Быть архитектором... Глава 47. Возвращение Саши

ГЛАВА 47. ВОЗВРАЩЕНИЕ САШИ

Кругловы гостили в Питере два дня, как раз захватили субботу: провели день с друзьями в коттеджном поселке, а вечером Осиповы отвезли их на вокзал. Настроение у всех было приподнятое, хотелось верить, что эта темная полоса закончилась и наступает новый, светлый период.

– Марша, смотри, как все получилось хорошо! Только мы работу завершили, я смог забрать Сашу. Спасибо, вам огромное за поддержку! Приезжайте с ответным визитом, всегда ждем!

Лейла выбрала верхнюю полку и теперь что-то смотрела в ноутбуке, Саша и Антон остались на нижних местах. Четвертый пассажир так и не появился.  Саша вскоре заснула: она пила таблетки, которые имели накопительный успокаивающий эффект, Антон еще не усвоил какие. У него случилась ставшая уже хронической вагонная бессонница. Он вспомнил путешествие из Москвы в Питер с мамой близнецов, разница была в том, что теперь ему не пришлось выходить маяться в тамбур, правда, курить очень хотелось. Мысли так и кружились вокруг судьбы Ксении Прохоровой. Он вспомнил, как они с Маршей решились позвонить в Лыткарино. Ответил женский голос. Марша растерялась и не знала, с чего надо начать разговор, потом произнесла:

– Здравствуйте, выслушайте меня, будьте добры, к вам в мае прошлого года приезжала девушка с близнецами… Подождите, не отключайтесь, пожалуйста, она утверждает, что отец ее детей Александр Фролов… – Марша опустила руку с телефоном и вздохнула: – Бросила трубку, говорит никто к ней не приезжал и не звонил, мол, она не отвечает незнакомым номерам.

Так вот и завершилась эта история, никакой ясности, чистое везение – то, что они вышли на хозяйку съемной квартиры.

Антон все-таки заснул под ритмичный стук колес и проспал до самой побудки, организованной Лейлой.

На вокзале произошла встреча века, где в присутствии свидетелей Бархин чуть на задушил Сашу в своих объятиях. Спасли, конечно! Женька сразу стал уговаривать устроить у них торжественный ужин.

– Жень, давай в другой день, пусть Саша с дороги немного отдохнет, пообвыкнется…

– Ладно, тогда завтра устраиваем торжественный обед, я Олегу скажу.

– Жень, я уж боюсь загадывать…

– А ты не боись, доктор с нами, – Женька довольно рассмеялся.

Саша вроде чувствовала себя неплохо, сказала Бархину свое коронное «Люблю!»
Еще из Питера Антон написал Женьке, что забрал Сашу и попросил посмотреть критическим взглядом, в каком состоянии порядок в доме. Тот срочно организовал коммунистический субботник, и они во главе с Ларисой, при участии Капитолины и компании малолетних, устроили полноценную генеральную уборку, с мытьем окон и стиркой штор. Заодно все вычистили во флигеле. И даже в саду подобрали упавшие за зиму ветки. Женька составил список продуктов и до отказа забил холодильник.
Антон сразу заметил это сияющее несоответствие с повседневным наполнением его одинокой жизни. А Саша ничего не заподозрила и только радовалась, бродя по комнатам, где все было связано с ее замечательным прошлым. Лейла следовала за ней, видимо полагая, что она не справится сама.

Антон уточнил, хочет ли Саша личную комнату, ее можно оборудовать из гостевой, но она отказалась – прекрасно подойдет их спальня.

Саша захотела пойти во флигель и там сразу села за свой компьютер, Антон испугался, что вскроется его переписка с Алекс в Инстаграм, но Бархин и тут подстраховал. Господи, спасибо тебе! В сообщениях не было ничего крамольного, кроме самого факта существования аккаунта Алекс с названием «tvoya_Alex», но женщины же такие проницательные! И Женька тоже!

Вечером пришел Олег, поздороваться. Он предписал, чтобы Саша занималась чем-то по настроению и сколько захочет. Не надо давать ей поручений, при выполнении которых, она бы нервничала. А вообще, самое страшное позади, скоро привыкнет к новой-старой обстановке и будет жить как обычный человек. Первая ночь дома прошла чудесно, без происшествий. Сашу, согласно ее мюнхенскому времени, отправили спать, а Антон с Лейлой еще долго беседовали в гостиной. Антон все-таки выпытал у дочери, что у Саши было неожиданное ухудшение на фоне новых лекарств и это отразилось на двигательных функциях, начались непроизвольное дерганье головой и тремор в руках. Рассказывая, Лейла расплакалась.

– А как же ты уехала в Милан, если у мамы ухудшение произошло.

– Нет, мы ездили еще до того, сменили лекарства уже после Нового года.

– Ну почему, почему, ты мне не сообщила?

– Пап, ну чем ты мог помочь? Ничем! Прилететь к нам, зато тут всех подвести? Мы хороших специалистов привлекли. Сразу ведь не поняли, с чем регресс связан, думали внутренние причины, нарушение мозгового кровообращения. Это потом догадались проанализировать препараты, которые она принимает. И врачи заподозрили амитриптилин. Отменили, и спустя недолгое время симптомы исчезли. Я еще под впечатлением от тогдашних мыслей, что все пропало… На самом деле как страшно брать ответственность за жизнь другого человека!

