Адамов и Ева. Глава 6

                Глава 6.

Утром я тихонько ускользнула из дома, чтобы застать самое полезное солнце.
Ираклия у беседки, к счастью не было.
Но у веревки с вещами стояла стройная, словно газель, девица на загорелых ногах в лифчике от купальника и в таких малюсеньких шортах, на фоне которых мои выглядели просто штанами бурлака.
Девица, двигая проворными лопатками, снимала с веревки пляжные вещи. Сняла она и майку велосипедиста, которая хранила отпечаток моего лица, перебросив ее себе через плечо.
Я тенью проскользнула у нее за спиной, мечтая лишь об одном - остаться незамеченной. Но в поле зрения таких умопомрачительных девиц я, похоже, и на свете-то не существую.
«А как же ты хотела? - спрашивала я себя  по дороге, пытаясь соображать трезво и здраво.- По-другому не бывает. Если ты позволяешь себе украдкой любоваться чужой красотой, то есть же, наверное кто-то, кто позволяет себе  ею обладать. Просто приходит и берет…Для этого нужно совсем немногое -соответствовать этой красоте. Тогда картинка сложится.»
В растрепанных чувствах я зашла поесть в пляжное кафе с уличной верандой, которое больше напоминало столовую и тем не отпугивало меня.
Цены в нем были приемлемые и посетителей раз - два и обчелся. Думаю, к обеду здесь будет уже не протолкнуться.
На сотню, предусмотрительно взятую с собой, чтоб не выбиваться из бюджета и не рисковать, будучи встреченной коварными цыганами с нуждающимися в спонсорской помощи курортников детьми, я насытилась винегретом, бутербродом с колбасой и ватрушкой с чаем. 
Жизнь налаживалась. Вечерние эмоции отступили, ведь верно говорят: утро вечера мудренее.
Я лежала на ближнем от дома пляже и, подставляя солнцу то живот, то спину, думала при этом,  хочу ли я на Массандровский пляж с Галиной или не хочу. Ясное дело, я с ней пойду, обещано. И на Массандровский пляж мне хочется…
Не очень, правда, хотелось потерять только что обретенную свободу.
Но, похоже, судьба бдительно следит за мной и, помимо моей воли, подбрасывает мне соседей по общению. Что ж, возражать я не стану, сопротивляться глупо.
 Переворачиваясь в очередной раз на полотенце и с интересом наблюдая, как и все курортники, за стадиями своего загара, я заметила случайно знакомые длинные  ноги и утренний лифчик…
Соседка по отелю плавно прошествовала мимо меня из моря с грацией антилопы в саванне. Я, словно во сне, проследила за ней взглядом…
Вот она остановилась буквально в трех метрах от меня.
И я увидела, что там, где она остановилась, на лежаке вальяжно возлежит он, Давид... Его голова была запрокинута назад, подбородок торчал вверх, одна рука свесилась на гальку. Рука с литыми венами, достойная резца Микеланджело Буонаротти…
Девица пару секунд постояла над ним, закрыв мне обзор, затем обошла лежак, слегка наклонилась над  Давидом и выжала мокрые длинные волосы прямо ему на грудь.
Похоже, он спал и крепко…Но вот, лениво поднял руки, поймал свою  подругу - шалунью  за колени, потянул к себе… Она присела к нему на лежак, а он положил свою точеную руку ей на лодыжку и стал неспешно поглаживать.
Я хотела отвернуться и не могла. Меня, разумеется, не замечали.
Мне показалось, что я попала в место действия одной из знойных и невероятных картин Сальвадора Дали, где все плавилось, дымилось, таяло и стекало…
Люди вокруг меня перестали существовать. Звуки выключились разом.
Оставались только мужчина, опутанный венами, проводами нервов, поблескивавший смуглой кожей с бисеринками воды и женщина гибкая, загорелая, с фатою из мокрых волос на плечах.
Но, если мне только казалось, что люди  исчезли, эти двое явно были уверены, что никого, кроме них, во всем мире  не существует.
Как зачарованная, смотрела я под спасительными стеклами темных очков, как сильная рука перекинулась с лодыжки на бедро. Медленно, как альпинист на отвесной скале, рука поползла до впадины пупка и задержалась там на мгновенье. Мгновенье показалось мне вечностью.
То, что творила рука, я чувствовала, я ощутимо осязала своею кожей…
Рука двинулась дальше  вверх и, по своим ощущениям, я поняла, что под пальцами сосок. То, что он прятался под тканью лифчика, ничего не отнимало от ощущений.
Пальцы сошлись на нем и это было апогеем прикосновения.
