Без тебя Христос в нас - неполный

Человеку необходимо признание, но не в том, привычном, смысле, прежде всего, а в том, чтобы бытие человека было признано. То есть, чтобы в отношениях он выступал не предметом пользования, не объектом, и не функцией, не биороботом, а личностью, обладающей собственным бытием, и способной обмениваться бытием с другим.

Понятия о бытии, разумеется, у каждого свои, и не только понятия, но и параметры. Бытие бытию - рознь? Я бы так не сказала, хотя индивидуальные особенности у каждого, безусловно, присутствуют. То есть, не всякий и не со всяким могут делить бытие - люди всё-таки существа ограниченные, но Бытие, тем не менее, одно на всех. Об этом христианское «Разве разделился Христос?».

Нужно прилагать дополнительное усилие, чтобы в каждом признавать хотя бы право на отличное от меня  - собственное -индивидуальное бытие.

Человеку нужно реальное признание, а не манипулятивное.

Когда я признаю бытие другого? Когда вижу его в его настоящести, в его живом порыве быть, в его жажде, в его правде. Настоящесть другого становится очевидной и доступной при условии настоящести меня самого.

Могут возразить, мол, настоящесть нам недоступна. И мне хватит наглости настаивать на том, что это не так.

Ключевым отличием христианского взгляда на человека является вера в то, что идеал достижим - не человеческой силой ( тут христианство совпадает с психологией), но силой Бога (в которого психология не верит), причем Богом в человеке - Христом. То есть, это, в некотором смысле, и человеком. Внутри человека сокрыто не только человеческое, но и божественное.

Даже христиане, слыша словосочетание "во Христе", обычно мыслят только о личности Христа, а не о феномене жизни, потенциально присущей каждому человеку по умолчанию - Христос в нас.

* * *

Другое дело, что привычнее живется вне такого измерения - в качестве предмета, в качестве той или иной функции. Так проще втиснуться в социальные рамки - человечность нынче признается избыточной, неуместной. Мир становится «прокрустовым ложем», которое обрезает этот излишек не только как лишний, но и как вредный, нарушающий новые правила приличия».

Я смотрю на тебя, чтобы ты был. Или я смотрю на тебя, чтобы тебя не было, чтобы ты исчез, чтобы ты не мешал мне жить ту свою жизнь, в которой тебя нет.

«Без меня народ неполный», - говорит Платонов. Без меня Христос неполный, - говорит христианин.

Но этого недостаточно. Непременно надо добавить, обращаясь к бытию другого: «Без тебя народ неполный. Без тебя Христос в нас - неполный».

«Люди нуждаются в ком-то, кто заметит, назовет и подтвердит их чувства» (Армен Арутюнян, психоаналитик)

Да, я бы даже сказала, что важно быть обнаруженным, найденным, замеченным, т. е. реально увиденным, признанным в существовании - самим актом видения, встречи.

* * *

Платоновское «Без меня народ неполный», переформулированное в христианском ключе в «Без меня Христос неполный - Христос в нас».

Так нагляднее становится заповедь о любви к ближнему - не корыстная, корпоративная «любовь» к своим, а христианская - ко Христу в нас, сокрытом в каждом человеке.

Любовь другой не бывает - христианская, присущая христианину. Христианин - это Христов человек, и он вместе со Христом, прежде всего, и уже потом с другими такими же как он человеками во Христе стремится не допустить превращения жизни на земле в ад.

Более того, в христианском понимание и отношение ко всему живому в мире не может быть жестоким, бессердечным, чванливо-высокомерным, не милующим.

Уважение к жизни - базовое качество христианского мироощущения, которое исчезает прямо на наших глазах, и в этом очевидно выказывается кризис самого христианства. Много разговоров о христианстве не есть само христианство, ибо оно - в отношении к жизни, прежде всего, в стремлении сохранить её и помешать её губителям.

* * *

Право каждого индивида выбирать себя и свои ценности не следует воспринимать как право попирать ценности другого, относящегося к той же общности. Алтарь, в том числе семейный, один на всех. Кто служит иному алтарю, тот является членом общности иного алтаря, т.е. он автоматически переходит в иную общность, даже если не собирался, с неминуемыми последствиями.

Если речь не о вымышленных, фантазийных ценностях, то они не могут быть противоположены ценностям другого, ближнего - если алтарь общий.

* * *

Заповедь о почитании родителей - это заповедь о соблюдении уважения к семейному алтарю родителей, а в их лице - народу. Ребенок, уходя из семьи и выбирая себя, не выпадает из необходимости уважительного отношения к ценностям предыдущих поколений. Если же он выбирает иное, начинается отсчет иному в его жизни со всеми вытекающими из отсечения себя от общего алтаря последствиями.

Свой мир невозможно выстроить против алтаря своей общности, наоборот, - только в согласии с ним и традициями (реальными - энергийно наполненными, а не пустыми симулякрами) этого алтаря. Иначе гарантирован выход (выпадение) из общности.

Не чтить алтарь общности равно выпадению из общности.

* * *

Растоптать алтарь другого большее зло, чем просто физическое насилие над другим.

* * *

Люди зачастую не прощают тех, кто живёт не их жизнь, а свою собственную*. Само наличие этой собственной глубинной жизни, отличной от других, воспринимается как некое преступление, ненормальность, чуждость и даже враждебность. Не та ли это сила в нас, что распяла Христа на кресте?

Меж тем именно в своих глубинах человек встречается в созерцании со Христом и становится ближе всего и к себе, и к другому (не другим, замечу, а именно каждому другому). Таково внутреннее единение всех со всеми во Христе - через связь со Христом и каждого с каждым во Христе через Христа.

