Алат - Тау

Последние лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь пыльное стекло, выхватывали из полумрака мастерской летающие пылинки. Рабочий день Бориса подходил к концу.
  Откинувшись в старое кожаное кресло, он , ощутил приятную  усталость .Встав  и слегка  потянувшись  ,  подошел к окну, чтобы задёрнуть потертую штору и повернуть ручку на «закрыто». Его взгляд, скользнув по пустеющей вечерней улице, внезапно зацепился .  Напротив, в глубокой тени старого вяза, стояла фигура. Неподвижная. И, казалось, её взор  во тьме был устремлён прямо на него. Ледяная игла страха кольнула под ложечкой. Борис прильнул к стеклу, вглядываясь, щурясь... Но незнакомая тень лишь качнулась – и растворилась в сгущающихся сумерках, будто её и не было.

Выключив свет, он погрузил мастерскую в полную тьму. Знакомый путь по узкой винтовой лестнице он проделал почти на ощупь, пальцы скользили по прохладной, местами облупившейся краске металлических перил. Тёплый летний воздух, выйдя на улицу, ударил в лицо густой, почти осязаемой волной, пахнущей нагретым асфальтом, пыльцой и далеким дождем. Он сделал глубокий вдох, но легче не стало – тяжесть вечера висела в воздухе. Привычно повернув направо, побрёл по знакомому тротуару, где каждый сколотый камень, каждый корень дерева, вздувший асфальт, был ему знаком. Тротуар казался старым приятелем, молчаливо указывающим дорогу домой. Было поздно, окна в большинстве домов уже не горели, лишь редкие желтые квадратики маячили в темноте. "Засиделся", – с легким укором подумал он, ускоряя шаг. Тишина была звенящей, нарушаемая лишь далеким лаем собаки и шорохом листвы.

В конце улицы, из-за угла пивной, ему навстречу вывалилась шумная компания молодых людей: трое парней, явно навеселе, и одна девушка, пытавшаяся их урезонить, но её голос тонул в их гоготе. Узкий тротуар не оставлял места для манёвра. Борис почувствовал, как атмосфера мгновенно наэлектризовалась. Было видно издалека: завидев одинокого, усталого мужчину, парни оживились, обменялись наглыми взглядами, их походка стала развязнее. Обычный ребячий задор, подогретый хмелем и вечерней безнаказанностью, решил за них – нужно проявить удаль, самоутвердиться. Борис внутренне сжался, но лицо осталось каменным. Он не отреагировал ни на сверлящие, вызывающие взгляды, ни на брошенную ему вдогонку саркастичную фразу: "Дедуля, домой плетешься? Боишься, мы тебя обидим?" Не потому что не был обидчивым – просто глубоко ушел в себя, в свою усталость, отгородившись невидимой стеной. Но по неумолимому закону   басни  про волка и ягнёнка, приговор был подписан. Его вывело из оцепенения резкое движение и цепкая рука, вцепившаяся в рубашку на груди. Первая, абсурдная мысль – зацепился за ветку. Через секунду он увидел перед собой молодое, перекошенное злобой и пьяной бравадой лицо. "Чего молчишь, старый?!" – прошипел парень, и его дыхание, густое от пива, ударило Борису в лицо. Еще мгновение – и удар был бы неминуем. Борис инстинктивно напрягся, готовясь к боли.

Но в эту секунду его взгляд, увлеченный силой, с которой его развернули, скользнул в ту сторону, откуда он пришел. И он увидел . Ту самую фигуру из окна. Она стояла теперь ближе, у начала улицы, сливаясь с тенью дома. В темноте она казалась не просто высокой – она высилась, на две, а то и три головы выше обычного человека, монолитная, абсолютно неподвижная. Весь страх перед хулиганами мгновенно испарился, замещенный леденящим душу, первобытным ужасом перед этим  силуэтом. Следующее мгновение поразило его еще больше: темная фигура  рванула . Не побежала – рванула , как спущенная тетива. Она преодолела метров двадцать за долю секунды, оказавшись внезапно в центре их маленькой группы, и произвела эффект автомобиля, врезающегося в пешеходов. Не было крика, только глухой,  звук ударов – словно били по мешкам с песком. Парни разлетелись как кегли. Удар : одно тело, беззвучно, словно тряпичная кукла, рухнуло на газон , двое других отлетели в куст,  ветки жалобно зашуршали. На ногах остались только Борис и девушка, застывшая с открытым от ужаса ртом, из которого не вырывалось ни звука. Её глаза, огромные и блестящие , были прикованы к месту, где секунду назад стояли её друзья. Теперь там высилась огромная черная тень, безликая и безмолвная.

На лице Бориса не было удивления – скорее, мрачное, почти обреченное ожидание. Как будто он знал, что *оно* придет. Фигура в чёрном медленно повернулась к нему; под тяжелым, струящимся плащом, накрывавшим голову, не было видно лица – только сгусток непроглядной тьмы. Следующие несколько секунд они стояли друг напротив друга в звенящей тишине, нарушаемой лишь прерывистыми всхлипами девушки. Безмолвный диалог, полный непостижимых вопросов и безответных утверждений. Потом безликий повернулся и исчез так же молниеносно, как и появился, растворившись в темноте переулка. Девушка вышла из оцепенения с душераздирающим криком и бросилась наутек, её крик долго эхом разносился по спящей улице. В темноте лиц нападавших разглядеть было невозможно. "Лучше уносить ноги", – пронеслось в голове Бориса, и он, взволнованно оглядываясь через плечо, резко ускорил шаг, чувствуя, как колотится сердце. Тень незнакомца, казалось, еще витала в воздухе.

Сергей Александрович утром обнаружил, что его верный, видавший виды ноутбук после вчерашнего вечернего зависания намертво отказывался запускаться. "Ну вот, замечательно", – пробурчал он, сунув его в пакет из супермаркета. Решил занести в ремонт в обеденный перерыв – благо, в соседнем квартале была какая-то мастерская, вывеску он замечал.

К полудню ему наконец удалось вырваться с работы. Нужно было еще заехать в строительный за краской, попутно – в мастерскую. Он нашел неприметную дверь между магазином хозтоваров и аптекой, поднялся по узкой, крутой винтовой лестнице, скрипящей под ногами. За дверью с вывеской "Ремонт" – небольшое, почти пустое помещение. Скромно: один столик, два потертых кресла, стойка, за которой виднелся проход, завешанный плотной синей шторкой. В воздухе витал слабый запах пайки, озона и... чего-то еще, неуловимого, как старые книги. Помявшись с минуту в тишине, Сергей неуверенно окликнул: «Есть кто?»

Шторка раздвинулась, и из-за неё вышел мужчина. Высокий, плотного телосложения, с густой, аккуратно подстриженной черной бородой, седеющей на висках. Но больше всего поразили глаза – огромные, очень светлые, серо-голубые, с невероятной глубиной. Они смотрели так, будто видели не только Сергея, но и что-то далеко позади него, что-то в самом его нутре. Сергею стало не по себе, он опустил взгляд, торопливо доставая ноутбук из пакета. «Здравствуйте. Почините, пожалуйста, рабочий. Совсем не включается».