Мое сердце пойманной птицей затрепыхалось в горле. От живота вниз по бедрам побежали мгновенные импульсы и свели судорогой пальцы на ногах… Я ощутила себя тротиловой шашкой. Еще мгновение - и меня разорвет…
В это время на трехметровой пограничной полосе, разделявшей нас, обозначилась пожилая пара с необъятной кошелкой, которую супруг тащил за супругой.
Кошелка, из которой стали немедля извлекаться на свет полотенца, газеты, журналы, термос, стала тем досадно мешающим мне объектом  зрения, который колыхался, расплывался, рос в размерах, троился, разбухал, будь он неладен, мать его!
 Все эти трепыхания абсолютно скрыли от меня мираж другой жизни. Жизни не картине Дали…
Я поднялась на ноги и вновь увидела их на лежаке. Им вовсе не мешали чужие кошелки и возня.
 Их возня была куда интересней.
Они отнимали друг у друга большое яблоко, пытаясь кусать его каждый со своей стороны. Яблоко вырвалось из рук и покатилось к моим ногам…
 Я, стоически стиснув зубы, перешагнула через него и на деревянных негнущихся ногах дотащилась до воды.
Внутри меня вертелся чудовищно быстрый калейдоскоп, в висках стучало, в глазах плыли круги.
Я оголтело влезла в воду и ринулась прямиком в глубину. Потом сунулась лицом в воду, забилась среди надувных кругов и матрасов, и не поняла, что плыву.
Похоже, я не соображала, что делаю, еще долго…
Когда опомнилась,  стало ясно, что впереди буйки, а пляж остался у меня за спиной.
От отчаяния я закружилась на месте в панике, что немедленно камнем пойду ко дну. Такого неописуемого ужаса в моей жизни еще не бывало!
Подняв ногами фонтан брызг, я кое-как развернулась и рывками, как насекомое, перебитое посередине, суматошно устремилась к берегу.
Уже оказавшись в прибрежном прибое, я поднялась на ноги. Они дрожмя дрожали.
Я повернулась лицом к морю, и обхватив себя руками и стуча зубами, смотрела туда, откуда чудом выплыла.
Тот шок, который испытало мое тело в воде и до воды, еще долго сотрясал меня. Дрожали губы.. Вздрагивали веки.
Я плюхнулась на задницу, как вчерашний карапуз и так сидела между водой и сушей долго, приходя в себя и тяжело дыша.
Но всему бывает конец…Меня отпустило.
 И я поднялась, сполоснула ноги от налипшей гальки. И двинулась к своему полотенцу.
Смотрела я только под ноги, словно шла по минному полю.
Кое - как натянула на мокрое тело шорты, майку, собрала в охапку вещи. Так и шла с пляжа, то роняя из рук вещи, то останавливаясь подбирать уроненное.
Когда пришла домой, Галина меня встретила с укоризной в голосе: «Ты на часы смотрела? Двенадцатый час! Вот и договаривайся с тобой после этого!»
Я стояла и молчала. Не было сил говорить.
«Что за вид? Где тебя носило?» - спросила  Галина.
«Я плавать научилась!» - объявила я.
«Поздравляю! - сказала Галина, подхватив пляжную сумку.- Пошли! Небось, ни одного местечка на Массандровском уже нет!»
Я флегматично пожала плечами: «Дойдем, будет ясно, что и как.»
Весь путь до пляжа я проделала машинально, что-то отвечая односложно Галине на ее вопросы.
«Отпустило? Нет, врешь, фигу с маслом!» - говорила я себе параллельно ответам Галине и очень напрягалась, что ответить ей, что - себе. И чтобы при этом ничего не перепутать.
Когда дошли,  наконец, и нашли место, которое устроило капризную Галину, я поняла, что мне необходимо срочно остаться одной. Я просто не могу говорить, смотреть в глаза, улыбаться, кивать… Словом, не могу поддерживать разговор. Никак.
Тут я схитрила, чтоб хоть ненадолго уединиться. Объявила, что мне не терпится закрепить свой успех и я хочу скорее плавать, плавать, плавать…
«На здоровье. Хоть уплавайся!» - изрекла  Галина равнодушно  и,  поправив локон, приняла соблазнительную позу в раскладном шезлонге, взятом в аренду на пляже.
Я аллюром понеслась к воде. Не знала, смогу ли я поплыть; мужества повторить мой утренний подвиг у меня не было.
И я просто пошла вдоль пляжа по кромке воды. Это было расслабляюще-приятно...Горящее огнем нутро потихоньку остывало.  Руки и ноги мало -помалу перестали дрожать, потряхивание прекратилось.
