Убийства в Поющих соснах. Следствие ведёт Аглая Ти

Глава 1.

Пожилой мужчина в дорогом деловом костюме закончил письмо, небрежно отбросил в сторону ручку, сложил лист и запечатал в конверт с надписью "Наливайко Валентина Петровна".

Старый антиквар всё ещё хотел жить, пусть в долг, пусть ещё один не слишком счастливый день, но пуля с его именем уже вошла в ствол, расплата неумолимо приближалась.

"За что? Что я сделал не так? Где свернул на скользкую дорожку? — заплакал он, вложил письмо в конверт и спрятал в "Путеводитель по Лувру": — Если не жизнь, то хотя бы доброе имя!".

Незнакомая Валентина Петровна Наливайко должна узнать правду, а ему уже нечего терять. Убийца явится с минуты на минуту. Письмо обязательно найдут и передадут адресату. А как хотелось жить? Но изменить ничего уже нельзя! Он всхлипнул и вытер предательскую слезу ладонью.

В замке провернулся против воли ключ. Скрипнула входная дверь, послышались крадущиеся шаги в прихожей. Убийца нашёл его.

Раздался выстрел, пуля попала в затылок и повалила тело на стол, скрыв от убийцы "Путеводитель" и, спрятанное в нём, разоблачение.

***

В то же самое время...

В элитном пансионате "Поющие сосны" Валя Наливайко готовилась к ужину. Надела новое платье с бантом на груди, причесалась и брызнула на пышную длинную юбку "Красной Москвы". Пусть эти зазнайки повесятся от злости. Ей плевать!

Престарелые богачи такие противные! Когда Валя поскользнулась в ванной, они все только смеялись. Чёрствые твари! Валя, конечно, уже не молода, восьмой десяток разменяла, но пока ещё, слава Богу, в своём уме и помнит, что мыло не роняла. Как оно оказалось на мокром полу неизвестно.

Всё это очень странно! Необходимо посоветоваться с Шуркой. Она баба находчивая, глядишь, что и придумает.

***

Спустя три дня...

Ничто не предвещало беды. Я расслабилась и наслаждалась покоем между расследованиями. Наконец выспалась. Гуляла в парке, ела всё самое вредное и калорийное, ходила в кино и играла по пятницам на русском бильярде. Сегодня побывала у маникюрши и косметолога. Боже, как хорошо быть богатой бездельницей! Пусть этот день никогда не заканчивается!

Возле подъезда меня ждала засада.

— Глашка, подь сюда! — на скамейке лузгала семечки пожилая соседка со второго этажа, про таких говорят, дура с инициативой, и стараются не попадаться им на глаза.
— Тётя Шура, сегодня был трудный день, — попыталась увильнуть я: — Давайте, завтра разгадаю ваш кроссворд.
— Подь сюда! У меня есть для тебя работа!

А вот это реально страшно! Уж лучше иметь дело с тремя маньяками, чем с одной пенсионеркой. Это вам любой участковый подтвердит. По маньякам можно стрелять, а с бабушками -- только застрелиться.

— Тётя Шура, вы кого-то убили? — осторожно поинтересовалась я.
— Наоборот, — отрезала она и замолчала, наверное, посчитала, что выдала достаточно информации.
— Вас кто-то убил? — решила прикинуться дурочкой я.
— Не меня, а мою подружку, Вальку.
— Выражаю вам свои соболезнования, но напоминаю, что моя ставка 200 долларов в день плюс накладные расходы.
— Рублями по курсу возьмёшь?

Разумнее было бы отказаться, но мне стало интересно, откуда у намотчицы-изолировщицы электромоторов на пенсии столько денег.

— По актуальному на момент оплаты. Когда произошло убийство и кто занимается расследованием?
— В том-то и дело, что никто не занимается. Убийство-то ещё не случилось, — она посмотрела на меня с подозрением, как на умственно ослабленную.
— И что я должна расследовать? Нет тела — нет дела.
— Есть три неудачных покушения на убийство, но в полиции не верят, говорят, несчастный случай.
— Им виднее.
— Не дерзи! Знаю я, как они работают. Говори прямо, берёшься или нет?

Дело не выглядело сложным. На первый взгляд, мнительная старушка напридумывала чёрте-чего и задолбала всех, до кого смогла дотянуться. Отчего бы и не взяться, срублю баблишка по-лёгкому и бабушек успокою?

— Рассказывайте! — кивнула я и присела на скамейку.
— Я Вальку с молодости знаю, мы на завод в один год устроились. Сорок лет вместе, и в горе, и в радости. Жизнь её, прямо скажем, не баловала. Замуж не вышла, детей не прижила, с рождения с мамой в коммуналке кантовалась. Отца своего и вовсе не знала.
— Это всё очень интересно, но нельзя ли ближе к делу?
— Здесь нет мелочей! Слушай внимательно! Так бы Валька в своей коммуналке и померла незаметно для большого мира, но на свою беду купила в продуктовом лотерейку на сдачу.
— И выиграла паровоз, — рассмеялась я.
— Ага, и туда тоже можно, но нет. Выиграла она шестьдесят миллионов.
— Фантастика! — изумилась я.

Тётя Шура тяжело вздохнула и укоризненно посмотрела на мои новые дорогие туфли:
— Фантастика началась позже, когда откуда ни возьмись, появились родственники. Понятное дело, не просто так об одинокой бабушке вспомнили, а корысти ради. Проходу от них не было. И так они Вальку достали, что переехала она в элитный дом престарелых. Одним ударом двух зайцев убила — и уход на старости лет обеспечила, и от надоед её теперь патентованные секьюрити защищают.

Тётя Шура сплюнула шелуху в мусорку и продолжила:
— Поначалу всё было в шоколаде, но потом начались проблемы. То на мыле в ванной поскользнулась, то чуть чужие лекарства по ошибке не выпила, а в последний раз, ни с того ни с сего, едва под машину не попала.
— Хорошо, я заеду к ней и осмотрюсь. Скиньте телефон и адрес, — согласилась я.
— Ага, и вещи собери, — кивнула тётя Шура.
— Зачем это?
— Поживёшь в пансионате, как личная горничная госпожи Наливайко. На месте расследовать сподручнее.

Бабушки, они такие бабушки! Это ж надо было придумать? Смешно, честное слово! Знала бы я, какие неприятности меня поджидают, не стала веселиться, а бежала бы куда глаза глядят, да с пробуксовкой.
                ***

Я ждала чего-то привычно неадекватного, но, вопреки здравому смыслу, ситуация продолжала оставаться реалистичной.

Пансионат "Поющие сосны", метко охарактеризованный тётей Шурой, как элитный дом престарелых, располагался за городом, в пяти километрах от ближайшей деревни и остановки общественного транспорта. Те, кто в нём проживал или оплачивал проживание, судя по всему, не желали иметь под боком беспокойных соседей.

Ажурные кованные ворота в полтора человеческих роста замыкали периметр четырёхметровой, гладко оштукатуренной стены с острыми зубцами поверху, и бронированным пропускным пунктом. Возле калитки курил двухметровый амбал в форменном кителе, с резиновой дубинкой и непустой кобурой на поясе. Рядом весело паслась на стриженном газоне немецкая овчарка. А где "концертино" с пропущенным током? С ума они тут посходили что ли?

Я предъявила паспорт.

— К кому? — равнодушно поинтересовался коротко стриженный седой начальник смены.
— К Наливайко. Новая горничная.

Бывший эфэсбэшник, а я в таких делах никогда не ошибаюсь, так же равнодушно скользнул по мне взглядом и включил интроскоп. Меня в чём-то подозревают или это обычная практика?

— Ключи, часы, телефоны в корзинку. Чемодан на ленту.

Я подчинилась. Непонятно, как при таких мерах безопасности на Валентину Петровну могли покушаться? В окно было видно, как амбал с овчаркой осматривает мою машинку изнутри и снаружи, добросовестно заглядывая с помощью зеркала на телескопической штанге под днище. Собачка тоже не ленилась и обнюхивала салон.

— Оружие, наркотики, алкоголь? — внезапно озадачил седой.
— Свои надо иметь! — на автомате огрызнулась я.
— Почему уволились из полиции?
— Не ваше дело!

Догадался подлец!

— Понятно, оперативница. Достучалась-таки бабка.
— Я частный детектив.
— У нас всё в порядке. По ордеру могу предъявить все видеозаписи.
— Спасибо! Пока не нужно. Прошу вас, как бывшего коллегу, сохранить эту информацию в секрете.
— Исключено. Обязан доложить начальнику охраны.
— Хорошо, но только ему. Если на Наливайко действительно покушались, в этом могут быть замешаны охранники.

Седой форменным образом удивился:
— Надо же, оперативница, а с соображением!
— Похохми мне, сбитый лётчик! Ещё посмотрим, за что тебя из ФСБ выперли?
— Имеешь выходы на контору? Уважаю! Если нужна помощь — обращайся! Ярослав, — и протянул мне руку.
— Аглая, — ответила я на рукопожатие.

Он снял мой чемодан с ленты и вернул ключи и телефон:
— Пошли, провожу!

Кажется, мы поладим.
                ***

Ярослав остановился возле двери с табличкой "8" и вежливо постучал.

Внутреннее убранство дома престарелых поражало воображение. Судя по планировке, это был новострой, изо всех сил притворяющийся викторианским стилем. Просторный холл с мраморным камином и вольтеровскими креслами. Широкая центральная лестница, благородно укрытая красной ковровой дорожкой. Лифт, отделанный панелями из карельской берёзы, с широкими раздвижными дверями, рассчитанными на кресло-каталку, и умопомрачительная хрустальная многоярусная люстра. Чтоб я так жила!

Раздался звук отпираемого замка, дверь приоткрылась на узкую щёлочку и, через накинутую цепочку, на нас уставился подозрительный глаз:
— Чего нада?
— Ваша горничная прибыла. Документы и багаж проверили, — доложил охранник и неожиданно весело подмигнул мне.

Дверь захлопнулась и снова отворилась, но уже без цепочки. Благообразная бабушка в ситцевом халате и пушистых тапочках материализовалась на пороге:
— Как тебя там, Глашка? Заходи, горе моё! Твоя комната по коридору налево. Да шевелись уже! Навязалась на мою голову!

Ярослав кашлянул:
— Ну, удачи, — развернулся и ушёл по сияющему коридору к лифту.

Я вошла в апартаменты, состоящие из гостиной, спальни хозяйки и комнаты для прислуги. Тётя Шура меня предупредила. Поставила чемодан возле стены, прошла в просторный, роскошный салон и села в кресло. Лазурь и золото переплетались в обивке мягкой мебели с рельефными обоями и лёгкими летящими гардинами, покачивающимися на свежем ветерке из приоткрытой балконной двери. Обстановка резко контрастировала с хозяйкой. Если бы я не знала, то решила, что она пришла сюда помыть пол и вытереть пыль.

— Куда в обуви? Тапочки надень! — завизжала Наливайко, забегая следом.
— Значит так, Валентина Петровна, я ни "как там тебя", ни "горе моё" и, ни уж тем более "Глашка". Обращайтесь ко мне "Аглая".
— Что? — у неё глаза на лоб полезли от неожиданности.
— Я ещё не закончила. Я частный детектив, а не ваша прислуга. Зарубите себе на носу. Вы платите мне за то, что я расследую покушения на вашу жизнь. Оскорбления в этот тариф не входят.
— А как же достоверность? — нашлась моя предполагаемая нанимательница, ибо я уже начала сильно сомневаться, что мы сработаемся.
— Ваши представления об обслуживающем персонале, по-видимому, основываются на старых кинофильмах, и к современности никакого отношения не имеют. Сейчас горничных называют "помощница по хозяйству", и голос на них не повышают, если не хотят искать новую помощницу.
— Но здесь все так разговаривают с прислугой, — возразила Валентина Петровна.
— Значит, пришло время показать этим снобам и зазнайкам, как ведут себя настоящие богачи, которые могут себе позволить хорошее воспитание, — надавила я на любимую мозоль всех внезапно разбогатевших бедняков.
— Да, я согласна, — кивнула Наливайко.
— Замечательно, в противном случае, я возвращаюсь домой, и наш контракт разорван, — мило улыбнулась я.
— Но Шурка сказала, — начала она.
— Не Шурка, а Александра Пална, — перебила я: — Если вы хотите, чтобы вас воспринимали всерьёз в этом обществе, говорите правильно.
— А тебе-то откуда знать, как правильно? — поддела она.
— А вот с этим завязывайте! Абьюз и газлайтинг на меня не действуют, а вот рублём за хамство буду наказывать.

Она осеклась, надулась, порывисто упала на диван, отвернулась к окну, так, чтобы мне были видны дрожащие губы и одинокая слеза, скатившаяся по дряблой старческой щеке. Концерт продолжался.

— Расскажите про покушения. Начните с самого первого и подробно, — ровным голосом попросила я.
— Уезжай! Мне не нужна твоя помощь! Я сыта хамством по горло!
— Не хамите, да не хамимы будете. Всего доброго!

Я встала и пошла на выход. Один, два, три, четыре.

— Аглая, подождите!
— Вы передумали?
— Мне действительно нужна ваша помощь! Останьтесь. Пожалуйста.

Я, с суровым видом, вернулась в уже знакомое кресло:
— Начнём с начала. Когда случилось первое покушение?
— Неделю назад. Я собиралась помыться в ванной, но услышала телефонный звонок и задержалась в спальне.
— Кто звонил?
— Незнакомый номер, сразу сбросили.
— Что вы сделали потом?
— Вернулась в ванную и поскользнулась на мокром мыле. Чуть не обосралась со страху.
— Понятно. Когда телефон зазвонил, вы уже мылись?
— Нет, только собиралась и воду открыла.
— Мылом не пользовались? Воду на пол случайно не пролили?
— Нет! Даже рук не намочила, а мыло на полке, возле окна лежало. Уборщица зачем-то его каждый раз туда убирает, уж я её ругала — ругала, а она всё своё!
— Уборщица действует по инструкции. Постояльцы пансионата пожилые люди с нарушенной координацией. Если не следить, могут поскользнуться на мокром мыле и убиться, — неужели она этого не понимает?
— Понимаю, но я-то тут при чём? — удивилась Наливайко.

Тяжёлый случай!

