посмотрел на отца со снисходительной жалостью.
- Как же ты наивен, отец, - сказал тихо.
Увлеченно любуясь синхронными движениями солдат, вскидывающими в приветственном салюте оружие, Мэнелгил не разобрал этих  слов в общем шуме праздника.  Но их услышала Анарниэлль. Удивленно взглянув на брата, она тронула его за руку.
- Сарлис. О чем ты?
Сарлис посмотрел на сестру.
- Нам нужно поговорить, Анэль, - сказал многозначительно. – Но это позже. А пока наслаждайся зрелищем.
Проведя свои отряды по площади, Гилэстэл поднялся на балкон и встал рядом с королём. И снова зрители всколыхнулись, выкрикивая хвалебные слова в адрес Гилэстэла. Королева и Анарниэлль  широко и радостно ему улыбнулись,  Сарлис же ограничился  легким кивком. Менэлгил указал взглядом на проходящие по площади отряды южных баронов.
- Видишь эти лица, племянник? Они сейчас здесь только  благодаря тебе. Ну, как тебе  нравится быть героем?
- Моё тщеславие вполне  удовлетворено, –  благодарно поклонился Гилэстэл. 
Король хлопнул племянника по плечу и рассмеялся, довольный.
- Маверранум не забудет твоих заслуг. И я тоже. Какой награды желаешь для себя и своих командиров?  Говори смело.
- На твое усмотрение, дядя.
- Да ты еще и скромник, - улыбка не сходила с лица Менэлгила. – Ну, хорошо, раз пока  не определился, отложу мою благодарность на будущее. Воспользуешься ею, когда сделаешь выбор. И не стесняйся, ведь мы многим тебе обязаны.
Праздник в столице продолжался весь день и всю ночь. Город пил и пел, ел и веселился до рассвета. А во дворце был устроен королевский бал. Столы для многочисленных гостей и героев-победителей накрыли в парке, среди уже начавших терять свою листву деревьев, осветив пространство сотнями факелов.
Гилэстэл, отпустивший уставших друзей, чувствовал себя одиноко среди огромного числа придворных и вельмож преимущественно эльфийского происхождения.  Его истинные почитатели – простые горожане, остались за стенами дворца. Хотелось домой, на свой остров.  Но покинуть дворец так быстро означало бы обидеть короля, а ссориться с ним сейчас князь не хотел. Он бродил по аллеям, отвечая дежурной улыбкой на поклоны гостей и реверансы дам.   
- Ваша светлость!
Гилэстэл оглянулся и удивленно понял брови. Одетый в богатый узорный камзол, в сопровождении златолесской знати к нему приближался Сингеле.
- Сингеле? Вот уж кого не ожидал тут встретить.
Подойдя, эльф улыбнулся и протянул Гилэстэлу руки.
- А я, напротив, не сомневался, что встречу вас.  Моё почтение герою Маверранума! У всех на устах ваше имя. А в «Златолесском  вепре» в меню новое блюдо – «Зажарка по-княжески».
Гилэстэл рассмеялся, по-настоящему обрадовавшись эльфу. Сделав знак свите оставаться на месте, Сингеле отвел Гилэстэла  в сторону и тихо спросил:
- Как дела у Улле? Как проходит обучение?
- Когда я уезжал, у него все было хорошо, -  так же тихо ответил князь. – Мальчик здоров,  усердно и старательно занимается.
- Мы говорим об одном и том же ребенке? – недоверчиво усмехнулся эльф. – Как бы то ни было, мне хочется вам верить. И в него тоже хочется верить. Нынешнее положение обязывает его быть именно таким, как вы описываете. Златолесская знать чувствительна к репутации.
- Вас помазали на княжение? – сопоставив гибель Лагелля и Аголе, и появление Сингеле в сопровождении златолесской свиты, сделал вывод Гилэстэл.
- Еще нет. Но совет Златолесья принял такое решение. Вручение регалий и официальная коронация состоятся  через месяц, когда закончится траур по отцу и брату.
- Примите мои поздравления, князь, - улыбнулся Гилэстэл.      
- Мог ли я помышлять об этом  в своем маленьком доме в  Дымном котле? – воскликнул Сингеле.
- А как к этому отнеслась ваша супруга?
- Настороженно. Сомневается, правильно ли я сделал, что дал согласие.
- Я её понимаю. Передавайте ей и детям мои пожелания благополучия.
- Непременно, - Сингеле снова сжал руку Гилэстэла, и, обернувшись, позвал:
- Гелебрин!
Отделившись от свиты, к ним подошел светловолосый эльф  с бесстрастным, с оттенком  надменности,  лицом.
