Муто-тень

Состояние души при котором она спит
 в мутной тени порожденного им говорятора.

Душа никогда не отчаивается. Она живёт своей жизнью.
Иногда плачет, видя, что происходит, иногда радуется,
но душа — вне времени,
вне страданий, вне примитивных радостей и горестей.
Она за горизонтом событий ждет часа встречи со своим созданием.




Было холодно и одиноко. Он сидел перед иллюминатором, привычно потягивая кофе. Внизу синел Клопунпай (он даже проматерился) — неотвратимый, как сахарозаменитель в кофе, как коричневая пенка в чашке, как грохот кофемолки, как глупость тех, кто вернулся обратно, ничего не приобретя.

— Конечно, — услышал он ехидный голос рыжего кота, — ты же про себя?

Он нервно глотнул из чашки. Хотя прошло уже пару месяцев, местное тело никак не могло восстановиться. Ему постоянно хотелось пить и есть, а движения оставались несуразными и заторможенными...

— Животно-телесные инстинкты, — продолжал кот. — Как ещё объяснить этот вечный цикл перерождений, для многих — без возможности выхода из низких дорациональных состояний? Ты ещё удивлён? Или хочешь сказать что-то? Или всё ещё веришь, что достаточно житейских обстоятельств для прозрения? Ты провёл в них не одну жизнь — и где результат?

— Я всегда был холоден и ждал призвания, но дошёл до того, что в предпоследней жизни, кажется, стал чудовищем. Хорошо хоть не помню этого. А в этой — меня преследовали неожиданные страдания и полная неосознанность сна. Можно сказать, я вообще не просыпался. Наверное, я провинился так, что не могу пробиться к высокому и даже не способен этого захотеть. Недаром под конец жизни мне пришлось стать никем. И это тоже фихи ма фихи... Получилось у меня или нет? — Он нервно засмеялся. — Конечно, нет... И гештальт так и остался незакрытым.

— Ты снова нудишь, — перебил рыжий кот. — Ну подумаешь, опять в криокамеру, айсбергом в заморозку — и через три дня привычно вернёшься на рейс. Я далеко не улечу, потому что мне уже спешить некуда. А СТРАСТИ! Это не мелочь. Обуревает так, что и айсберг кажется Аполлоном, а может оказаться и показаться кем угодно — даже самому себе, а не только вере с планеты бесконечных пустынь. Страсти и движут этой жизнью так, что она пролетает под властью говорятора,  не успев толком  начаться.



Глава 1.

С каждой жизнью он пытался всматриваться в вечность в себе, и это было для него слишком сложно. Были времена, когда он вообще считал, что он — это он и никто другой.

Сколько уже было этих изрядно потертых личностей, стоящих друг за другом в бесконечной веренице тщетных приключений, заканчивающихся потерей всего. К счастью, и самого себя прежнего. Душа, улетая туда, чувствовала бесконечное облегчение от ненужной рутины и навязчивого говорятора, но вот почему-то его потом снова и снова тянуло обратно…(хотя он где-то уже писал об этом, но как обычно забыл).

Снова и снова он с тоской посматривал на лестницу, ведущую в криокамеру, и рано или поздно поднимался по ней и исчезал на вечные, как там казалось, всего лишь три дня из корабля.

Потом он снова пил кофе с рыжим котом и обсуждал всё, что случилось. Каждый раз он оставался всё дольше и дольше на корабле и пил больше кофе, чем обычно. Но время тут измерялось не днями, не годами… его просто не было. Впрочем, точно так же не было времени и там, судя по воспоминаниям, помещавшимся обычно в несколько клопунпайских дней, которые с интересом слушал кот, даже если не был с ним там в этот раз.

Возможно, именно поэтому дни сливались в одно бесконечное «сейчас», а прошлое и будущее теряли смысл. Он ловил себя на мысли, что даже кофе — горький, обжигающий, бесконечно повторяющийся ритуал — уже не приносил прежнего утешения. Всё стало циклом: пробуждение, кофе, разговор с котом, попытка осмыслить очередную жизнь — и снова провал в забытье.