— При том, что все знали о ваших ссорах с уборщицей из-за мыла и подумали, что вы сами его уронили, травмировались, а обвинили в этом неизвестного злоумышленника. При такой серьёзной охране, поверить в пришлого убийцу трудно, а допустить, что вас хотел убить кто-то из постояльцев или их помощников — смешно.

Валентина Петровна выпучила глаза и открыла рот, но мысль видимо не пришла. Я подождала и продолжила:
— В каких отношениях вы с другими постояльцами?
— С этими ворами и старыми проститутками? — взвилась она.
— Понятно. Можете не продолжать. Перейдём ко второму инциденту.

Она вздрогнула и обхватила себя руками:
— Это случилось на следующее утро после мыла. Я устроила скандал в столовой. Они надо мной смеялись и говорили всё то, что вы сейчас сказали. Обзывали меня старой маразматичкой и выжившей из ума старухой с больными фантазиями. Я так хотела поддержки и сочувствия, — она искренне в голос зарыдала.
— Я вам сочувствую. Валентина Петровна, возьмите себя в руки, плакать будем потом, а сейчас нам нужно найти преступника, — если он, конечно, был, могла бы добавить я, но решила не нагнетать.

Наливайко достала из-под дивана плоскую, изрядно ополовиненную, бутылку с армянским коньяком, отвинтила крышку и сделала приличный глоток.

— Хотите? — запоздало предложила она.
— Нет, я на работе не пью.
— После скандала, в смысле ужина, медсестра принесла лекарства в маленьких пластиковых стаканчиках.
— Как медсестра узнаёт кому какой стаканчик?
— Они подписаны.
— Вы взяли стаканчик и что случилось дальше?
— Собиралась выпить, но медсестра вдруг сказала, что это не моё лекарство. Меня хотели отравить!
— Почему вы так решили?
— Там было сильное успокоительное. Я могла не проснуться!
— Это уже больше похоже на покушение. Расскажите про наезд.

Она отхлебнула ещё и бросила пустую бутылку на пол:
— Я поехала к Шурке, то есть к Александре Палне, посоветоваться.
— На чём поехали?
— На такси.
— Вас пытались сбить во дворе нашего дома?
— Нет, — она смутилась, — я заехала в алкомаркет, купить чего-нибудь к чаю. А вот когда оттуда вышла, то и попала.
— Алкоголь может стать причиной преждевременной смерти, — резюмировала я.
— Может, — согласилась Наливайко: — Но это была красная машина.
— Вы разглядели водителя, запомнили номер, можете назвать марку?
— Не знаю, наверное, могу, — почесав подбородок заявила она: — Только я в марках не разбираюсь и водителя не разглядела. С чего начнём?
— Не начнём, а начну. Я сама. Одна! Договоримся на берегу! Вы ни во что не вмешиваетесь. Это может быть опасно для жизни! — решила я её припугнуть.
— Чем именно? — не поверила Валентина Петровна: — Уборщица и медсестра не кусаются. Вы же начнёте с допроса свидетелей? Я все детективы по телеку смотрю. Процедуру знаю!

Иногда геморрой может выглядеть, как безобидная старушка, но чаще случается наоборот.
               
***

Не обращая внимания на хозяйку, что-то нудящую по ходу дела, я забросила вещи в свободную комнату и зашла в общую ванную.

Да, красиво жить не запретишь! Просторная светлая комната, отделанная бежевым итальянским кафелем, роскошная чугунная ванна в центре, современная душевая кабина в углу, унитаз, биде, раковина с зеркалом и шкаф с чистыми полотенцами. Возле ванны пушистый коврик на присосках.

-- Валентина Петровна, когда здесь появился коврик? До вашего падения или после?
-- Он всегда тут был, но я им не пользовалась, а теперь передумала. А что?
-- То есть, когда вы упали, его здесь не было?
-- Я так и сказала.

Она продолжала что-то бубнить, а я подошла к окну, провернула ручку и дёрнула на себя. Рама даже не шелохнулась. Я обернулась к источнику шума:
-- Вы что, окно не запираете?
-- Нет. Здесь второй этаж. Кто ко мне залезет?

Я тяжело вздохнула, укоризненно посмотрела на Наливайко и открыла окно. Ветви раскидистого тополя едва не касались стены, но были слишком тонкими, чтобы по ним можно было пробраться внутрь.

По стене, тянулась узкая декоративная приступочка шириной не более десяти сантиметров. Теоретически, по ней можно пройти от соседнего окна, но это должен быть очень ловкий и худой человек. Оставим, как маловероятный, но возможный вариант.

Я задрала голову наверх. Прямо надо мной нависал балкон. Если бы мне нужно было попасть в комнату Наливайко, я бы спустилась по верёвке сверху. Вполне себе рабочая версия.

-- Валентина Петровна, чьи апартаменты прямо над вами?
-- Понятия не имею.
-- Странно, что кому-то понадобилось пристроить балкон к ванной комнате.
-- Там нет ванной комнаты. На третьем этаже живут маразматики. Мы с ними не пересекаемся. Маринка говорила, что у них общая помывочная.
-- Я правильно понимаю, над вами чья-то комната, а санузел находится в другом месте?
-- Что ты всё переспрашиваешь? В смысле, вы.

Я проигнорировала выпад:
-- Вы не слышали своих соседей сверху. Может кричали, двигали мебель, выбрасывали что-то из окон или с балкона?
-- Нет, здесь отличная звукоизоляция.
-- Или там никто не живёт, -- предположила я.

Наливайко недовольно пожала плечами.

-- Кто такая Маринка?
-- Уборщица. Она вечно без денег и за любую работу хватается. У меня вот прибирает, за маразматиками ухаживает, а на самом деле, она тут кастеляншей работает. В подвале её каморка.
-- Спасибо!
-- Пойдёте её допрашивать?
-- Обязательно, но не сейчас. Вы с ней дружите?
-- Со Слоником? Нет. Слишком уж она липучая. Хочется после неё руки помыть. От елея аж тошнит. Такая услужливая и внимательная, что сразу понятно – на мои деньги зарится.
-- Слоник – это её фамилия?
-- Нет, прозвище. Увидите, сами поймёте, почему.

Что ж, вот и первая подозреваемая.

Я спустилась в подвал, прошла по окрашенному синей больничной краской коридору, мимо вереницы дверей, согласно табличкам, принадлежащим служебным помещениям. «Сестра-хозяйка». «Электрик». «Сантехник». «Кастелянша».
За дверью стрекотала швейная машинка. Я постучала.

-- Открыто! – плаксиво прогундосили в ответ.

Я толкнула пластиковую дверь и вошла в царство чистоты и порядка.
Слоник сидела в углу за швейной машинкой. Если меня не подводят глаза, она не бельё штопала, а фигачила поточным методом женские юбки. Крой лежал на гладильной доске ровной стопкой, а полуфабрикаты валялись на полу как попало. За спиной женщины, глубоко бальзаковского возраста, стояли в ряд четыре промышленных стиральных машины полного цикла. У левой стены располагался стеллаж с чистым бельём. Возле правой – профессиональная гладильная установка.

Валентина Петровна оказалась права, Слоник получила своё прозвище не напрасно. Крупная круглая голова в коротких кудряшках химической завивки рыжего цвета, оттопыренные мясистые уши-лопухи с дутыми шарами золотых серёжек в красных мочках и непропорционально крупный бесформенный обвисший нос, отдалённо напоминающий хобот. Не повезло женщине с внешностью. Даже жаль как-то.

Слоник цепко окинула меня взглядом, быстро подсчитав стоимость одежды и обуви и расплылась в слащавой улыбке:
-- Здравствуйте! Вы, наверное, племянница Софьи Фёдоровны? Решили нанять сиделку?
-- Нет, я новая горничная Валентины Петровны, зашла познакомиться, -- приветливо улыбнулась я.

Тон кастелянши резко изменился, слетела плаксивость и наигранное сочувствие:
-- Я ей мыло не подбрасывала, -- зло, с ненавистью выплюнула она: -- Ничего ты тут не вынюхаешь! Думаешь, я не понимаю, что тебя заслали? Кому нужна эта старая дура? Зачем её убивать?
-- А вот она о вас хорошо отзывалась, -- вроде как удивилась я.

Слоник сбавила обороты:
-- А мне всё равно! Я с тобой откровенничать не стану! Убирайся!
-- Не хорошо получается. Я к вам с уважением, а вы ко мне с грубостью, -- укорила я.
-- Засунь своё уважение куда поглубже!
-- Хорошо, поговорим по-плохому. Администрация пансионата знает, что вы в рабочее время занимаетесь леваком?
-- А вот пойди и спроси у них! – с вызовом ответила она.
-- Прямо сейчас и пойду, -- согласилась я и направилась к выходу.
Один. Два. Три.
-- Постой! Не надо! Я всё объясню!
-- Я вас внимательно слушаю.

Я вернулась, прихватила свободный стул и присела напротив швейной машины. Слоник сверлила меня глазами, явно прикидывая, что я знаю.

-- У меня серьёзные проблемы. Я вынуждена хвататься за любую работу.
-- Я вас понимаю и даже сочувствую. Расскажите про мыло.
-- Между нами!
-- Договорились.
-- Эта драная кошёлка не догоняет, что старая и беспомощная. Ведёт себя, как покорительница Эвереста. Везде лезет, всех достаёт. Задрала меня с ковриком и мылом. Ей, видите ли, неудобно к окну бегать и коврик на балконе сушить. Богатая, а на горничную не раскошелится! Всё сама. Над ней здесь все смеются, мол, можно вывезти девчонку из деревни, но нельзя вывести деревню из девчонки.
-- Вы думаете, что она сама уронила мыло?
-- А кто ещё? Я в тот день с утра у неё убиралась и больше не заходила. Друзей у Валентины тут нет. Визитов не наносят. Врач и медсестра тоже не заходят. А зачем? У неё давление, как у космонавта. Она нас всех переживёт! Сама она! Точно! Чтоб внимание к себе привлечь! Артистка из погорелого театра!
-- Как вас зовут? – мягко спросила я.
-- Марина, -- расслабилась она: -- Но добрые люди зовут Слоником.
-- Очень приятно, Марина. Меня зовут Аглая. Скажите пожалуйста, вы ничего странного не замечали? Незнакомцы на территории пансионата? Новые постояльцы?
-- Нет.
-- Вы случайно не знаете, кто живёт на третьем этаже, в комнате с балконом, над апартаментами Наливайко?
-- Никто не живёт. У нас сейчас из маразматиков только двое, но они в другом крыле и всё время заперты. В комнате с балконом останавливаются приезжие родственники наших пациентов, а сейчас таких нет, -- она задумалась: -- Есть кое-что странное, но я никому об этом не говорила. Мало ли, могло померещиться. Но вы вот сейчас спросили, и я подумала, а вдруг?

Дверь без стука распахнулась с пинка и в комнату въехала тележка с грязным бельём, а за ней ввалилась худенькая востроносая женщина в униформе медсестры:
-- Слоник, принимай!

Марина поднялась на ноги и оказалась огромной женщиной, в три обхвата. Медленно и тяжело двинулась навстречу тележке. Да, с таким весом по верёвке не спустишься и по карнизу не пройдёшь. Похоже, моя подозреваемая только что, как карета в тыкву, превратилась в свидетельницу.

-- Давайте поговорим позже. У меня срочная работа, -- извиняясь, предложила она.
-- Конечно. Увидимся за ужином, -- согласилась я и покинула прачечную.
               
***

Я поднялась на первый этаж. В холле, суровая пожилая женщина, в идеально отглаженной и чистой униформе, мыла ковёр на полу пылесосом "Кёрхер".

-- Простите, где мне найти дежурную медсестру? -- обратилась я к ней.
-- На посту, на втором этаже, прямо возле лестницы, -- не отрываясь от работы, ответила уборщица.

Ковровая дорожка глушила звуки шагов. Полированные, деревянные перила ласкали ладонь теплом благородного кедра. Искусно вырезанные божественные статуи бегущих лошадей венчали границы лестницы и символически уносили в свободное путешествие гостей, покидающих стены пансионата.

Я поднялась на второй этаж. С площадки было два выхода: правый -- в административное крыло, левый -- в апартаменты пациентов. У самого входа, справа, и находилась стойка дежурной медсестры.

Высокая полноватая седая женщина с короткой стрижкой и ярким макияжем читала книгу.

-- Здравствуйте! -- вежливо сказала я.

Она подняла голову и улыбнулась:
-- Здравствуйте! А я всё думала, когда вы ко мне зайдёте?
-- Почему? -- удивилась я.
-- Вас же Наливайко наняла расследовать покушения? Вы частный детектив.
-- А что, об этом уже все знают? -- неприятно поразилась я.
-- Да. Она ещё вчера за ужином растрепала.
-- Валентина Петровна? -- не поверила я.
-- Она самая. Всё грозилась, что теперь виновные будут наказаны и суровый меч правосудия доберётся до злоумышленников, -- рассмеялась она: -- Нина.
-- Очень приятно. Аглая, -- представилась я, с трудом взяв себя в руки, чтобы не сорваться с места и не побежать скандалить к Наливайко.

Нина махнула рукой:
-- Не берите близко к сердцу. Старики все такие. Понимаете, к нам ведь милые, добрые и кроткие не попадают. Они до самой смерти в семье живут и отходят в мир иной среди детей и внуков. Наш контингент, я бы сказала, с изюминкой. Куда не плюнь, в звезду попадёшь. Пойдёмте в столовую, выпьем чаю.
-- А вам можно оставлять пост?
-- Сейчас все на прогулке под присмотром прислуги. У нас есть время.

Мы вернулись на первый этаж и вошли в двери столовой, называемой здесь "бирюзовая гостиная". Десяток изящных столиков, с туго накрахмаленными скатертями, и гнутые венские стулья. Высокие светлые окна за струящимися полупрозрачными шторами. Чудесные, сияющие букеты свежих цветов на акриловых картинах, в роскошных рамах, на белоснежных стенах.

Я присела напротив Нины и коснулась рукой скатерти:
-- Изумительно.
-- Это работа Слоника. Совершенно незаменимая сотрудница, -- согласилась моя собеседница.
-- У неё проблемы с деньгами? -- осторожно поинтересовалась я.
-- Она копит.
-- Копит?
-- На пластическую операцию. Хочет красивый нос сделать.