- Мой племянник, сын Аголе, - представил эльфа Сингеле. - Гелебрин, будь любезен, не забудь вручить его светлости приглашение.
- Конечно, дядя, - ответил тот без особого, как показалось Гилэстэлу, энтузиазма.
Остаток праздника Гилэстэл провел в обществе Сингеле, повествуя ему о войне без налета героической романтики.
Лавры героя имели и свои недостатки – Гилэстэл был вынужден  жить во дворце. Астид, Ригестайн, Лейнолл  и Иннегард  разместились в  «Королевском виночерпии», чем  были вполне довольны.  Одним из раздражающих факторов для Гилэстэла оказалась манера дворцовых слуг не стучать в дверь при входе в его покои. Вот и в этот раз…
- Ваша светлость! К вам его светлость Гелебрин из Златолесья.
Гилэстэл, урвавший несколько минут для отдыха в плотном дневном геройском графике, нехотя поднялся с софы встречать гостя. Гелебрин важно вступил в комнату, вместо  поклона ограничился легким наклоном головы. Оглянулся на слугу, проследив, как тот закрывает дверь, перевел взгляд на Гилэстэла. Тот, в свободной рубахе, выпущенной поверх штанов и босой, выжидательно смотрел на эльфа.
- По приказу моего дяди я принес вам приглашение на церемонию.
Гелебрин протянул полуэльфу свиток, перевязанный зелено-золотой лентой.
- Благодарю.   
Гилэстэл взял приглашение, но эльф не разжал пальцев. Его бесстрастное лицо ожило, сделавшись властным и хищным.
- Ваша светлость, с вашего позволения я бы хотел дать совет. От чистого сердца.
- Я весь внимание, – не выпуская свиток, произнес Гилэстэл.
- Я не рекомендую вам появляться на церемонии.
- По какой причине?  - глядя в неприязненные глаза Гелебрина, спросил князь.
- Для вас этот визит может оказаться… неприятным. И небезопасным. Сделайте одолжение, не появляйтесь в Златолесье.
- Вы мне угрожаете? – нахмурился Гилэстэл.
- Ни в коем случае. Я хочу предостеречь героя Маверранума от неправильных  поступков.
- Послушайте, Гелебрин, - Гилэстэл разжал пальцы, оставив приглашение в руке посланца. – Ваше лицо не соответствует вашей речи. Этот диссонанс меня раздражает. Говорите начистоту или делайте то, ради чего пришли.
Эльф помедлил секунду и скривил губы в подобии улыбки.
- Что ж… Дело в том, что нам не нужна  ссора с его величеством. А она может случиться, если вы пострадаете на этом празднике. Гостей будет немало, и кто-то может нечаянно в пылу охоты или намеренно по неразумию причинить вам вред. Думаю, для вас не секрет, что эльфы Златолесья, и я в том числе, не   питаем приязни к полукровкам. К вам тоже, но ваш статус дает вам некоторые преимущества.
- Которых, я полагаю, нет у членов семьи Сингеле? – Гилэстэл понял, зачем пришел эльф.
Гелебрин ядовито усмехнулся.
- Именно. Разум  оставил наших старейшин.  Совет Златолесья вынес неверное решение -  поставить над эльфами чистой крови отщепенца, предавшего семью, и его смертную жену-волчицу, предоставить  их отпрыскам - полукровкам  право наследования княжества.  Это недопустимо! Я - истинный наследник Златолесья! Но вынужден разносить  приглашения на церемонию унижения нашей чести.
- Не стоило утруждаться, - процедил Гилэстэл. – У меня изначально не было намерений  ехать туда. Поскольку я испытываю к вам и вашим соплеменникам те же чувства, что и вы ко мне. Выбросьте это приглашение на ближайшей помойке. И надейтесь, что я не предупрежу Сингеле или короля о ваших намерениях.
Гелебрин коротко хохотнул.
- Его величеству, я уверен, всё равно, на чьей голове княжеский венец Златолесья. Важнее, в чьих руках деньги и войско. Что касается Сингеле – разве вас с ним что-то связывает? Узы дружбы? Брачный союз?
Гилэстэл окинул эльфа мрачным взглядом. Ввязываться в чужой кофликт он не собирался.
- Не связывает. Мне безразлично, кто в перспективе понесет это бремя.
- Вы действительно очень умны, - ухмылка эльфа превратилась в  фальшивую, льстивую улыбку. - Будь вы чистым эльфом – цены бы вам не было. Что касается приглашения - приказ есть приказ.
Гелебрин  кошачьим шагом приблизился к столу и  положил на него свиток.
- Всех благ, ваша светлость. И долгих лет. 


