Роман Камень одиночества Полифония. Сентябрь

С шестого класса меня мама стала приучать к самостоятельному уходу за школьной формой. Вчера я поздно пришла из музыкальной школы и не стала гладить своё школьное коричневое платье после стирки. Ненавистное платье положила на стул, в надежде, что мама его погладит после работы. Но мама не погладила. Утром я начала гладить форму сама, торопилась, у меня ничего не получалось, разнервничалась до слёз. А мама сказала: "Как погладишь - так и пойдёшь в школу". Погладить не получилось , в школу опоздала, с мамой поругалась и осталось дома. Слышала, как мама хлопнула дверью, уходя на работу.

Слёзы мои быстро высохли, дома было хорошо. Телевизора у нас тогда ещё не было, но была шикарная стерео система "Симфония"! Сверху радиоприёмника, под полированной крышкой - проигрыватель для пластинок, две стерео колонки, обтянутые с одной стороны жёлтой тканью, стояли по разным углам комнаты. Одну колонку загораживало кресло, другую - угол фортепьяно. У нас получился уютный музыкальный уголок: два вишнёвых круглых кресла ( я их называла "ракушки"), внизу - два малиновых паласа с жёлтыми квадратиками и чёрными полосками, между креслами - журнальный столик, у окна - "Симфония", справа - пианино. Я включила радио, постелила на стол сложенную в несколько раз простыню, чтобы его не прожечь утюгом и принялась доглаживать форменное платье. Гладила и слушала музыку, пластинки я все заиграла "до дыр". Тёплыми сентябрьскими вечерами, вытаскивала одну колонку на балкон, ставила Ободзинского и над всем двором раздавалось :"Эти глаза напротив чайного цвета!"  Ребятам очень нравилось,они кричали : "Ещё!" И я ставила пластинку ещё и ещё.
Закончив гладить, убрала форму в шкаф и прислушалась, по радио люди пели, но не так красиво , как на эстраде, а сквозь рыдания, пели на иностранном языке, их пение сопровождали крики, шум и выстрелы. Меня это так потрясло, понимая, что это

не "Театр у микрофона", прильнула к радио. Диктор сообщил: в Чили произошёл военный переворот - "путч", президент Альенде убит в результате штурма президентского дворца, а только что вы слышали последнюю трансляцию из Сантьяго, радиостанцию брали штурмом заговорщики, а работники радиостанции пели гимн "Бенсеремос" - это был последний их эфир, они пели сквозь слёзы и скандировали: "Когда мы едины - мы непобедимы!" 

Новости продолжались, у меня стоял в горле ком, так жалко мне было тех кто пел и знал, их не оставят в живых. Окончательно моё сердце разбило сообщение: убит известный чилийский певец Виктор Хара. Прежде ему сломали пальцы и разбили гитару. Мой разум кипел от возмущения: что это за власть, которая убивает музыкантов, они что для неё опасней пистолета?! Поделиться моими чувствами мне было не с кем, и я решила записать в тетрадку всё что меня переполняло и терзало.

Так я начала вести дневник.

После уроков ко мне зашли одноклассницы: Галя и Фира. Они хотели узнать, что со мной случилось и почему я не пришла сегодня в школу. Я им всё рассказала: про форму, про Чили, про дневник. Галка меня поняла и поддержала в моей ненависти к генералу Пиночету. Фира молчала, она не знала ещё, как ей реагировать на мои откровения. Одно её зацепило в моих словах - "дневник". Земфира попросила меня потом показать, что за дневник. И я ей пообещала, когда у меня появится больше записей в нём.

С Галей мы начали общаться в классе четвёртом. Она была открытой , активной, доброй девочкой. Меня иногда пугала её откровенность, но Галка была единственным человеком, которому я могла довериться. Был случай, который нас крепко с ней связал. Галина всегда шла смело ко всему новому: хотела записаться в секцию бокса, но хотела себя прежде испытать, удастся ли ей выдержать сильную боль. Она положила свою руку на парту, попросила Вовку Вавилова ударить её со всей силы по руке кулаком. Вавилов ударил со всей дури. Галка зажмурилась, но руку не отдёрнула. Удар , видимо, был не очень сильный, да и сам Вовка был очень худой и бледный. Тогда "испытуемая" попросила ударить Валерку Косолапова. Тот согласился с большим удовольствием. Крепыш Валерка бегал от назойливой одноклассницы, которая заставляла его выполнять домашние задания и собирать после уроков металлолом. От Валеркиного удара у Гали вздулась на руке синяя жилка, но Галка гордо молчала. А я заплакала от ощущения реальной боли, которую испытывала эта сильная девочка. Галка обняла меня и засмеялась:"Ты чего ревёшь?" "Тебя жалко", - всхлипывала я тихонько. Ещё помню в третьем классе она похоронила моего котёнка. Васька в первый раз выбежал из дома в марте и был убит камнем казахскими мальчишками. "Казахи народ кочевой, у них нет любви к домашним животным, кроме верблюдов и баранов.Это животные полезные, а котёнок для них - бесполезное", - так пыталась объяснить мне мама их страшную жестокость. Я была вся чёрная от горя и даже не могла подойти к мёртвому Ваське.Его подарила мне Рита, он родился от её кошки Зайки в ноябре, тогда мы ещё ездили в гости друг к другу. Теперь с подругой разъехались и Васеньку убили. Мне было очень тяжело, но плакать я не могла.С мамой вышли во двор, надо было закопать кота, чтобы над ним, уже над мёртвым , не издевались эти ублюдки. Остановилась у подъезда, а мама подошла поближе, возле Васи стояли девочки, среди них была Галя, она спросила: "Это ваш?" Мама показала на меня, тогда Галя вырыла своими руками ямку и положила туда моего бедного Васю. Галка была смелая, не равнодушная к чужой беде, и мне это в ней очень нравилось.

Фира была ещё чужой. Я считала её не очень доброй, даже стервозной. Между нами ещё был Серёжка Грач, она забрала всё его внимание у меня, но я не показывала виду и , благодаря Гале, мы начали общаться, а потом даже стали подругами.