Гудрон на районе

Советская бойлерная сложена как палуба белоснежного круизного лайнера, есть в ней и капитанская рубка, и механик в трюме, и простые моряки. Но белоснежность – это видимость: советские пионеры знали, что над бортами лежит чёрная-пречёрная залитая гудроном крыша, а на ней грязная-прегрязная тряпка, «сифа». Не всем школьникам было известно, откуда пошло название тряпки и одноименной игры, это знал разве что Минздрав СССР и легкомысленные сограждане, стоящие на учёте в венерологических диспансерах. Правила игры в сифу были определены раз и навсегда: в кого тряпка попала, тот и сифа, тот и заражённый, и он бегает с ней по крыше, пытаясь попасть в кого-то ещё. Сейчас, когда пионеры сидели в классах, тряпка безымянно лежала на крыше бойлерной, словно туша чумной коровы, заброшенная катапультой на башню осажденного города.

Сашка Гуров, ученик пятого класса «Б» московской школы 814, сидел на уроке немецкого языка и пристально наблюдал за своей классной руководительницей Зоей Николаевной, но он, конечно, не ждал от неё новых знаний, он вёл счёт. В течение всего урока Зоя Николаевна имела привычку держать в руках крепкую короткую эбонитовую указку, время от времени ставя её острым концом на учительский стол, потом она забывалась, объясняя материал, облокачивалась на эту ненадёжную опору всем телом, и указка соскальзывала, увлекая за собой всю Зою Николаевну. Счёт падений уже близился к дюжине, когда прозвенел звонок и Сашка Гуров с чистым разумом, полным всяческих надежд, вышел из учебного заведения точно таким же, как и вошёл. На дворе стоял 1986 год, и заняться было совершенно нечем.

По дороге из школы слева за автостоянкой виднелась между деревьев бойлерная, там на палубе существовал островок свободы, маленькая Куба, и пусть даже это свобода бездумно смотреть вдаль. Недолго думая, Сашка свернул с «Бродвея» – улицы, тянувшейся мимо шести девятиэтажных корпусов и двух школ. Поднявшись по лесенке на бойлерную, первым делом попадаешь в рубку со скамеечкой, идеально скрытой стенками от ненужных глаз, там уже курили сигареты «Космос» пара дворовых приятелей. Обсудив последние новости об устройстве женского тела, почерпнутые Сашкой в медицинской литературе с бабушкиной полки, они покурили, они помолчали. Тем временем из соседних школ потянулись другие пионеры и пара отчаянных октябрят, компания быстро разбухла, наговорилась, заскучала и наконец взорвалась криком «сифа»! Эта игра всегда начиналась внезапно. Обычно кто-то сидел, равнодушно скользя взглядом по грязной тряпке, потом этот кто-то незаметно для большинства брал тряпку двумя пальцами и аккуратно клал товарищу на плечо или на коленку так, чтобы заражённый «заразился» незаметно, чтобы это стало для него сюрпризом уже после крика «сифа». Дальше начинался переполох, все вроде как не ждали, но вроде как были начеку и начинали носиться по крыше в опасной близости от края. Прыгать и слезать с двухметровой высоты на землю было запрещено правилами, в ход шел дриблинг на ногах, запугивание и спортивное ориентирование в пространстве.

Так все и носились, и Сашка Гуров носился вместе со всеми, забыв о перестройке, Зое Николаевне и эбоните. Закончилось всё так же внезапно, как и началось: другой Сашка из пятого подъезда, уворачиваясь от сифы, не рассчитал, оступился и с разбега нырнул вниз на потрескавшийся асфальт, потекла тягучая бурая кровь, точно так, как она бы текла где-нибудь в Канзасе по новенькому хайвею. Игра кончилась. Другого Сашку увели домой, он что-то сломал, но точно не шею.

Все разошлись, и очень скоро на крыше остался только Сашка с приятелем. У приятеля завалялась одна сигаретка и одно тайное знание. Если съесть гудрон, то тебе ничего не будет, сказал он, это почти как жвачка и абсолютно безвредно. Они отломили от крыши по приличному куску расплавленного на жаре гудрона и стали жевать. Зарубежные жвачки поступали в Советскую страну пока только в виде фантиков, а отечественные удерживали вкус не дольше проглоченной ложки куриного бульона. Сашка Гуров сидел на палубе белоснежной бойлерной и жевал гудрон, потому как ничего ему от этого не будет, потом курил сигарету «Космос» по той же причине, потом смотрел вдаль. Солнце жарило его макушку. Внизу под ногами превращалось в пыль бурое тягучее пятно, точно такое же, как этот день.

2025 г.