Бесконечные попытки повторить то, что нельзя было понять говорятором в конце каждой жизни, приводили к нескончаемому унынию и желанию свалить с Клопунпая побыстрее. И… он всматривался в вечность всё ещё не так долго, как бы ему хотелось.

Но вечность, в его представлении, была ненадежным собеседником. Она молчала, а говорятор по-прежнему бубнил что-то невнятное, будто издеваясь. Может, стоило попробовать ещё раз? Или, наконец, признать, что система дала сбой и теперь только имитирует работу  в колесе животноводческой сансары?

-Ничего не успеть это твой привычный девиз!

Наверное  его говорятор давно вышел из строя, но техники отказывались давать ему нормальный, потому что срок гарантии уже вышел. Что-то нужно было делать с этой последовательностью перемещений, пока корабль окончательно не покинул пределы местной загадочной галактики.

Глава 2.

На него нахлынули примитивные воспоминания последней жизни.Как и во сне на КП, образы на корабле ощущались очень достоверно — так была устроена здешняя реальность:

С рыжим котом они сидели в небольшом павильончике. Кот довольный лежал на столе под кондиционером, посматривая в глаза клопунпайцев и иногда позволяя себя погладить. В его голове не было ни единой мысли, он просто был с этой вселенной, но точно так можно было сказать, что его не было совсем, а была только вселенная.

Он смотрел на кота и думал о том, что его ждет впереди. Когда то у него будут свои игрушки, мысли и желания…а потом, спустя много-много циклов, возможно все станет на свои места, но уже совершенно по другому…

Клопунпайцы не слишком отличались от  животных, которыми когда то. Они что-то нюхали с жадностью, разрывая коробки, примеряли на тело за ширмой кучу тряпок, нагибались вперёд и назад, чтобы понять, как одежда будет сидеть на них. Всё это было очень шумно и однообразно. Минут через тридцать кот устал смотреть в пустые лица и дал понять, что пора снова идти гулять. Они вышли.
Кажется в ответ ему полетело “Пока”, но он ничего не ответил…

Собственно, так была устроена внешняя сторона. На самом деле клопунпайцы пытались всеми методами спастись от своего говорятора. Они не знали, в чём заключена правда, и искали её среди вещей, сформированных ими же событий, погружения в дорациональное, сна. Было забавно смотреть на отсутствующие лица, лица, очарованных иллюзорной реальностью КП, которая хотя и была неплоха, но предназначалась всё-таки для чего-то другого.

После обмена порцией данных с клопунпайцами его говорятор снова представил себя самым важным в его жизни и пытался двигаться в своём направлении. Он быстро достал дежурную отвёртку и прикрутил на место отвалившиеся контакты. Хотя говорятор и был в конечном итоге хмурой хтонью, но старые и проверенные дедовские методы обычно помогали. Он внутренне встряхнулся, переключился на тело, и оно вместе с рыжим котом пошло домой.

Он помнил как часто тогда проносились мысли о однообразии говорятора, заведенных порядков тела, которое вечно что-то делало и ему не следовало мешать, общей линии судьбы в которой его клопунпайская личность перевешивала и мешала всему остальному.

Постепенно воспоминания начали меркнуть и он понял, что скоро снова проснется. Не было никакой связи между сном и жизнью на КП, как ему показалось. Что жизнь была иллюзорна, что сон прикидывался не тем, чем он был на самом деле. Все объединяло только его я, его фантом, его тело…Свет погас, он почувствовал облегчение, которое приходило всякий раз, когда он освобождался от навязчивой личности…
Прошло еще какое-то время…
Глава 2

…несколько дней…

— Прежде чем ты проснулся, — услышал он насмешливый голос…Все это время ты продолжал крутиться как колобок в своих воспоминаниях, представляя, что ты все еще живешь и вытащить обратно  тебя было невозможно. Так и возвращаютися обратно навечно, чтобы погибнуть в пучине…

Значит мой сон не что иное - как тьма вещей, а что же тогда такое жизнь, спросил он рыжего кота.

-Жизнь это “вздымающиеся гребни гор, дупла исполинских деревьев в сотню обхватов”, место где живут исполины в которых Дух вложил все свои силы. Но маленькое горло кувшина не может вместить большой поток воды, ограниченный ум не поймет великого, как бы не тужился.Так и ты спишь и тебе кажется, что прошла еще одна твоя жизнь, потом другая, а ведь так и не услышал флейту Неба.