Пока мастер молча осматривал технику, поворачивая её в руках, Сергей бросил взгляд вокруг, пытаясь отвлечься от странного чувства. Стены, завешанные теми же синими шторами, единственное окно, выходящее на глухую стену соседнего дома, вывеска на стойке: «Борис Олегович Громов. ИП. Ремонт электроники, компьютеров». «Борис Олегович, – обратился Сергей, пытаясь звучать деловито, – жить будет? Шансы есть?»

«Будет», – лаконично ответил мастер, не поднимая глаз от ноутбука. Его голос был низким, спокойным, обволакивающим. Он взял ноутбук и скрылся за шторкой. Вернувшись через минуту без аппарата, записал номер телефона и имя Сергея в толстую потрепанную тетрадь.

И вдруг Сергея накрыло странное ощущение. Он почувствовал себя выпавшим из реальности, словно плотный ковер времени под ним внезапно дернули. Забыл, куда шел дальше, кто он, зачем тут. В ушах зашумело, в глазах поплыли круги. Как будто он лежал на шезлонге у теплого моря, и волны лениво лизали песок. Мастер заметил это состояние, и на его губах появилась легкая, едва уловимая улыбка, словно он был не против, чтобы клиент задержался в этой внезапно уютной, тихой мастерской подольше.

«А когда готово будет?» – очнувшись, спросил Сергей, падая в ближайшее кресло. Оно оказалось на удивление удобным.

«Сегодня нет, – ответил мастер, кивнув на второе кресло, где, свернувшись калачиком, спала пушистая белая кошка. Она открыла один зеленый глаз, лениво посмотрела на Сергея и снова его закрыла. – Тоже ждёт». Он ухмыльнулся, и это выражение как-то странно сочеталось с его проницательными глазами, и скрылся за шторкой. Сергей только сейчас разглядел кошку. То ли послеобеденная дремота накрывала, то ли это место обладало каким-то гипнотическим спокойствием, но сонливость усилилась, веки налились свинцом. «Так когда забрать?» – пересиливая зевоту, переспросил он.

«Завтра в это же время», – донеслось из-за шторки. Уходить категорически не хотелось, это ощущение теплой, защищенной лени было слишком приятным. Но с усилием воли он поднялся и на ватных ногах спустился по скрипучей лестнице обратно на шумную улицу. Солнце показалось слишком ярким, звуки – слишком резкими.

Мастер произвел на него сильное, необъяснимое впечатление. Этой ночью сны были необычайно насыщенные, яркие, полные странных символов и чувства... полета.

Заехать на следующий день удалось только к вечеру. С трудом припарковавшись у дома 53, Сергей направился к знакомой двери. Выходя из машины, его внезапно охватило иррациональное, но мощное ощущение – вторжения в чужое, охраняемое пространство. Волна немотивированной паники, мании преследования сдавила горло. Казалось, за ним следят из каждой тени, из-за каждого окна. С трудом, преодолевая желание сесть обратно в машину и уехать, он, оглядываясь через плечо, подошел к двери мастерской. У входа, чуть поодаль, стояли трое мужчин. Гражданская одежда – темные джинсы, куртки – не могла скрыть их выправки, той особой собранности, что бывает у людей спецслужб или профессиональных бойцов. Они не разговаривали, смотрели в разные стороны, но их позы говорили о полной взаимосвязи; один из них, самый молодой, пристально, без выражения, следил за каждым шагом Сергея. Их взгляды встретились – и у Сергея возникло жуткое ощущение, что тот смотрит не на него, а  сквозь  него, словно он был стеклянным. Через мгновение незнакомец так же безразлично отвел взгляд. Сергею стало еще страшнее, по спине пробежали мурашки. Подавленный, он прошел мимо них, чувствуя спиной их взгляды, и зашел внутрь.

Внутри мастерской стояли еще двое: мужчина невероятных размеров, в пиджаке, который едва сходился на его могучих плечах, и, как подумал Сергей, какой-то важный чиновник, может, даже депутат – дорогой костюм, уверенная осанка. Они, видимо, заканчивали разговор: "депутат" укладывал в кожаную папку какие-то документы – странно, листы были необычно тонкие, гибкие, почти как пергамент, желтоватого оттенка. Громила и "депутат" тут же, не глядя на Сергея, вышли, пропуская мимо себя клубы напряженного молчания. Сергея распирало дикое любопытство: спросить или промолчать? Борис, заметив его замешательство, снова ухмыльнулся тем же углом рта, ушел за шторку и вернулся с ноутбуком. «Всё в порядке. Конденсатор поменял».

Сергей, неожиданно обрадованный, крутил ноутбук в руках, благодарил. Мастер улыбнулся уже по-другому, теплее, качнул головой и сел в соседнее кресло, поглаживая проснувшуюся белую кошку, запрыгнувшую ему на колени. Сергею снова не хотелось уходить, особенно после ухода тех странных посетителей – паника уступила место вчерашнему странному спокойствию, благодати. Но любопытство грызло сильнее.

Оно перевесило. Сергей выпалил, не глядя в глаза мастеру: "А кто... кто были те люди? Там, у двери и вот эти?" Он кивнул в сторону выхода.

Борис улыбнулся, словно заранее знал этот вопрос. Его пальцы погрузились в белую шерсть кошки. «Имя этого человека, – он слегка кивнул в сторону двери, имея в виду, видимо, "депутата", – я могу произнести, но ты его не запомнишь. Оно... не для обычной памяти. Он не из России. Должности в обычном смысле у него нет. Всё, что я скажу, будет для тебя просто набором звуков, пустым местом в голове». Сергей собрался задать второй вопрос, почувствовав, как его мозг буквально скользит по поверхности этих слов, не цепляясь за смысл, но дверь распахнулась – вошла женщина. Высокая, строгая, в темном платье, с бесстрастным лицом. Борис встал ей навстречу, его выражение стало серьезным, почти почтительным. Сергей, помявшись, понял, что его время вышло, и вышел. Борис лишь кивнул ему на прощание, его внимание уже было полностью поглощено новой гостьей.

Последующие дни Сергей не мог выбросить из головы мастерскую и Бориса Олеговича. Его разрывало на части: с одной стороны, его тянуло туда магнитом, он даже нашел повод – разбитый телефон дочери. С другой, его охватывал страх – показаться навязчивым, подозрительным, нарушить хрупкую границу этого странного места. Простота и загадочность Бориса, то необычное состояние умиротворения внутри мастерской, даже небольшие, но заметные изменения в собственной жизни за эти дни – обострившаяся интуиция, более яркие сны – всё звало обратно, казалось,  любой  ценой. Терзания длились несколько дней, пока рутина и бытовые заботы не поглотили мысли, отодвинув загадку на второй план.

Ровно через месяц дочь, как по заказу, разбила экран своего телефона. Сергей снова вспомнил о мастерской. На этот раз решение пришло быстро.

