Лазарь, бич Кобы

Каганович Лазарь Моисеевич (1893-1991), участник революционного движения.

При Сталине о нем можно было писать лишь так: «один из виднейших деятелей Коммунистической партии Советского Союза и Советского государства, верный ученик В.И. Ленина и соратник И.В. Сталина» (Энциклопедический словарь, 1951).

Лазарь – это греческий вариант еврейского имени Елеазар («Бог помог»).

Родился в д. Кабаны Радомысльского уезда близ Чернобыля Киевской губернии (в 30-х годах переименована в с. Каганович), «в бедной еврейской семье» (на самом деле в семье прасола, оптового торговца скотом). Один из пяти братьев Кагановичей.

Самоучка. С 1907 жил в Киеве.

С 14 лет - ученик кузнеца, грузчик на складе металлолома, разнорабочий на мельнице, экспедитор транспортной конторы, рабочий на лесопильном и пробочном заводах, подмастерье на кондитерской фабрике, с 1910 г. сапожник в частных мастерских.

В августе 1911 г. в Киеве принят в партию Подольским райкомом РСДРП, большевик.

“Вступив в партию, проводил активную работу по созданию партийных и профсоюзных организаций, руководил стачками и забастовками рабочих, вёл ожесточённую борьбу с меньшевиками, эсерами, сионистами и бундовцами” (ЭС, 1951).

В 1914-1915 г. - член Киевского комитета партии (БСЭ, 1974).

Далее официальный биограф повествует: “В годы 1-й мировой войны (1914-1918 гг.) Л.М. Каганович активно проводил в жизнь ленинскую линию за превращение империалистической войны в войну гражданскую. В 1915 г. был арестован и выслан по этапу на родину, но вскоре нелегально вернулся в Киев, где вёл партийную работу. В 1916 г. Л.М. Каганович под фамилией Стомахин работал обувщиком (сбивщиком обуви и закройщиком) на обувной фабрике в Екатеринославе (ныне г. Днепропетровск), являясь организатором и председателем нелегального союза сапожников. Активно работал, как большевистский организатор, и вёл агитацию против империалистической войны вместе с другими руководителями екатеринославской организации большевиков (Гопнер, Бондарев, Григоренко и др.). Л.М. Каганович был руководителем городского райкома партии и членом общегородского комитета. За революционную деятельность был уволен с завода и вынужден уехать в г. Мелитополь под фамилией Гольденберга, где продолжал партийную работу, был председателем подпольного союза сапожников и организатором большевистской группы. Затем Л.М. Каганович переехал в Юзовку (ныне г. Сталино), где под фамилией Кошерович работал на обувной фабрике и был руководителем большевистской парторганизации” (ЭС, 1951).

В 1916 г. - член Екатеринославского комитета, профессиональный революционер, руководитель большевистских организаций в Мелитополе и Юзовке (БСЭ, 1974). Если верить самому Кагановичу, то в Юзовку он вместе с женой попал лишь в ноябре 1916 г., и большевистской группы в городе не было.

В марте 1917 г. он под именем Бориса Кошеровича избран товарищем председателя исполкома Юзовского Совета. В апреле 1917 г. вернулся в Киев. В мае переехал в Саратов. С июня 1917 г. - член Саратовского горкома РСДРП (б), член Саратовской военной организации большевиков и член исполкома Саратовского Совета.

«В июне 1917 г. делегат Саратовской военки на Всероссийской конференции военных организаций большевиков в Петрограде». (Никто из участников событий 1917 г. в Саратове его фамилии в мемуарах не упоминает).

Член Всероссийского бюро военных партийных организаций при ЦК РСДРП (б), избранного в июне 1917 г.

«С августа 1917 г. Каганович возглавлял Полесский (Гомельский) комитет партии большевиков, руководил переворотом в Гомеле, вёл активную борьбу с эсерами и меньшевиками при выборах в Учредительное собрание и был избран членом Учредительного собрания по большевистскому списку».

Якобы руководил борьбой за захват власти в Гомеле, вроде бы был председателем Полесского (Гомельского) комитета большевиков.