-Но я…

-Десять тысяч голосов в твоей голове, кто позволяет им быть такими, какие они есть, и петь так, как им поется? Во сне душа их блуждает впотьмах, Наяву тело тревожит их ум. Связавшись с другими, они путаются в мыслях и каждый день ведут войну в сердце.

Нужно было срочно спасать положение вещей. Еще немного и рыжий кот, войдя в раж,  откроет дверь в мистический механизм вселенной и ему снова придется прыгать по блокам вверх, спасаясь от самого себя, чтобы выжить…

Он  начал читать  стихотворение  Тютчева, первое, которое пришло ему в голову:

Чему бы жизнь нас ни учила,
Но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила,
Есть и нетленная краса.
И увядание земное
Цветов не тронет неземных,
И от полуденного зноя
Роса не высохнет на них.
И эта вера не обманет
Того, кто ею лишь живет,
Не всё, что здесь цвело, увянет,
Не всё, что было здесь, пройдет!
Но этой веры для немногих
Лишь тем доступна благодать,
Кто в искушеньях жизни строгих,
Как вы, умел, любя, страдать.
Чужие врачевать недуги
Своим страданием умел,
Кто душу положил за други
И до конца всё претерпел.

Видя, что рыжий кот уже немного отвлекся,посмотрев на него недоуменно, он продолжил с Пушкиным:

Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.

Сердце в будущем живет;
Настоящее уныло:
Все мгновенно, все пройдет;
Что пройдет, то будет мило.

-Вот так с тобой и получилось, сказал кот. Все мучился, мучился, хотел ко мне, а теперь вспоминаешь и смеешься, и снова хочешь обратно. Точнее тебе скоро тебя будет опять тянуть в криогенную камеру и только очень длительные путешествия на моем корабле могли бы тебя спасти от этой вредной тяги. Только вот по пути не будет больше клопунпаев, не знаю даже, готов ли ты к нормальной жизни? 

Рыжий кот элегантно махнул рукой в сторону, давая понять…Он попытался открыть рот и что-то сказать, но вместо слов у него вырвался вздох…что-то заблокировало говорятор и перед глазами замелькали непривычные световые вспышки..а потом все отключилось…и наступил сон.


Глава 2.5
Ему снился сон про говорятор…

Говорятор постоянно работал, получая топливо по нелегальным каналам Клопунпая. Он постоянно погружался в силу своей мысли, которая была ничем иным, как библиотекой, которую он воспринимал почему-то за что-то живое. Но что было живого в библиотеке? Ничего…

— Я (с маленькой буквы), — сказало Оно, — самый настоящий друг, которому ты можешь всегда доверять…

Он скромно промолчал. Рыжий кот ехидно  посмотрел на него и продолжил идти по мокрой траве. Ситуация была почти патовой.

 Либо гулять до другой бесконечности, либо снова слушать постоянно включённый говорятор и бесконечно размышлять о своей, о собственной убогой жизни, либо и то и другое вместе, потому что ничего не помогает….мысли понеслись, их, как обычно прервал голос Кота и Пушкина:

Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..

Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.

-Ты уже сам похож на классика жанра, рыжий кот продолжал цитировать:

Мысли, скуки рассужденья —
Что вы знаете -  обман,
Тени низкой рожденья,
Жизни суетный дурман…

-Прямо про тебя, лучше не скажешь. А про меня:..

Но тело уже  бросило на землю хозяйственную сумку и присело на неё, облокотившись о дерево. Идти больше никуда не хотелось. Он закрыл  глаза и оказался снова на корабле.., сбежав от власти воспоминаний… Было что-то успокаивающее в равномерном рёве двигателей и постепенном отдалении от Клопунпая,  но ему всё ещё нужно было пережить несколько моментов, которые он не добрал. Они казались незначительными, но были очень нужны. Несколько забытых переживаний, как бы сказал его рыжий друг.

Он ещё раз закрыл глаза и снова оказался около дерева, ведь нужно было дослушать стихотворение рыжего кота:

Опять тоскую по Земле —
По травам мокрым на рассвете,
По ветру, воксельной  пчеле,
По дождику при лунном свете...

