Нарцисс Араратской Долины. Глава 169

В воскресенье, 6 июня, вся культурная Россия отмечала 200-летие поэта Пушкина. Луна шла по знаку Рыб. Мне приснилось, что я учу турецкий язык. Видимо, сказалось то, что я спал с Марго, которая недавно была в Стамбуле. А может и по другим, более мистичным причинам. Мы вышли из мастерской в 11.30 утра. Спустились к «Китай-городу», где я собирался купить розу, для розенкрейцеровского собрания учеников. Неожиданно обнаружилось, что там все цветочные ларьки были закрыты. У меня началась лёгкая паника. Поехали на «Таганскую», где крайне необходимая роза была всё-таки куплена. Она была ослепительно белая и красивая. Марко меня сфотографировала с ней у памятника масону и писателю Радищеву. Я был ещё худ и привлекателен. Сегодня прошло долгое собрание, которое закончилось в половине шестого. Обсуждали предстоящую конференцию в Петербурге и все хозяйственные вопросы. После этого я поехал на Вернисаж. Было жарко и душно. Первой мне встретилась грустно бредущая юная художница Катя, которая сегодня ничего не продала. Я помог ей донести её наивную живопиь до метро, пытаясь поднять ей настроение. На прощание даже чмокнул в щёчку. Потом встретил художника Мишу По, и отдал ему фотки с ним. Он сухо поблагодарил, будучи видать с похмелья. Последнее время мы с ним особо не общаемся, от былой дружбы ничего не осталось. Затем встретил художника Борю Чижова с женой, и им я тоже отдал фотки с ними. Это я один день, два года назад, много фотографировал, а Марго только сейчас распечатала эти плёнки. Вечером гулял в компании с Марго и Лёшей, а также с Вадимом и с его женой Леной. Был также слегка подвыпивший художник Рома, почему-то на меня «наезжавший» и делавший мне непонятные замечания, по поводу моего поведения. Всё это было, конечно же, шутливо и без оскорблений. Появилась одна барышня, которую я давно не видел, и которая была влюблена в нашего Лёшу. Её звали Света, и она работала в мультстудии у Татарского фазовщицей. Она была сексапильна,  коротко стрижена и худа. Они с Лёшей хорошо рядом смотрелись, - невысокая брюнетка и крупный блондин. Надо сказать, у Лёши с женщинами дела шли хорошо, и он никогда особо не страдал от отсутствия внимания с их стороны. Лёша был настоящий альфа-самец. Также с нами гулял лёшин друг, по фамилии Баранов с женой, который имел внешность улыбчивого и вежливого математика.  Я их видел последний раз у Лёши на встрече Нового 1998 года. Видимо, Баранов с Лёшей когда-то вместе учились. И такой вот большой компанией мы гуляли по Фрунзенской набережной, что-то выпивали и фотографировались. Вроде бы, всё закончилось благополучно, хотя точно утверждать не буду, так как мы с Марго вскоре поехали к ней, оставив это вечернее московское веселье. Ей завтра рано на работу и поэтому гулять допоздна мы не могли…

                В понедельник 7 июня, Марго уехала работать в свой международный банк. На работу она всегда ездила на метро, и даже когда у неё появилась машина…  Я продолжил дремать, так как мне никуда работать ехать было не надо, по причине отсутствия таковой. Подремав немного, я встал , немного послонялся по квартире и, помыв посуду, поехал к себе. День жаркий. Луна всё ещё гостила в Рыбах. Тополиный пух окутал Москву. В час дня ко мне пришёл Пётр и просидел полтора часа. Алкоголь мы не употребляли.  В 15.35 – разбилась ручка у заварочного чайника. Внутри меня наблюдалось задумчивое похмелье и некая сексуальная озабоченность. Я вообще заметил, что с похмелья всегда Эрос начинает одолевать, и в голову лезут разные порочные мысли. Сидел, рисовал картинки для Вернисажа. Поздно вечером заглянул бродяга Илья. Поели вместе вермишель. На что живёт Илья – это мне не понятно. Наверное, ему иногда подкидывают деньги на еду разные его подружки. У меня он денег никогда не просит. И этим он мне нравится. У Ильи выпали все зубы, но он по этому поводу не сильно переживает. Пётр, когда они пересекаются, говорит ему: «Вставь зубы уродец, прежде чем со мной разговаривать» или что-то в этом роде. Хотя, Пётр всем что-то такое обидное говорит, и все к этому давно привыкли… И Лёшу он как-то обидно называет, и меня. Мы на него не в обиде. И Илья тоже, я думаю, к Петру относится хорошо и просто старается с ним не контактировать.

