Дилетант

               
   Эта грустная история произошла много лет назад.  Я работал тогда внештатным диктором на краевом телевидении и был невольным свидетелем ЧП …
   Шёл тракт – генеральная репетиция телепостановки, в конце которой пожилой герой должен был обличить свою жену во многих прегрешениях и упасть без чувств, сражённый потрясением.   Долгое время не могли подобрать актёра на главную психологически сложную роль.  И однажды режиссёр-постановщик – Сергей Васильевич,  случайно встретил товарища, с которым в своё время вместе играли в народном театре.  Пенсионер Юрий Николаевич по всем параметрам подходил  для роли героя телевизионной постановки.  И хотя он был не профессиональным актёром, но режиссёр помнил, как тот блистал на любительской сцене.  Ему прочили большое актёрское будущее.  Да и он сам планировал поступать в театральное училище.  Но так сложилось, что судьбе угодно было направить его по другой стезе, и он стал… военным инженером.  Режиссёр уговорил Юрия «тряхнуть стариной» и тот согласился, сказав, что предлагаемая ему роль – его мечта. 
   Репетиции  шли нормально.  Все были довольны.  «Варяг» органично вписался в актёрский коллектив профессионалов – участников постановки.  Но во время тракта режиссёр попросил Юру «дать слезу».  Тот без труда выполнил его просьбу.  Однако «дирижёр» постановки был не удовлетворён и заметил по Станиславскому – «Не верю! Не верю!», и добавил: «Юра, проникновеннее, пожалуйста, ты же можешь!»…
   И тут произошло что-то.  Актёр изменился до неузнаваемости: он стал ниже ростом, появилось страдальческое выражение глаз, мимика, жесты, даже тембр голоса стали «чужими».      Лицо героя исказила гримаса отчаяния, дрожащим от волнения голосом он хрипло отрывисто выдавливал из себя текст роли, тело содрогалось от рыданий, а из глаз потоком лились неукротимые натуральные слёзы.   У меня мурашки по телу забегали.  Я стоял в застеклённой студийной аппаратной на уровне второго этажа. Отсюда присутствующим как на ладони было видно всё происходящее внизу на сценической площадке.   Обернувшись на хлюпающие звуки, увидел шмыгающую носом помрежа, из глаз её ручьём текли слёзы; сидящая за пультом звукооператор, одну руку держала на ползунке микшера, а другой зажимала свой рот, чтобы не вскрикнуть от ошеломляющей по своей пронзительности и правдоподобности сцены; многие сотрудники стояли в аппаратной с отвисшими от удивления челюстями и широко раскрытыми глазами; только убелённый сединами  главреж студии – Степан Иванович,  сокрушённо качал головой, да сидящий за пультом Сергей Васильевич  деловито отдавал команды телеоператорам.
   Наконец, сказав последнюю фразу, герой, как и предусмотрено было по сценарию, схватился за сердце и рухнул на пол.  «Отлично, всем спасибо.  Юрий Николаевич, Верю! Верю! Вставай, тракт закончен»,
— объявил режиссёр.  Но герой лежал бездыханный.  Прощупали пульс – сердце не билось.  Кинулись делать искусственное дыхание, брызгать в лицо водой, подносить нашатырный спирт – всё тщетно.  Вызвали скорую: врач констатировала смерть актёра. Кто-то сокрушённо сожалел, что и искусственное дыхание не помогло.  «Вот этого нельзя было делать, — заявила врач скорой. – У него инфаркт, ему нужен был покой».
   В это время в аппаратной бурно обсуждали ЧП.   В какой-то момент режиссёр-постановщик сказал: «Жаль, Юрий Николаевич был  талантливым артистом».  На что главреж заметил: «Да, он был очень талантливым, но…  дилетантом, что его и сгубило».  Коллега удивлённо спросил: «Что Вы имеете в виду?».  И тот пояснил.   С его слов, все люди генетически  обладают эмпатией – способностью сопереживать, сочувствовать.  Но одни, и их большинство, при этом не теряют чувства реальности.   Другие – «толстокожие», обладают низкой степенью эмпатии.  Их трудно чем-либо пронять.   «Вот ты, например, Сергей Васильевич, стал таким и этому есть объяснение, – продолжил главреж. – Ты – режиссёр-постановщик, и тебе часто приходится ставить телеспектакли, как сегодня.  И когда невольные зрители  были шокированы потрясающей сценой, ты спокойно исполнял свои профессиональные обязанности – деловито отдавал команды теле- и звукооператорам, осветителям.   Другие, эмоциональные эмпанты, –  рассуждал главреж, –  их не более 5% населения, сопереживая, теряют самообладание.   ощущающие эмоции других сильнее собственных.  И это их трагедия, т.к. такие реакции травмируют психику, они страдают стрессами, нервными срывами и сердечнососудистыми заболеваниями.  Профессиональных актёров учат контролировать свои эмоции, сохранять на сцене рассудок.  Исполняя роль, не забывать, что это именно игра!  А дилетанты, даже очень талантливые, как Юрий Николаевич, не имея сценической подготовки, исполняют свои роли по наитию, инстинктивно, не контролируя свои эмоции, что и приводит к таким трагическим последствиям как сегодня»…
   Вскорости после этого ЧП мне пришлось быть на городском  кладбище.   На «Аллее Славы» бросилась в глаза свежая могила, утопающая в траурных венках.  Подойдя ближе, я узнал на фотографии Юрия Николаевича.  Под фотографией на куске красного гранита  лаконичная короткая эпитафия: «Счастье – быть живым».  А на скромном венке алыми буквами по чёрному муару: «ТАЛАНТЛИВОМУ ДИЛЕТАНТУ ОТ ПОКЛОННИКОВ»…