Паркуясь у дома 53, он тщательно осмотрел окрестности, припаркованные машины, тени в подворотнях. Все было тихо. Хлопнул дверцей, ощущая смесь решимости и легкой тревоги, и направился к входу.

Поднявшись по знакомой скрипучей лестнице, он увидел знакомый интерьер. В одном из кресел сидела девушка лет шестнадцати: не просто светлые, а почти платиновые волосы, собранные в небрежный хвост, лицо с правильными, почти кукольными чертами и очень бледной, почти прозрачной кожей; она была одета во что-то легкое, белое, струящееся. Она не подняла головы, уткнувшись в телефон, ее пальцы быстро скользили по экрану. Из-за шторки доносился тихий, но напряженный разговор. Через мгновение шторка раздвинулась, и вышла... вторая девушка. Вылитая копия первой – те же черты лица, тот же рост, но контраст был разительным: угольно-черные волосы, спадающие на лицо, черная кожаная куртка поверх рваной сетчатой майки, темные джинсы, множественные серебряные кольца в ушах, на пальцах, и яркие, агрессивные татуировки, выглядывающие из-под манжет. Холодно, оценивающе скользнув взглядом по Сергею, она недовольно плюхнулась в свободное кресло напротив сестры.

«Аделина, мы еще не закончили!» – строго, с отцовской интонацией произнес Борис, выходя из-за шторки. Увидев Сергея, он на мгновение смягчился, но напряжение в воздухе осталось. «Дома поговорим», – бросил он Аделине, и его внимание переключилось на гостя. В его глазах мелькнуло что-то вроде усталого понимания.

«А не хотите чаю?» – вдруг сладким, медовым голосом предложила Аделина, хитренько уставившись на Сергея, явно пытаясь сменить тему и подразнить отца.

«С псилоцибиновыми грибами», – не поднимая глаз от телефона, монотонно произнесла светловолосая девушка – Ангелина.

«Ангелина!» – зло крикнула брюнетка, явно огорченная провалом своего плана. Блондинка лишь пожала плечами, не отрываясь от экрана. Аделина в сердцах натянула огромные наушники, заглушающие мир.

«Что у вас?» – спросил Борис, игнорируя дочерний спектакль.

«Вот, – Сергей протянул старый, видавший виды мобильник дочери. – Экран, как видите...»

«К тебе очередной желающий просто поболтать, – язвительно выпалила Аделина из-под наушников. – Потому что такой хлам ремонтировать – нерентабельно. Никому не нужен». Сергей почувствовал, как кровь приливает к лицу. Борис же, казалось, обладал абсолютным иммунитетом к её выходкам. Он лишь вздохнул.

«Ладно, я пошла к Венерке!» – вскочив, Аделина стремительно исчезла за дверью. И что было странно – шагов по скрипучей   лестнице слышно не было. Совсем.

Сергею стало неловко, он почувствовал себя незваным, лишним гостем, нарушившим семейную сцену. Чтобы скрыть смущение, подошел к окну: внизу стояла его машина, на детской площадке гуляли дети, пробегала черная кошка, на мгновение остановившись и посмотрев на него  желтыми глазами...

Борис взял телефон, покрутил в руках. «Может, вам и вправду не нужен ремонт? Работы много, замена экрана обойдется дороже нового китайского...»

Сергей сохранял хорошую мину, но внутри паниковал. Пока он мысленно лихорадочно искал оправдание своему визиту, мастер скрылся за шторкой. Сергей остался один с Ангелиной, которая продолжала игнорировать его существование. Он с видом отвергнутого ребенка крутил в руках ключи от машины. "Как нелепо я выгляжу. Зачем я вообще пришел?"

Вдруг открылась форточка (кто ее открыл?), и внезапный порыв ветра ворвался в комнату, подхватив несколько бумажек со стойки. За ними, словно в танце, в дверь впорхнула женщина. Невысокая, миниатюрная, с огненно-рыжими, взъерошенными кудрями, обрамляющими живое, выразительное лицо. Одета она была в невообразимое платье-коллаж из лоскутов бархата, шелка, кружева и... казалось, кусочков старых театральных афиш. В одной руке она сжимала маленькое, изящное колесико, похожее на шахматную фигуру короля или странный амулет, которое то беспокойно вращалось у нее в пальцах, то замирало. В другой – пластиковый стаканчик с каким-то ярко-розовым, шипящим коктейлем.

«Боря! Гений! Спаситель! – её голос звенел, как гроздь колокольчиков, но в широко распахнутых глазах мелькала то ли паника, то ли истеричный восторг. – Моя судьба! Она сломалась! Опять! Слушай, вот вчера – все шансы были за ,  контракт просто висел в воздухе, я его уже чувствовала! А сегодня – бац! – и этот идиот конкурент вылез с предложением на 0.5% выгоднее! 0.5%, Боря! Колесо вот – видишь?» Она тряхнула миниатюрным колесиком. Оно дрогнуло, сделало пол-оборота и остановилось черным, тусклым сектором вниз. «Опять «Упадок»! Это несправедливо! Это заговор! Почини! Ну пожааалуйста!» Она почти плакала, протягивая ему колесико.

Борис, только что собиравшийся что-то сказать Сергею из-за шторки, вышел, терпеливо улыбаясь. «Привет, Лика. Судьбу «чинить» – не в моей компетенции. Ты же прекрасно знаешь. Это твой инструмент, твое отражение, а не причина». Он взял колесико, покрутил его. «О! А что если... да! Я же могу попробовать... перезагрузить карму! Сейчас! Нужно просто...» Лика, уловив надежду, поставила стакан на стойку, схватила со стола первую попавшуюся отвертку и с решительным видом потянулась к своему колесу. «Если вот тут подкрутить ось...»

«Лика, нет! – Борис шагнул вперед, но было поздно. Раздался тихий, зловещий  щелк, и крошечное колесико выпало из своей изящной оправы, покатилось по полу прямо к креслу Сергея.

Рыжая женщина застыла, глядя на пустые пальцы. Её лицо исказила гримаса абсолютного, бездонного отчаяния. Цвета из него ушли, оставив мертвенную бледность. «Всё... Конец. Полный крах. Ничто не вечно под луной...» Она медленно, как подкошенная, сползла на свободный стул рядом с Сергеем, уронив голову на стойку. «Я – ноль. Пустое место. Завтра умру под забором...» Ее голос был шепотом полного краха.

Сергей, ошеломленный этой мгновенной метаморфозой от вихря энергии к полной прострации, невольно отодвинулся. Борис вздохнул, поднял колесико, внимательно осмотрел его и протянул Лике. «Вот. Держи. И успокойся. Твоя «судьба» не в этой железяке, а в твоей голове. И в твоем умении видеть шанс даже в «Упадке». Помнишь, как в прошлый раз, когда колесо показало «Кризис», ты выиграла тот невозможный аукцион? Ты нашла лазейку, о которой никто не подумал».