                Во вторник, 8 июня, мне приснился мой папа и какие-то важные даты, - то ли 9 января, то ли 19 декабря. А также грустный сон, что умер мой средний брат Юра, с которым я давно не виделся… Сегодня было жарко, - 32 градуса. Под окном пилят дерево. У меня возникло спонтанное решение постричься. Поменял двадцать долларов. Где-то в четыре часа дня сходил в ближайшую парикмахерскую на Покровку. Постригли быстро за 100 рублей. Потом прошёлся на Вернисаж, купил там рамки и употребил бутылку пива. Купил свежую кассетку с Томом Вейтсом, который мне очень нравится. Вечером зашёл Илья и просидел у меня два часа. Ему тоже очень по душе хриплое пение Вейтса. У Ильи есть подружка, которая тоже, как и он бомжует. Хотя у москвича Ильи есть, где жить, но ему там не живётся, из-за сумасшедшего агрессивного соседа. Это какая-то коммунальная квартира. Илья не очень любит рассказывать про своё детство и про своих родителей. Он старше меня на несколько лет, и тоже Рак. И у него есть дети. Но мы про это всё разговоры не ведём. Илья любит девушек - это и есть его основное увлечение. Илья старался заходить всегда, когда у меня никого не было. Только с тихим и беззлобным Долгановым он любил поболтать. И ещё я поздно вечером позвонил нашей красивой пианистке и розенкрейцерше Лене, и предложил ей завтра сходить в Дом Художников. Она сможет в три часа дня…

                В среду, 9 июня, в три часа дня я встретился с розенкрейцершей Леной у метро «Октябрьская». Жара, тридцать градусов. Поначалу, я её сводил в парк скульптур, где она ещё не была. Там мы посидели в открытом кафе под зонтиком. Я употребил два стаканчика холодного разливного пива. Лена тоже выпила стаканчик, хотя она старается воздерживаться от алкоголя, как это положено в Школе. Видимо я слишком соблазнительно потягивал этот запретный для розенкрейцеров напиток. Лена сказала, что в Голландии розенкрейцеры выпивают пиво, и там нет такой уж строгости. А вот водку они, разумеется, не пьют и мясо не едят. Лена была там уже несколько раз и ей там очень понравилось. Она прекрасно говорит на английском языке. Странно, что она там не осталась и не нашла себе какого-нибудь голландца, при её то внешних данных… Потом мы с Леной сходили в Дом Художников. В восьмом зале висели работы знакомых армянских художников, и там же выставил несколько своих холстов молодой художник Рома, который с армянами дружил, и они его приглашали, уважая его творчество. Сам я как-то с ними не был в близких отношениях и в совместных выставках не участвовал. Да и там надо было платить за это, не так это всё было просто. И ещё надо было иметь знакомства с местным начальством, чтобы тебе дали хороший зал и всё такое… С Леной я провёл часа четыре, и мы там ещё пили кофе, которое розенкрейцерам пить не запрещалось, и в конце я проводил её до метро. Девушка она была соблазнительная и мужики на неё сильно клевали. Про это я уже писал и тут просто напоминаю. В ней чувствовался скрытый Эрос и тайные желания, под внешней сдержанностью. Потом я  позвонил Марго на её мобильный телефон, но попал не туда. Видимо неправильно записал номер. Вернулся к себе в восемь вечера. Вскоре подошла Марго, вся в белом, и с чёрным мобильником на боку. Ночевал у неё на «Речном вокзале». Сегодня Россия выиграла у Испании со счётом один ноль, а Армения сыграла вничью, по нулям, с Украиной, что меня сильно порадовало…