Так борются в нас коллективизм и соборность.

Коллективизм, рождающийся из соборности, возможен как очень краткий момент и ровно до тех пор, пока в сообществе не начинают властвовать структуры внешнего массового единения ради внешних целей (толпа или корпорация), которые всегда мешают внутреннему, конкурируют с ним в стремлении захвата сознания, и стараются преодолеть его.

Коллективное начало сражается против соборного, а соборное отстраняется от коллективного, как только оно норовит захватить власть.

Отказываясь от соборного единства с другим, нельзя претендовать на коллективную близость с ним без насилия над ним**.

У кого есть Христос, тому не обязателен другой человек? Наоборот, тому еще более дорог другой человек, но если единение происходит мимо соборного единства во Христе, то такая близость будет ранением, болью, травмой, а в предельной точке - сораспятием Христу.

* * *

Люди лживы и слабы до такой степени, что их можно только простить и покинуть. Вот поэтому мы и умираем. Говорю иронично? Наверное, но лишь отчасти.

* * *

Кого больше винить за то, что в жизни что-то не так? Себя, другого (-их), общество, время?  Одно знаю точно: я всем простила. И одновременно - никому не простила. Причём это самое точное описание состояния: всем и никому (почти как Кот Шрёдингера)...

Простила - в том, что зависит от меня, а не простила в том, что зависит уже не от меня, а от тех, кого прощаю. И это дление, процесс - снова и снова....

Прощение - взаимный процесс. Не в том смысле, что я прощаю, и меня прощают (хотя и в этом тоже, конечно), а в том, что мое прощение, как и моя любовь - двусоставны ( я и другой или Другой). Тогда и мое прощение меня самой зависит не только от меня, но и от другого или Другого (в отношениях с другими - от другого, в отношениях с собой - от Другого, т.е. от Бога).

В этом смысле Другой и другой совершенно равны.

Мы боги, прежде всего потому, что прощаем - имеем такую возможность - в Боге и богом в себе прощать.

* * *

Моё прощение входит или не входит в другого  в зависимости от него самого, от его расположения, а не только от меня. От меня зависит лишь моё состояние и мой вклад в его состояние. Если его состояние не в силах впустить моё прощение, его вина отчасти остается на нем (а значит и на мне - вина за него), вопреки моему прощению. И мое прощение тогда только для меня - для моего состояния.

Но так же и вина, даже носимая кем-то в качестве обиды, может не входить в виновного, если его состояние не может принять вину по объективной причине не соответствия. Так ложные вины осыпаются, не проникая вглубь или толпятся на поверхности, у входа - как бомжи.

* * *

Люди несовершенны, потому вины чаще прилипают, чем не. Отсюда вывод о греховности наведения вины на другого. И так понятно, что в чем-то другой непременно окажется неправым. Столь редкое в наши дни великодушие - норма, диктуемая трезвомыслием и смирением. Без великодушия люди тотально калечат друг друга и убивают, потому без него невозможно человеческое (человечное) отношение к человеку. Человеческое в нас - это божественное в нас, т.е. милующее. Иное человеческое - бесчеловечно.

* * *

Нельзя, невозможно простить себя, не простив других. Люди цепляются за свое непрощение, как за крюки, подставленные, приготовленные для других, повсеместно. Прощающий имеет шанс пройти мимо крюков.

Иногда простить можно только потому, что отношения прекратились, и раны имеют шанс зарубцеваться. Или, наоборот, прощение нуждается в длении отношений, чтобы длилось взаимное прощение. Но чаще любовь - это крест и сораспятие Христу, т.е. согласие быть травмированным ради любви в себе и ради любви к другому.

* * *

Чем труднее обстоятельства, тем собраннее и сдержаннее надо быть. Начать себя жалеть  - всё равно, что снять с предохранителя пистолет.

* * *

Один и тот же поступок может быть совершен из мужества, из трусости или из любви. Внешне одно и то же, а внутренне - разное, вплоть до противоположного. Потому важнее не то, что сделано, а из какого состояния, из какого себя - каким мной сделано (моя цель определяет меня, задача, какую я решаю в процессе, причем бессознательно, незаметно для себя) и ради обретения какого состояния. Состояние - вот главный плод делания. Все, что не из любви приходит, имеет временный результат, причем даже хороший на первый взгляд в итоге может оказаться вредным.

Любовь не стоит путать с функцией, функциональное - это корпоративное. Любовь - это состояние творения жизни из ничего. Любви нет в этом мире, она невозможна. Она - поэзия жизни, которую надо сотворить здесь и сейчас в состоянии подлинности, в состоянии сопричастности Творцу.

* * *

В отношениях люди либо собирают крупицы света друг друга, и потом зажигают лампы и звезды, либо собирают крупицы мрака, и гасят лампы и звёзды друг друга.
Сегодня больше любят собирать мрак, чтобы на его фоне казаться себе светом. Но свет не таков, нет - свет всегда жаждет найти свет.

----

* Не имеющие своей внутренней глубины люди нуждаются в сбивании  в группы и стайки, чтобы ощущать свою значимость, в отличие от целостных людей, которые причину своей значимости открыли внутри себя - Христа;

** Аналогичные процессы происходят и в семье, семья - малая церковь до тех пор, пока единение в ней происходит по соборному принципу. Семья хранится семейным алтарем - уважением к ценностям семьи, уважением к  глубинному содержанию членов семьи, принесением на алтарь всех своих побед и достижений, чтобы они не разрушали единства самостными выпадами.


Дневники 31 мая, 19, 26, 27 июня, 3, 4, 8, 11 июля 2025