Неожиданный поворот.

-- Я думала, на лечение.
-- Нет, единственная беда Марины -- ожирение, но как раз его она проблемой не считает.
-- Нина, это вы заметили, что таблетки в стаканчике не те?
-- Да. В назначениях Наливайко в основном БАДы. Много, но все безобидные. Я обычно раскладываю их заранее, а после ужина раздаю пациентам.
-- У вас много подопечных?
-- Шестеро гостей на втором этаже и двое на третьем.
-- Чьи таблетки попали в стаканчик к Наливайко?
-- Нюши Протасовой с третьего. Она буйная. Ей назначены серьёзные седативы. Один из них, в приметной оранжевой капсуле. Когда Валентина Петровна достала её из стаканчика, мне поплохело.

Официантка, лет сорока, принесла нам чай и бисквитные кексы с изюмом.

-- Я заметила, что у вас все сотрудники старше сорока. Это что-то значит? -- заметила я.
-- Работать со стариками очень тяжело. У молодых не хватает терпения, -- грустно улыбнулась медсестра.

Пару минут мы в тишине наслаждались чаем и кексами.

-- Нина, вы уже думали, кто мог подменить лекарства?
-- Думала, но по всему выходит, что это была я, -- она грустно улыбнулась.
-- Почему?
-- Я разложила препараты и сразу понесла в столовую. Понимаете? На подносе было ровно шесть стаканчиков. Я никуда не отлучалась. Ко мне никто не подходил. Таблетки для третьего этажа запираются в сейф. Ключ всегда у дежурной медсестры. Никто, кроме меня и главврача, доступа к сейфу не имеет.
-- А другие врачи?
-- У нас все врачи по вызову. Разумеется, они консультируют пациентов по утверждённому графику, с которым можно ознакомиться в кабинете главврача, это не секрет, но доступа к лекарствам они не имеют.

Я задумалась:
-- Сейчас, среди пациентов есть тяжело больные?
-- У Емельянова почечная колика. У Безэ мигрени. У всех гипертония, несварение желудка и старческие истерики. Тяжелобольные не наш профиль.
-- Кроме третьего этажа?
-- Да. Там пациенты с патологиями: маразм, попытки суицида, зависимости. Они асоциальны и опасны для других пациентов. Там свои врачи и санитары. Постоянно дежурят психиатры. Всё очень строго. Двери запираются электронным ключом, а на ночь, на два механических замка. Я готовлю им лекарства всегда отдельно, согласно инструкции.
-- Чем у них занималась Слоник?
-- Убиралась в общем коридоре, туалетах и душевых. К пациентам и лекарствам отношения не имела.
-- Кто следил за приёмом лекарств.
-- Спросите у них. Я только приносила таблетки в стаканчиках. По распоряжению главврача рецептурные препараты должны быть подконтрольны. И это требование жёстко соблюдается. В остальном, у нас обособленные отделения, которые никак между собой не пересекаются.
-- Кроме вас и Слоника.
-- Да, но это невозможно. Эти капсулы по счёту. Я проверяла. Всё на месте, согласно записям в журнале.
-- Понятно. Вы ничего подозрительного или нелепого не замечали?

Нина задумалась:
-- Я понимаю, что это прозвучит странно, но, когда я в тот вечер принесла в столовую стаканчики с таблетками, возле подноса крутилась Слоник. Я ни на что не намекаю, но, кроме неё, близко никто не подходил.
-- Марина разбирается в лекарствах?
-- Не думаю.
-- У неё были причины желать смерти Валентине Петровне?
-- Не больше, чем у других.
-- Где она могла достать капсулы?
-- Это редкие очень дорогие рецептурные препараты. Не в каждой аптеке есть. Мы заказываем по квоте из-за границы. По всему выходит, что нигде. Разве что ей их кто-то дал.

Мы переглянулись. Помолчали. Подумали.

Громкий топот и грохот поваленной на пол мебели из холла прервал плавное течение беседы. Я сердцем почувствовала, что случилось что-то непоправимо ужасное и покоя больше не будет. Нина вздрогнула и побледнела.

Прежде, чем мы успели отреагировать, двери распахнулись, ударившись створками о стену, и в бирюзовую гостиную ворвалась обезумевшая востроносенькая медсестра, со стопкой чистого белья в руках. Она сделала несколько шагов нам навстречу, её ноги подкосились, и женщина упала на пол.

-- Да что же это такое? -- заволновалась Нина: -- Лена, что случилось?

Лена завыла белугой. На её вопли сбежались повара. Нина бросилась на помощь. Атмосфера паники и всеобъемлющей трагедии взорвала мне голову.

Я подошла к рыдающей медсестре и влепила звонкую оплеуху. На секунду она заткнулась, и я воспользовалась моментом:
-- Говори быстро и чётко! Что случилось?
-- Маринку убили.
Повисла гнетущая ватная тишина. Все моментально уставились на меня округлившимися стеклянными глазами в благоговейном ожидании. А что, всё логично! Есть труп, есть частный детектив, не хватает только попкорна.
-- Ты уверена, что она мертва? Может быть ранена, и ей срочно нужна помощь? Немедленно вызывайте скорую! – распорядилась я, и официантка потянулась к смартфону в кармане платья: -- Где ты нашла Марину?
Я подхватила Лену за локоть и помогла подняться на ноги.
-- В прачечной.
-- Молодец! Краткость – сестра таланта. Оставь бельё и иди за мной! А вы дождитесь скорую и приводите вниз! Нина, с нами!

Мы выбежали из столовой, и рысцой понеслись в подвал. Моё сердце колотилось, кровь бурлила, восприятие запахов и звуков обострилось. Я была в своей стихии. Преступник будет найден и наказан! При условии, конечно, что это действительно убийство, а не новый эпизод в неудачных покушениях.

Я распахнула дверь и забежала первой. Никаких сомнений – Слоник была мертва.
Неестественно вывернутое и изломанное тело лежало навзничь на полу, в быстро растекающейся луже крови. На первый взгляд, все вещи находились на своих местах и ничего не пропало.

Мигнула лампа в светодиодной панели на потолке. Ощущение тревоги и опасности сковало тело. Металлический запах крови дурманил и вызывал лёгкую тошноту.
От трупа к выходу тянулась цепочка кровавых следов. Не понятно, мужских или женских, примерно сорокового -- сорок второго размера. Остроносых с гладкой подошвой. В таких тапках здесь почти все ходят.

-- Это мои следы, -- призналась Лена, подняла ногу и внимательно посмотрела на подошву своей обуви: -- Я случайно наступила.

Дура! Такую улику испортила!

-- Стойте на месте! Я сама! – распорядилась я, на цыпочках пробралась к телу кастелянши и проверила пульс на горле.

Нина кашлянула и затянула отходную молитву. Я оглянулась от неожиданности. Лена быстро и мелко перекрестилась:
-- Я же говорила, что она мёртвая.
-- Да, я должна была поверить вашему профессиональному мнению, -- иронично отреагировала я.
-- Нужно вызвать полицию, -- заканчивая молиться, заметила Нина.

Я достала из кармана телефон и нажала кнопку быстрого набора:
-- Юра, у меня труп! Высылай оперативную группу!
               
***

Санитары вынесли тело Слоника. Для этого понадобилось шесть крепких мужчин. Пришлось привлечь к скорбному труду полицейских из оцепления. В последний путь кастеляншу провожали столпившиеся на улице пациенты, их няньки и сотрудники пансионата. Носилки загрузили в труповозку, и Марина отправилась в морг.

-- Теперь она превратится в привидение и будет пугать нас по ночам! – громко и чётко произнесла высокая, болезненно худая дама в брючном костюме.
-- Ну что вы такое говорите, Софья Фёдоровна? Что за мракобесие в наш просвещённый век? – с нескрываемой досадой, отреагировал полный мужчина в кресле-каталке.
-- А ведь и правда! Осталось у неё дело на этом свете. Ринопластику-то она сделать не успела, -- подтвердила очень полная пациентка с высокой причёской.
-- Не выдумывайте! – отозвался мужчина в кресле-каталке.
-- Вот увидите, Михаил Семёнович, к вам первому придёт! – ухмыльнулся престарелый профессор в роговых очках с шахматной доской подмышкой: -- Вы над ней больше всех насмехались.
-- Не насмехался, а подшучивал. Наговорите сейчас на статью. Следите за языком, Пётр Иванович, нас слушают посторонние, с вашим юмором не знакомые.

Полицейские в оцеплении, с равнодушным видом, наблюдали за погрузкой тела и мотали на ус подробности разговора.

-- Ужас какой! Идёмте, Александра Генриховна. Светочка, распорядись принести нам чаю в беседку, -- тягуче пропела бывшая звезда подмостков и кинокамер, обращаясь к своей помощнице, и взяла под руку полную даму с высокой причёской.
-- И не говорите, Янина Станиславовна. Какой кошмар в нашем пансионате! Рита, позвоните моему сыну и доложите о случившемся! Пусть подыщет мне другое место. Здесь становится опасно!
-- Да, Александра Генриховна. Вам принести шаль? – услужливо спросила Рита.
-- Нет. Пока не надо.

Две дамы ушли о чём-то задушевно переговариваясь и кивая головами.

-- Софья Фёдоровна, вы не передумали насчёт партии? – Пётр Иванович выразительно потряс шахматной доской.
-- Мне необходимо отвлечься от этого ужаса! Кристина, принесите мой отвар к пруду и до обеда можете быть свободны!

Кристина, совсем молоденькая девушка, пугливо сделала книксен и убежала в дом.

-- А кто-нибудь видел нашу потерпевшую? – насмешливо поинтересовался Михаил Семёнович.
-- Не поминайте её всуе! – раздражённо отмахнулась Софья Фёдоровна.
-- Вот кем нужно заинтересоваться полиции, -- обрадовался Пётр Иванович: -- Наверняка, это она отомстила кастелянше за неудачную попытку убийства в ванной.
Старики злорадно рассмеялись. Полицейский брезгливо поморщился.

Тем временем следственная бригада продолжала работу в прачечной, а я заканчивала свой доклад майору Привалову, моему бывшему напарнику по полицейской работе и нетайному поклоннику на минималках.

-- Давай подведём итог! – устало приказал он: -- По-моему, это выглядит, как бред нервной женщины, если бы не труп кастелянши. Она хотя бы намекнула, о чём хочет рассказать?
-- Нет, не успела. В прачечную зашла Лена с грязным бельём, и мы договорились встретиться после ужина, -- с сожалением призналась я.
-- Она слышала ваш разговор?
-- Наверное.
-- Труп нашла тоже она?
-- Да.
-- Кровавые следы принадлежат ей?
-- Так она утверждает.
-- Разберёмся. Мне не нравится, что твоя нанимательница обвинила покойницу в покушении на убийство. Что подсказывает твоя хвалёная интуиция, у старушки хватило бы сил справиться с таким баобабом?
-- Понятия не имею. Думаешь, меня наняли для алиби?
-- Нужно её допросить. Как ты не вовремя! У меня в производстве такое мозговыносящее дело! Теперь ещё и это!
-- Плохо быть тобой, -- согласилась я.

Встревоженная Нина прорвалась за кордон и бросилась ко мне:
-- Валентина Петровна пропала! Я везде искала, нигде нет!
-- Какая Валентина Петровна? – на автомате уточнил Юра.
-- Наливайко. Моя нанимательница, -- отмахнулась я.
-- Твою нанимательницу зовут Наливайко Валентина Петровна, и всё это время она находилась в этом пансионате?! – завопил, как бешеный, Привалов, впадая в неконтролируемую ярость: -- Я, как дурак наскипидаренный, бегаю по городу и её ищу, а она отдыхает с комфортом? Где эта тварь?   
               
***

Ярослав возглавил поисковую команду, усиленную полицейскими и моим личным участием. Мы проверили и обыскали всю территорию и служебные помещения, включая подвал, административное крыло и апартаменты постояльцев. Записи с видеокамер выход за охраняемый периметр не зафиксировали. Зловредная бабка, как в воду канула.

Привалов рвал и метал! Ярослав сохранял спокойствие, но всё чаще неодобрительно посматривал в мою сторону, как будто в чём-то подозревал.

-- Вернись в квартиру, вдруг, эта старая вешалка уже дома отдыхает, а мы посмотрим под окнами, -- распорядился Юра.
-- Спокойно, майор! Никуда она не денется, -- с трудом скрывая раздражение, отозвался эфэсбэшник.
-- Мы уже везде проверили. Она нужна мне живой! Дело на контроле губернатора!
-- Если потребуется, прочешем по второму разу. Иди, Аглая, проверь апартаменты.

Разумеется, Наливайко в квартире не оказалось. Я выглянула в открытое окно ванной комнаты и помахала рукой печальным мужчинам на газоне:
-- Пусто!

Привалов сплюнул на землю и непечатно выразился. Ярослав достал из кармана пачку сигарет и угостил Юрку.

Сверху раздался шум, и с балкона на землю полетел торшер.

-- Берегись! – только и успела крикнуть я.

Мужчины разбежались в стороны. Точнёхонько, на место, где они только что стояли, приземлился осветительный прибор. Абажур слетел. Лампочка разбилась.

Что по этому поводу сказали мужчины, я приводить не буду, но и осуждать их не стану. Когда эмоции улеглись, в наступившей тишине раздался дрожащий старческий голос:
-- Аглая, спасите меня!
-- Валентина Петровна, где вы? – закричала я.
-- На третьем этаже. Я человека убила.
               
Глава 5

Я была ближе всех, поэтому прибежала первой. Пыхтя и матерясь сквозь зубы, Юра с Ярославом присоединились чуть позже.

Металлическая дверь с бронированным окошком надёжно охраняла тайны своего отделения.

Пока мы с Приваловым безрезультатно колотились и вопили, требуя доступа, Ярослав достал из кармана связку электронных ключей, нашёл нужный и открыл проход.
Коридор встретил нас пустотой и тишиной.

Я быстро добежала до конца, осмотрела общую душевую и пост дежурного санитара. Никого. Да куда же они все подевались?

-- Аглая, иди сюда! – с облегчением позвал Юра: -- Она заперлась и отказывается открывать, пока ты не подтвердишь, что мы не убийцы.