Оказывается, как мы зависим от своего тела! Кто бы мог подумать? С головой дело обстояло сложнее. Она упорно вертела одну и ту же мысль: «Что это было два часа назад?»
И, совершая эту непосильно трудную умственную работу, я пыталась  ответить себе на вопрос, ответа на который  не знала.
Пляж тем временем кончился. Я поняла, что ушла далеко и пора поворачивать назад.
Когда я вернулась к своему полотенцу, Галина, недоуменно взглянула на меня, приподняв очки надо лбом.
«Как успехи? - спросила она. - Чего ты сухая?»
«Успела обсохнуть у воды.» - ответила я и улеглась на живот и локти.
«Тогда за вещами приглядывай, теперь я окунусь.» - Галина изящно встала с шезлонга  и, покачивая бедрами, пошла к воде.
Я хмуро смотрела ей вслед. Ее стройные бронзовеющие ноги вблизи  выдавали  неоднозначный возраст.
 Я тут же вспомнила ту, с ближнего пляжа, ее походку и ленивые  движения.
В отличие от Галины, в ее повадках не было ничего нарочитого.
Она не думала, что ей смотрят вслед, она просто жила, как ей нравится и делала то, что ей хочется. Не обращая внимания ни на кого. Хотя, ей вслед, думаю, смотрели многие…
Вот так же, когда-то, в первый раз, ей вслед посмотрел Он. И пропал.
Я попыталась представить себе, что же могло быть дальше, вслед за этим. И не смогла.
Понимала, конечно, что между первым взглядом, первой встречей и яблоком на пляже, должно было быть  первое свидание, первый разговор, когда еще только узнаешь друг друга и удивляешься всему…
Первое прикосновение рук, первое сближение губ, когда можно прижаться щекою, зарыться в волосы и почувствовать запах человека, который вот так, вдруг, стал ошеломляюще близок в одно мгновение и теперь его запах ты не спутаешь ни с каким другим и будешь узнавать из тысячи тысяч…
Была поездка в Крым, уютная комнатушка отеля на втором этаже, велосипед на горной дороге, сырая майка на веревке…
Господи, откуда мне знать, как это бывает? Как коснуться щекой мужской твердой скулы и растаять от этого прикосновения, как прильнуть  к литому каменному плечу, от которого пышет жаром вековой глубинной силы, токи которой ты ощущаешь своей тонкой женской кожей? Как потрогать губами кадык на шее и услышать в ответ шумное распаленное дыхание и впитать в себя его горячий остро пахнущий пот, после всего, что случилось между вами? Где я могла все это узнать? В книжных строках старых переплетов моего абонемента? В фильмах, что показывают для тех, кому не спится до утра?
Не то, все не то! Наверно, появляясь на свет, ты уже получаешь в наследство тот генетический код, в котором есть вековое слияние опыта общения всех женщин и мужчин на земле, их надежды и ожидания, их счастливая боль и сиюминутные радости, что, спустя и десять, и двадцать тысяч лет, заставляют нас воспламеняться вмиг и в единую секунду узнавать того, кто мог бы сделать нас ослепительно счастливыми в это, именно это, сегодняшнее мгновенье…
И это мгновенье, остро пахнущее счастьем, потом присоединится к тому вековому опыту, что ты передашь кому-то в далеком будущем, уже приобщившись к тайне, известной всем, бывшим до тебя…
Я еще не разобралась со своими мыслями, а Галина уже шла назад, ни на секунду не забывая, что на нее могут смотреть, и с ней надо было говорить о чем-то.
Не придумав ничего лучше, я зажмурилась и притворилась спящей.
«Спит!- проворчала Галина вполголоса.- Вот так доверь вещи, из-под носа все унесут, она будет спать, разиня!»
«У тебя что-то пропало?» - пробормотала я, не открывая глаз.
«Еще не хватало! - возмутилась Галина и продолжала без перерыва: -Дался тебе этот Массандровский дворец! На набережной есть чудный ресторанчик «Ван Гог»…Сходим вечером?»
Я промолчала.  Куда мне в чудный ресторанчик на набережной! Я и в кафе пока заходить побаиваюсь. Рядом с пляжем.
«Давай, решайся, - торопила Галина. - А то найду другую компанию!»
Компанию я могла себе представить только одну - в желтых брюках с зелеными мокасинами.
«Мы пойдем туда вдвоем?» - спросила я.
«А чье присутствие  тебе нужно? Ричард Гир немного занят, не сможет составить нам компанию!» - съязвила Галина.
Я решила быть прямой и честной и спросила: «А Ираклий с тобой пойдет?»