Мне звёзды — холодны они,
Мне бездна — чёрное молчанье.
О, дайте мне земные сны —
Хоть с болью, хоть с непониманьем!

Пусть там — бессмысленный наш спор,
Пусть там — усталость и обманы...
Но там — весенний разговор
Душ брошенных тонуть  в тумане.

Но там — твой шаг на мостовой,
Но там — кофейный пар у двери...
Если устану  быть звездой —
Верните мне мои потери…



Глава 3.

Тело встало, облокотившись о дерево. В голову сразу проникли хтонические мысли Говорятора. Состояние усталости тела было тяжелым и неудобным. Параллельно оно транслировалось Говорятором и усиливалось автономной энергетической системой скафандра. Он растерялся от такого сильному контрасту, но вспомнил, что за несколько жизней на КП ровным счётом ничего не поменялось, поэтому расстраиваться было нечему.

Внимание сфокусировалось и отлетело в сторону. Рядом с деревом стоял персонаж его жизни, которому он отдал так много времени и, по большому счету, не так плохо жил вместе с ним. В прошлый раз эта маска была более мрачной и зловещей, и хотя она может быть стремилась к чему-то хорошему, но наделала много бед. В этой жизни стало лучше, но не так, как рисовало воображение, но ведь оно рисует только материальные блага, думая, что ими как-то можно подцепить корни самой Вселенной. Собственно, поэтому он так слабо и помнил происходившее. Важен был итог, а не Андрей, Антон  или кто-то другой… Неожиданно тело упало и реальность снова переключилась, все потому что: 

Рыжий кот, устав от бесконечных метаний своего спутника, вдруг вскочил на панель управления корабля и нажал лапой на самую большую, блестящую кнопку.

— Знаешь, — сказал кот, облизывая усы, — ты всё ищешь смысл, как будто он — последняя печенька в банке. А что, если смысл не в том, чтобы найти, а в том, чтобы… перестать искать?

Корабль завибрировал, иллюминаторы заполнились мерцающим светом, а из динамиков полилась странная мелодия, напоминающая смесь космического джаза и мурлыканья.

— Что ты наделал?! — закричал он, хватаясь за кресло.

— Я просто ускорил процесс, — невозмутимо ответил кот. — Вместо того чтобы тысячу жизней ныть о «мутной тени», давай сразу перейдём к кульминации.

Пространство вокруг них начало сворачиваться в спираль, как бумажка в кофейной чашке. Говорятор захрипел и выдавил: «Ошибка 404. Смысл не найден», после чего наглухо отключился.

— Вот видишь, — философски заметил кот, — даже он сдался. А знаешь, что сказал бы Руми на это?

— Что? — растерянно пробормотал он.

— «Ты думаешь, ты ищешь Бога, но на самом деле Бог давно нашёл тебя — просто ты был слишком занят, слушая этого болтливого робота в своей голове».

Кот прыгнул ему на плечо, и в этот момент корабль… исчез.

Они оказались в бескрайнем поле, где вместо звёзд на небе висели гигантские кошачьи игрушки, а вдалеке мерцал Клопунпай — но теперь он напоминал скорее мячик, забытый в траве.

— Где мы?.. — прошептал он.

— В том самом месте, где кончаются все вопросы, — ответил кот. — Здесь нет говоряторов, нет циклов, нет «вечных поисков». Есть только ты, я и этот прекрасный дурацкий мир. Ну что, попробуем просто быть? Хотя бы одну жизнь.

Он хотел возразить, но вдруг заметил, что его руки… стали лапами. А голос превратился в мурлыканье.

— О нет, — засмеялся (точнее, промурлыкал) он. — Ты что, сделал меня котом?!

— Ну а кто ещё лучше понимает, что счастье — в том, чтобы гоняться за солнечными зайчиками и спать на тёплых книгах? — Рыжий философ грациозно потянулся. — Добро пожаловать в настоящую реальность.

И тогда он наконец осознал: может, смысл и правда не в том, чтобы бесконечно страдать, а в том, чтобы однажды просто… отпустить.