На самом деле осенью 1917 г. парторганизацию Полесья и Гомельский ревком возглавляли П.А. Богданов, затем Г.М. Леплевский.
«После Октябрьского переворота под руководством Кагановича власть в Гомеле без кровопролития перешла к Советам».

«В декабре 1917 г. Каганович был председателем 3-го съезда Советов Могилёвской губернии. По его инициативе меньшевики выгнаны из объединённой организации и оформлена большевистская организация. На 3-м Всероссийском съезде Советов (1918 г.) был избран членом ВЦИК РСФСР и затем бессменно избирался на съездах Советов членом ВЦИК, ЦИК СССР. С января 1918 г. Л.М. Каганович работал в Ленинграде, позднее - в Москве комиссаром организационно-агитационного отдела Всероссийской коллегии по организации рабоче-крестьянской Красной Армии, а затем был председателем губкома партии, председателем губисполкома в Нижнем Новгороде (ныне г. Горький)».

Действительно, с июня 1918 по 1919 гг. председатель Нижегородского губкома партии и губисполкома, затем в Красной Армии.

«В сентябре 1919 г., когда к Воронежу подступали банды Деникина, ЦК РКП (б) направил на Южный фронт Сталина, Ворошилова, Орджоникидзе, Кагановича, Будённого. Каганович участвовал в боях под Воронежем против белогвардейской конницы Мамонтова и Шкуро».

После взятия Воронежа в 1919 г. - председатель Воронежского губревкома, председатель губисполкома.

С 1920 г. член Туркестанского бюро ЦК РКП (б) и одновременно член Реввоенсовета Туркестанского фронта, нарком РКИ Туркестанской Советской Республики, председатель Ташкентского горсовета.


С 1921 г. на профсоюзной работе - инструктор ВЦСПС, секретарь ЦК профсоюза кожевников.

Уже тогда славился грубым злым хамством, не терпящим возражений от подчиненных и нижестоящих.

С 1922 г. в аппарате ЦК РКП(б), входил в ближайшее окружение И.В. Сталина, заведовал организационно-инструкторским, будущим организационно-распределительным отделом ЦК РКП (б).

В июне 1924 - апреле 1925 гг. секретарь ЦК РКП (б).

В 1925-1928 гг. генеральный секретарь ЦК КП (б) Украины.

В декабре 1962 г. на Всесоюзном совещании историков А.К. Касименко напомнил: «С именем Кагановича были связаны многие черные дела, принесшие горе и страдания народу, в том числе украинской интеллигенции. В частности, его провокационные действия в конце 20-х годов в отношении Коммунистической партии Западной Украины вызвали безосновательное обвинение всей этой партии в «шпионаже», «перерождении» и привели к ее ликвидации и гибели честных коммунистов». (Вопросы истории, 1963, №2, с.9-10).

Работал за шестерых.

В июле 1928 - марте 1939 гг. секретарь ЦК ВКП (б), по совместительству в 1930-1935 гг. 1-й секретарь Московского обкома ВКП (б), кроме того, в 1931-1934 гг. 1-й секретарь Московского горкома партии, а также директор Института советского государства и права, наконец, в 1933 г. еще и чрезвычайный уполномоченный ЦК и Совнаркома по коллективизации и хлебозаготовкам и заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП (б).

В 1930 г. Политбюро обязало Кагановича пройти курс лечения в Германии, так как его здоровье оказалось расстроенным из-за напряженной работы: "Строго соблюдать предписанный врачами режим (лечебный обед не позже пяти часов, отдых до обеда - полчаса, после обеда - полтора часа)"; жене Кагановича поручалось "иметь строгое наблюдение за мужем", о случаях нарушения предписанного режима "немедленно сообщать в ЦК".

Жены боялся страшно. Утверждения современных нео-националистов, что Каганович был раввином всея Руси, шурином Сталина, что племянница Кагановича Роза была женой (вариант - любовницей) Сталина, - все это, конечно, чушь.

С 1931 г. состоял в Московском отделении Всесоюзного общества старых большевиков (членский билет №57).