Галина вскинула брови: «А при чем тут Ираклий?»
«Я привыкла считать вас парой.» - сказала я и тут же за это поплатилась.
«Прости, дорогая, но пара мы или нет, касается только нас!» - изрекла Галина ледяным тоном.
«Конечно - конечно, мне нет никакого дела!» - поспешила согласиться я, понимая какой Голгофой для меня будет вечерний поход в чудный ресторанчик на набережной.
Затрясла головой, гоня прочь эту нежеланную для меня картинку.
И  на минуточку перестала быть конформисткой, какой была всегда.
«Нет, Галь. Спасибо, я подожду, пока Ричард Гир освободится. - вздохнула я. -А пока все же,  в Массандровский дворец!»
Произнести это было трудным делом, зато после сразу полегчало.
Галина презрительно пожала плечами и отвернулась.
Я промучилась с ней еще пару часов. Обедать мы поневоле  тоже пошли вместе.
 Галина все выбирала, куда ей хочется.
Наконец, нашли маленькое уютное кафе, где цены были немаленькими и потому очередь не стояла.
Галина вертела носом, переворачивая страницы меню.
А я уже на первой странице стала лихорадочно соображать, что обедать в таком кафе я смогу, пожалуй, пару раз за весь отпуск.
В конце концов, я решила взять порцию блинов, мороженое и сок. Хотя, какой это, к черту,  обед?
Галина же захотела себя побаловать салатом «Цезарь» и супом - пюре из брокколи. На десерт она заказала профитроли и капучино.
Я быстро заглотала свои блины и сообщила Галине, что побегу собираться в Массандровский дворец.
«Да иди, куда хочешь!» - махнула рукой Галина, давая понять, что с конченными, вроде меня людьми, ее ничего не может связывать.
Весь ее вид выражал горькое разочарование от того, что она имела глупость связаться со мной.
«Пропал отпуск!» - красноречиво говорил ее разочарованный вид.
Я вышла из кафе и направилась в сторону дома с большим облегчением. «Мне ясно одно, -думала я на ходу. - Нам трудно долго быть вместе. Еще в поезде я это поняла. И я нашла интуитивно правильный  формат-пересекаться изредка и ненадолго. Недаром я испытываю такое облегчение, когда оказываюсь без Галины. Вот, как сейчас. Так и надо. Так и дотянем до конца.»
О конце думать грустно…О конце отпуска.
Но постоянный контакт с посторонним тебе человеком гораздо труднее, чем думать с самого начала о финале отпуска.
Собственно, ситуация была не из легких. С моей зависимостью и билетами на обратную дорогу я попала, как кур в ощип.
Это мне не даст насладиться морем, югом, покоем и бездельем в такой степени, как я этого хочу.
«С другой стороны, - возражала я себе, - Галина тоже «попала». Ей казалось, что я покорна и покладиста, а я оказалась строптивой и упрямой. И, наверно, тоже порчу ей кровь своими выходками…»
В этих словах была доля истины и, размышляя над этим, я не заметила, как добежала до дома.
Но, видно, не все испытания этого дня для меня уже случились.
У ворот мне предстояло лицезреть и пережить еще одну картинку не для нервных.
Прямо передо мной в калитку отеля входили Он и Она.
 Вернее, входил Он, а Она ехала на его шее. Обвив голову руками и свесив волосы на плечо. Волосы были спутанные и влажные. И на шортах сзади мокрое пятно.
«Только из моря…» - подумала я и ноги мои вросли в землю, словно я разом разучилась ходить. А заодно соображать. А заодно дышать.
Осталось только зрение, такое острое, что заменило мне все другие чувства разом; при таком зрении не могла укрыться ни одна малейшая деталь.
Вот Он нагибается в калитке, чтоб Она не ушиблась. При этом у Него на спине еще и огромный рюкзак.
Вот Она прижимается, перегнувшись почти пополам,  к Нему. Они исчезают в калитке.
А я еще с минуту стою, как истукан. Только после этого пробую шагнуть.
Иду на предательски слабых ногах во двор и вижу, как Он пытается тащить Ее по витой железной лестнице за руку на второй этаж.
Она же хохочет и второй, свободной рукой цепляется за перила, сопротивляясь и мешая Ему.
Меня не замечают. Потому, что меня в природе нет.
Я даже понимаю, при всей своей недогадливости, зачем и почему Она это делает, для чего тормозит подъем наверх. Чтоб слаще было покориться и уступить наверху… Подставить губы и плечи, смежить ресницы и звонко смеяться от щекотки Его прикосновений…
Я успеваю нырнуть к себе и стою, подпирая лопатками дверь, отчетливо слыша, как сверху отчетливо топают босые пятки, убегая и догоняя; что-то громко падает; раз падает, два…
И я разом вдруг понимаю, что не поеду ни в какой дворец.