«В собственные руки Его светлости князю Сингеле Лагеллиону аэн Малтаурэ» - гласила надпись на письме.  На сургуче, запечатывающем свернутый  в несколько раз лист, отсутствовали какие бы то ни было отпечатки или знаки.
Дверь в покои, отведенные наследнику Златолесья, была приоткрыта. Гилэстэл прислушался. Из комнаты не доносилось ни звука. Он осторожно заглянул внутрь. Судя по наличию кофров, сундуков и коробов, а также по разложенным на кровати и креслах вещах, Сингеле готовился к отъезду.  Князь приметил на столе у окна раскрытый дорожный сундучок с небрежно брошенной на него парой перчаток, из-под которых выглядывал футляр для письменных принадлежностей.  Невидимый, полуэльф неслышно прошел меж поклажи, сунул письмо в сундучок рядом с футляром и покинул комнату. 
Десятью минутами позже в покои вошел Сингеле. Он подошел к столу, взял перчатки, намереваясь их надеть, и увидел выглядывающий из сундучка бумажный уголок. Озадаченно оглядевшись, эльф вынул письмо, прочел надпись, повертел головой в поисках неведомого посыльного. Затем сломал печать и развернул бумагу с ровными строчками эльфийских букв.
«Спешу предупредить о готовящемся на Вас покушении. Полагаю, жизнь и благополучие членов  вашей семьи стоят больше, чем презирающее вас княжество. Если откажетесь от княжеского венца и покинете Златолесье – избежите непоправимых последствий. Благожелатель».
Сингеле нахмурился, еще раз пробежал письмо глазами, смял и швырнул в мусорную корзину, присоединив бумажный комок к обрывкам неудачно сформулированных приглашений и  старых меню. 
 