Я вернулась и постучала в дверь с номером «13»:
-- Валентина Петровна, открывайте, это я!
-- А с тобой кто? – упорствовала моя нанимательница.
-- Конь в пальто! Полиция! Открывайте! – рявкнул майор.

В наступившей тишине, не сговариваясь, мы с эфэсбэшником покрутили пальцем у виска. Привалов запоздало понял что сказал, но было поздно.

-- Не открою! Я в тюрьму не пойду, -- твердо заявила Наливайко: -- Это был несчастный случай. Он первый начал.

Стоп! Почему он? Слоник же женщина.

-- Кто он? – быстро сориентировался Ярослав.
-- Доктор этот долбанутый, прости господи, нельзя о мёртвых так говорить, -- отозвалась неугомонная старушка.
-- Мать твою, второй труп за день! Что у вас тут происходит? – завопил раненым вепрем Привалов.
-- До вашего приезда ничего, а теперь даже и не знаю, -- с благоговейным ужасом, Ярослав посмотрел в мою сторону.
-- Разберёмся! – отрезал Юрка и тоже посмотрел на меня, но без уважения, а как-то даже с нехорошим подтекстом.
-- Валентина Петровна, где труп доктора? – вернулась я к нашим баранам.
-- В процедурной.

Ярослав кивнул и побежал по коридору, остановился возле одной из неприметных дверей, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и дёрнул ручку на себя.

-- Что там? – не выдержала я.
-- Всё в порядке, он жив, -- крикнул Юра.

Мы сорвались с места и наперегонки бросились в процедурную.

На полу, возле окна, полулежал самый красивый мужчина в мире. По моей личной шкале 10 из 10. Герой любого любовного романа – высокий, накачанный красавец, с каштановой волнистой шевелюрой, правильными чертами лица и густыми ресницами, за которые любая женщина готова была бы убить или заплатить бешеные деньги. И это произведение искусства Наливайко пыталась убить? За такое расстреливать надо, без права на апелляцию, на месте!

-- С ним всё в порядке, просто сознание потерял, -- грустно сказала рослая некрасивая женщина в форме санитарки и промокнула сложенной салфеткой кровоточившую ссадину на лбу красавца.

Кто ж так промакивает!? Тоже мне, профессионалка!
 
Юрка угрожающе кашлянул. Я не отреагировала. Он зачем-то помахал ладонью у меня перед глазами. Я только отмахнулась.

-- Все бабы дуры, -- резюмировал Ярослав.
-- А ведь эта одна из лучших, -- согласился Привалов.
-- Зря вы так, -- обиделась санитарка: -- Доктор Калинин очень хороший человек!
-- Спасибо, Юленька, -- этот недобиток открыл глаза и посмел улыбнуться страшилке.

Ревность уколола моё сердце и впрыснула яду в кровь. Самое противное, что эфэсбэшник и майор читали меня, в этот момент, как открытую книгу, и прекрасно всё понимали. А и плевать! Пусть об стену убьются! Доктор Калинин того стоил.

-- Где пациентка? С ней всё в порядке? – ах, боже мой, он ещё и разговаривает, с ума можно сойти, какой приятный баритон.
-- Это не ваша пациентка, -- противным скрипучим голосом ответил Привалов.
-- Вы ошибаетесь. Она находилась в палате, когда я заступил на дежурство, -- возразил красавчик.
-- Это вы ошибаетесь, она со второго этажа, -- ответил Ярослав.
-- И как она здесь оказалась? – удивилась Юленька.
-- Разберёмся, -- психанул майор.
-- Как, как, открыла дверь и вошла, -- вступила в беседу Наливайко, опасливо выглядывая из-за моего плеча: -- А он точно не умер? Я его со всей силы огрела.

Доктор Калинин медленно поднялся на ноги:
-- Всё в порядке. Легкий ушиб.
-- А кровь-то всё равно идёт, -- злорадно заметила моя нанимательница.
-- Ничего страшного, -- примирительно заметил красавец: -- Мне совсем не больно.
-- Жаль, -- огорчилась Валентина Петровна: -- Спросите его, что за укол он хотел мне сделать?

Мы вопрошающе посмотрели на доктора.

-- Обычное успокоительное, -- он виновато улыбнулся и развёл руками: -- Сами посудите, заступаю я на смену и вижу в пустой палате новую пациентку, открывшую окно и высунувшуюся по пояс наружу.
-- Не верьте ему! Он схватил меня за руки и пытался повалить на пол. Я кусалась, это правда, но только ради самообороны, -- заявила Наливайко.
-- Я решил, что пациентка буйная, зафиксировал и повёл в процедурную, ознакомиться с назначениями и сделать успокаивающий укол, -- логично объяснил своё поведение доктор.
-- По дороге, я поняла, что он и есть преступник, покушавшийся на мою жизнь, и прикинулась покорной. Он расслабился, я воспользовалась случаем и ударила его какой-то тяжёлой штукой. Он упал, а я убежала и заперлась в комнате с балконом.
-- Зачем? – удивилась я: -- Почему вы не покинули третий этаж, так же, как и вошли?
-- Я бы покинула, но вот эта дурында перекрыла мне выход, -- кривой старческий палец указал на Юленьку.
-- Я действовала согласно регламенту, -- гордо ответила санитарка: -- Пациентам запрещено покидать отделение без разрешения врача. Я же не знала, что она не наша.

Ярослав почесал подбородок и обратился к Валентине Петровне:
-- А как вы вообще проникли в отделение?
-- Поддерживаю вопрос, -- согласился Юрка.
-- Мне тоже интересно, -- за компанию высказался доктор Калинин.

Наливайко помялась и нехотя призналась:
-- У меня был ключ.
-- Откуда!? – выпала в осадок санитарка: -- У нас все ключи на месте! Можете проверить!
-- Разберёмся, -- успокоил её майор.
-- Обязательно разберёмся, -- пообещал эфэсбэшник.
-- Да уж будьте любезны, -- рассердился Калинин, и был он в этот момент так прекрасен, что я просто залюбовалась.

Привалов откашлялся и сурово посмотрел на Валентину Петровну:
-- Предъявите документы!
-- Сначала вы, -- отбила подачу Наливайко.

Майор предъявил удостоверение.

-- Пройдёмте в мои апартаменты, -- официально пригласила моя нанимательница.
-- Юра, это она, -- подтвердила я.
-- Точно она, -- кивнул Ярослав.
-- Тогда, продолжим, -- согласился майор: -- Где вы взяли ключ?
-- У Слоника.
-- А Слоник где его взял? – настаивал Привалов.
-- Слоник – это кастелянша, -- подсказал Ярослав: -- Прозвище такое.
-- Понятно, -- нахмурился Юра: -- А вы что можете добавить по этому поводу?
-- Я здесь больше ни одного слова не скажу! Как закончите, добро пожаловать ко мне! – шустрая старушка развернулась и бросилась к входной двери.
-- Стоп! – рявкнула я: -- Ключ отдайте!
-- Сама добудь! – огрызнулась она и показала мне кукиш.

Привалов дара речи лишился, но эфэсбэшника так просто голой фигой не возьмёшь! Ярослав подбежал к выходу и вытащил карту из сканера. Пискнул зуммер, и дверь открылась.

-- Небось гордишься собой? Отобрал у бабушки ключ и рад! Стыдись, фармазон! – выпалила боевая пенсионерка и выскочила на лестничную площадку.

Теперь дара речи лишился охранник.

-- Расстрелять! – махнул рукой майор.
-- Сначала под трибунал! – поддержал инициативу Ярослав: – И на пожизненное поселение в Воркуту.
-- А вы уверены, что она не наша пациентка? Я бы ей укол всё-таки сделал, -- задумчиво протянул доктор Калинин.
-- Само рассосётся, -- вынесла вердикт я и задумалась.

В муках родилась версия. Ну как версия? Хлипкая идейка, но её требовалось обдумать. Очень важно, как Наливайко раздобыла ключ? Допустим, Слоник нашла его в грязном белье или во время уборки на третьем этаже. Если ключи на месте, откуда взялся этот?

Второй вопрос, не его ли имела ввиду покойная кастелянша, когда собиралась поделиться со мной своими подозрениями?

Третий вопрос, плавно вытекающий из двух предыдущих, когда Валентина Петровна добыла ключ, до смерти Слоника или после?

Глава 6

Все ниточки вели в отделение на третьем этаже. И я взяла быка за рога:
-- Юлия, где хранятся ключи?
-- В ординаторской.
-- Пройдём! – потребовал Привалов.

Ординаторская оказалась соседней комнатой с процедурным кабинетом. Светлое уютное помещение с двумя письменными столами, шкафом для бумаг и диваном у стены, напротив большого телевизора на кронштейнах. Бежевые жалюзи, нейтральные репродукции в рамках и кулер в углу.

-- Прошу, -- санитарка достала из шкафа коробку из-под обуви и сняла крышку.

Внутри оказались именные ключи-карточки с фотографиями владельцев.

-- Почему так много? – удивилась я.
-- У каждого свой, включая консультирующих специалистов и штатных сотрудников, -- пояснил Ярослав: -- Каждый раз, при срабатывании сканера, происходит регистрация входа-выхода на пульте и автоматически заносится в регистрационный журнал.
-- Хорошо, тогда чей ключ ты отобрал у Наливайко?

Эфэсбэшник поморщился:
-- В том-то и дело, что ничей.

Он показал нам пустую карточку без имени и фотографии.

-- Оба-на! – изумился Привалов: -- Это как так получилось?
-- Разберёмся, -- пообещал Ярослав: -- Хуже всего, что система этот ключ не видит, а вот это уже тема для внутреннего расследования.
-- Почему не видит? – уточнила я.
-- Потому что бабка зашла, а мы об этом не узнали и искали её где угодно, кроме третьего этажа.
-- Оператор мог проморгать?
-- Нет. В программе заложен рабочий график персонала. Любое несовпадение, включая дважды одновременно вошедших-вышедших сотрудников сразу высвечивается. По сути, сейчас в отделении должны находиться три пропуска, но, по факту, только два – доктора Калинина и Юли. Если бы я сам не держал ключ в руках, не поверил бы.
-- Что здесь происходит? – обеспокоился доктор Калинин.
-- Похоже, у нас завелась крыса, -- горько констатировал Ярослав.
-- И что теперь делать? – встревожилась санитарка.
-- Работайте! Никита, проверь пациентов! – приказал охранник и достал из кармана некстати зазвонивший телефон: -- Уже спускаюсь.
-- Что случилось? – майор предпочитал лично контролировать ситуацию.
-- Приехал начальник охраны, ищет главврача, а он ещё в пути. Мне нужно доложить, а вы пока побеседуйте, -- отдал ключ Привалову и убежал.

Я улыбнулась доктору Калинину:
-- Никита, меня зовут Аглая. Я частный детектив, а это майор Привалов. Он занимается расследованием убийства Марины Фурсовой.
-- Слоника убили? – не поверил доктор: -- Кому и зачем это делать?
-- Например, хозяину безымянного ключа. Следствие только началось, если у вас есть сведения прошу поделиться, -- сухо сказал Юра.
-- Она, конечно, странная была, но не наша пациентка, -- задумчиво поделилась Юля: -- Нет, мне ничего не известно. В палатах санитары следят за чистотой и порядком сами. Она приходила убирать в коридоре, душевых и нашем санузле, но близко я её не знала.
-- Почему?
-- Неприятная женщина. Липучка.
-- А вы что скажете?
-- Не в моём вкусе, -- улыбнулся доктор Калинин: -- Вот если бы это была Аглая, -- он мечтательно закатил глаза.

Я чуть в обморок не упала от таких перспектив. Юрка недоверчиво хмыкнул:
-- Давайте проверим пациентов.
               
Валентина Петровна оказалась права, палаты с пациентами на третьем этаже действительно находились в другом крыле и отделялись от ординаторской и процедурного кабинета железной решёткой, запертой на обычный внутренний замок.
Никита, как я стала про себя называть доктора Калинина, пропустил нас и запер дверь за собой.

-- В этой палате находится Анна Протасова. У неё терминальная стадия старческой деменции. Большую часть времени она спит или погружена в себя. Никого не узнаёт. Попыток побега не совершает. Её родственники очень щедры. Прошу вас не беспокоить их.
-- Откройте дверь, -- приказал Майор.
-- Что вы хотите узнать? – удивился доктор.
-- В идеале? Кто воспользовался безымянным ключом. А по факту, не содержите ли вы за мзду здоровую женщину в психушке.
-- Справедливо, -- согласился Никита и отпер замок.

Комната была уютной и функциональной. Стены оббиты мягким вандалоустойчивым материалом, на окнах внутренние решётки - сетки. Тихо жужжал кондиционер под потолком. Высокотехнологичная кровать прикручена к полу. На стене возле входа широкоугольная видеокамера с микрофоном и датчик температуры.

Маленькая, сухонькая бабушка в углу размазывала по полу свои фекалии. Заметив гостей, тут же поторопилась затолкать в рот смрадную субстанцию. Юля и доктор с трудом её остановили и утащили в индивидуальную ванную комнату приводить в порядок. Слабая на вид старушка оказала бешеное сопротивление, едва не вырубив рослую санитарку пинком в живот. Через пятнадцать минут медики заканчивали менять ей памперс, фиксируя застёжку степлером и скотчем.

-- Это обязательно? – удивился Привалов: -- Скотч и степлер? Не слишком?
-- Можете придумать что-то получше, рады будем выслушать. Пока, к сожалению, этот вариант самый надёжный, -- отозвался доктор: -- Впрочем, вы сами видели, даже он не всегда помогает.
-- Боже мой, -- ужаснулась я: -- Откуда в ней столько сил?
-- Прямая связь – чем хуже работает мозг, тем лучше физическое состояние, -- ответил доктор: -- Надеюсь, вы больше не сомневаетесь в её невменяемости?

Пациентка внезапно замерла, сфокусировала взгляд на санитарке и абсолютно адекватным голосом спросила:
-- Юля, кто эти люди?
-- Всё в порядке Нюша, это твои родственники приехали нас навестить.
-- Хорошо, -- Протасова слабо улыбнулась нам с Юрой и повалилась на пол.

Доктор подхватил её измождённое болезнью тело и уложил на кровать:
-- Как вы себя чувствуете?
-- Плохо. Такая сильная слабость и всё тело ломит.