Что я больше не принадлежу самой себе. Отныне я  себе не хозяйка. Мной целиком завладели те двое, чью жизнь над собой я слышу так отчетливо.
Сперва я стою у двери, потом   делаю пару шагов вглубь небольшой комнаты и беспомощно оглядываюсь. Ищу, на что бы опереться.
Дойти до стула или  до кровати мне в голову не приходит.
Я возвращаюсь к стене и прижимаюсь к ней, затем съезжаю по стене вниз и сижу возле нее. Мое состояние иначе, как прострацией, не назвать.
Возня сверху продолжается, но слышу я ее теперь словно сквозь вату -отстраненно. Мне кажется, что я впадаю в летаргию…
Рукам и ногам не хочется шевелиться, веки прикрыты, цепенею…
Спина затекла.  Мысли ворочаются в голове с натугой, как буксующий бульдозер…
Через некоторое время я слышу звенящую тишину вокруг. Такую оглушающую меня сейчас.
Понимаю, что время для меня остановлено. Стрелки часов будут двигаться и жизнь будет продолжаться только тогда, когда я буду видеть Его или Ее. Или хотя бы слышать звуки надо мной…
Что же делать? Что делать? Откуда это наваждение?
Пропадаю ведь! Но главное не в этом. Главное, что от судьбы не уйти.
 Как там, у Булгакова - Аннушка уже разлила масло?
И эта масляная лужа, словно омут, ждала именно меня. Потому, что мне была предназначена. И я с маху в нее влетела. Теперь не выбраться…
Слава богу, голова моя не валяется на рельсах! Хотя, толку от нее, сидящей на шее, ничуть не больше…
С трудом выкарабкавшись из этой вязкой мысли, я подумала, что в любую минуту может появиться Галина и, увидев меня сидящей на полу, точно покрутит пальцем у виска.  Уж больно странный вид у меня был в этот миг.
А уж Галине я никак не смогу объяснить, почему такой вид и почему на полу…
Я заставила себя подняться. Ноги слушались плохо, как давеча на берегу, после утреннего заплыва.
Мне надо было срочно исчезнуть из дома, пока она меня не застукала.
 Ни в какой дворец я, естественно не поеду. Я и из комнаты не хочу выходить, пока Он там, надо мной. Но выхода нет.
Я мобилизовалась, кое-как собрала сумку и вышла с пляжным полотенцем в руках, чтобы повесить его сушить.
И снова, господи,  увидела Его!
Он спустился по лестнице неслышно, мягкими шагами, и выкатывал велосипед за калитку.
Наверно, неслышными шагами потому, что наверху, разметав свои прекрасные волосы, сладко спала после его объятий Она.
Равнодушно Он скользнул по мне взглядом и исчез на Архивной улице.
Я выждала совсем чуть-чуть и осторожно вышла следом. Увидела Его удаляющуюся спину.
Мелькали размеренно ноги, крутя педали.
Он, как божество в огненной колеснице, въезжал прямо в солнечный диск, растворяясь в нем…Мой драгоценный инкуб…
Я смотрела Ему вслед, пока Он не растаял солнечной каплей на горизонте. Мне казалось, что мои ноги повторяют Его маршрут. От этой мысли мне стало легко и приятно.  Он ехал где-то впереди и я представляла, как Его майка пропитывается потом от усилий и темнеет на глазах.
Вечером Он повесит ее на веревку. А я буду где-нибудь рядом…
И еще я знала, что буду без устали летучим голландцем кружить по улицам Ялты и думать, что Он был здесь за несколько минут до меня.
Не знаю, сколько улиц я прошла, сколько шагов отсчитали мои бедовые ноги…
Золотой цвет неба превратился в  бананово - желтый, потом  на миг стал прозрачным и краски сменились на  холодные;  залиловели, заголубели, засинели…
Я замерзла.  Первый раз за все пять дней. Наверно, это нервы…
Подумала, что неплохо было бы хоть что-то съесть. Не для того, чтобы утолить голод. Голода, как такового не было. Просто хотелось себя чем-то утешить.
Галина, небось, в своем «Ван Гоге». С Ираклием. Или с кем-то еще. Я ведь, по сути, про нее ничего не знаю… И знать не хочу.
 Почти неделю мы вместе. А ближе ничуть не стали. Гораздо теплее были наши отношения, когда вся эта авантюра с поездкой в Крым была еще только задумкой.