Закончились пиры, разъехались герои и гости. Столица в одночасье потускнела и обеднела. Вместо бравых ратников, нарядных вельмож и элегантных дам город наполнился беженцами, нищими, инвалидами, сиротами и ворами.  Богатые экипажи и породистые скакуны понемногу сменились телегами крестьян, тачками старьевщиков и катафалками. 
Цены на продовольствие поползли вверх – исчерпавшиеся в дни праздника запасы в кладовых трактирщиков и на складах торговцев пополнять было неоткуда и не на что. Королевские пиры и угощение на городских улицах оплачивались не монетами, а расписками Казначества, и брать их в оплату крестьяне и фермеры наотрез отказывались, требуя за провиант живые деньги. Столичный люд, переживший эйфорию победы, понемногу стал осознавать изменившуюся реальность. 
  Отгостив положенный срок во дворце, Гилэстэл перебрался в «Королевский виночерпий».  В гостинице, кроме полуэльфов, обитал всего лишь один постоялец – клерк, составляющий разного толка прошения, в последнее время по большей части – о возмещении убытков и выплате пособий. Оствуд, удрученный отсутствием солидных постояльцев и скудностью запасов в кладовых, был вынужден переквалифицировать свой респектабельный, известный на весь город изысканными блюдами, ресторан в трактир с дешевой кухней для непритязательных клиентов.
- Что будет с репутацией моего «бочонка»? – сокрушался он, с горечью наблюдая, как просторный зал по вечерам посещает скромная, воздерживающаяся от лишних трат, немногочисленная публика. 
Прежде чем возвращаться в Норхет, нужно было закончить все дела, связанные с новыми владениями Ригестайна. Вновь взявшийся помочь другу Иннегард, побывав в Казначействе, вернулся весьма впечатленным.
- Я таких очередей не видел даже у стола с дусан-дадарскими устрицами на королевском пиру, - округляя глаза, поведал ошеломленный метис. – Их там несколько: просто для героев, для доблестных героев, для многократных героев… И черт знает еще каких. Без ваших регалий нам эти заслоны не преодолеть, князь.
И князь уступил просьбе Иннегарда и Ригестайна задержаться в столице и стать, по выражению метиса, «тараном» для конторских дверей. После посещения Гилэстэлом главы Казначейства вопросы с поместьем Вингерлеера решились без проволочек. Дожидались лишь личной подписи короля и печати на документах, подтверждающих права нового владельца. Однако неуёмная энергия потянула Иннегарда в королевский военный архив.
Спокойный вечер  компании полуэльфов в гостиничных апартаментах, сдобренный сайельским вином, был нарушен распахнувшейся с треском дверью. В проеме, встрепанный и запыхавшийся, возник Иннегард.  Потрясая зажатым в руке свитком, он оглядел магов, воззрившихся на него с легким недоумением. 
- Знаете… Знаете, что это? – выпалил он.
- Новые расценки столичных красоток? – съерничал Астид, закрывая книгу.
Иннегард против обыкновения пропустил сказанное мимо ушей.
- Это наградные списки. Копия, разумеется. И выписка из военной летописи этого года на мой запрос о награждении. Ваш светлость…
Метис быстрым шагом подошел к Гилэстэлу и подал ему бумагу.
- Читайте.
Полуэльф отставил бокал, развернул свиток, пробежал его глазами, и, усмехнувшись, отдал Астиду. Полукровка прочел и передал Ригестайну, а тот Лейноллу. 
- Это возмутительно! - нахмурился Лейнолл, перечитывая написанное. - Вас не удостоили совсем никакой награды?!
Иннегард выдернул свиток из рук Лейнолла и развернул.
- «…поскольку не оказал заметного влияния на ход военных действий…», - задыхаясь от возмущения, зачитал Иннегард, и взорвался. – Заметного действия! Я их убью! Всех этих канцелярских крыс спалю вместе с их архивами! Единственно реально достойного этой награды бессовестно пустили побоку! 
