Огонь и железо 26 - продолжение Попытки к детству

Часть вторая
(нумерация глав остается прежней) 
 

   ОГОНЬ И ЖЕЛЕЗО
     ***1941***
   (мистическая повесть)
 
   26. "ТЫ ВЫЖИЛ, СОЛДАТ" (слова из военной песни)
 
   Глаза открывались медленно. Взор застилала темно-зеленая пелена. Постепенно зрение восстановилось, и я увидел брезентовый потолок. А поверх всего этого плыли и плыли какие-то рожи, которые корчились, гримасничали, перетекали друг в друга. Долго смотреть на них было невозможно, начинало тошнить и кружиться голова. Я закрывал глаза, но под веками те же рожи продолжали гримасничать. Одни уплывали, на их место приплывали другие.
 
   Осторожно ворочая головой, я осмотрелся. Эта была палатка, но очень больших размеров. Скорее всего, армейская. Пол был застелен простыней, такая же простыня занавешивала вход. В палатке были установлены деревянные нары и на них лежали люди. У кого были забинтованы руки, у кого - ноги, голова, грудь. Сквозь бинты просачивалась кровь. Кто-то лежал молча, кто-то стонал. В воздухе чувствовался резковатый запах антисептиков.
 
   Я лежал на носилках, носилки покоились на деревянных ящиках. Отвернув грубое одеяло, я увидел, что грудь моя забинтована. Вот почему дышалось мне с затруднением - бинты сдавливали ребра. Раздвинулась простынь на входе, и вошла девушка, одетая в белый халат сомнительной чистоты. Под халатом виднелась армейская женская форма: гимнастерка стянутая ремнем и синего цвета юбка. На голове у девушки была надета косынка с красным крестом. Медсестра или санитарка?
 
  - Ну что, очнулись? - сказала она с улыбкой, подойдя к моим носилкам. - Как самочувствие?
  - Да вроде, ничего, только подташнивает...
  - Это пройдет. Это от хлороформа. Очень гадкая штука, но выбор был небольшой. Эфир на вас не подействовал...
  - А что со мной?
  - Ранение в грудь. Вам повезло, пуля прошла навылет, чуть-чуть не задела сердце.
  - Где я? - пытаюсь приподняться на локте, сердце срывается в бешеный ритм.
  - Знамо дело, в медсанбате... лежите спокойно! вам пока двигаться нельзя.
 
  Указываю на больных: - Это кто?
  - Знамо дело, раненые бойцы.
  - Ты что, из деревни?..."знамо дело"
  - Ага... Из Кандрашовки мы. Только недавно закончила ускоренные курсы медсестер... Всех девушек и женщин мобилизовали в санитарные службы. Война ведь.
  - С кем война? С НАТО?
  - Какая еще Ната? С Гитлером, что б он сдох!
  - КАКОЙ СЕЙЧАС ГОД?! - Крикнул я и чуть не свалился с носилок.
  Сестра придержала меня. - Знамо...э-э-э сорок первый.. июль месяц.
  - Июль. Стало быть, война идет уже почти месяц, - бормочу я.
  - Так точно, - переходит она на уставной язык.
 
  - Сестричка, дай водички! - вот так, в рифму, просит один из неходячих раненых.
  Сестричка бросается исполнять его просьбу. У подобия окна с пленкой вместо стекла притулился кособокий столик, на нем графин с водой. Медсестра наливает в стакан.
  - Мне тоже, - говорю я. - Во рту сухо.
  - Сестричка, утку подай! - кричит другой солдат. Опираясь на костыль, пытается встать, но безуспешно.
  - Сейчас, милые, всех напою и всем дам пописать.
  - Поцелуй меня, Фрося! - просит третий солдат. - А то завтра помру и девку не попробую.
  Кое-кто пытается смеяться.
 
  Девушка по имени Фрося целует красноармейца в небритую щеку.
  - Ефросинья! - вопрошает боец с ампутированной по локоть рукой, - когда в тыл отправят?
  - Не знаю. Как старшая сестра скажет. И когда машины придут для эвакувации.
  - Да, жди этих машин, - скептически говорит раненый с верхнего яруса нар. - Гитлер придет, всех нас эвакуирует. На тот свет...
  - Сестра! Чего-нибудь обезболивающего! - кричат с другого конца палатки.
  - Нет ничего обезболивающего, терпите... могу спирту принести.
  - Вот это самое то! - Все оживляются - живые и почти мертвые.
 
  - Сестра! - зову я. - При мне были какие-то документы?
  Ефросинья вытягивает у меня из-под головы подсумок цвета хаки, достает оттуда гражданский паспорт, еще какие-то бумажки (вроде бы советские деньги). Я открываю серо-зеленую обложку паспорта. На квадратике фото, заштампованного по углам, молодой человек лет 20-ти. Лицо симпатичное.
 
  Читаю: Действителен по...Временный.. Фамилия, имя, отчество: Мельников Николай Андреевич. Время и место рождения: 17 сентября 1920 г. город Мо...(засохшее пятно крови) ...кого района. Национальность: русский. Отношение к военной службе: военнообязанный. Кем выдан: 9-е гор. отделение милиции г. (засохшее пятно крови). На основании какого документа: Свидетельства о рождении. Подписи. И "моя" в том числе. Кстати, надо будет потренироваться подделывать подпись. Ну, это несложно, я же художник. А вот кем работал Мельников до войны, я естественно не знаю.
 
  Так, значит. Я теперь Мельников Николай Андреевич, 21 года от роду. А где сам бывший владелец тела? Пока его не чувствую. Везет мне на Николаев. В предыдущем воплощении был Коля Федотов... И на Андрея тоже. Ведь на самом деле я Андрей Загоров. Из 21 века. Может, эти имена как-то притягивают мою блуждающую душу?
 
  - Фрося! У тебя есть зеркало?
  Медсестра достала из кармана халата маленькое прямоугольное зеркальце, подала мне. Смотрю в зеркало. Похож на фотографию. Только вид изможденный. Вокруг глаз и ниже под кожей проступает синева. Ну, что... ты выжил, солдат. А выжил ли Коля Федотов?..
 
  --------------------
  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
  --------------------