После 17-го съезда ВКП (б) стал председателем Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б).

Один из инициаторов и организаторов «плана большевистской реконструкции Москвы» (1934-1935). По его распоряжениям были снесены многие исторические памятники: храм Христа Спасителя, Иверские ворота с часовней, Китайгородская стена, Сухарева башня, дома, где родились А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов, и многое др.

Лично руководил строительством первой очереди Московского метрополитена.

В 1934-1935 гг. председатель КПК при ЦК ВКП (б), предсе¬датель Центральной комиссии по чистке членов партии.

Один из главных организаторов массовых репрессий 1930-х годов.

Его недаром считали "одним из учеников и помощников" Сталина.
Чему же он научился у вождя?

Он три десятилетия был запевалой отряда подхалимов, доходившим в искажении истории и реальности до абсурда.
Так льстить, как он,  мало кто умел.

В статье «Сталин и партия», посвященной 50-летию вождя, он с пафосом лгал: «Самой замечательной и характерной чертой т. Сталина является именно то, что он на протяжении всей своей партийно-политической деятельности не отходил от Ленина, не колебался ни вправо, ни влево, а твердо и неуклонно проводил большевистскую выдержанную политику, начиная с глубокого подполья и кончая всем периодом после завоевания власти». (Правда, 21 декабря 1929).

В статье «Великий машинист локомотива истории», приуроченной к 60-летию Сталина, он ставит рекорд лести: «Писать о Сталине - это значит писать о теории, стратегии и тактике революционной борьбы пролетариата и победы социализма, о партии большевиков, начиная с ее зарождения до наших дней, о великом учении марксизма-ленинизма. Писать о Сталине - это значит писать о нашем великом народе, о великом социалистическом государстве, строителем которого, вместе с Лениным и после Ленина, является Сталин, о победоносной гражданской войне, в которой Сталин, как организатор Красной Армии, сыграл решающую роль, и о дальнейшем перевооружении нашей Красной Армии - могучего оплота советского государства, о наших соколах-летчиках, о танкистах, о славных артиллеристах»... И фанфарный финал: «Величие Сталина - это величие эпохи, величие партии, величие народов, вождем которых он является».

В беседе с Ф. Чуевым В. Молотов вспоминал: "Упорно предлагали одно время Москву переименовать в город Сталин. Очень упорно! Я возражал. Каганович предлагал. Высказывался: "Есть не только ленинизм, но и сталинизм!.." "Сталин, конечно, был настороже в отношении евреев. Тем не менее, самым преданным ему был Каганович. Берия за спиной Кагановича говорил: "Лазарь, этот Израиль..." "Двадцать лет прошло после Сталина. Но кто со Сталиным крепко остался? Вот Каганович и я. Больше не знаю..."

Именно он, Каганович, повсюду крикливо возглашал: «Сталин - корифей наук», «Сталин - гений» и т. п.

«Каганович старался походить на Сталина и физически, - писал современник. - При Ленине он надел европейский костюм и отпустил бородку "а-ля Ильич", а при Сталине сменил костюм на сталинскую куртку, бородку снял и отрастил усы "а-ля Сталин"».

Трудно сказать, сколько десятков тысяч людей Лазарь погубил, но он, несомненно, входил в десятку самых усердных и беспощадных организаторов жестоких карательных мер на транспорте, в промышленности и сельском хозяйстве Советского Союза.

Выступая в Дмитровском концлагере с докладом о ходе работ на канале Москва-Волга, начальник Москво-Волгостроя Коган подчеркивал: "Понимание всей сложности и важности задачи, возложенной Партией на наш коллектив, стиль работы, темпы, любовь к своему строительству, заботу о его качестве и красоте, любовь к людям, умение организовать и увлечь специалистов привил нам секретарь ЦК ВКП (б) Лазарь Моисеевич Каганович - вдохновитель и организатор этого величайшего строительства".