- А вот угробивший войско Лагелль, видимо, «оказал заметное влияние», - насмешливо хмыкнул Ригестайн. – Его имя, как погляжу, первым значится в перечне на присвоение Ордена королевы Илфиренны и внесение в списки Белого Легиона.
- Ваша светлость? Вам всё равно? – неодобрительно покачав головой, поднял брови Лейнолл.  -  Вы это так оставите?
Гилэстэл со странным выражением смотрел на негодующих полуэльфов. Его лицо было странно спокойным, и даже каким-то умиротворенным.
- Король воздаст мне должное, когда я сочту это нужным. К тому же, я сражался не ради наград. Я защищал свою страну и свой народ.
- А народ об этом знает? – скептически скривился Иннегард.
- А вот это мы сейчас и выясним, - князь потянулся и поднялся. – А заодно и поужинаем. 
- В общем зале? – поморщился метис. – Несчастный «бочонок» теперь представляет собой захудалую харчевню, с соответствующей кухней и публикой.  Нельзя здесь поесть?
Но Гилэстэл лишь иронично взглянул на него и кивком позвал за собой.
Просторный трактирный зал «Королевского виночерпия», по сравнению с прежними временами, и вправду теперь представлял собой унылое зрелище, контрастируя с прошлым блеском и солидностью.   Столы и стулья из ценных пород дерева были заменены дешевой мебелью, вместо дорогих вышитых скатертей столы покрывали простые серые полотна. Дорогая посуда, предмет гордости Вантада, была убрана в кладовые до лучших времен, уступив место дешёвым глиняным тарелкам, мискам, чашам и кружкам. Готовящиеся блюда больше не пахли деликатесами и экзотическими специями, а ограничивались простым картофелем, кашей и свининой, если удавалось её купить.  Те, кто сейчас находился в зале – крестьяне с окрестных хуторов, путешественники, странствующие торговцы, ремесленники, мелкие чиновники - не имели ничего общего с прежней публикой. Но, несмотря на жалобы Иннегарда, трактир не упал до уровня харчевни, став обычным заведением средней руки. 
Зале наполнял гул голосов, смех и разговоры. За столом возле двери двое банковских служак негромко спорили, жестикулируя и отхлебывая из кружек пенящееся пиво. За соседним столом компания бородатых скотоводов резалась в кости. Живший в гостинице клерк, примостившись в углу, строчил какую-то бумагу для сидевшего рядом клиента. В другом углу пятеро солдат из городского гарнизона неторопливо расправлялись с ужином.  Люди в зале беседовали, делились новостями, сетовали на тяготы жизни.
Ненавязчивым фоном в общем шуме пробивались тихие звуки музыки. В центре зала на высоком стуле, освещаемый мягким желтоватым светом ламп и очага, сидел молодой мужчина с тонким профилем и неопрятной взлохмаченной головой. Его пальцы касались струн лютни, извлекая нехитрую мелодию. Рядом с ним на краю стола стояла пустая грязная тарелка, миска с несколькими монетами и  кружка, из которой он, то и дело прерывая треньканье, отпивал по глотку.
Гилэстэл и маги заняли свободный стол. Увидев богатых господ эльфов, музыкант торопливо допил остатки того, что было в кружке, и вытер губы рукавом.   
- Почтенная публика! – ударил он по струнам, привлекая внимание, и громко нараспев произнес. – Какой еще песней скрасить ваш приятный досуг? Что согреет ваши сердца так же, как это чудесное пиво в моем кубке, закончившееся к сожалению? Чего жаждут ваши души, уставшие от жизненных перипетий?
Один из ратников повернулся к певцу.
- Давай-ка еще про героя. Славная баллада.
- Опять? – с вымученным стоном прокомментировал один из банковских служащих. – Ну сколько можно? Других песен нет?
- Кошель свой зубастый захлопни, - солдат исподлобья взглянул на говорившего. -  И проникайся.
Ратник, поднявшись, тяжело прошел по залу и опустил в миску лютниста монету.   Тот ответил благодарным кивком и тронул струны.
 