Она поманила меня рукой. Санитарка кивнула, разрешая подойти поближе.

-- Что, тётя Нюша? Водички хочешь? – ласково сказала я и поймала краем глаза одобрение на лице Никиты, значит, всё делаю правильно.
-- Мой сынок с тобой приехал? – чуть слышно спросила она.
-- Нет, -- удивилась я.
-- Купи ему таблетки от головы. Что он ко мне всё ходит? Вот, передай, я для него собрала гостинчик, -- старушка засунула дрожащую руку под подушку и вытащила оранжевую капсулу.

Медики переглянулись. Привалов напрягся. Я забрала лекарство и погладила Нюшу по дряблой щеке:
-- Спасибо!

Она закрыла глаза и уснула.

Мы вышли в коридор. Привалов отобрал у меня капсулу и спрятал в маленький пакетик для улик.

-- Кто следит за приёмом лекарств? Почему пациентка не выпила таблетку? – поинтересовался майор.
-- Дежурная смена. Санитар или врач. Этот препарат очень сильный, его принимают на ночь один раз в сутки, -- ответил доктор.
-- Выходит, вчера вечером, кто-то формально выполнил свои обязанности? – уточнила я.
-- Выходит так, -- неуверенно согласилась Юля.
-- А как часто Нюшу навещает сын?
-- У Нюши нет сына, только дочери.
-- Тогда кому она просила передать лекарство?
-- Не ищите логики в бреду. Галлюцинации для неё нормальное дело. При деменции пациенты часто не могут разделить реальность и фантазии.
-- Но в этот момент Протасова была в ясном сознании?
-- Всё относительно.

Второй пациент занимал комнату напротив. Молодой человек около двадцати пяти лет в вытянутой пижаме и с нечёсаными отросшими космами любовался видом из зарешёченного окна.

-- Когда меня отсюда выпустят? – резко бросил он, оборачиваясь на звук открывшейся двери: -- Я нормально себя чувствую.
-- Антон Самохвалов. Наркоман со стажем. Две попытки суицида и автомобильная авария, слава богу, без жертв, -- представил пациента доктор Калинин.
-- Я завязал! Клянусь! Скажите маме! Я всё осознал! Такого больше не повторится!
-- Вопрос вашей выписки решает врачебная комиссия, а не я. Потерпите немного.
-- А это кто? – Самохвалов презрительно кивнул на нас.
-- Полиция. Майор Привалов. В вашем пансионате совершено убийство. Что вам об этом известно?

Наркоман выпучился на доктора и замолчал, как будто ожидал подсказки.

-- Отвечайте на вопрос, -- поторопила его я.
-- Какое убийство? В смысле, кого убили? Я ничего не знаю. Вы видели эти решётки? Меня заперли, как преступника, и не дают выйти даже на улицу.

-- Это ваш ключ? – пошёл ва-банк Юра и показал пластиковую карту.
-- Нет! Откуда мне его взять? Даже если бы он был мой, как бы я им воспользоваться? До выхода нужно ещё добраться! Я же не волшебник, чтобы открыть дверь снаружи палаты и решётку на выходе из крыла.
-- Логично, -- согласился майор: -- Поправляйтесь.

На всякий случай, мы осмотрели всё отделение, но ничего подозрительного не нашли. Прощаясь, Никита пожал нам руки и, глядя мне в глаза, пригласил на кофе. Юра это заметил, и, можно даже не сомневаться, запомнил.

Пока я не видела ни связи, ни мотивов преступления. Нужно было хорошенько всё обдумать.            
                Глава 7
               
Валентина Петровна нас ждала и от ожидания нервничала. Мы с Юрой разместились в гостиной в креслах. Хозяйка уселась на краешке дивана. Пустая бутылка куда-то исчезла.

-- Спрашивайте! – смело заявила она.
-- Рассказывайте! – отзеркалил Привалов.
-- Пошла я, значит, на третий этаж, -- начала моя неугомонная нанимательница.
-- Зачем? – перебил её майор, беря инициативу в допросе на себя, что, само по себе, правильно.
-- Должна я была проверить, что там твориться или нет?
-- Нет. Вы должны были рассказать о ключе Аглае.
-- Я её не знаю. Почему должна доверять чужому человеку?
-- Она защищает вас!
-- Это вы так думаете!

Юрка выпучил глаза, поражённый в самое сердце логикой Наливайко:
-- Зачем же вы наняли частного детектива?
-- А вдруг поможет!
-- Помогло?
-- Пока не поняла.

Эта беседа могла продолжаться бесконечно, а время поджимало, и я взяла инициативу на себя:
-- Валентина Петровна, где вы взяли ключ?
-- У Слоника. Достала она меня. Хотела её позлить и взяла, пока она мыла ванную.
-- Когда?
-- Сегодня. Я думала, что это банковская карта, на которую она сбрасывает накопленные на операцию деньги, а оказалось, что это ключ. Как я могла догадаться, на ней ничего не было написано? Я бы потом отдала. Мне чужого не надо!
-- Где была карта?
-- В кармане кофты. Слоник в ней пришла, а потом сняла и бросила туда, -- Наливайко ткнула пальцем в моё кресло.
-- И вы обыскали чужую кофту?
-- Не надо меня стыдить!

Привалов кашлянул, привлекая внимание, и спросил:
-- Вы понимаете, что Марину Фурсову убили из-за того, что вы забрали ключ? Преступник пришёл за ним, а Слоник не смогла отдать.

Валентина Петровна саркастически рассмеялась и посмотрела на меня, ожидая поддержки, но я даже не улыбнулась. Отсмеявшись своё в гордом одиночестве Наливайко заявила:
-- Я не виновата! Не я её убила! Что это за мода такая, людей за пластиковые карточки убивать? Вот в наше время такое даже в голову бы никому не пришло! В Советском Союзе таких преступлений не было.
-- В Советском Союзе и электронных ключей не было, -- парировал майор.
-- Это другое, -- не сдавалась боевая пенсионерка.

Я начала раздражаться. Вот зачем он её драконит? Нам нужно убийство расследовать, а не пререкаться попусту.

-- Валентина Петровна, как вы догадались, что ключ от третьего этажа?
-- А от чего ещё ему быть? Прачечная на обычный замок запирается. От моего номера у неё ключа не было.
-- Вас не удивило, что у Фурсовой оказался дубликат?
-- Нет, она же там полы мыла. Наверное, выдали. Откуда мне знать, какие у них правила?
-- Вы не помните, когда вошли в отделение?
-- А как с вами попрощались, так сразу и пошла.
-- Кто-то может это подтвердить?
-- Доктор пришибленный. Он меня почти сразу засёк в комнате с балконом. Эх, нужно было закрыть за собой дверь!

Мы переглянулись с Приваловым. От Наливайко я отправилась к Слонику и оставила её живой и здоровой в компании медсестры Лены. Выпила чаю с Ниной. Максимум пятнадцать минут. За это время Лена сдала грязное бельё, взяла чистое, поднялась на второй этаж, вспомнила, что забрала не всё и вернулась. Марину за эти несколько минут успели убить. Привалов приехал через двадцать минут. До момента нахождения Наливайко прошло около двух часов. Могла ли она провести это время на третьем этаже? Нужно допросить доктора Калинина.

-- А как Маринку убили? – с умеренным энтузиазмом поинтересовалась Валентина Петровна.
-- Зарезали! – если бы Привалов решил писать книжки, то, без сомнения, стал бы королём триллеров. Умеет он нагнетать атмосферу.
-- Кошмар, -- вежливо подтвердила свои крепкие нервы моя нанимательница: -- А чем?
-- Идёт следствие.
-- Не скажешь?
-- Не скажу!
-- Тогда я тоже не скажу, что нашла в комнате с балконом!

Один – один! Битва была равна -- схлестнулись два добра.

Юра смертельно обиделся:
-- Не имеете права! Я вас арестую и посажу в «обезьянник» на сорок восемь часов!
-- Это милицейский произвол! Я буду жаловаться! Я богатая женщина! Меня нельзя в «обезьянник»!
-- Привалов, заткнись! Просто заткнись, пока я тебя не убила! Валентина Петровна, что вы нашли в комнате?

Зловредная старушка хитро улыбнулась, показала майору кукиш, подумала и вдобавок высунула язык.

-- Тебе скажу, а ему нет!
-- Привалов закрой уши!
-- И пусть отвернётся!
-- Я не буду отворачиваться!
-- Это надо для дела!

Юрка надулся, демонстративно зажал уши руками и отвернулся к окну.
 
-- Говорите! – потребовала я.
-- Там под кроватью лежит бухта толстой верёвки с морскими узлами через каждые пятьдесят сантиметров! – торжественно заявила она: -- Я проверила, если привязать её к балконным перилам сбоку, возле стены, то можно спуститься до второго этажа и пройти по приступочке до моего номера.
-- Доктор Калинин сказал, что вы высовывались из окна, когда он вас обнаружил.
-- Это случилось в соседней комнате. Я проверяла, за что там можно привязать верёвку. Выяснила, что не за что. Единственный вариант с балконом. Я раскрыла дело!
-- Не совсем. Вы так и не узнали, зачем преступник это сделал.
 
Привалов гомерически рассмеялся и повернулся к нам с торжествующей ухмылкой:
-- А на этот вопрос я знаю ответ, но вам не скажу!
-- Хочешь водки? – внезапно озадачила Наливайко и достала из-под дивана запечатанную бутылку.
-- Это взятка должностному лицу при исполнении обязанностей, -- пожаловался майор.

Валентина Петровна протянула ему бутылку:
-- Дома выпьешь!
-- Я мзды не беру! Мне за Державу обидно! – отморозился Юра.
-- Тогда, рассказывай, -- подбодрила его я.               
-- Для начала, известно ли вам имя Вдовина Владимира Ивановича?
-- Нет, кто это? – первой ответила Наливайко.

Моё мнение, по-видимому, никого не интересовало, потому что, не дожидаясь ответа, Юра продолжил:
-- Антиквар.
-- Где я, а где антиквар? – удивилась она.
-- Он оставил вам письмо.
-- Я ничего не получала.
— Это вещественное доказательство. Вам его не отдадут! – позлорадствовал майор. 
-- И что в нём? – я не позволила ему свернуть на скользкую дорожку.
-- А вот это уже интересно! Некто Курочкин Владлен Аристархович поручил Вдовину найти Наливайко Валентину Петровну, его внебрачную дочь и выяснить судьбу очень дорогой марки, которую он много лет назад отдал её матери, в качестве алиментов. Передумал дарить, похоже.
-- Вспомнила бабка, как девкой была! Никогда я ни про какую марку и не слыхивала. И денег у нас сроду не было! – возразила моя нанимательница.

Привалов тяжело вздохнул:
-- В том-то и дело! Значит, не продала её ваша матушка, и преступники об этом как-то прознали. Вы в опасности. Антиквар перед смертью хотел вас предупредить.
-- А его интерес какой?
-- Вдовин собирался марку у вас забрать и присвоить. Бес попутал честного человека. Разыскивал долго. Наконец повезло. Жили вы бедно, следовательно, марку не продали. На радостях, он поделился этим с приятелем, сдавшим его преступникам, о которых предупреждал ваш родитель.  Они заявились к Вдовину, застрелили его и обыскали квартиру, но марку не нашли. Не хочу вас пугать, но они знают ваше имя и адрес.

Наливайко задумалась:
-- Выходит, это они на меня покушения устраивали?
-- Да.
-- Нам нужно её найти!
-- Вы разрешаете провести обыск в вашей квартире?
-- Разрешаю!
   
Мы ещё не знали, но преступники именно в этот момент громили комнату Валентины Петровны в коммуналке.

Глава 8
               
Раздался стук в дверь. Ярослав заглянул из коридора:
-- Майор, пошли, собачка в кустах нашла орудие убийства.
   
Мы сорвались с места. Валентина Петровна оказалась в коридоре первой.

-- А вас я попрошу остаться! – непререкаемо потребовал Привалов и отобрал у неё ключ от входной двери.
-- Ах так! Значит, вот как вы цените помощь общественности? – проникновенно вопросила Наливайко и собралась пустить скупую горькую слезу, но потом передумала: -- Тогда мне придётся вылезти через окно! Если я сорвусь и разобьюсь насмерть, это будет ваша вина!

Мужчины задумались. Сомневаться в словах не в меру энергичной пенсионерки не приходилось. Одна выходка с третьим этажом чего стоила?
 
-- Под твою ответственность! – сурово нахмурился Юра.
-- Глаз с неё не спускай! – добавил Ярослав.
-- Требую выдать мне пистолет и наручники! – заявила я.
-- Такие подойдут? – спросила Валентина Петровна и достала из тумбы в прихожей вполне себе рабочий газовый пистолет и наручники с розовой опушкой из секс-шопа.
-- Не ожидал от вас! – честно признался охранник.
-- Это не моё. Здесь лежало, -- смутилась она.
-- Аглая, разберись, -- озадаченно распорядился майор, вручил ключ и покинул помещение.

Я пожала плечами, спрятала наручники в сумку, проверила пистолет, поставила на предохранитель, вышла вслед за нанимательницей и заперла за собой дверь.

Бодрой рысью мы обежали здание вокруг и оказались в ухоженном парке. Не успевшая уехать команда судмедэкспертов копошилась в кустах. Утренний бугай с собакой и неизвестный мужик в старых джинсах, резиновых сапогах и жилетке-разгрузке поверх клетчатой фланелевой рубашки, внимательно за ними наблюдали с безопасного расстояния.

-- Олег Алексеевич. Начальник охраны, -- представился мужик в резиновых сапогах и протянул руку Юрке.
-- Майор Привалов, -- ответил рукопожатием он.

Со мной никто не знакомился и ручкаться не планировал, поэтому я сразу направилась к экспертам. Коля Фролов уже закончил фотографировать и собирался упаковывать в стрейч-плёнку окровавленный топор.

-- С пожарного стенда взял, -- заметила Валентина Петровна, о которой я почти совсем забыла: -- Там всё красное.

Коля окинул глазом выкрашенный топор:
-- И где этот стенд находится?
-- Пошли, покажу! – обрадовалась Наливайко.
-- Юра, мы сейчас! – крикнула я и поспешила за Фроловым.