В "приветственном письме" строителей канала отмечалось, что - "самым пламенным бойцом за канал является секретарь ЦК Лазарь Моисеевич Каганович, конкретные указания которого до сих пор являются боевой программой нашей работы". И "да здравствует лучший соратник товарища Сталина, энтузиаст реконструкции Москвы и вдохновитель строительства нашего канала товарищ Каганович!" (Канал Волга-Москва. Материалы для агитаторов и пропагандистов. Дмитров, 1935, с.79, 82).

Лев Троцкий о нем писал: Каганович "имеет все главные качества сталинской школы: решительность, ограниченность, хитрость".

"Железного наркома" называли "талантливым организатором" с выдающимися административными способностями; он занимал сразу несколько постов, одновременно руководил двумя наркоматами, и его работоспособность казалась невероятной.

Многие считали, что вклад Кагановича в развитие экономики СССР достигался исключительно жестоким принуждением, ценой огромных жертв и рабского труда сотен тысяч советских граждан.

Бывший секретарь ВЛКСМ А.И. Мильчаков вспоминал: “В 1937-1938 гг. я работал начальником Главзолота Наркомтяжпрома. Л. Каганович тогда был наркомом. Он вел себя невероятно развязно, постоянно подчеркивая при встречах с работниками: «Я не только нарком, я - секретарь ЦК партии».

Излюбленным методом «руководства» Л. Кагановича были вопли о вредительстве, сеяние недоверия к советским людям, запугивание работников угрозой ареста: «Снять! Арестовать! Судить! Расстрелять!»

Он не стеснялся высказывать мысли вслух: «Уж если мы (то есть он, Каганович) лишим работника своего доверия, мы его передадим в НКВД, а там его следователи быстро прихлопнут»...

Каганович, конечно, знал, как это делается.
Исходя из тезиса Сталина об обострении классовой борьбы, он «конкретизировал» его личным «теоретическим» перлом: «Каждая авария на производстве имеет свое имя, отчество и фамилию. Это - вредительство»”.

Историк А. Авторханов писал: "Если иметь в виду количество уничтоженной интеллигенции, особенно партийной, то относительно больше всех пострадала еврейская интеллигенция. Из всех старых большевиков еврейского происхождения остался один только Каганович. Какую роль играл сам Каганович в этой расправе? Самую подлую..."

29 сентября 1936 г. Политбюро приняло опросом подготовленное им постановление "Об отношении к контрреволюционным троцкистско-зиновьевским элементам", в котором содержались директивы:
"а) До последнего времени ЦК ВКП (б) рассматривал троцкистско-зиновьевских мерзавцев как передовой политический и организационный отряд международной буржуазии. Последние факты говорят, что эти господа скатились ещё больше вниз и их приходится теперь рассматривать как разведчиков, шпионов, диверсантов и вредителей фашистской буржуазии в Европе.
б) в связи с этим необходима расправа с троцкистско-зиновьевскими мерзавцами, охватывающая не только подследственных, вроде Муралова, Пятакова, Белобородова и других, дела которых ещё не закончены, но и тех, которые раньше были высланы".

Каганович повсюду разъезжал в роли дубинки Сталина, и где бы ни появлялся он, - на Урале, в Сибири, на Кубани, - сразу начинались многочисленные аресты.

В речи на XXII съезде КПСС Н.М. Шверник сообщил: «Выезжая в Ивановскую, Ярославскую и другие области, Каганович и там допускал грубейшие извращения партийных норм и советских законов. Путем шантажа и провокаций он добивался ареста многих партийных и советских работников. Каганович обманывал ЦК партии, сообщая заведомо ложные сведения о наличии на местах антисоветских организаций». (XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет, т. II. М., Госполитиздат, 1962, с.215).

3-5 августа 1937 г. прошел пленум Ивановского обкома ВКП (б), на котором Каганович обвинил всю парторганизацию области в попустительстве врагам народа и заявил, что организация потеряла политическую бдительность, к ее руководству пробрались враги.