Я решила зайти в магазин, купить чего-нибудь сладкого.
А чай я буду пить дома.  И согреюсь заодно. Я была уверена, что Галины дома нет и быть в такое время не может.
Я купила плитку шоколада «Аленка». Подумала, и взяла еще «Твикс». И чтобы совсем было сказочно, киндер - сюрприз.  Почему, не могу объяснить себе. Киндер съела еще по дороге.
В желтом  футлярчике  оказался пластмассовый мишка Винни в красной кофте и без штанов - все, как положено.
Я дошла до дома, зажав его в кулаке и мысль у меня была лишь одна: висит ли на веревке майка?
Майки не было. И я подняла голову, поглядев на второй этаж. Свет не горел.
Неужели, Она до сих пор спит?
В кухне я поставила чайник, зашла в комнату и раскрыла занавески. Обнажился двор.
Свет в комнате был погашен и я знала, что меня из окна не будет видно. Если Он с велосипедом пройдет мимо окна…
Чайник закипел, я заварила чай и вышла в беседку со своими яствами.
Мне везло. Беседка пустовала. Я поспешила исправить эту оплошность и трепетала при мысли, что кто-нибудь захочет подсесть ко мне.
Мимо шли постояльцы отеля: молодые супруги со спящим разомлевшим ребенком на руках, две женщины постарше Галины, мать с девочкой лет семи… Женщины задержались у веревки, развешивая купальники.
Потом двор опустел.
Думать про завтра не хотелось. Было еще сегодня.
И это сегодня было таким огромно - емким, подарило моим глазам, ушам, нервам столько всего, что хотелось барахтаться в этих ощущениях, как в глубоком гамаке.
Я и барахталась. Мои ощущения именно так и можно было охарактеризовать…
Они были мятежными, они сладко мучили меня, да что там мучили -терзали! Вот, значит, какое оно, мое предсказанное цыганкой скорое счастье!
Счастье этажом выше над пустой моей головой; счастье, подсмотренное украдкой на крымском пляже…
Тут меня прошил такой страх (второй раз за день, после сумасшедшего заплыва): вдруг Ему надо уезжать? Ведь они оба дочерна загорели! Может, их отпуск кончается? Как мне тогда быть?
В том, что я не смогу без Него, я знала ровно сутки.
С того момента, как Он в сумерках вошел во двор и сел возле своего велосипеда.
Уже тогда я поняла, что готова на все, только чтобы видеть Его. Все время, всегда! Я не говорю о другом, хотя бы видеть… За миг большего счастья я, не раздумывая, могла отдать свою жизнь.
Моя жизнь…Кому она нужна?  Мне? Теперь, наверно, нет…Если без Него!
А ведь раньше мне казалось, что я влюблена! И не однажды .
Еще в садике мне нравился мальчик Андрюша. Потом мы попали в один первый класс и я тайком думала, что вырасту и выйду замуж за Андрюшу.
А он всегда предпочитал девчонок из старших классов - когда они дежурили на переменах, он терся возле них и они его обнимали и тискали.
Видимо, он еще в те годы был женолюбом. Он и женился -то сразу по окончании школы самым первым.
Потом мне нравился Женька, это уже в средней школе, в пионерском лагере Петька, потом Юрка…Ну, в институте объект был один на всех…Только очередь до меня так и не дошла.
Боже, как это было нелепо! И давно.  Хотя, угорала я всерьез! Или мне так просто казалось?
И вот теперь я сижу тихим зверьком в беседке и, затаившись, жду, когда с улицы появится Тот, имени которого я не узнаю никогда. И не буду знать, как мне называть Его…
И как докричаться до Него, когда невыносимо будет идти по московской улице к себе домой поздней осенью.
И  знать, что в пустой квартире на улице Плещеева тебя никто не ждет.
 А мне так хочется говорить с Ним! Я смогла бы сама все сказать, лишь бы Он готов был слушать…
Ну, как это будет, у меня хватит времени подумать завтра, послезавтра и еще потом…
Когда Он возьмет на плечи свой рюкзак и Ее рюкзак, разберет свой велосипед и Они исчезнут из моей жизни насовсем. Чтобы навсегда остаться у меня внутри.
И тут с улицы вошел Ираклий.
  Я сильно вздрогнула и притихла, чтоб меня не обнаружили. Он прошел вглубь двора и скрылся в холле. Кстати, в какой из комнат он обитает, я так и не знаю…
Я взглянула на телефон. До полуночи оставалось всего ничего.  От чая, или от волнения  щеки мои пылали.