Лика подняла заплаканное, размазанное тушью лицо. Секунду смотрела на колесико, потом на Бориса. И вдруг – засияла! Искренняя, ослепительная улыбка преобразила ее лицо. «О Боже! Точно! Какая же я дура! «Упадок» – это же не конец, это... пауза! Низшая точка перед взлетом! Значит, нужно копнуть глубже, найти слабое место в их этих 0.5%! Я знаю, что делать!» Она вскочила, как пружина, схватила колесико, сунула его в карман платья, чмокнула Бориса в щеку, опрокинула остатки коктейля в рот и выпорхнула из мастерской так же стремительно, как появилась, оставив после себя вихрь аромата цитрусов, жасмина и чего-то неуловимо электрического, озонового. "До встречи десятого ...!" – послышалось с лестницы .

Сергей выдохнул,  кажется, он не дышал  все это время. «Это... она всегда такая?»

«Фортуна? – Борис вытер щеку от розового пятна коктейля. – Она – само воплощение переменчивости. Сегодня – в бездне отчаяния, завтра – на пике триумфа. Главное – не принимать её текущее состояние за окончательную истину. И держать подальше инструменты от её колеса». Он улыбнулся, и в этой улыбке была и нежность, и усталость.

«А вы книги читаете?» – спросила вдруг Ангелина, наконец оторвавшись от телефона. Её голос был тихим, мелодичным, но лишенным эмоций.

Сергей, удивленный вопросом, обернулся. «Я? Да, иногда. А вы?»

«Нет, – задумчиво ответила она, глядя куда-то поверх его головы. – Теперь только пишу. У меня ко всем авторам... предвзятое отношение. К их психике, морали. А возьмите их произведения? Любая книга – сборник диагнозов, крик поврежденной души в пустоту».

Сергей мысленно улыбнулся ее самоуверенности. «Какие прочитали?» – спросил он, желая поставить юное «дарование» на место.

«Почти все», – с холодным достоинством ответила она. Но чуть сбавила пыл под тяжелым, неодобрительным взглядом отца. «У меня... прекрасная память и навык скорочтения. Всё прочитанное усваиваю за пару часов. Спросите что-нибудь». Она ждала экзамена, ее взгляд стал вызовом. Сергей снова почувствовал, как кровь приливает к лицу. Он растерялся. Вдруг девушка резко вспорхнула: «Опаздываю!» – и, не прощаясь, исчезла за дверью. И снова – тишина на лестнице.

Сергей выдохнул. Несколько минут сидел один в внезапно наступившей тишине, слушая уличные шумы и приглушенные звуки пайки из-за шторки. Белая кошка пробежала по  подоконнику  за окном  и через мгновение  исчезла.

«Ну так что с телефоном?» – донеслось из-за шторы.

Сергей встал, подошел ближе. «Борис Олегович, наверное, нет... – с трудом признался он. – Я... я вообще не понимаю, что  происходит...» За шторой наступила тишина. Он покраснел, чувствуя себя полным идиотом. «А что больше всего непонятно?» – наконец, спросил Борис. Его голос звучал спокойно, без осуждения.

Сергей обрадовался, что его не выгоняют. «Столько всего... странного увидел за два визита. События... как бусины на нитку нанизываются, одна нелепее другой. И простите за любопытство, но... кто вы? И кто все эти люди?»

Повисло долгое молчание. Сергей уже приготовился извиниться. «Вот ты настырный», – послышалось наконец. Борис вышел с лукавой, почти озорной улыбкой. «Всё хочется знать? Докопаться до сути?» Сергей кивнул и тут же сник, услышав: «Рассказывать-то и нечего. Ну, мастерская и мастерская». Мастер усмехнулся, видя мгновенную перемену на его лице – надежда сменилась разочарованием и обидой. Сергею стало стыдно и обидно одновременно. Он хотел извиниться и уйти, но Борис вдруг произнес мягко: «Да ладно тебе!» – и дружески, по-отечески хлопнул его по плечу. Контакт был неожиданно теплым, успокаивающим. «Ты слишком напряжен, Сергей. Сходи на массаж, разгрузись. Дам телефон профи». Он порылся в ящике стойки, нашел визитку. «Держи. Завтра же сходи, я предупрежу. А пока – езжай домой, отдыхай».

«Завтра на работу... как я туда  схожу? Да и нужно ли?..» – пронеслось в голове Сергея, но он взял визитку. На прощание Борис сказал что-то важное: «Двери моей мастерской открыты. Когда захочешь – приходи». В этих словах было приглашение, не только в физическое место.

В 6 утра объявили атаку БПЛА, въезд на завод закрыли до выяснения. «Хороший шанс попасть к массажисту», – вспомнил Сергей о визитке. Раз уж совпало – надо ехать. Судьба подсказывала.

На звонок ответила женщина с приятным голосом, сначала записала на завтра, но перезвонила через минуту: специалист может принять прямо сейчас, место освободилось.

Через десять минут Сергей был на месте – в уютной, но аскетичной квартире, переделанной под кабинет. Доктор – высокий, крепко сбитый мужчина за пятьдесят, с тяжелым, изучающим взглядом – готовил кушетку. «Тот самый молодой человек, о котором говорил Борис?» – спросил он, и в его голосе звучало не просто знание, а какое-то... понимание.

Сильные, точные руки прошлись по спине Сергея, прощупали позвонки, мышцы, о существовании и зажимах которых он и не подозревал. Несколько раз было больно, что-то хрустело, но затем наступало волна глубокого расслабления, почти блаженства. Выйдя из кабинета, он чувствовал своё тело словно чужим, но невероятно легким, почти невесомым. Вяло опустившись в кресло своей машины, он не хотел ехать, хотел остаться в этом коконе покоя.

Ближе к одиннадцати пришло сообщение: угроза снята. Значит, пора на работу. Реальность звала.

На выходных, выкроив время, он снова заехал в мастерскую. У дверей его встретила та самая белая кошка. Она терлась о его ноги, громко мурлыча. Погладив её шелковистую шерсть, он вошел.

В кресле у окна сидел господин восточной внешности – смуглая кожа, темные проницательные глаза. Он был одет в роскошный халат с замысловатыми национальными орнаментами, с тонкой, ухоженной седой бородкой клинышком. «Наверняка актер или дипломат», – мелькнуло у Сергея. Тот не обратил на него внимания, погруженный в созерцание улицы. Борис, прервав негромкий разговор, поздоровался с Сергеем, указал на свободный  стул  и продолжил беседу со старым другом. Говорили о путешествиях, о каком-то старом друге по имени Маркус, о сложностях перевода древних текстов. Любезно поинтересовавшись здоровьем его супруги (некой Лейлы), Борис замолчал, давая другу слово. Наступила пауза. Борис представил гостя: «Сергей, Сулейман». Тот повернулся, его лицо озарилось вежливой улыбкой. «Ассаламу алейкум», – произнес он мягко и протянул руку. После крепкого рукопожатия Сергей с удивлением обнаружил, что в другой своей ладони лежит старинная серебряная монета с незнакомыми письменами. «Ого, как ловко!» – невольно вырвалось у него.