Стоило секретарю Ивановского горкома партии А.А. Васильеву усомниться во «враждебной деятельности» арестованных работников обкома ВКП (б), как Каганович по-хамски оборвал его. Тут же на пленуме А.А. Васильев был исключен из партии. Выступление старого коммуниста, председателя областного Совета профсоюзов И.Н. Семагина постоянно прерывалось злыми воплями Кагановича. По его требованию И.Н. Семагин был немедленно выведен из членов бюро обкома ВКП (б). Вслед за ними был освобожден от работы 1-й секретарь областного комитета ВКП И.П. Носов, большевик с 1905 г.

Все они были арестованы как «враги народа» и расстреляны.

Подпись Лазаря Кагановича стоит под списками приговоренных к смерти 36 тыс. человек.

Единственное, чем  он дорожил, это своя собственная шкура.

Борис Бажанов пишет: «Известен факт, что когда чекисты подняли перед Сталиным дело о брате Кагановича, Михаиле Моисеевиче, министре авиационной промышленности, и Сталин спросил Лазаря Кагановича, что он об этом думает, то Лазарь Каганович, прекрасно знавший, что готовится убийство брата без всяких оснований, ответил, что это дело «следственных органов» и его не касается».

В 1935-1936 гг., 1938-1942 гг. и 1943-1944 гг. Каганович - нарком путей сообщения СССР. В 1937-1939 гг. (по совместительству) - нарком тяжелой промышленности СССР, в 1939 г. - нарком топливной промышленности СССР, в 1939-1940 гг. - нарком нефтяной промышленности СССР. Одновременно с августа 1938 по 1944 гг. заместитель председателя Совнаркома СССР.

В 1942-1945 - член Государственного Комитета Обороны СССР. В 1942 г. - член Военного совета Северо-Кавказского, а затем Закавказского фронтов.

Генерал-лейтенант Н. Страхов, в 1941-1942 гг. руководивший перевозками на южных фронтах, вспоминал: «Едва прибыв, член Военного совета фронта Л.М. Каганович сразу набросился на меня: «Когда у вас будет порядок на дорогах?! Невозможно проехать, все забито скотом, тракторами, беженцами. Безобразие!»
Л.Р. Корниец пытался объяснить ему, что на Южном фронте на дорогах, даже в тяжелой обстановке, был порядок, а тут мы всего только несколько дней, а раньше был другой начальник автодорожных войск и другое командование. Но Каганович, не желая ничего слушать, продолжал извергать угрозы...
Но все это еще было полгоря. При самой организации перевозок терялось много времени. Помню, когда я срочно подготовил план перевозки дивизии совместно с работниками оперативного управления штаба, он был тут же одобрен начальником штаба генерал-лейтенантом А.И. Антоновым.
Но Антонов сказал, что план нужно доложить члену Военного совета фронта Л.М. Кагановичу.
В приемной Кагановича мы прождали несколько часов - то он отдыхал, то был чем-то занят. Время шло. К 24.00 следующего дня надо было закончить перевозку.
Прошло несколько часов драгоценного темного времени. Я сидел как на горячих углях. Наконец, часа в два ночи Каганович принял начальника штаба и меня, ознакомился с планом и наложил резолюцию: «Перевезти к 20.00».
Я начал доказывать, что за три-четыре часа оставшегося темного времени невозможно сделать 200-километровый рейс, но в ответ услышал грубые угрозы и приказание: «Лично в 20.00 доложить об исполнении, иначе...»
Я принял, конечно, все меры, сделал все возможное, но к 20.00 в пункт назначения прибыли, собственно, только головные автомобили со мной и командиром дивизии, а вся дивизия была еще в движении и закончила сосредоточение только часов через шесть.
Пришлось в 20.00 по телефону доложить, что задание выполнено и что я вместе с командиром дивизии нахожусь в пункте назначения. Формально это было правдой, но неправдой по существу.
Это была вынужденная ложь.
Через несколько дней повторилась прежняя история.
Каганович, как обычно, перебирая в руках четки из янтаря или цепочку с ключами, принял нас с докладом только под утро, но поставил задачу произвести перевозку к 19.00 этого же дня. Темного времени у нас совсем не оставалось, но он был неумолим.
Потом я учел эту ситуацию и начинал перевозку сразу же, как только план был одобрен начальником штаба, поскольку изменений в планы, кроме времени окончания перевозок, Каганович фактически не вносил.
Отдав все команды исполнителям, я спокойно ожидал в приемной Кагановича официального утверждения плана. В ожидании иногда удавалось даже сидя выспаться в хорошей комнате, почитать газеты, а дело двигалось, и ни разу какой-то осечки или недоразумения не произошло.
Может быть, поэтому Каганович относился ко мне более благожелательно, не как ко многим командирам, от которых я часто слышал о его грубости, угрозах и произволе. Взять хотя бы эпизод с военинженером 2 ранга А.И. Колкуновым. Он был назначен начальником автодорожного отдела 56-й армии.
На пятый день после принятия должности он узнал, что в штабе армии ждут приезда начальника. Он решил поехать навстречу, предупредить об этом посты дорожно-комендантской службы.
Увидев Кагановича с группой командиров, Колкунов подходит представиться и пытается доложить обстановку.
Но Каганович ничего не хочет и слушать. «Снять! Арестовать! Судить! Расстрелять!» Колкунова арестовали, ночью допрашивали и только на вторые сутки Каганович внял доводам командарма, что Колкунов в армии пробыл всего четыре дня.
Каганович ограничился снятием Колкунова с должности... Начались интриги, склоки. Каганович возомнил себя великим стратегом и стал решать вопросы и командовать единолично.
При явном одобрении «Лазаря» (так называли мы между собой Кагановича) вокруг него быстро начал расцветать махровый культ личности.
Поощряемые сопровождавшими его офицерами личной охраны и какими-то «консультантами» высоких рангов, приехавшими из Москвы, начали выплывать на поверхность подхалимы, кляузники, любители склок.
Появились «докладчики» из офицеров штаба, которых Каганович «полюбил», и не терпимые им. Последние или подвергались оскорблениям, или выгонялись.
Вместо бывшей ранее в штабе фронта дружной работы, товарищеских доверия и помощи создавалась тяжелая обстановка подсиживания, подозрительности и недоверия. Выворачивались наизнанку интимные стороны жизни, обычно являвшиеся клеветническими измышлениями нечистоплотных людей.
К счастью, пребывание «Лазаря» продолжалось у нас недолго. Все вздохнули с облегчением, когда он уехал. Штаб и все службы вновь обрели деловое конкретное руководство». (Страхов Н. На военно-автомобильных дорогах. ВИЖ, 1964, №11).