 Я сильно прижала ладони к лицу, зажмурилась на минуту, а когда открыла глаза, во двор входила Галина. Она бегом, словно корабль - призрак,  пронеслась мимо меня, скрывшись за нашей дверью.
«Ну вот, - подумала я уныло , не зная, как мне поступить. - Теперь куда, спать, что ли?»
Впрочем, какой тут спать! Скорей я предпочту всю ночь не ложиться, а сидеть в этом ночном безмолвии, ловя малейшие признаки того, что здесь, в непосредственной близости от меня, находится Он…
Насколько спокойней я себя чувствовала, зная, что Галины нет и Ираклия не видно.
Надеялась, что он в вечернее время зажигает в своем шоу двойников, а она где-нибудь около него.
И мне бы совсем не хотелось, чтобы они меня здесь застали.
Минут десять двор был пуст. Но недаром чуяло мое сердце….
 Сразу с обеих сторон, видимо, была договоренность, показался Ираклий с вином в руках и Галина, уже успевшая переодеться.
Разом войдя в беседку, где немо приклеившись к лавке сидела я, они остановились.
«О, - наигранно - веселым тоном произнесла Галина, - ну, привет! Давно не виделись! Что ты тут делаешь?»
«Да пришла буквально несколько  минут назад,- скромно потупившись, поддержала я игру.- Только чашку чая успела выпить.»
«Самое время тогда сообразить на троих!- нашелся Ираклий и подмигнул.- Бокалов два, но чашка тоже подойдет. Даже пикантно - вкусить вина из чаши!»
Его, похоже, ничуть не тяготило мое присутствие в беседке. А Галина просто взбеленилась - я это сразу почувствовала.
И я стала искать повод улизнуть.
 Но не тут -то было.
Ираклий оттеснил меня вглубь крошечной беседки, подвинув ко мне вплотную Галину. Сам сел с краю, перегородив своими длинными ногами выход.
«Ну, милые, - сказал он, разливая розовое вино, - за вашу красоту!»
Галина раздраженно помалкивала. Я грела ей левый бок, справа же на нее привычно привалился Ираклий.
Похоже, женщины были для него разновидностью мягкой мебели.
«Съездила в свой дворец?» - спросила меня Галина, не поворачиваясь в мою сторону.
Я решила не врать.
«Нет, Галь, не получилось,- ответила я честно и добавила, чтобы исключить ненужные вопросы, - сама не знаю, что мне помешало! Настроение пропало вдруг.»
«Чудная ты! - сказала Галина, пользуясь присутствием Ираклия. - Ох, и чудная! Прости мою душу… Все-то тебе неймется, все тебя куда-то несет!
А куда несет? Зачем? Для чего? Приехала отдыхать, отдыхай!»
«Ну, что ты пристала к девушке? - заступился Ираклий.- Она же не маленькая, сама знает, что ей надо! Она вон про экстаз все знает, тебя еще поучит!»
И я поняла, что это ирония.
«Да, Дионис, - сказала я жестко. - Про это я знаю, кстати, на собственном опыте. Не влезая в чужую шкуру и не примеряя чужую маску!»
И залпом выпила вино.
«А кто тут у нас примеряет чужую маску?» - вскинула брови Галина, повернувшись ко мне и разглядывая с пристальным вниманием, словно впервые увидела.
«Тут - не знаю. А вот, в Приморском парке показывают чудесное шоу двойников! Кого только не встретишь! Кобзон, Мэрилин Монро! Элвис Пресли! Сходи, погляди! Рекомендую! Недалеко. До «Ван Гога» подальше будет. И подороже!» - отрезала я.
«Чего ты бесишься?» - изумилась Галина.
И постаралась отодвинуться от меня, насколько было можно, опасаясь бешенства.
«Думаю, наша Василиса Премудрая влюбилась…» - пропел Ираклий , якобы беззаботно, но мне было ясно, как он уязвлен.
О, если б этот гамбургский петух знал, как его слова пронзили мое сердце!
«Ладно, Ева, мы с тобой потом поговорим, - пригрозила Галина, говоря со мной, как с ребенком, которого необходимо поставить в угол за шалости. - Не хочется вечер портить. Ты, наверно, и правда, не в себе сегодня…»
«Это не твоя проблема!» - огрызнулась я и увидела Его.
 Он входил во двор, ведя за руль велосипед. Мы все разом замолчали.
 Он не взглянул в нашу сторону. Все повторилось, как и сутки назад.
Он присел на корточки перед велосипедом, потрогал цепь. Затем поднялся, стянул майку. Кинул на веревку. Кое-как кинул. Не расправив, комком. И легко взбежал на второй этаж. Зажегся свет в окне.
