У проходной

У проходной
Прочитала рассказ «Случай на проходной» и вспомнила ту проходную, которую сама переступила. Работать где-то нужно было. Документы мне не вернули в институте всякие характеристики, разные грамоты за олимпиады. Пришлось ехать домой, в свой город. А потом и денег не было, чтобы вернуться и вновь поступать. Нужно было искать место работы. Никогда до этого нигде не работала, ничего в этом не понимала.
- Иди корреспондентом в газету, - предложила мама.

В газете работал наш хороший знакомый, который возглавлял отдел по сельскому хозяйству. Но мне он дал задание разобраться с какими-то верующими, которые собирались не в церкви, а отдельно, в каком частном доме в деревне, что тянулась вдоль заводского поселка. Требовалось что-то рассказать о том, что религия в современном мире не привлекает молодежь. И я, что удивительно, нашла и место их сбора, и даже с некоторыми поговорила.
- Религия нужна человеку, чтобы он мог на некоторое время отойти от тяжкого труда, - заметила мама, когда узнала, чем занимаюсь.
- Так это же задание редакции, - объяснила я.
- Не для тебя это задание, - сказала мама. – Займись чем-нибудь другим.

На некоторое время заботы о работе отступили. Начался вновь отдых. Пляж. Загар. Там во время отдыха появился очередной поклонник. Называла его Белесый. Он принял в моих заботах деятельное участие. И даже предложил место работы, где и сам трудился. Возможно, что он был чуть старше меня. Так и состоялся выбор, который и привел меня к проходной аккумуляторного завода.
- Иди в цех, посмотри, - сказали в отделе кадров.
Мастер встретила спокойно, посадила за станок. Так и осталась за станком. Через месяц выяснилось, что я ничего не получаю. Ни копейки.
- Ты оформилась? – спросила мастер.
Была она низенькой, с красным лицом.Руки и ноги не прижимались к телу, а словно оказывались прикрепленными к круглым бокам или животу.
- Оформилась. К вам послали, - ответила спокойно.
- А как через проходную ходишь? – решила еще что-то уточнить мастер.
- Все идут. И я иду.

Она еще что-то говорила про пропуск, про документы, словно и не по-русски говорила, а на неизвестном языке, но вставляя некоторые знакомые слова, которые были в речи всех, кто здесь трудился. 
Мастер куда-то уплыла. Точнее, откатилась. Вернулась не красной, а бордовой. Потом какие-то бумаги писали. Что-то подписывала. И все успокоилось, но не совсем.
- Мне поручили тебя учить, - сообщила самая старшая в бригаде.
Звали ее Марта. Она приехала в этот город из одного прибалтийского города вместе с мужем, который был военным и встретил ее в конце войны.
- Принеси листы, принеси обертки, - произносила Марта важно каждые десять минут.
Пришлось ей объяснить, что среди рабочих есть особая солидарность и равенство. И ни один рабочий другого не ставит ниже себя.
- Отказываюсь от такого наставника, - сообщила мастеру.

По ее виду можно было понять, что если бы была ее власть, то она выперла бы меня куда угодно. Или просто на улицу, или в то место, из которого я здесь появилась.
И все же стало тогда и понятно, что привел меня Белесый не в простое место. Здесь было столько чистого спирта, что он стоял в огромных баках до самого потолка цеха. И если другим работницам на других участках в цеху требовалось что-то извлекать из спирта, чтобы принести мужьям, братьям и сыновьям. То здесь с работы несли спирт чистый. Своих не травли. Правда, не кидались вынести все, что можно, а делали это разумно, тихо и тайно, соблюдая некую молчаливую очередность.
И как-то удавалось через проходную все это поносить.
- Бери и ты хоть немного.
Предлагали от всего сердца и мне работницы. В этот момент в их глазах появлялась ко мне жалось. Думаю, что они понимали, что мне здесь долго не выдержать, хотя трудилась старательно.
– Вот тебе премия, – сказала мастер и протянула трехлитровую банку со спиртом мастер.
– Спасибо, мне не нужно, – ответила вежливо.

Но этот случай заставил пересмотреть ко мне отношение Белесова. Он был не столько поражен отказом от такой премии, но почувствовал, что и для дальнейшей жизни эта труженица за станком станет непригодной. Хотя молодых людей у этого места работы крутилось много, и им перепадал и спирт перед обедом, так, пол-литра в стеклянной банке.
И все же и работницы, и мастер нашли случай, когда можно было от меня избавиться. Привели меня к станку другому, высотой в три этажа, у ворот, открытых на зимний двор, рядом с цехом. Холод, шум, треск ворот, удары железа об железо. Никаких других работников в помине не было.
- Ты вместо Федора? – спросил проходящий мимо рабочий.
- А что с ним? - спросила.
- Руки отдавил прессом, - ответил мужик.
- Так это пресс? – удивилась.

Здесь уже не было спирта, не было станка, не было мастера. Никого не было. Только порошок никеля, как пыль. И это пресс должен был сжимать порошок и делать его каменным. Сюда не заглянул даже Белесый. Кому хотелось стоять на ветру у открытых ворот, за которыми только серый снег и следы машин, которые увозили готовые аккумуляторы для нужного и важного где-то далеко.
- Не устраивает меня этот пресс, - сказала мастеру, когда вернулась в цех, чтобы сообщить решение.
- Другого места нет, - ответила та.
Она повернулась и пошла к чанам со спиртом. Ноги и руки торчали в стороны. Так и пришлось уйти, как и пришла сюда без лишних разговоров и объяснений. Так и не пришлось пронести ни грамма спирта через проходную аккумуляторного завода.