В 1942-1943 гг. Л.М. Каганович - начальник политуправления Закавказского фронта. В 1946-1947 гг. - заместитель председателя Совета Министров СССР, одновременно с марта 1946 по 1947 гг. и в 1956-1957 гг. министр промышленности строительных материалов СССР.

Во время борьбы с "космополитизмом", когда очищали от евреев государственный и партийный аппарат и начались массовые аресты, он не помог никому из соплеменников.

В марте-декабре 1947 г. 1-й секретарь и член Политбюро ЦК КП (б) Украины. С декабря 1947 г. - заместитель, а с 1952 г. 1-й заместитель председателя Совмина СССР. С марта 1953 по 1957 гг. - один из руководителей страны.
Одновременно в 1955-1956 гг. председатель Государственного комитета Совмина СССР по вопросам труда и заработной платы.

В ходе борьбы за власть он активно поддержал прекращение "дела врачей" и антисемитской кампании, согласился с арестом Л.П. Берии, но желание Хрущева доложить о преступлениях Сталина XX съезду партии для Кагановича было неприемлемо.

Попытка В.М. Молотова, Г.М. Маленкова, Кагановича и "примкнувшего к ним Шепилова" выступить против Хрущева привела к их обвинению в создании "антипартийной группы", после чего они на июньском (1957 г.) были выведены из состава Политбюро и ЦК КПСС за несовместимую с ленинскими принципами партии фракционную деятельность.

Все обвиняемые, кроме воздержавшегося Молотова, одобрили свое осуждение.