«Сулейман – иллюзионист мирового класса», – добавил Борис с легкой гордостью.

Они приятно поболтали за чаем с ароматными восточными сладостями, которые Сулейман привез с гастролей. Иллюзионист показал несколько фокусов – монеты появлялись из воздуха, платки меняли цвет, карты оживали в его руках. Сергей терял дар речи, его скепсис таял под напором невозможного. Став собираться, Сулейман спросил, обращаясь к Борису: «Ну что, до встречи десятого?» – и направился к выходу. Друзья вместе вышли на лестничную площадку, оставив Сергея наедине с белой кошкой.

Вернувшись, Борис, наливая себе еще чаю, неожиданно предложил: «А не съездить ли тебе с нами на турбазу десятого? В горы. Можешь и жену взять, конечно. Домики там почти все заняты нашей... компанией, но что-нибудь придумаем, палатку поставим».

«На турбазу?.. С вами?..» Сергей мгновение взвешивал. Перспектива провести время с этими людьми была и пугающей, и невероятно заманчивой. «Да я и в палатке могу, не проблема!» – поспешил он ответить, боясь, что предложение отзовут.

Мастер облегченно кивнул. «Отлично. Договорились».

Через неделю Сергею пришло сообщение от Бориса: "Завтра в шесть заеду. Будь готов." Сердце екнуло. «У меня всё готово», – ответил Сергей, скинув адрес. И, после паузы, добавил: «И ещё, я буду один» . Жена не разделяла его странного интереса к мастеру и его друзьям.

Ровно в шесть к подъезду подкатил огромный, брутальный внедорожник «Harma Titan-700». За рулем – Борис. Сергей закинул рюкзак и палатку в багажник, запрыгнул на переднее сиденье. Салон пахло кожей и чем-то хвойным. Машина проворно вырулила из сонного двора на утренние  улицы Казани .

«У вас интересная жизнь, Борис Олегович», – произнес Сергей, глядя на мелькающие фонари.

«У тебя теперь тоже», – усмехнулся Борис, не отрывая глаз от дороги. «Где вы познакомились со всеми этими... людьми? Только через мастерскую?»

«Нет. Многих знаю... ну, почти всю жизнь. И поверь, ты еще не видел самых экстравагантных. И просьба: прояви самообладание при встрече с некоторыми. Они... специфические». Лицо Бориса стало серьезным, почти суровым. Сергея пробрал легкий озноб.

Путь был недолгим. На подъезде к указателю "Алат-Тау, Глэмпинг" – кордон со шлагбаумом. Несколько человек в униформе охраны, но что-то в их выправке, в беглых, оценивающих взглядах говорило о чем-то большем, чем обычная охрана базы отдыха. Борис показал какие-то документы на планшете охранника. Тот внимательно изучил, кивнул, шлагбаум поднялся. Сергея удивила серьезная подготовка, он почувствовал нарастающее напряжение, но спокойствие и уверенность Бориса действовали успокаивающе. Они припарковались на специально отведенной площадке, забрали вещи.
Прошли мимо двух возвышающихся столба с надписями ;  ;;;;  на первом  и   ;;;;  на втором .
  Их встретил молодой человек в темном костюме, проводил Бориса к его домику – уютному срубу с террасой, а Сергея отвели в большую, стилизованную под шале столовую. Он почувствовал себя лишним, случайным зрителем на чужом празднике. Уровень организации, бесшумность обслуживающего персонала, чистота – всё говорило о важности и исключительности предстоящего события.

Официант предложил меню, поразившее разнообразием. Сергей заказал плотный завтрак, удивившись невероятной скорости подачи. Только закончил – к нему подошел тот же молодой человек, представившийся организатором, и любезно, но твердо проводил его вглубь территории, к месту, где стояли несколько роскошных трейлеров. «Прошу, это ваш дом на время пребывания», – указал он на элегантный трейлер песочного цвета. Сергей всё понял: его палатка здесь была бы неуместным пятном. В трейлере было все – от мини-кухни и душа до широкой кровати и мягкого дивана. Осмотревшись, он сел на диван, размышляя о людях, которых скоро увидит, и о главной загадке – откуда Борис их всех знает, и кто он такой на самом деле?

Стук в дверь. Вошел Борис. Его рассмешило задумчивое, слегка испуганное лицо Сергея. «"Кто все эти люди и кто такой Борис?" – ты наверное, об этом думаешь?» И не дав опомниться, весело добавил: «Пойдем встречать ведьму. Она любит, когда ее встречают».

На центральную площадку подъехал длинный черный Mercedes S-класса («ступа», как шутя назвал его Борис). Из салона вышла деловая женщина лет сорока пяти – безупречный костюм, идеальная строгая прическа, холодные голубые глаза. И заметно крючковатый нос, придававший лицу хищную выразительность. Говоря что-то резкое по телефону, она тем не менее тепло обняла Бориса. К ней тут же подошли несколько человек из "обслуживающего персонала", приняв сумки. Вся небольшая делегация проводила ее до готического домика из темно-серого камня с маленькой остроконечной башней. На секунду отвлекшись от разговора, она произнесла в их сторону: «Люблю вас, увидимся через час», – и скрылась за тяжелой дубовой дверью.

«А всех будем так встречать?» – спросил ошеломленный Сергей, чувствуя себя в эпицентре какого-то фантастического фильма.

«Не всех. Отшельник, например, придет сам, когда захочет», – улыбнулся Борис и, обняв Сергея за плечо, повел его по тропинке к озеру, сверкавшему вдалеке.

Они прогулялись по извилистой дорожке мимо места, огороженного высокой живой изгородью. В центре – большая, тщательно подготовленная площадка для костра, окруженная каменными сиденьями. Вдалеке послышался нарастающий шум вертолета. К вертолетной площадке устремились люди. «Этих лучше не встречать лично. Опасно для неподготовленного сознания», – заметил Борис, и снова его улыбка была загадочной. Из вертолета вышло человек пять. Выделялись трое: изысканно одетая, невероятно красивая пара, казалось, сошедшая со страниц журнала, и мужчина в строгом, но безупречно сидящем костюме глубокого, почти черного красного цвета. Их усадили в ожидающий Range Rover. Наблюдая за этим, они пошли дальше. Из одного из домиков – №6 – игриво выпархнули молодые люди лет восемнадцати, шатенка с каскадом кудрей и брюнет с озорными глазами, нежно держась за руки. Они прошли мимо, погруженные в свой мир, не замечая никого вокруг. «Чьи это дети?» – спросил Сергей. Борис лишь загадочно улыбнулся в ответ.

Они миновали другие домики, каждый уникальный: один с резной белой каретой у входа, другой с бронзовой львиной головой на дубовой двери, скромное бунгало, крыша которого была покрыта настоящим камышом...

«Не думал, что ваши друзья настолько... экстравагантны», – произнес Сергей, не в силах скрыть удивления.