«Ираклий, спасибо за вино! Оно, как нельзя более, способно вызвать экстаз! Сейчас я уйду и этот экстаз снизойдет на вас совершенно заслуженно! Спокойной ночи, Ираклий! Сладких снов, Галина! Завтра ты можешь отшлепать  меня за все, в чем я виновата! За что не виновата, тоже - авансом! А сейчас наслаждайся экстазом!» - и я вывернулась с узкой лавки прочь.
«Ну и злючка!- сказала вслед мне Галина.- Это ж надо было так испортить себе отпуск!»
Последние слова Ираклия я не услышала, так как громко хлопнула дверью.
Да, думаю, что много не потеряла.
Войдя в нашу с Галиной комнату, я растерянно огляделась.
Что делать сейчас? Завтра? Потом? Ответов на все эти, по сути, одинаковые вопросы, у меня не было.
 Я больше не принадлежала себе. Меня привязали невидимой тоненькой ниткой, которая по прочности напоминала стальной трос  опоры моста. Сейчас эту нитку не трогали. И я не понимала толком, что мне с собой делать…
Но, когда я снова увижу Его и Он, сам того не зная, потянет за собой мою нитку, я двинусь за Ним. Даже на край света. Оборвать нитку нельзя. Потому, что это может сделать лишь тот, кому пришла в голову эта идея,  кто ее привязал, невольно соединив меня и Его…
И как только ниточка натянется, я это почувствую сразу, потому что начнется одна из тех химических атак, которые выводят меня из строя надолго.
Волей - неволей, а я сегодня узница в нашей келье…
Во двор мне нельзя, там сидят в своей узорчатой клетке милующиеся попугайчики, приторная сладость которых мне невыносима.
Я легла ничком, утопила пылающее лицо в подушке. Читать не могла, думать о чем-то постороннем - тоже.
Но в какую -то минуту все же, пришел спасительный сон и выключил сознание.
Проснулась я еще в темноте, рассвет не брезжил.
Словно включилась и сразу стала такой ясной, словно и не спала вовсе. Поняла, что я в комнате одна. Повернулась на спину, подумала, что, не раздеваясь, сплю второй раз в жизни.
Встала беззвучно, как будто в пустой комнате кто-то мог меня услышать и вышла босиком во двор.
Меня обступила  предутренняя прохлада. Я мелко - мелко задрожала и быстро направилась к вещам на веревках.
Протянула руки к Его майке, сжала ткань  в ладонях. Приблизила лицо. Майка хранила Его неповторимый запах.
Я сняла ее так, словно боялась, что сейчас над моей головой сработает пожарная сирена и я не смогу убраться восвояси незамеченной.
Теперь, двигаясь обратно со своей драгоценной добычей, я чувствовала себя бессовестной воровкой и дрожала всем телом. Меня сотрясало. Мне казалось, что это тяжкое преступление, и если хоть кто-то увидит меня в этот миг, я буду опозорена по гроб жизни.
Но вот я, слава богу, в комнате, на улице тишина…
Я, по - прежнему не имея сил раздеться, ложусь ничком, спрятав под собой то, что теперь будет со мной. Его энергия, Его настроение, эпизод Его жизни, легко несущий Его по горным дорогам Крыма…
Тут на улице раздались тихие шаги.
Сердце мое сдетонировало и рывком переместилось в горло, перекрыв мне кислород.
«Уйди я минутой позже…» - с ужасом успеваю подумать я и тут в комнату вползает Галина. Не входит, а именно вползает на цыпочках. Может, это цыганка, все же,  о ней?
Я затаиваюсь и стараюсь не дышать.
Галина, остановившись, прислушивается к моему дыханию и, успокоившись моей неподвижностью, скрывается в ванной.
А я замираю. Меня не трясет. Мне вообще становится спокойно.
И я решаю, что завтра утром без угрызений совести  уйду к морю, не думая о Галине, что там с ней и как.
Только вот, как быть с Ним?
Вдруг Его я не встречу там, на пляже?
 Но должна же я хоть чуточку понимать, что эти несколько дней канут в небытие и я вернусь на улицу Плещеева! И в библиотеку. И к диссертации вернусь, такой же ненужной, как я сама.
И снова придется запустить механизм  жизни по накатанной дорожке, завести словно будильник, который тикает мерно и  монотонно, делая каждый день одинаковым.
Да, после бурных приключений в отпуске, все будет казаться монотонным.
 Я взрослая и чудес не бывает. Все чудеса должны остаться здесь, чтоб и другим их тоже хватало. Я понимаю. Поэтому,  сейчас буду спать, а утро вечера мудренее.
(Продолжение следует)