В июле 1957 г. решением КПК при ЦК КПСС Кагановичу был объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку ("за поведение, недостойное звания члена КПСС, за издевательство над подчиненными сотрудниками").

Летом 1957 г. был назначен управляющим трестом «Союзасбест» в г. Асбест Свердловской области. На новом посту проявил полную неспособность разбираться в тонкостях производства, но невежество прикрывал сталинским стилем «руководства» в виде разносов, угроз, поисков «вредителей» и т.д.

“Было как-то «застолье в Асбесте» - прием в честь китайской делегации. Тогда директор Северного рудоуправления Звездинский, крепко выпивший, подошел к «железному Лазарю», взял за пуговицу. - На вашей коже нет ни сантиметра чистого, все в крови... Каганович, не дрогнув ни мускулом на лице, ответил: - Так было надо”.

В 1957-1961 г. директор Уральского калийного комбината.

С 1961 г. на пенсии. В декабре 1961 г. исключен первичной парторганизацией из партии.

На бюро МГК КПСС, 23 мая 1962 г. утвердившем исключение Кагановича, среди прочего, припомнили, как он обращался с товарищами по работе.

«Вам ничего не стоило, - горестно говорила А.С. Тюфаева, - плюнуть в лицо своему подчиненному, швырнуть стул в него, когда вы вели заседание, а ведь мы-то у вас должны были учиться хорошему тону руководства... Вас многие знали как руководителя-грубияна, который не уважал людей...»
«Вы работали в Главснабе, это было в Свердловском районе, - добавил 1-й секретарь Свердловского РК КПСС Г.А. Иванов. - Коммунисты рассказывают столько возмутительных фактов о вашем поведении. Я напомню вам фамилию Черняка. Человека, который вместе с вами состоял в партии, вы оскорбляли, били его по лицу. Это поведение садиста...» (Вопросы истории КПСС, 1989, №5, с.95).

Следующие 30 лет жил в Москве, пользуясь кремлевскими больницей и пайком, вел жизнь пенсионера. Каждый день начинал с чтения "Правды", это занимало несколько часов, поскольку зрение у него было никудышное и приходилось использовать лупу.

В конце 80-х при чтении Каганович обычно матерно ругал Горбачева и его соратников, которые изменили идеям коммунизма, предали партию и вскормившую их страну.

До ГКЧП не дожил.
25 июля 1991 г. умер у себя дома в Москве на 98-м году от инфаркта.

Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Член ВЦИК и ЦИК СССР, депутат Верховного Совета СССР 1-4 созывов.
Герой Социалистического Труда (1943). Награждён 4 орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени.

В 1935 г. переименовали в Каганович г. Терновск в Каширском районе Московской области, носивший новое название по 1961 гг. Примерно тогда же райцентр Чернышевского района Читинской области РСФСР превратился в посёлок имени Кагановича, стали называться Кагановичем райцентры Товарковского района Тульской области и Фрунзенской области Киргизской ССР. Старый Чарджуй, райцентр Чарджоуской области Туркменской ССР, сменил имя на Кагановическ. Кагановичабадом стал райцентр Таджикской ССР. В Киевской области УССР появился райцентр Кагановичи. Железнодорожная станция Попасная в Донбассе долго именовалась станция имени Л.М. Кагановича, а поселок возле нее - Город имени Л.М. Кагановича. Село Кабаны было тоже переименовано в Каганович. Кагановические районы существовали в Новосибирске, Воронеже… Первый в стране столичный метрополитен носил его имя до 1961 г., как и Московский шарикоподшипниковый завод. Имя Кагановича носили также юридический институт в Харькове, рыбоконсервный комбинат в Гурьеве и т.п.

Впрочем, для увековечения, видно, все же существовали пределы.
 
19 сентября 1936 г. секретарь Челябинского обкома ВКП (б) К.В. Рындин обратился с письмом к Сталину, содержащим просьбу о переименовании Челябинска в Кагановичград в честь тогдашнего наркома путей сообщения. На письмо легла резолюция: “Против. Сталин”. (Калинкина Е.А. Не стал и Кагановичградом. - Челябинский рабочий, 28 января 1997; она же - Переименование, которое не состоялось. - Исторические чтения: Материалы научной конференции, Вып. 3. - Челябинск, 1997).