Послышался знакомый властный голос ведьмы (Елены, как представил ее Борис) – она отдавала четкие распоряжения по поводу установки световых инсталляций на сцене у костра. За ней, как тени, следовало несколько человек с планшетами.

«Займи себя пока, погуляй», – сказал Борис и направился к ней, его лицо стало сосредоточенным, деловым.

Сергей опустился на деревянную лавочку у озера, листая мессенджеры, краем глаза наблюдая за суетой. Ближе к вечеру воздух наполнился ароматами готовящейся еды, запахом хвои и дымка. Зажглись фонари и гирлянды, их свет заиграл в наступающих сумерках. Подготовка закончилась, все замерло в торжественном ожидании. Любопытство Сергея достигло пика. Сможет ли он присутствовать на том, что должно произойти? Хотя бы наблюдать издалека? Борис мелькал то озабоченный разговором по телефону, то беседующий с прибывающими гостями, его спокойствие казалось незыблемым центром этой нарастающей бури энергии.

Стемнело окончательно. С площадки у костра виднелись высокие, пляшущие отсветы пламени и факелов, доносилась гипнотическая, медитативная восточная музыка. Музыканты в ярких национальных костюмах играли живьем на незнакомых инструментах. Ими дирижировал Сулейман, его движения были плавными, как танец. Сергей радостно поприветствовал его взмахом руки. Тот ответил любезным кивком.

Окружающее вызывало у Сергея странный, всепоглощающий покой и умиротворение, смешанное с благоговением. На глаза, вопреки воле, навернулись слезы. Мимо него, не касаясь земли, проплыла огромная фигура в длинном, струящемся темно-синем атласном плаще. Под глубоким капюшоном, казалось, не было лица – только сгусток тьмы. Тень держала в руке маску, похожую на лицо спящего демона, и проследовала к площадке, растворяясь в тенях у костра.

К Сергею подошел мужчина в простой, но дорогой сутане темно-красного цвета – кардинал. Его лицо, обрамленное седыми волосами, излучало невероятную доброту и любовь. «Что печалит тебя, сын мой, в столь торжественный день Великого Согласования и парада планет ?» – спросил он с легким итальянским акцентом. Это был один из прибывших на вертолете. Сергей не смог сдержать слез, комок встал в горле. Кардинал шагнул ближе и обнял его, как отец. Они простояли так минуту, потом присели на лавочку. «Открой душу, не держи греха. Здесь место очищения», – мягко, но властно сказал священник. И Сергей начал исповедоваться. Не по церковным канонам, а так, как никогда не исповедовался никому – о страхах, сомнениях, мелких подлостях, нереализованных мечтаниях, о той пустоте, что иногда заполняла его жизнь. Закончив, робко взглянул в глаза кардинала – осуждения не было, лишь безмятежность, бесконечное понимание и любовь. «Сын мой, ангелы радуются твоей искренности. И в моей душе – великая радость за тебя». Он встал, мягко коснулся плеча Сергея, оставив ощущение тепла, и ушел в сторону костра.

С разных сторон к площадке стягивались участники: мужчина в сверкающих на огне рыцарских доспехах, женщина в львиной шкуре, с золотым посохом в руке, та самая влюбленная пара молодых людей, теперь в одеждах, напоминающих царские, за ними мужчина с длинными седыми волосами, бородой и в простом рубище, с посохом паломника... Остальных разглядеть было сложно в полумраке. Они располагались по большому кругу вокруг огромного костра, пламя которого вздымалось высоко в небо, напоминая танцующего Шиву. Другая пара постарше возрастом,  в роскошных царских  одеждах и коронах воссела на центральные, похожие на троны, сиденья. Кардинал занял место напротив них, через костер. Огромная фигура в капюшоне и маске сидела чуть поодаль, скрестив ноги, абсолютно неподвижная. В небе зажглись первые яркие звезды. Убывающая луна холодно наблюдала сверху.

Действие началось. Забили барабаны – не просто ритм, а биение самого сердца земли. Музыка зазвучала громче, сливаясь с шепотом ветра в кронах. Лазерное шоу развернулось в небе, высвечивая сложные фигуры: спирали ДНК, древние символы, деревья миров, а затем – планеты Солнечной системы, выстроившиеся в идеальную линию. Участники были неподвижны и величественны, как изваяния. Сергей завороженно наблюдал, забыв дышать.

Царский трон качнулся и начал медленно, плавно двигаться по кругу. Качнулся другой трон – и поплыл в противоположную сторону. Остальные фигуры тоже пришли в движение, описывая круги на разном удалении от костра, создавая сложную, гипнотическую картину вращающихся колец. Огромная карусель из двадцати двух (Сергей машинально сосчитал) вращающихся колец двигалась около часа. Мимо него проплывали знакомые и незнакомые персонажи: роскошные одежды царя и царицы, эпатажная Лика, теперь в платье цвета ночи, держащая свое крошечное колесо, которое светилось изнутри, неподвижный монах с колыхающейся свечой в руках, Сулейман, чьи руки взмывали в такт музыке, создавая иллюзию звезд в воздухе... Движение постепенно замедлилось и остановилось. Фигуры оказались перетасованы, заняв новые позиции. Действие замерло в новой конфигурации.

К Сергею подошли Борис, высокая, статная женщина в алой мантии с острым серебряным мечом у пояса и Елена. «Сергей, – решительно произнес Борис, и его голос звучал как приговор и дар одновременно, – ты избран и достоин участия в Согласовании. Твое место в кругу».

«Как? Я? Но... что я должен делать?» – еле выдавил Сергей, чувствуя, как ноги подкашиваются.

«Идти», – просто сказала Жрица с мечом. Они вчетвером торжественно прошли мимо замерших колец и фигур к самому костру. Сергею скрестили руки на пояснице – не туго, но неоспоримо – и уложили на спину на специально подготовленное место у самого жаркого края костра. Камни были теплыми. Женщина в мантии вынула меч, и его лезвие засияло в огненном свете. Она направила острие на него, читая заклинание на латыни, ее голос был сильным, вибрирующим. Яркая звезда (Сириус? – мелькнуло у Сергея) на небе мерцала в такт её словам. Заканчивая, она произнесла последнюю фразу, которую хором, на разных языках, но в унисон, повторили все участники круга. Сергея подняли и проводили на пустовавшее до сих пор место – двенадцатое кольцо. Он стал частью таинственного спектакля, частью живого механизма. Яркое, почти экстатическое переживание погрузило его в состояние стороннего наблюдателя, словно это происходило не с ним. Но страх что-то испортить, сделать не так, резко вернул его в реальность. Инструкций не дали: "Как себя вести? Что делать?"

Огромная сцена вновь пришла в движение. Кольца, как планеты вокруг солнца, начали кружиться вокруг центрального костра-светила. Пламя плясало магически, то замедляясь, то ускоряясь, меняя цвет от золотого к синему, кроваво-красному, ослепительно белому. Теперь, находясь внутри круга, Сергей чувствовал не забаву эксцентричных богачей, а священное единение, невероятную целостность с этими людьми и с самой вселенной. Энергия пульсировала в воздухе, пронизывая его насквозь. Он не знал, что делать, но его ноги сами понесли его по кругу, его тело двигалось в такт барабанам, его руки поднялись вверх, к звездам. Он чувствовал связь с каждым в круге, понимание без слов.