Когда Олег приходил проведать Сашу, он отправил Лейлу познакомиться с Олькой (так он называл жену) и его королевнами. Лейла, тут же нашла подарочный пакет, предназначенный девочкам, и побежала смотреть как Коровины устроились, как в настолько знакомом доме Полежаевых, обосновалась другая семья.

Все оказалось просто прекрасно. Лейла не узнала дом внутри и на мгновение почувствовала зависть – с каким раскрепощением произведены изменения! Сразу прошли в комнату к малышкам. Детская, была яркой и солнечной. Стены покрашены белой акриловой краской. Девичьи колыбельки – яично-желтые, между ними разместился бледно-фиолетовый, не противного оттенка, стеллаж, в нем разноцветные корзины с погремушками и прочей детской мелочевкой. Около кроваток два розовых коврика – шкура игрушечного полосатого тигра и игрушечного пятнистого леопарда. Комната небольшая, квадратная и все ней вместилось по два: два столика, два стульчика, но пока они были сдвинуты рядом и напоминали школьную парту. Девочкам недавно исполнилось полгода, и они еще даже не ползали, но на полу уже был разложен большущий детский коврик с рисунком из вспененного полиэтилена.

Оля вручила Лейле более спокойную Екатерину, и они продолжили вместе с девочками осмотр дома. Игра воображения не закончилась в детской. Кухня, хотя и была менее разноцветной, выдержана с отсылкой к кантри-стилю, получилась очень уютной. Много дерева, белого, голубого, бледно-зеленого. Стол накрыт вязаной кружевной скатертью ручной работы, это реально сейчас и модно, и красиво. Полежаевы не забрали интерьерные вещи и мебель, оставили в доме на усмотрение новых хозяев. Оля все постепенно рассортировала. Что-то отдала нуждающимся или опубликовала на Авито, а вырученные средства собирала и потом передала Лидии.

– Там больше ста тысяч получилось. Но что-то особенно милое винтажное, оставила – довольно много с чем рука не поднялась расстаться. Среди всего была эта скатерть. Я сейчас тебе салфетку принесу, в своей Германии будешь соседку-рукодельницу вспоминать, – с этими словами, она достала из комода в гостиной вязаную крючком белую дорожку.

– Да, Клавдию Дмитриевну помню, учительницей в школе работала. Меня иногда оставляли с ее внучкой Настей играть, а она за нами присматривала.

– По всему видно, у них очень хорошая семья была и есть. Лидия жертвует привычной жизнью в родовом гнезде ради будущего внучки. Удивительные люди!

– Это да! А когда вы успели так все переделать? С двумя детками?

– Потихоньку, тут, собственно, в основном декорирование, капитальный ремонт хозяева не так давно сделали, мы только стены в некоторых комнатах покрасили, прямо сверху по обоям. Я обои не люблю.  Полы были в хорошем состоянии. Мебель я перекрашивала понемногу. Кабинет для себя Олег сам ремонтировал, когда мы еще в его квартире жили, выбрал обои тисненые, коричневые в полоску, – Оля театрально изменила тембр, на низкий и важный, Лизавета на ее руках даже хотела всплакнуть из-за такого несоответствия, – пошли покажу, тебе, наверное, интересно будет.
Кабинет был просто крошечный, площадью метров пять-шесть. У окна разместился советский полированный, темной тонировки письменный стол (Лейла подумала: наверное, еще Лидочкин, школьный), удобное кресло на колесиках, классное в светлой мягкой обивке. Кушетка хозяйская, переобитая в тон кресла и современный, шикарный с двумя изломами торшер «Толомео». Сбоку от двери – узкий стеллаж под потолок. На окне горизонтальные бамбуковые жалюзи. Были и тяжелые шторы глубокого зеленого цвета с редкими силуэтами коричневых птиц – двойные, блэкаут, с подкладом в тон обивки мебели. Занавеси смещены далеко в угол, видимо их раздвигали редко, сугубо по надобности. Около кушетки – небольшой коврик, собравший все основные цвета – беж, зеленый, коричневый.

– Супер! – сказала Лейла. – Очень грамотный интерьер, сами так сумели или кто-то помогал?

– Олег насмотрелся, говорит, ваши журналы брал. Но больше, чем на кабинет его не хватило, сказал, чтобы я сама идеи подавала, а он будет помогать воплощать. Ну я такую классику не люблю, поэтому получилось безудержное веселье. Хотя Олегу нравится, он не зануда, главное, чтобы его не трогали. Вот выкроил себе уголок счастья, мы сюда не заходим. Я понимаю, ему нужен отдых и обособление от нас. Он почти всю время жил один, наверное, не спроста, в силу своего характера. С девочками он мне очень помогает: купает их, делает массаж, упражнения. Уколы прописали – без проблем, хотя я тоже врач, но таких крошек колоть ни за что не смогла бы.

Антон из-за занятости и упаднического настроения еще не был у Олега дома после ремонта. Как правило, тот ненадолго заходил поговорить, узнать новости и «бежал работать в семью». Антон даже девочек видел только один раз – забирал на машине из детского отделения, где они долечивались после срочного осложненного кесарева.

Лейла его отругала за это:

– Пап, ну ты что! Не навещал девочек полгода, у них уже зубки! Представляешь, Оля младше меня, а у нее двое детей! Ой, но сколько с ними заботы! Я, пожалуй, торопиться не буду…