                В четверг, 10 июня, было опять жарко. День прошёл спокойно. И я только сходил к своей тётушке на помывку. Выпивал ли я с ней что-то или не выпивал, - про это мой дневник умалчивает. И, надо думать, что в это день я ничего алкогольного не употребил. Зачем мне было себе врать и не упомянуть про это. Тётушка моя тоже не постоянно употребляла, так как она занималась иконописью и предпочитала расслабляться раз в неделю. Иконы нельзя рисовать, будучи нетрезвым. И ещё она ходила плавать в бассейн, и выглядела, надо сказать, моложе своих лет. Ей никто не давал её возраста. А был ей уже 61 год. Друзья мои художники постоянно ей звонили. И Лёша, и Пётр и Миша По. Пётр часто любил позвонить и как-то грубо пошутить. По поводу дочки-американки и по поводу безумного племянника, имея в виду меня…

                В пятницу, 11 июня, я проходил через Красную площадь, где какая-то сумасшедшая в красной кепке и с рюкзаком громко орала и ругалась: Да пошли вы все на фуй! На фуй все пошли!... и так далее. Один милиционер попытался её остановить, но безрезультатно. Женщина шла, отмахивалась от него, и продолжал посылать громко всех на три буквы. Очевидно, она общалась со своими бесами. Так её и не задержали за нарушение общественного порядка. Было пять часов и восемнадцать минут дня… В тот летний вечер я в компании с Марго, Петром и Лёшей купался в районе метро «Войковская», где мы также устроили смешную фотосессию. На Лёше были семейные белые трусы. На Петре – узенькие чёрные плавки. Несколько бабушек сидело неподалёку, в своих пестрых домашних халатах, на скамейке, глядя на купающихся и вспоминая свою юность. Что мы выпивали, это я не записал. Скорей всего пиво или белое сухое. Потом мы с Марго гуляли на Чистых прудах. Подошли три девушки с вопросом, где здесь дом Булгакова? Мы им объяснили, что дом этот находится в совсем другом месте, на Патриарших прудах. Девушки приехали в Москву из города Ковров. Я им зачем-то оставил телефон карикатуриста Лёши и сказал, что общаюсь с художником Ромой, который тоже жил в Коврове. В общем, меня явно в тот вечер немного понесло. Хорошо, что я их не стал звать в мастерскую, и Марго меня проконтролировала. Ночевали мы у меня… Завтра мне надо ехать на дачу в Можайск.

                В субботу, 12 июня, произошла высадка российского десанта в Косово, чтобы показать НАТО, что Россия братьев сербов не бросает. НАТО явно этого не ожидало. Кремль показал им жирную фигу… Я же в этот день поехал с тётушкой и братом Игорем в Можайск, на тётушкину дачу. Ездили мы туда обычно либо на автобусе, либо на электричке. В этот раз я что-то напутал и опоздал на час, придя на место встречи в 15.30. Это мне вообще было несвойственно, - опаздывать я никогда не любил, будучи очень пунктуальным. До тётушкиного домика мы добрались поздно вечером. Тётушка отметила День Независимости и явно перебрала. Я тоже выпил немного водочки. Мой брат всегда выпивал немного и сильно пьяным я его никогда не видел. Соседи допоздна орали и плясали… Как я писал раннее, это были дачные участки от «Внешторгиздата», где моя тётушка проработала чуть ли не двадцать-тридцать лет. На свою дачу она не любила приезжать одна и всегда кто-то с ней ездил. Видимо, у тётушки была какая-то загадочная фобия, про которую она никому не рассказывала…                На другой день, 13 июня, мы вернулись поздно вечером на электричке в Москву. Я сильно обгорел, так как мы ходили на водохранилище и там плавали. Солнце было в эти дни очень жгучим. Я же имел кожу белую и загорал редко. Меня в детстве, когда я занимался плаванием, наш старенький глуховатый тренер Грабовский называл «бледнолицым». Загар ко мне плохо приставал. Мой же русский друг и тоже брассист Дима Носов загорал дочерна, как индеец. И Грабовский его называл «краснокожим». Грабовский был очень остроумным тренером. Он имел польские корни. А поляки, как известно, любят пошутить. И мой полу-поляк папа тоже любил пошутить, хотя не любил быть объектом для шуток. Поляки очень гордые… и злопамятные. Поэтому они нам не могут простить того, что мы им не дали стать великой империей. Ну и Бог с ними!..