В 1923 г. участник 12-го съезда РКП (б) от ЦК РКП (б) как заведующий орготделом. Избран на съезде кандидатом в члены ЦК РКП (б). На 13-20-м съездах (1924, 1925, 1927, 1930, 1934, 1939, 1952, 1956) избирался членом ЦК партии. На 17-м съезде (1934) избран членом Комиссии партийного контроля и членом Бюро КПК, в 1934-1939 гг. член КПК, председатель КПК в 1934-1935 гг. Член Оргбюро ЦК с июня 1924 по декабрь 1925 гг. и с июля 1928 по март 1946 гг., кандидат в члены Политбюро с июля 1926 г. по 1930 г., член Политбюро (Президиума) ЦК с июля 1930-1929 по июнь 1957 гг.

На 19-м съезде КПСС был избран в Президиум ЦК и Бюро ЦК, но Сталин теперь отдалял его от себя, готовя его на очередное заклание, вместе с Молотовым и Микояном.

От неминуемой судьбы его спасла смерть генсека.

Делегат 20-го съезда КПСС от Московской парторганизации. В 1952-1953 гг. член Бюро Президиума ЦК.

Уже после смерти Кагановича была издана его книга “Памятные записки” - увесистый труд, являющийся пересказом сталинского Краткого курса по истории ВКП (б), попытка оправдаться в злодействах, рассчитанная на людей невежественных и неумных.

Мотивы масштабной фальсификации истории, проделанной бывшим сапожником, “коммунистом-большевиком” (около 5 тыс. машинописных страниц), очевидны. Большинство фактов из жизни партии и страны, изложенных железным Лазарем, извращены, многое, особенно, когда речь заходит о преступлениях Сталина и его банды, умалчивается. Это свидетельство душевного убожества, лживости и самодовольства сталинского лакея и палача, конечно, не является историческим источником.

Личные документы: РГАСПИ, фонд 81, 1127 ед. хр., 1917-1961 гг., 3 описи. (Описи 1-2 - Авторские документы, 695 ед. хр., 1917-1961 гг. Опись 3 - Документы партийной и государственной деятельности, 432 ед. хр., 1920-1957 гг.).

Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936 гг.” сборник документов. - М., Российская политическая энциклопедия, 2001. Впервые изданнные письма и шифротелеграммы Сталина на его имя за июнь-август 1932 г., когда вождь отдыхал в Сочи, а Каганович в его отсутствие руководил работой Политбюро ЦК партии, существенно дополняют знания об истинных причинах возникновения в Украине массового голода.

Каганович Л. Двенадцать лет строительства советского государства и борьба с оппортунизмом. - Советское государство и право, 1930, №1; Организационные вопросы. (Партийное и советское строительство). - М.-Л., 1934; Сталин ведет нас к победе коммунизма. - Большевик, 1949, №24 (Спецвыпуск, посвященный 70-летию И.В. Сталина).
Каганович Л.М. Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работника. - М., Вагриус, 1997 и 2003.

О нем: Небогин О.Б., Сланская М.Д. "...Нельзя оставлять в рядах партии". - Вопросы истории КПСС, 1989, №5, с.91-102; Медведев Р. Они окружали Сталина: судьба сталинского наркома Лазаря Кагановича. - Юность, 1989, №5, с.68-75; Евсеев Е. Сатрап. - Кубань, 1989, №10, с.47-60; №11, с.69-82; Парфенов С. «Железный Лазарь»: конец карьеры. - Родина, 1990, №2; Шаповал Ю.И. Л.М. Каганович на Украине. - Украинский исторический журнал, 1990, № 8, с.62-74. На укр. яз.; Чуев Ф.И. Так говорил Каганович: исповедь сталинского апостола. - М., Отечество, 1992, 208 с.; Залесский К.А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. - М., Вече, 2000, с.198-201; Чуев Ф. Каганович. Шепилов. - М., Олма-Пресс, 2001.