74

За воротами Андрей отпустил руку Мары.
Не сговариваясь, они тут же обернулись ко двору и стали наблюдать.
- Народ откуда-то понабрался, - забеспокоился Борька.
По участку деловито передвигались мужчины и женщины всех возрастов. Немного. Но от недавнего безлюдья не осталось и следа.
Неподалёку ребёнок в одной рубашонке выскочил из последнего клока тумана, и сизый пар окончательно рассеялся. А мальчуган споткнулся, упал под ноги старика, но не расстроился, а быстро вскочил и прошмыгнул у того между лаптей.
- Ах ты, пострел, - заохал дед, норовя стегнуть его какой-то верёвкой по голой попе. Но того уже и след простыл. Дедова верёвка выскочила из старческих пальцев и улетела за малышом. Но тоже не догнала, упала в солому. И дед полез в солому, что-то бурча про неслухов, которых развелось - шагу некуда ступить.
Солнце осветило двор.  Теперь он был полон жизни.
- Как же так? Ведь вечер был, - ничего не понимала Мара.
- Так вечер и есть. У нас. Оглянись, - Андрей чуть повернул девушку за плечи.
Мара оглянулась. За спиной день заканчивался. Солнце уже скрылось за деревьями и оранжевым пятном предупреждало о надвигающейся темноте.
Мара поглядела вперёд. Солнце в зените. Лето. Люди заняты дневными хлопотами.
- Ничего не понимаю, - беспомощно подняла глаза на Андрея.
- Я думаю… Не уверен, конечно… Но всё это вроде миража. Только не в пространстве, а во времени…
- Стёпка, отгони Вечёрку в стадо, - заорала баба тем самым голосом, которым недавно гнала неведомую Фиску за водой.
- Для миража они слишком шумные, - засомневалась Мара.
- Другого объяснения не нахожу.
В это время белобрысый мальчуган схватил кнут и погнал рыжую корову в их сторону. Мара стала напряжённо ждать, что будет…
Ничего не было. Корова вышла со двора в ворота, но не вышла из ворот к ним. Пропала, как не бывала. Следом за коровой исчез и белобрысый Стёпка.
- Пошла, Вечёрка, ишь, не наелась! – откуда-то послышался его недовольный голос. Глухо, словно из подвала.
- Сейчас проверю…
- Андрей, ты куда? – испугалась Мара.
- К ним. Не бойся.
Не бойся! Как это? Как не бояться, если творится что-то непонятное, а парень собрался в самое нутро этого непонятного.
Но Андрей уже прошёл в ворота. Целый и невредимый, никуда не исчез, и теперь осторожно ступил на широкий двор…
Ничего… Никакой реакции. Люди по-прежнему занимались своими делами. Андрей ходил перед ними, но их глаза его не замечали.
Парень осторожно подошёл к мужику, который изо всей мочи лупил молотом по раскалённой железке, заглянул через плечо, полюбовался его работой, потом попробовал коснуться спины. Ничего. Мужик не оглянулся. Не почувствовал.
- Эй, - крикнул Андрей в пространство.
 И снова никакого эффекта.
- Это мираж… Их на самом деле здесь нет. Они далеко. Может, в каком-нибудь четырнадцатом веке, - Андрей стоял, освещённый солнцем и широко улыбался.
«Красивый какой», - не к месту подумалось Маре.
А ещё подумалось, что вот случилось такое чудо с ней. Она своими глазами может заглянуть в далёкое прошлое, а вместо того, чтобы полюбопытствовать, что там да как, трусливо прячется за забор.
- Я тоже иду! – крикнула она Андрею, и у того улыбка сошла с лица.
Мара не стала ждать возражений, а решительно шагнула за ворота. Ну и что, что колени дрожат, кто это видит?
Солнце окатило жаром. Не такое уж оно миражное. Остановилась. Прямо на неё нёсся тот самый малыш, который недавно чуть не сбил с ног деда. Теперь он, похоже, собирался сбить её. Мара замерла. Сейчас что-то будет. Сделать шаг вправо-влево, не смогла. Сила воли, или что там двигало человека, на несколько секунд оказалась парализована.
Мара зажмурилась. Но никакого удара не было. Открыв глаза, она успела заметить, как мальчуган, сделав петлю около неё, понёсся с воплями дальше.
«Они чувствуют нас!», - хотела крикнуть Андрею, но он, похоже, и сам догадался, и послал ей чуть удивлённую и насмешливую гримасу.