Наступал рассвет. Костёр догорал, его пламя стало низким, рубиновым. Световое шоу отключили. Все взгляды участников обратились к одному из пустовавших мест на внешнем кольце, которое остановилось точно напротив восходящего солнца, разрывающего горизонт багрянцем и золотом. Это было символично местом Солнца. Ночную прохладу разрезали первые, теплые лучи. Свет упал на участников, озаряя их лица. Неподвижные до этого фигуры ожили, проявив едва заметное движение – кивок, улыбку, глубокий вдох. Цикл завершился.

Таинство подошло к концу. Через несколько минут участники стали молча покидать сцену, растворяясь в предрассветных тенях. Сергей, не зная, можно ли ему уйти и когда, оставался на месте, чувствуя странную опустошенность и одновременно наполненность светом. Сулейман с края сцены поманил его едва заметным движением руки. Сергей поспешил за ним.

Некоторые уже разошлись, остальные стояли небольшими группами, обмениваясь тихими словами, улыбками, кивками. Сергей и Сулейман подошли к одной такой группе, где были Борис, Елена и Кардинал. Все присутствующие учтиво поклонились Сергею. «Поздравляю с Посвящением», – тихо сказал Кардинал. Сергей улыбнулся, растерянно, и поклонился в ответ. Он чувствовал, что прошел некий порог.

Через какое-то время все разошлись по своим домикам встречать рассвет. Появился Борис с самодовольной, но теплой улыбкой. «Как ты?» – спросил он, глядя Сергею прямо в глаза.

«Я... я в восторге! Ошеломлен! Спасибо, что... что стал частью... этого театра?» Он замолчал, понимая нелепость слова. «А в чем суть? Я далек от высокого искусства, ритуалов...»

«Театр...!?» – Борис рассмеялся, и смех его был чистым и звонким. – «Думал, ты догадливей, Сергей. Когда исповедовался Кардиналу, когда лежал связанный,  с мечом Верховной Жрицы на груди – была ли это игра? И для кого? Зрителей же не было, кроме звезд. Важно не что ты  думаешь , а что ты      чувствовал . Что изменилось внутри?»

Сергею действительно стало легче, как будто с плеч свалилась огромная тяжесть, когда он перестал хаотично размышлять о том, чего не понимал, и просто  был . «Тогда это что-то сакральное? Мы вызывали духов? Общались с ними?»

«Духи, вызывающие духов?» – снова рассмеялся Борис, но в его глазах светилась искра. «Это было бы забавно».

Сергей удивленно поднял брови. «Каждый из присутствующих –  дух !? Да полно вам меня разыгрывать!» – он сам засмеялся, но смех был нервным.

«Почти каждый из них, – серьезно сказал Борис, – воплощение, земное представительство определенной... силы, архетипа, если угодно. Или духа, как ты говоришь». Сергей скривил недоверчивую улыбку, но в глубине души что-то ёкнуло. «А я-то по какому праву участвовал? Кого представлял?»

«Самое прямое. Ты представлял дух Неофита, Посвящения, Нового Пути. Такими не рождаются – ими становятся. Выборная должность, знаешь ли... – Борис улыбнулся. – А как думаешь, какую роль здесь играю я? Организатор?»
"Скорее всего да. Вас же в кругу не было». Сергей вспомнил вывеску в мастерской: «Борис Олегович Громов». И вдруг в голове сложилась простая, но невероятная цепочка. «Что...?! Громов... Бог-Громовержец?!!» – вырвалось у него. Шутки Бориса он ценил, но всё это походило на затянувшийся, слишком сложный розыгрыш. Он посмеялся своей догадке, но смех застрял в горле. Не зная, как реагировать на человека с теплой улыбкой, смотрящего на него с бездонным пониманием, но, возможно, способного на что угодно, Сергей решил соврать, чтобы поскорее уйти, осмыслить. «Мне... мне надо в трейлер, голова раскалывается». Попрощавшись, он быстрым шагом устремился к своему желтому домику на колесах. На входной двери висела цифра 0. Зайдя, он осмотрелся, запер дверь на щеколду. Посмеялся над собой, но смех был нервным. "Я почти поверил. Странно всё это". Усталость, эмоциональная и физическая, взяла верх. Он рухнул на кровать и уснул мертвым сном.

Проснувшись после полудня, он вышел из трейлера, потягиваясь. Что-то было не так. Сначала он подумал, что его трейлер развернули или откатили, потому что, обойдя его, Сергей не увидел ни одного из вчерашних зданий, заполнявших глэмпинг – ни готического домика Елены, ни сруба Бориса, ни шале с каретой, ни бунгало с камышовой крышей. Лишь пара обычных, ничем не примечательных домиков для персонала да столовая. На месте величественной сцены с каменными сиденьями – пустота, ровная лужайка. Потерев лицо руками, он окончательно проснулся и понял – это не сон.

Поднялся в столовую. За стойкой – молодая девушка, не та, что вчера. «А где все?» – спросил Сергей издалека, пытаясь звучать спокойно.

Она удивленно посмотрела. «Все кто? Персонал? Я одна сегодня».

Он стал объяснять про замки, бунгало, вертолеты, сотни людей, костёр, лазерное шоу...

Девушка внимательно посмотрела на него. «Вроде не пьяный и не сумасшедший. Может, юморист?» – подумала она вслух, разулыбавшись и пошутив в ответ: «Вертушки с лазерами? , хорошая  фантазия у вас ! У нас тут всегда тихо и скромно».

Сергей понял, что она ничего не знает, да и выглядело это со стороны полным бредом. Он прервался и вышел. Никаких следов вчерашнего великолепия: трава не примята, нет следов костра, углей, пепла, никаких следов тяжелой техники или вертолета. Дурацкая, растерянная улыбка застыла на его лице. "Хорошо же вы меня разыграли!" – крикнул он в пустоту, оглядываясь по сторонам. Никто не вышел, никто не откликнулся. "Надо к стоянке. Наверняка Борис еще тут".

На парковке стояло несколько машин, среди них – тот самый  «Титан 700». Дверь водителя была открыта.

«А, проснулся!» – крикнул Борис из машины. – «Долго ты спал! Полазил по окрестным холмам, пока ты почивал».

Сергей обрадовался, что его не бросили, что всё это ему не приснилось. Но вид пустой базы не давал покоя. Он подошел к машине. «Борис Олегович, куда всё испарилось? И где все? Ничего же нет!»

Борис вышел, озадаченно нахмурившись. «Тише, Сергей! Ничего не "испарилось". Друзья давно разъехались. Временные домики, сцену – всё разобрали и вывезли  утром. Поврежденные участки газона застелили свежим рулонным. Мы же не варвары, чтобы после себя мусорить. Говорю же, ты всё проспал – и вывоз, и уборку». Его тон был спокойным, объяснительным.