Стенд располагался рядом со служебным входом. Деревянный пожарный щит, выкрашенный красной краской. Багор, штыковая лопата, конусное ведро, пожарный лом и огнетушитель были на месте. Ящик с песком располагался рядом. Отсутствие топора бросалось в глаза издалека. И правда, всё красное!

Коля занялся своим делом, а я подошла к двери и подёргала за ручку. Заперто.

-- Валентина Петровна, вы не знаете, куда ведёт этот вход?
-- На кухню и в подвал, -- охотно поделилась информацией она: -- Что бы не таскать коробки с провизией через парадный вход.

Логично. Если об этом знает Наливайко, прожившая здесь три недели, значит, остальные обитатели пансионата тоже в курсе. А также поставщики, ремонтники и любой случайный зевака или специально засланный наблюдатель. То есть кто угодно, из тех, кому открыли бы запертую дверь или, кто был достаточно терпеливым или удачливым, чтобы войти в уже открытую.

-- А ты постучи, -- посоветовала Валентина Петровна и, не дожидаясь моей реакции, заколотила кулаком по бронированному полотну.

Клацнул замок, и на улицу выглянула пожилая толстуха в несвежем белом халате с заплаканными глазами. Кажется, я уже видела её в столовой, когда Лена устроила истерику после обнаружения трупа Слоника.
 
-- Посудомойка Алевтина, -- представила Наливайко.
-- А, это вы? – грустно прокомментировала женщина: -- Что ещё случилось?
-- Сегодня была доставка продуктов? – спросила я.
-- Да. С шести до восьми утра.
-- В остальное время дверь была заперта?
-- Нет. Кто-то выходил около одиннадцати и оставил её открытой, но я сразу, как заметила, заперла.
-- Алевтина, а вы не обратили внимания, топор в это время ещё висел на пожарном щите?
-- Делать мне нечего, как за топором следить!
-- Значит, не заметили.
-- Нет.

Это необходимо было обдумать. Кто-то вошёл через служебный вход, предварительно прихватив топор со стенда, зарубил Марину Фурсову и вышел тем же путём, выбросил топор в кусты, и что было дальше? Сбежал или спрятался на территории пансионата?

-- Коля, иди сюда! Я, кажется, нашла маршрут убийцы!
-- Позови ребят с аппаратурой! – распорядился он и вошёл в коридор.

Я набрала номер Привалова:
-- Пришли экспертов к служебному входу!
-- Нашли следы убийцы?
-- Коля работает.
-- Хорошо.

Алевтина схватилась за объёмную грудь:
-- Ох лишенько! А что он ищет-то?
-- Кровавые следы, -- замогильным голосом ответила Наливайко.
-- Свят-свят! – перекрестилась посудомойка: -- Это что же, убийца прямо мимо меня шлындал? Я могла умереть как Слоник? Куда охрана смотрит!? Нет, я им сейчас всё скажу!!! – она оттолкнула меня и попыталась вернуться на кухню.
-- Куда? – рявкнул Фролов: -- В обход беги! Я следы снимаю.

Алевтина чертыхнулась и побежала по улице. Коля вышел наружу и подал мне пакет с окровавленными одноразовыми бахилами:
-- Напиши этикетку! – и снова ушёл.
-- А на чём писать? – крикнула Валентина Петровна.
-- Спасибо, мы сами! – ответил незнакомый эксперт с чемоданом, подходя из-за угла.

После этого, нам ничего не оставалось делать, как вернуться к Привалову.
      
Глава 9
             
Собака лаяла, охранник с трудом удерживал её на коротком поводке. Юра, Ярослав и его начальник громко и забористо матерились, пытаясь укрыться от нападения с воздуха, но не убегали. Наверное, стыдились. Алевтина, на безопасном от них расстоянии, со своей стороны, тоже не сдерживалась, осыпая мужчин отборной бранью и комьями земли из кучи, предположительно, будущей клумбы.

Наконец, счастье улыбнулось посудомойке, и она засветила особо увесистым комом по уху начальнику охраны. При ударе, ком развалился на несколько мелких фрагментов и просыпался за шиворот. Олег Алексеевич озверел и выхватил из поясной кобуры служебный пистолет:
-- Всё Алевтина! Моё терпение лопнуло! Сейчас ты отхватишь! – и тяжело, и медленно побежал к посудомойке.
-- Х*№»%!!! – ответила она и тоже сорвалась с места.

Они столкнулись примерно посередине и вступили в рукопашную схватку. Трудно себе представить, но начальник охраны, по всем признакам, проигрывал. Мощным ударом округлого живота Алевтина оттаранила его назад. Олег Алексеевич потерял равновесие и покачнулся. Посудомойка схватила его за руку с пистолетом, сжала запястье и вывернула наружу, одновременно лягнув мужчину по коленке.

-- Сдавайся! – закричала эта страшная женщина,
-- Ни за что! Ты нагло пользуешься тем, что я не бью женщин! – пыхтя от натуги, ответил её противник.
-- А пистолетик зачем достал? – придавливая его к земле, наседала Алевтина.
-- Это рефлекс, выработанный за долгие годы службы в спецназе, -- оправдывался командир охранников: -- Ничего личного! Последствия старой контузии в Афганистане.

Посудомойка задумалась, смутилась и отпустила жертву своего женского произвола:
-- Тогда ладно, -- затем обернулась к лающей овчарке и шикнула: -- Сидеть! Молчать!

Овчарка сделала правильные выводы и заткнулась.

Алевтина обвела нас тяжёлым, слегка замутнённым в битве взглядом, и заметила:
-- Не шалите тут! А ты иди работать! – показала кулак Олегу Алексеевичу: -- Если меня убьют – ты об этом пожалеешь. Всех касается!

Удалялась она в полной благоговейной тишине.

-- Рестлер хренов, -- кряхтя поднялся на ноги начальник охраны: -- У меня из-за неё комплекс неполноценности развивается.
-- Есть женщины в русских селеньях.
Их бабами нежно зовут.
Слона на скаку остановят
И хобот ему оторвут, -- процитировал классика Привалов.
-- Ага! – грустно согласился Ярослав.

Мы с Валентиной Петровной опасливо к ним приблизились.

-- Юра, ты в порядке? – на всякий случай уточнила я.
-- Я в шоке, -- признался он.
-- Весь удар принял на себя Олег Алексеевич, -- задумчиво сказал Ярослав.
-- Мы заметили, -- глумливо прокомментировала позорную сцену Наливайко.

Начальник охраны предпочёл с ней не драться и просто проигнорировал:
-- Ты, Дружинин, следи за языком. Иди, работай!
-- Есть! – Ярослав махнул рукой охраннику с собакой, и они спешно, от греха подальше, смылись.
-- Кто их только на работу нанимает? – воспользовалась я случаем, чтобы прояснить пару назревших вопросов.
-- Пансионат, в лице главного врача, который, кстати, так ещё и не приехал.
-- Всех?
-- Всех, кроме вас и Кристины. Её Софья Фёдоровна привезла с собой.
-- Рекомендации проверяли?
-- Обязательно.
-- Нам нужно будет допросить обслуживающий персонал, -- начал приходить в себя майор.
-- На здоровье, -- отмахнулся Олег Алексеевич: -- Если я буду нужен, звоните.

Он устало и грустно потопал к зданию пансионата.

-- Сейчас напьётся, -- злорадно хихикнула Валентина Петровна.
-- Я его не осуждаю, -- отозвался Юра: -- Возвращайтесь в свою комнату.
-- Через час обед, -- напомнила она.
-- Обед разрешаю, в остальном, из комнаты не выходить, пока я не разберусь что здесь происходит.
-- А когда обыск будет?
-- Аглая вам сообщит.
 
Чтобы собраться с мыслями и, хотя бы немного прийти в себя после потрясений сегодняшнего дня, мы с Юрой решили прогуляться к пруду по тенистой аллейке.
 
Каждый думал о своём. Я прикидывала какие ещё сюрпризы нас ждут в этом богоугодном заведении, а Привалов, похоже, заново переживал сцену битвы двух гигантов. Он тяжело вздыхал и угрюмо хмыкал себе под нос. Наливайко, недовольная и разочарованная, нас покинула, что, без сомнения, благоприятно сказалось на общем настроении моего спутника.

Александра Генриховна и Янина Станиславовна сидели в тени на скамейке и увлечённо что-то обсуждали. Заметив нас, они сделали приятные лица и призывно замахали руками. Майор предпринял малодушную попытку сбежать, но я крепко держала его за руку:
-- Я сама с ними поговорю,
-- Как хочешь, -- скривился он.

Дамы были слегка возбуждены и жаждали подробностей:
-- Вы частный детектив? – обратилась толстушка с высокой причёской к Юре.
-- Нет, это полицейский, -- жеманясь, поправила её приятельница, в которой легко угадывалась звезда больших и малых театров на пенсии.
-- Откуда вы знаете, Янина Станиславовна?
-- Он приехал на полицейской машине. А частный детектив эта милая девушка, -- она послала мне восхитительную фарфоровую улыбку: -- Аглая, верно?
-- Приятно познакомиться, -- улыбнулась я в ответ, мало ли, вдруг это мои будущие нанимательницы: -- У вас всё в порядке?
-- Да, мы с Александрой Генриховной хотели с вами посоветоваться.
-- Чем мы можем вам помочь? – вспомнил о хорошем воспитании Привалов.
-- Это о Слонике.
-- Да? – осторожно подтолкнул беседу Юра в нужном направлении.
-- Мы хотим предложить другим постояльцам пансионата оплатить в складчину ринопластику покойнице, -- радостно включилась Александра Генриховна.
-- Никогда не слышала о посмертной ринопластике, -- честно призналась я, ибо всегда предпочитаю откровенность в отношениях с потенциальными работодателями.

Майор поднял руку собираясь покрутить пальцем у виска, но воспоминания об Алевтине прочно закрепились в его мозгу, и он воздержался:
-- А зачем?
-- Как, вы не знаете? –Янина Станиславовна выглядела поражённой отсталостью полиции в вопросах жизни и смерти: -- Если человек умирает, не исполнив своего заветного желания, то его душа превращается в привидение и остаётся на земле.

Привалов нервно всхлипнул и спрятал руки в карманы:
-- И в чём вопрос?
-- Что подсказывает ваш опыт полицейского, какой тариф выбрать? – Александра Генриховна выжидательно замерла.
-- Ничем не могу вам помочь. К сожалению, я никогда не пользовался услугами пластических хирургов, -- нахмурившись ответил Юрка.
-- Ну, да. В полиции этим не занимаются, -- подумав, согласилась Янина Станиславовна и обратилась ко мне: -- А вы какой бы выбрали?
-- Бюджетный.
-- Почему? – возмутилась она.
-- Слонику этот нос больше не пригодится, а вашу заботу она, с того света, наверняка оценит – дипломатично ответила я.
-- Ну, не знаю. Достаточно ли будет? – поддержала подругу Александра Генриховна.
-- Почему бы вам не обсудить это после обеда с другими постояльцами? – спросил Привалов: -- Прошу нам простить излишнюю торопливость, но следствие не ждёт.

Он сделал вежливый поклон, воспринятый дамами благосклонно, схватил меня за руку и быстрым шагом ретировался. Боже, какой слог! Откуда он только слова-то такие знает? А поклон? Что за Версаль тут развёл? Где мой друг и кто этот незнакомец?
         
Глава 10

Планы изменились внезапно. Егор, напарник Привалова, позвонил и доложил о подозрительной активности в подъезде Наливайко.

-- Бери старушку и выезжаем! – приказал Юрка и направился к парковке: -- Егор приехал с постановлением на обыск, а входная дверь открыта нараспашку. Соседи дерутся на кухне. Дверь в комнату Наливайко взломана, внутри всё перевёрнуто.
-- Думаешь, нашли марку? – встревожилась я.
-- Надеюсь, что нет.

Валентина Петровна нервничала. Всю дорогу она ёрзала на заднем сидении, комкала и теребила в руках сумку. Что-то неразборчиво бормотала и громко натужно сморкалась в несвежий носовой платок.

Во дворе трёхэтажного шлакоблочного дома на два подъезда послевоенной постройки, нас поджидали патрульная машина и толпа соседей. Наливайко встретили с сочувствием и добрососедской поддержкой. Каждый старался приобнять, потрепать по плечу или просто пожать руку и, все без исключения, поделиться своим мнением и дать пару советов.

Мы с трудом прорвались в подъезд. Полицейский с автоматом вел по лестнице пьяного мужика с разбитым в кровь носом. Увидев нас, задержанный попытался упасть перед моей нанимательницей на колени и заревел белугой:
-- Не я это, Петровна! Мамой клянусь! Ты же меня знаешь? Я бы никогда!
-- Что ты опять натворил, беспутный? – взвилась Наливайко.
-- Не верь им! Не я это! Да и что у тебя брать? Я ведь в прошлый раз всё вынес и пропил!
-- Двигайся! – подтолкнул его в спину полицейский и уже Привалову доложил: -- Соседи увидели вскрытую дверь и устроили самосуд.
-- Понятно, -- кивнул майор и поспешил наверх.
-- Козёл! – бросила беспутному соседу Валентина Петровна и припустила за Юрой, я замыкала компанию.

Тринадцатиметровая комната была основательно разгромлена. Если преступники искали марку, то непонятно зачем было распарывать подушки и бить тарелки.

-- Ироды! – тихо и со значением произнесла хозяйка разорённого гнезда: -- Не Васька это! Без уважения громили.
-- Почему вы так думаете? – спросил Егор, вытаскивая из кучи старый деревянный стул, потерявший в битве с вандалами одну ножку.
-- Он меня уже шесть раз грабил и ни разу беспорядка за собой не оставлял!
-- Вы писали заявление?
-- Нет, били всем подъездом и позорили во дворе. Он, как из запоя выходил, всё возвращал или деньгами компенсировал. Больной человек.
-- Что ж вы больного били? Его лечить нужно, -- по привычке возразил Привалов.
-- Как умели, так и лечили, -- отрубила она: -- Думаешь, в тюрьме ему бы лучше помогли?
-- Теоретически, логика в этом есть, -- согласился Егор: -- Но, по справедливости, преступник должен нести наказание!
-- Он и нёс. Вот и сегодня уже отхватил авансом. Пойду, скажу соседям, что это не он. Успокою общественность. Не знал Васька о марке. Да и знал бы, не отличил от любой другой. Не он это.