И Мара осмелела. Она пошла бродить по чужому хозяйству, как по музею, рассматривая всё. Всё было жутко интересно. Но особенно люди.
Вот бабушка резала крапиву сточенным до узкого лезвия ножом. Она брала жгучие ветки коричневыми скрюченными пальцами, нисколько не опасаясь злых ожогов.
Вот маленькая девочка, с виду Анюткина ровесница, кормила малыша. Она ему всё подносила и подносила деревянную круглую ложку, наполненную с горкой кашей, а тот едва успевал прожёвывать и глотать. 
- Фиска, не спеши, - ласково сказала ей проходящая мимо девушка.
- А ты куда? – живо отозвалась Фиска.
- Бельё стирать.
- Можно и я с тобой?
- Покормишь Мишку, и приходи.
И Фиска с новым усердием стала пихать в Мишку кашу. Так, что глазки у того стали круглыми от напряжения. Мара немного испугалась за малыша, оглянулась, кто бы ему помог в такой непростой ситуации. Но все были заняты своими делами, на детей внимания не обращали. Оставалось надеяться, что Мишке, наверное, не впервой есть эту Фискину кашу. Мара пошла дальше...
А Борька долгое время не решался присоединиться ко своей компании. Но стоять одному за воротами тоже было скучно. И вот, тяжко вздохнув, он отправился на чужой двор. Правда, бродить и рассматривать всякое разное ему было неинтересно, и он огляделся, отыскивая местечко, чтобы подальше от народа, поближе к Маре.
Лучшего места, чем укромный уголок за полуоткрытой дверью пустующего помещения, не нашлось. Это была баня. Но Борьку не очень интересовало его название. Он укрылся за дверью и стал ждать, когда его компания наглядится и нагуляется.
А потом сам засмотрелся на девушку. Была та настоящей красавицей. Бровки тёмные, глаза голубые, щёчки нежные, а ресницы длинные, русая коса болталась значительно ниже тонкой талии. Но не это всё впечатлило Борьку, а молоко.
Девушка недавно подоила корову, и теперь разливала белое чудо по глиняным крынкам так, что над каждой крынкой, как только посудина наполнялась, появлялась пенная шапка. Вот эти белые шапки и заворожили Борьку.
Отведать молоко ему мечталось давно, с самого детства. И до ста тридцати годков мечта всё не сбывалась. Не было никакой возможности найти молоко в целом мире.
Как-то раз, по молодости, он даже подбирался к мирно лежащей на лугу дикой корове. Была она с телёнком, значит, и с молоком, логично рассудил Борька. А дальше всё пошло нелогично. Помнил корову, помнил вымя, мягкое и розовое, дальше ничего не помнил. Очнулся – ни вымени, ни телёнка, и день куда-то делся, ясная луна глядела с явным сочувствием.
А тут вот…
Борька не мог поверить своим глазам - девушка налила в миску молоко и пошла прямиком к нему, с этой миской в вытянутой руке. Неужели его угощать?
Он разинул рот и стал смотреть на приближающее чудо.
Но дальше произошло всё быстро и снова не так, как хотелось бы.
Девушка подошла, мельком глянула на него, нагнулась, чтобы поставить миску на пол, как Борька и хотел, но не успела. Резко подняла глаза снова на Борьку. И теперь в них плескалась паника вместе с ужасом. Она выпустила миску из рук, и Борька грустно наблюдал, как падала, переворачиваясь в воздухе вожделенная миска, как выплёскивалось из неё молоко. А потом эта миска брызнула на полу глиняными осколками и остатками неведомого лакомства.
- Домовой! – завопила девушка, закладывая бедные Борькины уши.
Тот дёрнулся к ней, желая разъяснить, что он вовсе не домовой, а совсем бездомный, и к тому же сирота, но лучше бы он не дёргался.
Девица рванула от него. Борьке не осталось ничего, как убегать из своего, теперь уже ненадёжного укрытия, а девушке показалось, что он гонится за ней. Она с воплями бросилась дальше, но и Борька не хотел теперь оставаться на чужой территории и побежал к воротам.
Мара и Андрей поспешили на помощь… Непонятно, кому помощь была нужнее, но они приготовились оказать её всем.
Так, минуту спустя, за воротами оказались – незнакомая девушка, расстроенный Борька, перепуганные Мара и Андрей.
И в этой суматохе не сразу заметили, как туман стремительно надвинулся на встревоженное селение.