Рядом, словно из тени самого трейлера, появилась Верховная Жрица Елена. Она уже сменила деловой костюм на струящиеся темно-синие, почти черные одежды, расшитые серебряными нитями, складывавшимися в причудливые узоры, напоминающие звёздную карту или схемы неизвестных созвездий.

«Шум сотрясает тонкие миры, Сергей, – её голос был тих, но прорезал  воздух и сознание Сергея, как лезвие. – То, что кажется исчезновением для глаз, привыкших к грубой материи, есть лишь смена фокуса восприятия. Алат-Тау был... необходимой сценой для Согласования. Сцена убрана. Суть – осталась. В тебе». Она протянула ему небольшой, отполированный до зеркального блеска черный камень, гладкий и холодный на ощупь. На одной его стороне была выгравирована едва заметная, но четкая руна, которую он не узнал. «Камень Памяти. Для тех, кто стоит одной ногой по эту сторону завесы видимого. Когда сомнения накроют с головой – сожми его в ладони. Он не даст забыть то, что ты ощутил сердцем, даже если разум будет кричать о невозможности».

Сергей, ошеломленный, взял камень. Он был неожиданно теплым в его руке, как будто впитал солнечное тепло. Елена повернулась к Борису: «До следующего Согласования, Громов. Твой неофит... интересен. Живой».
 И, не прощаясь, плавно пошла прочь, растворившись за углом ближайшего уцелевшего домика быстрее, чем позволяла обычная ходьба – шаг, второй, и ее уже не было.

Сергею стало неловко за свою истерику. «Соберу вещи?» – буркнул он и пошел к трейлеру с цифрой 0. Камень Памяти он крепко сжал в кулаке.

Загрузив вещи, они выехали с базы. Проселочная дорога вилась среди холмов.

«Значит, вы... они... собираются на парады планет и всякие солнцестояния?» – прервал молчание Сергей, глядя в окно.

«Нет, не на все. Реже. Раз в год-полтора. Бывает, что чаще, если того требует Баланс», – ответил Борис.

«Вы и они... бессмертные?» – вопрос вырвался сам собой.

«Мы обычные смертные, Сергей. Просто... долговечные в своих воплощениях. Или возвращающиеся».

«А если один из вас умирает? Кто займет его место? Как выбирают?»

«Сложный период наступает. Собрания не проводятся, пока новая реинкарнация этой Силы, этого Архетипа, не проявится в мире, не окрепнет достаточно, чтобы участвовать хотя бы младенцем, под опекой наставника».

«Но это же чистая мистика! Я не верю в реинкарнацию, в архетипы!» – запротестовал Сергей, хотя камень в кармане ждал своего часа.

«Можно не верить в законодательство, Сергей, – парировал Борис, сворачивая на асфальтовую дорогу, – но испытывать его действие на себе. Как гравитацию. Вера тут не при чем. Есть факт опыта».

«Если вы... полубоги, или кто вы там... можете сотворить чудо? Прямо сейчас?» – Сергей знал, что звучит по-детски, но ему нужно было прикоснуться к "реальному".

Борис усмехнулся, но не зло. «Сергей, сама жизнь – уже величайшее чудо, ставшее для тебя обыденностью. Поэтому хочется не чуда, а новизны, подтверждения "особости". От себя лично мы не можем сделать больше того, что уже происходит в мире согласно его законам и свободной воле всех существ. Наше индивидуальное сознание не решает за коллективное, но оно – его неотъемлемая часть. Мы Согласовываем, а не командуем».
" Но почему вы живете такой. жизнью?!" – в голосе Сергея звучало искреннее недоумение. – "Мастер по ремонту ноутбуков и телефонов? Если у вас есть такие возможности, связи... бесконечные ресурсы, наверное, то почему...!?" Ему не укладывалось в голове, что можно было сделать, имея такую власть (или иллюзию власти?), и быть простым ремонтником.

Борис усмехнулся глубже, и в его глазах мелькнула тень древней усталости. "Поверь, это только    кажется   со стороны. Деньги? Власть? Да, они есть, когда нужны для дела. Но абсолютная власть, о которой ты мечтаешь? Это бремя, Сергей. Невыносимое бремя. И самое главное – любое сильное желание возникает от нехватки или ограничений. Как ты понимаешь, у нас нет нехватки. Нет и сильных личных желаний в обычном человеческом понимании. Я одно с  миром и абсолютно всё что происходит , имеет отклик и во мне.
 Есть Цель. Служение Балансу. А для этого иногда нужно быть просто Борисом Олеговичем, мастером, который чинит сломанные вещи. Это... заземляет. И напоминает, что мы ремонтируем мир, а не владеем им».

Он замолчал, тепло глядя на растерянного Сергея. Машина катилась по ровному шоссе.

«Столько вопросов... столько сомнений... и это странное предвкушение...» – Сергей схватился за голову, но теперь это был не страх, а попытка охватить неохватное.

Борис загадочно улыбнулся: «Ты близок к истине, Сергей. Но всё не так просто, как "вызов духов". Хотя грань между мирами во время Согласования истончается. Это ритуал очищения, обновления и преображения – мира и каждого участника».

Сергей внимательно слушал, впитывая каждое слово. «Каждый здесь проходит свой путь. Кто-то ищет прощения у сил, которым служит, кто-то – подкрепления своей Силы, кто-то, как ты вначале, просто наблюдает, впитывая энергию обновления. Суть ритуала – лишь для участника, для его внутреннего изменения».

«Почему выбрали меня?» – это был главный вопрос.

«Судьба выбирает тех, кто готов. Кто открыт, не боится вопросов, сохраняет уважение к неведомому, даже пугающему. И кто, в глубине души, ищет большего, чем обыденность. Это редкость. Пройдя испытание посвящения, ты стал частью Круга. Двери Братства Архетипов открыты для тебя теперь всегда».

Сергей почувствовал, как внутри что-то окончательно сдвинулось, встало на место. Он больше не наблюдатель со стороны. Он – часть древнего и могущественного целого, пусть пока и не до конца понятого. Вопросов оставалось много, но он знал: это лишь начало пути. Пути, который он выбрал сам, даже не осознавая этого, когда впервые поднялся по скрипучей лестнице в мастерскую.

Он посмотрел на дорогу, убегающую вперед, затем на Бориса. И в его взгляде уже не было прежнего страха или растерянности – лишь тихое изумление, глубинное принятие невероятного и спокойная уверенность.

Алат-Тау исчезло за поворотом, но трейлер под номером 0, теплый камень Памяти в кармане – были реальны. И этот путь – тоже. Где-то рядом, наверное, безумно вращалось крошечное колесо Фортуны, Верховная Жрица наносила на карту новые звёзды, а Борис Олегович Громов думал о том, как починить сломавшийся ноутбук очередного клиента, который, возможно, тоже однажды задаст простой вопрос: "А кто вы?"