Валентина Петровна тяжело вздохнула и вышла. Мы переглянулись. Егор выудил из кучи барахла красивую ажурную шаль ручной работы. На белом пухе алели несколько капель свежей крови. Я взяла у него улику и упаковала в мешок, подписав сопроводительную этикетку:
-- Егор, что соседи говорят про погром? Кто-то слышал шум?
-- Нет. Кто на работе, кто с детьми гулял. Я сам в машине во дворе сидел. Эх, знать бы, припарковался под окнами.
-- А куда выходят окна? – Юра подошёл и выглянул, отдёрнув штору на частично оборванной гардине: -- На улицу. Понятно. А во дворе зачем сидел?
-- Наливайко караулил. Как услышал шум, сразу поднялся. Кухонные окна во двор выходят, -- виновато оправдывался Егор.
-- Не парься! Они ничего не нашли. Иначе бы не стали со зла громить мебель, -- поддержала я товарища.

 Потерпевшая убытки вернулась довольная, с бутылкой пива в руках:
-- У Игнатьева сегодня выходной, и машина, с включённым авторегистратором, весь день простояла напротив подъезда. Зайдите в седьмую квартиру, он поделится записями.
-- Спасибо! – с глубоким уважением отозвался Егор.
-- На здоровье! – благосклонно кивнула Наливайко: -- Можете здесь не искать. И так видно, что ничего не пропало. Кажется, я знаю, где марка. Как закончите, стукните в соседнюю комнату. Матвеевы всё на помойку вынесут, дверь починят и жить будут. Их семеро в одной комнатушке ютятся, а я сюда возвращаться не собираюсь.
-- Вы уверены? – переспросил Привалов.
-- Как никогда раньше. Поехали. Сегодня на ужин сёмга в подливе, -- наша несгибаемая железная бабушка смахнула с глаз набежавшую слезу и вышла не оглядываясь.
 
Глава 11

Я так устала, что до следующего утра проспала, как убитая. Привалова, по просьбе Управления полиции в лице подполковника Кирьянова, разместили на третьем этаже, в комнате с балконом.

За завтраком на нас все косились. Юре кусок не лез в горло от такой популярности. Валентина Петровна светилась от счастья, как кремлёвская звезда на Новый год. Я, пользуясь случаем, внимательно наблюдала за персоналом и постояльцами.

Янина Станиславовна и Александра Генриховна вежливо нам кивнули и углубились в свои невесёлые мысли и переживания. Со слов Нины мы уже знали, что идея с посмертной ринопластикой не нашла поддержки обитателей пансионата.

Формально знакомые нам Софья Фёдоровна и Пётр Иванович саркастически улыбались и загадочно переглядывались, как будто владели военной тайной, способной изменить ход истории. На свободном стуле за их столиком лежала шахматная доска, как бы намекая на уровень интеллекта, превышающий средний по больнице. Любопытные персонажи. Нужно будет допросить в первую очередь. Надеюсь, Егор уже нарыл на них инфу или, если повезёт, то и компромат.

Михаил Семёнович, сосед Наливайко с общей стеной в гостиной, перемещался по зданию в инвалидной коляске. Запущенный артрит изрядно портил его характер и мешал, не хуже общеизвестной причины, танцевать. Желчный, резкий и самоуверенный. Вчера на весь день зачем-то отослал свою сиделку в Дивногорск. Её тоже ещё предстояло допросить и проверить алиби.

Мне стало плохо от осознания непаханого поля, которое нас ожидало. Видимо, я глубоко задумалась и не сразу поняла, что идёт перепалка.

-- Ты старая дура и истеричка! – орал Михаил Семёнович.
-- От истерички слышу! – с ледяным самообладанием парировала Валентина Петровна.
-- Да кому нужна твоя марка?
-- Тому, у кого её нет.
-- Её ни у кого нет! Это бабьи выдумки. Тебе на третий этаж пора перебираться!
-- Все там будем! Но прежде покажи свою коллекцию.

Привалов с интересом наблюдал за красным потным оппонентом Наливайко, в ярости размахивающим руками и пытающимся таранить инвалидным креслом наш столик.

-- Я на тебя в суд подам! За клевету!
-- Я с вами на брудершафт не пила! Обращайтесь ко мене по имени-отчеству и на «вы»! – не теряя собственного достоинства потребовала моя нанимательница.

Ай, красава! Не ожидала от неё такого!

-- А в этом есть здравый смысл, -- задумчиво протянула Софья Фёдоровна: -- Покажите, чего вам стоит?
-- И не подумаю!
-- А если с ордером? – подначил Пётр Иванович.
-- Только через мой труп!
-- Такой вариант тоже возможен, -- обнадёжила Валентина Петровна: -- В моей городской квартире взломали замки, всё разгромили и залили кровью.

Чисто технически она была права: комнату в коммуналке вскрыли, стул поломали и шаль кровью закапали. Что себе там придумал Михаил Семёнович, я даже представить не могу, но он внезапно побледнел и схватился за сердце:
-- Вера, мои таблетки!

Незнакомая юркая женщина с бегающими глазками подала ему две таблетки и стакан воды. Чего она боится? Или мне показалось?

-- Вера, зачем вы вчера ездили в город? – нейтрально поинтересовалась я.
-- Забирала пакет для Михаила Семёновича.
-- А почему так долго?
-- Домой заехала. Маму навестить.
-- Михаил Семёнович, что было в пакете?
-- Моя коллекция марок! Я отправлял её на экспертизу, -- злорадно расхохотался он: -- У меня есть опись, заверенная нотариусом год назад, и заключение эксперта.
-- Позвольте взглянуть? – вежливо попросил Привалов.

Михаил Семёнович вытащил из кармана брюк пакет, размером с сигаретную пачку и начал раскладывать на скатерти марки по одной. Юра открыл в своём смартфоне вкладку и сравнивал каждую с фото.

-- Вашей марки здесь нет, -- вынес он вердикт и кивнул головой Наливайко: -- Михаил Семёнович, благодарю вас и приношу извинения.
-- А я извиняться не буду! – упёрлась Наливайко: -- Наверняка он её где-то припрятал!
-- Ищите! – встал в позу оскорблённой невинности старик в инвалидном кресле: -- Только сначала объясните, как я смог это сделать и откуда узнал о существовании марки?
-- Проверь алиби Веры, -- распорядилась я.
-- Уже, -- ответил майор: -- Егор работает.

Янина Станиславовна тихонько коснулась моего рукава:
-- Это всё правда? Валентину Петровну ограбили?
-- Да, прямо сейчас эксперты подсчитывают ущерб, -- ответила я, имея ввиду, что семейство Матвеевых выносят на помойку сломанную мебель.
-- Ужас! – подтвердила Александра Генриховна.

Пётр Иванович кашлянул и заметил:
-- А какое отношение это всё имеет к смерти Слоника?
-- Кроме того, что убийца среди нас? – уточнила Софья Фёдоровна.
-- Эта марка настолько ценная, что ради неё стоит убивать? – зло поинтересовался Михаил Семёнович.
-- Если Слоник о ней знала, то да, -- подтвердил Привалов: -- Известный антиквар уже был убит, пытаясь встретиться с Валентиной Петровной. Её городская квартира подверглась разрушению. Три последовательных покушения на жизнь. Смерть кастелянши, имеющей доступ в апартаменты. Всё более чем серьёзно.

Повисла гнетущая тишина. Из кухни выглянула повариха. Софья Фёдоровна закрыла лицо руками и внезапно расплакалась. Кристина встала из-за своего стола, за которым завтракала вместе с горничной Александры Генриховны и направилась из столовой.

-- Куда вы? – удивился майор.
-- Собирать вещи, -- как само собой разумеющееся ответила девушка: -- Мы уезжаем.
-- До окончания расследования все остаются в пансионате.
-- Но это опасно, -- возразила Янина Станиславовна.
-- Если вы не брали марку, то нет.
               
Михаил Семёнович развернул кресло и покатился в холл:
-- Это многое объясняет. Мне нужно побыть одному и подумать, что вписывается в рамки, а что наоборот, бабьи выдумки.

Он задержался у дверей.

-- Думаю, я видел и слышал того, кто забрался в окно ванной комнаты Валентины Петровны и это была не кастелянша.
-- Если вам что-то известно, поделитесь, -- попросила я.
-- Обязательно, как только пойму, что именно мне известно.

До самого обеда работа шла в обычном режиме и ничего, слава Богу, экстраординарного не произошло. Софья Фёдоровна и Пётр Иванович играли в шахматы в беседке возле пруда. Янина Станиславовна и Александра Генриховна смотрели кино в агатовой гостиной. Михаил Семёнович заперся с Верой в своих апартаментах. Привалов допрашивал персонал. Егор бегал по Дивногорску. Коля Фролов обыскивал на предмет улик и отпечатков пальцев номер Наливайко. Я ему помогала. Валентина Петровна развлекала нас историями из своей жизни:
-- И тут она как рванёт! Оказалось, дрожжей переложили.
-- Дикие времена, дикие нравы, -- согласился Коля: -- В ванной отпечатки только троих людей. Вас двоих и Фурцевой. Злоумышленник был в перчатках.
-- Козёл, -- подтвердила Наливайко.

Я поёрзала на бортике ванной. И как только птички ухитряются не падать с веток?

-- Коля, что показал обыск коридора?
-- Ничего. Преступник мог зайти как с улицы, так и выйти из здания, взять топор и вернуться обратно. Народу там прошло вагон и маленькая тележка. Жду анализ внутренних поверхностей бахил, но надежды, прямо скажем, на них не много.
-- Мы с Юрой уже составили график передвижения. Все так или иначе имеют алиби. Как думаешь, это мог быть посторонний?
-- С такой пропускной системой? Только шпион! Миссия невыполнима.
-- Значит, кто-то из нас, -- подвела итог Валентина Петровна.

Коля сложил кисточки в чемодан:
-- Не факт. Дубликат ключа мог быть и не один. Оператор не сидит целыми днями за монитором, а отсматривает материал только при срабатывании сигнала тревоги.
-- Понятно. Если система не видит, значит, ничего не происходит.
-- Любой мог переодеться в униформу и пройти не замеченным.
-- В помещении, но не через пост, -- возразила я.
-- Перелезть через забор не так сложно. Видеокамеры перекрывают не весь периметр. Однозначно могу сказать, что убийца знал, где взять топор и как пробраться в подвал. Является ли он сотрудником пансионата или пришёл с улицы, осведомлён преступник отменно.
-- А где он взял дубликат ключа? – поинтересовалась наша бодрая старушка.
-- Это вопрос не ко мне. Надеюсь, майор его прояснит.
-- Но чужака бы сразу опознали. Здесь не так много народу, и все знают друг друга в лицо, -- не сдавалась Валентина Петровна.
-- Дом большой. На момент убийства, Фурцева была одна в подвале. Пациенты с сиделками гуляли в парке. Повара готовили обед. Дежурная медсестра болтала со мной. Вы сидели на третьем этаже. Уборщица наводила порядок в холле. Самая подозрительная Лена, но её униформа была чистой. Невозможно зарубить человека топором и не испачкаться кровью, а переодеться она бы не успела.
-- Мы обыскали весь пансионат, но окровавленной одежды не нашли, -- с сожалением признался Коля.
-- Не повезло, -- согласилась Наливайко.

Коля уехал, а мы собрались на обед.

-- Валентина Петровна, вы на самом деле думаете, что вашу марку похитил Михаил Семёнович?
-- Нет, я знаю где она и это безопасное место, -- ухмыльнулась старая интриганка.
-- Тогда зачем? – не поняла я.
-- Чтобы отвести подозрения.
-- Подозрения в чём?
-- В том, что она у меня.
-- А она у вас?
-- Нет, но я знаю где она.

Всё ясно, но ничего не понятно.
 
Обед прошёл спокойно. Никакие катаклизмы нас не сотрясали, из чего я сделала вывод, что Юра ничего не нарыл. Хорошо быть писателем детективов, можно придумать любой поворот, в нужный момент получить анонимку или столкнуться бамперами на перекрёстке с ключевым свидетелем. Плохо быть детективом, приходится сидеть и ждать в засаде, искать информацию, стирать ноги в бесконечных преследованиях подозреваемых и подкупать из личных средств информаторов. Это суп с клёцками нагнал на меня тоски пополам с воспоминаниями из детского сада о бесчеловечных пытках сончасом и молоком с пенкой на полдник. Безнадёга.

-- А что это вообще за марка? – смущаясь спросила официантка.
-- Тифлисская уника. Первая марка России. Выпущена в 1857 году на территории нынешней Грузии. Номиналом 6 копеек. Квадратной формы, беззубцовая, выполнена бесцветным рельефным тиснением на желтоватой бумаге. До сих пор было известно о пяти сохранившихся в разных коллекциях. Входит в десятку самых дорогих марок мира, -- ответила я.
-- Цена вопроса? – азартно подпрыгнул на стуле Пётр Иванович.
-- Семьсот шестьдесят три тысячи шестьсот долларов, согласно последнему аукциону. На следующем она может незначительно подорожать или упасть в цене, -- задумчиво заметил Михаил Семёнович.
-- Что вы об этом думаете? – спросила его я.
-- Лакомо, но не виновен.
-- Не надумали поделиться информацией?
-- Теперь, только после консультации с адвокатом, -- отрезал вздорный старик и замолчал.

Следствие шло своим чередом, но всё мимо меня.
 
Валентина Петровна сначала не поверила в такое богатство и полезла в интернет проверять, после чего, намертво вцепилась в меня и потребовала не отходить ни на минуту. Если вы подумали, что от страха за жизнь, то ошиблись. Звезда упала с небосклона и ударила её в голову. Самая богатая женщина пансионата «Поющие сосны» осознала своё социальное положение и потребовала соответствующего отношения. Я пала первой жертвой.

-- Идём гулять! – потребовала она и надела широкополую соломенную шляпу.
-- Вы не видите дорогу и можете споткнуться, -- на свою беду, решила я проявить здравый смысл.
-- А ты на что? – изумилась она: -- Хватай под локоток и попедалили. Желаю видеть их кислые морды в естественной среде обитания.