В трактире шум, огонь горит.
Тут о герое песнь звенит.
Наш светлый и отважный князь!
Лицом он не ударил в грязь!

Расторопная служанка принесла ужин. Гилэстэл не стал  заказывать что-то особенное, ограничившись тем, что ели остальные посетители – густой гороховый суп со шкварками и  жаркое из свинины с картофелем. Певец тем временем  вдохновенно терзал инструмент. 

На Желтоводной, не жалея, 
Намылил князь южанам шею,
От их разношенных сапог
Мечом страну он уберёг. 

Лейнолл внимал певцу, одобрительно покачивая головой и постукивая пальцами о стол, а вот Ригестайн, отвернувшись от певца и прикрыв глаза ладонью, то и дело давился смехом.

Где волки выли, мрак шептал,
Он не боялся, не дрожал.
Где реки крови, звон мечей - 
Князь защищал своих людей.

Иннегард смотрел на лютниста с сочувствием, даже с сожалением. По его мнению, голос исполнителя был слабоват, да к тому же пару раз ему показалось, что лютне требуется настройка.   Но, к удивлению метиса, на лицах внимающих певцу людей читалось одобрение и интерес.   

Герой, который не для славы
С врагом сражался – для державы!
За то, что спас наш Маверранум,
Его награды - только раны.

И вдруг, заставив вздрогнуть банковских служак и  бородачей-крестьян, на последнем куплете ратники нестройным, но воодушевленным хором поддержали лютниста.

Вы спросите – да кто же он?
Князь Гилэстэл Илфирион!
И свет надежды озаряет
Того, кто эту правду знает.

Клерк в уголке метнул на князя уважительный взгляд.
- Волки выли?  Шею намылил? – поднял брови Гилэстэл, когда певец окончил. - Какой, однако, занятный текст.
Астид скромно потупился. Гилэстэл усмехнулся, окидывая его насмешливым взглядом и опуская в миску лютниста, обходящего зал, несколько монет.
- Надо признать, мечом ты владеешь лучше, чем пером.
Астид пожал плечами.
-  Вы правы, мой клинок острее моего языка, и стихоплетство не моя сильная сторона. Но для затравки считаю вполне приемлемо. Воякам и простолюдинам, как видите, нравится. Дальше пусть менестрели стараются, им профессиональная гордость не позволит проигнорировать эту тему, еще и соревноваться будут.
- Это ты сочинял? -  Ригестайн с неприкрытым удивлением взглянул на полукровку. – Отдаю тебе должное. Текст, конечно… хм…  Но видно, что прочувствовано, прожито,  выстрадано, от души.
- А мне нравится! – Лейнолл ободряюще подмигнул Астиду. – Без выкрутасов и двусмысленностей, как всё и было - намылил шею.
Лейнолл подозвал служанку, шепнул ей на ухо несколько слов и сунул в руку два золотых. Девушка улыбнулась, кивнула и быстро убежала. Через несколько минут она появилась, держа в руках две бутылки дорогого вина. Поставив их на стол возле музыканта, и опустив в миску одну из монет, данных  Лейноллом, она шепнула ему на ухо несколько слов. Глаза певца округлились, и он  изумленно  взглянул на сидящих в отдалении полуэльфов, с особым вниманием приглядываясь к Гилэстэлу. А когда князь взглянул на певца, он встал и низко поклонился. 
Прохладой осеннего вечера веяло с улицы в приоткрытое окно. Наутро магам   предстояло разъехаться в свои владения. Гилэстэл еще раз оглядел полуэльфов, в непринужденных позах расположившихся в креслах, и подумал что теперь очень нескоро они соберутся вот так, вместе, чтобы просто выпить вина и поговорить. Его ученики и воспитанники,  каждому из которых была отдана частичка его души. Сейчас у каждого из них была своя задача, ведущая к общей цели.  Гилэстэл взглянул на Лейнолла, серьезного и задумчивого. Ригестайн более не нуждался в его помощи, и Гилэстэл поручил северянину то, что запланировал уже давно. 
- Лейнолл, отправляйся на север. Заключи союз с вождями урукхайских племен. Из всех  нас ты больше всего подходишь для этой миссии – они не станут говорить с эльфами, а ты со своей бородой и знанием их языка и обычаев сможешь найти с ними взаимопонимание. Заслужи их доверие и уважение, наладь торговые связи, договорись об оплате тем, что им больше по нраву – золото, железо или  оружие. Итогом усилий должна стать клятва вождей выступить в поход по первому твоему слову.
Князь перевел взгляд на Астида. Полукровка смотрел на него своими серыми холодными глазами.
-  И последнее. Астид, я хочу, чтобы Реннел раскаялся в своем поступке. И заплатил за предательство на заставе.
- Раскаяние должно быть  предсмертным? – флегматично уточнил полукровка.
- Ни  в коем случае. Я по-прежнему не хочу оставлять Селию вдовой. Но её муж  оставшуюся жизнь должен провести в горьком сожалении о своём вероломстве.