Пришлось подчиниться. В холле мы столкнулись с доктором Калининым. Он задорно подмигнул мне и поцеловал ручку Валентине Петровне:
-- Говорят, вас можно поздравить?
-- Поздравляйте, -- вальяжно согласилась она.
-- Со всем уважением и почтением! – он отвесил глубокий поклон и попытался взмахнуть несуществующей мушкетёрской шляпой: -- Дайте посмотреть! Никогда не видел столько денег за один раз.
-- Вы разбираетесь в марках? – поразилась я широте его интересов.
-- Нет, в марках, я, признаться, совсем не разбираюсь, но любопытство меня когда-нибудь погубит.
-- В интересах следствия это запрещено, -- уклонилась от обещания Наливайко.
-- Тогда позвольте пригласить вашу гостью на свидание?
-- Я подумаю.

Пока они обменивались любезностями, Вера, сиделка Михаила Семёновича, спустилась по лестнице и подошла к камину. Возможно, я ошибаюсь, но, кажется, она что-то спрятала внутри дымохода. Мне срочно нужно проверить, но отцепиться от Валентины Петровны не вышло, а тут ещё и Никита со своим заманчивым предложением отвлёк моё внимание. Как назло, заявились Софья Фёдоровна и Пётр Иванович и уселись в высокие вольтеровские кресла перед камином, что-то увлечённо обсуждая.

В парке мы никого не встретили, моей нанимательнице стало скучно и неинтересно. К счастью, пошёл дождь, и мы вернулись в холл. Уборщица снова чистила ковёр на полу и неспеша вытирала пыль с каминной полки, переставляю по одному подсвечники и статуэтки. Я вся извелась, но пора было идти на ужин, который как-то сам собой и закончился.

Перед сном, Валентина Петровна возжелала удостоить своим присутствием местное общество, но почему-то у всех нашлись дела, и мы в гордом одиночестве читали дамские журналы возле камина. Казалось бы, протяни руку и тайна откроется, но сегодня удача отвернулась от меня. В десять мы пошли спать.

Ужасный грохот заставил меня вздрогнуть. Первым делом, я бросилась в комнату бесячей бабушки.

-- Это не меня! – заявила она и начала натягивать халат на ночнушку.
-- Оставайтесь здесь! Заприте дверь и никого не впускайте! – приказала я и выбежала вон.

В холле на первом этаже уже столпились постояльцы. Доктор Калинин склонился над телом Михаила Семёновича. Инвалидная коляска с погнутыми колёсами валялась рядом.

-- Перелом шейных позвонков, -- констатировал факт самый красивый мужчина в мире и добавил: -- Аглая, вызывайте полицию.

Все сразу же загомонили растерянно и испуганно. Начали строить догадки и предположения. Но лейтмотивом во всех случаях проскальзывала мысль: «Кто-то столкнул старика в инвалидной коляске с лестницы». Очевидно, что это было убийство.
               
Не успела я сбегать за телефоном, как пришёл злой и помятый Ярослав и заявил, что никого вызывать не нужно, кому положено уже едут. Интересно, кому положено выезжать на убийство в элитный дом престарелых?

-- Сейчас узнаем, -- внезапно ответила Валентина Петровна прямо мне в ухо.
-- Я что, сейчас вслух сказала? – неприятно удивилась я.
-- Да.
-- Вы почему вышли из комнаты?
-- Мне стало страшно одной, -- нагло соврала она: -- Вот, этот старый кагэбэшник остался один, и чем всё закончилось?
-- Это был несчастный случай, -- твёрдо заявила Вера: -- Он хотел поговорить с Аглаей и велел мне оставаться в номере.
-- Мы живём в соседних апартаментах, зачем он поехал к лестнице?
-- Я не знаю.

Это был провал! Юра меня убьёт. Нужно звонить и сдаваться!

-- Валентина Петровна, нам нужно вернуться.
-- Ещё чего? И пропустить всё самое интересное?
-- Так вы же ничего не видели? – изумилась Вера.
-- Вот именно, но очень интересно. А что видели вы?
-- Ничего, -- занервничала Вера: -- Я пришла прямо перед вами. А вы, Аглая, что видели?
-- Ничего, мы только слышали грохот на лестнице, -- не дала мне ответить Наливайко: -- Мы на звук отреагировали.

В этот самый момент в холл вошли незнакомые суровые мужчины в сопровождении Олега Алексеевича. Нас прогнали и даже слушать не стали. Верина закладка так и осталась в дымоходе.

Я оставила Валентину Петровну в общем коридоре подслушивать и подсматривать за следственной бригадой, а сама позвонила Привалову и доложила об убийстве.

-- Ничего не предпринимайте! Я завтра всё выясню. Не оставляй Валентину Петровну без присмотра!
-- Юра, мне страшно!
-- Ну, хочешь, я приеду?

Ага, размечтался! У меня, между прочим, свидание с Никитой намечено. Без обид, но третий лишний!

-- Труп увозят! – страшным шёпотом доложила моя разведчица.
-- Значит, можно ложиться спать, -- с облегчением сказала я.

В дверь постучали. Ярослав заглянул, оценил наше удовлетворительное состояние, кивнул одобрительно и махнул рукой в сторону лестницы:
-- Всё в порядке. Спите спокойно, но дверь и окна заприте.
-- Есть! – по-военному козырнула Наливайко и убежала выполнять приказ.
-- Спасибо, Ярослав! Кто это был?
-- ЧОП.
-- Твои бывшие коллеги?
-- Да.
-- Ты их знаешь?
-- Лучше бы не знал. Доложи Юре. Моя смена заканчивается в восемь, но можно звонить в любое время, -- он вытащил из кармана сложенный в четверо листок бумаги и положил на стол: -- Олег Алексеевич на месте. В случае чего, кричи!

Я улыбнулась:
-- Обязательно! Спокойной ночи!

Наконец все угомонились, и наступила благословенная тишина. Я откинула одеяло, прислушалась, Наливайко мерно похрапывала в соседней комнате в собственной постели.

Включив режим «ниндзя», я почти бесшумно прокралась к выходу из апартаментов. Она выдала особо забористую трель, за которой щелчок замка остался незамеченным.

Предстояло осмотреть место происшествия. Спустилась по лестнице в холл на первом этаже. В воздухе витал запах чистящих и дезинфицирующих средств. Уборщица старательно вымыла кровь, но я отлично помнила положение трупа на полу.

ЧОПовцы, конечно, всё обыскали, на лёгкий и быстрый результат рассчитывать не приходилось, но у меня был план. Настало время узнать, что Вера прятала в камине.

Из бирюзовой гостиной бесшумно отворилась дверь. Надо же, какой предусмотрительный преступник, умеет смазывать старые дверные петли. Я затаилась в изломах света и тени на ступенях лестницы.

В полной тишине и темноте, едва рассеиваемой уличным фонарём через панорамное окно, чёрный силуэт скользнул к камину. Чёрт! Неужели опоздала?

Я сделала два шага вниз. Тонкие скрюченные пальцы с длинными ногтями впились в моё плечо. Сердце упало в пятки. Я едва сдержалась, чтобы не закричать от ужаса, боясь оглянуться назад. Кто знает, какое чудовище может бесшумно подкрасться в ночи? А вдруг оно любит симпатичных частных детективов, в гастрономическом смысле этого слова?

— Ты что тут делаешь? Почему не спишь? – рявкнула мне прямо в ухо Валентина Петровна.

Я вздрогнула от неожиданности. Чёрный силуэт тоже не обрадовался и уронил на пол подставку с кочергой. Чугунная гнутая штуковина со звоном и грохотом свалилась на гранитную плиту пола. Преступник перепрыгнул через пуфик возле вольтеровского кресла и выбежал из холла в двери гостиной. Раздался скрежет открывающейся оконной рамы.

Я сорвалась с места, по крайней мере, попыталась, но Наливайко цепко схватила меня за руку и заверещала:
— Ты куда? Немедленно остановись! Не бросай меня одну! Здесь происходят убийства!

Пока мы сражались за мою свободу передвижения, преступник сбежал. Валентина Петровна разжала пальцы, и я, злая до предела, чуть не свалилась с лестницы. Никогда ещё моя нанимательница не была так близка к смерти, как сейчас. 

Глава 12

Утро наступило и слава богу! Не могу отрицать, что смерть Михаила Семёновича нас подкосила и дезориентировала. Я вяло ковыряла вилкой в яичнице. Валентина Петровна наслаждалась всеобщей ненавистью:
-- Это они от зависти, -- радуясь, как ребёнок, сказала она мне на ушко в полный голос.
-- А откуда вы узнали, что покойный коллекционировал марки? – наконец, опомнилась я и приступила к расследованию.
-- Он сам всё время хвастался. У нас здесь мало развлечений. Каждый выделяется, как может, -- вежливо ответил Пётр Иванович.

Почему-то все осуждающе посмотрели на Валентину Петровну. Она восприняла это, как поощрение и признание заслуг:
-- У классика есть такое произведение «Ярмарка тщеславия».
-- У Толстого, -- подначила Янина Станиславовна.
-- У Гоголя, -- поправила подругу Александра Генриховна.
-- Уильям Теккерей, -- удивила меня Наливайко.

Софья Фёдоровна рассмеялась, чем вызвала неодобрение присутствующих в траурных одеждах. Да, чуть не забыла! Вся наша ярмарка вырядилась в траур. Особенно эффектно смотрелась Александра Генриховна в шёлковом брючном костюме от Гуччи с золотым тиснением и мелкими бриллиантами, чем вызвала приступ ярости у моей нанимательницы:
-- Как думаешь, где она одежду заказывает?
-- Не знаю, наверное, в Париже.
-- Какая разница откуда! Ты мне скажи – на «Озон» или «Валдберис»?
 
Наконец приехал Юра. Был он зол и голоден, как волк:
-- По версии Ведерникова, продажной гниды, уволенной из ФСБ за превышение должностных полномочий, и пристроившейся в ЧОП, это несчастный случай. В прокуратуре все буквально прыгают от счастья. В Конторе довольны результатом – связи с профессиональными компетенциями покойного не обнаружено. Теперь рассказывай, что произошло, -- потребовал он, доедая мой завтрак.
-- Я пришла одной из последних. Думаю, лучше тебе поговорить с доктором Калининым.
-- А он там каким местом?
-- Я его позвала, -- призналась Нина, завтракавшая за соседним столиком: -- Я читала перед сном возле камина и видела, как Михаил Семёнович упал с лестницы.

Привалов оживился:
-- Как он падал? Пытался хвататься руками? Издавал звуки?
-- Нет. Свалился, как мешок с картошкой, а сверху ещё и креслом по голове получил.
-- Был ли он мертв, до того, как упал?
-- Не могу сказать. Если и так, то убили его совсем недавно.

Вера, всхлипнула и нервно взмахнула руками:
-- Да что вы такое говорите? Кому и зачем было его убивать? Вашей марки у него не было!
-- Вы можете назвать точное время, когда он вышел из апартаментов, для встречи со мной?
-- 21:37.
-- А шум мы услышали в 21:40, -- вклинилась Валентина Петровна: -- Наша дверь следующая и она в другую сторону от лестницы.
-- Получается, убийца поджидал его в коридоре? – схватилась за грудь Александра Генриховна.
-- Кошмар, -- вяло возмутилась Янина Станиславовна.

Я выразительно посмотрела на Юру, и он перестал жевать:
-- Вера, что вы вчера перед ужином спрятали в камине?
-- Ничего! – дерзко ответила она.
-- А если мы сейчас обыщем номер Михаила Семёновича, найдём ли мы там его коллекцию?
-- Что вы мне шьёте? – рассвирепела она.
-- Соучастие в ограблении и убийстве вашего пациента. Вы свернули шею беззащитному инвалиду и сбросили тело с лестницы, потому что он вас разоблачил, -- твёрдо произнесла я.
-- Чушь! – рассмеялась она мне в лицо.
-- Предъявите коллекцию! – потребовал Привалов.
-- Идём! – согласилась Вера, поднялась из-за стола и пошла к выходу.
В дверях она ускорилась и бросилась бегом в холл.

-- Держите воровку! – закричала Нина: -- На парковке стоит её машина!
-- Всё пучком, -- равнодушно бросил Юрка и облизал вилку: -- Дамочку там ждут.

В столовую заглянул Егор:
-- Приятного аппетита! Птичка в клетке. Ты едешь?
-- Нет. Мне ещё доктора Калинина нужно допросить.
-- Понял. Всем хорошего дня!

Егор ушёл. Привалов покряхтел для порядка, поковырял в зубах спичкой и выдал базу:
-- Где этот доктор?
-- Уехал домой, -- ответила Нина: -- У него смена в восемь заканчивается.
-- Я могу съездить с тобой, -- предложила я.
-- Тогда и я с вами, -- заявила Валентина Петровна: -- Я тут одна не останусь!
-- Я еду один! А ваша задача найти марку или хотя бы выдвинуть достоверную версию, где она может быть! И это не обсуждается! – сказал Привалов и пошарил рукой в дымоходе: -- Пусто, что и требовалось доказать.

Всё. Занавес.
 
Глава 13

Я нервничала. Почему эта вредная старуха отказывается говорить, где марка? Я злилась. Я психовала. Наверное поэтому, позвонила доктору Калинину и согласилась на свидание.

Мы медленно прогуливались по набережной. Никита улыбался. Я боялась поверить своему счастью. Нормальный мужчина с мирной профессией красиво ухаживал за мной.
 
-- Аглая, вы уверены, что не хотите в ресторан?
-- Да. Не хочу делить этот прекрасный вечер с незнакомыми людьми, -- сделала я неожиданный, в первую очередь для себя, вывод.
-- Вы изумительная девушка. Я таких ещё не встречал, -- с лёгкой ноткой разочарования сказал он.
-- Это хорошо или плохо?
-- Непонятно. Обычно, женщины либо сразу лезут ко мне в постель, либо проверяют на прочность мой кошелёк.
-- Не похожа на тарелочницу? – лукаво прищурилась я: -- Или вам больше по вкусу нимфоманки?
-- С недавних пор я предпочитаю частных детективов, -- парировал этот изумительный мужчина: -- Расскажите, как вы решились на такой отчаянный шаг?
-- Вы намекаете на личную трагедию? Нет. Это, скорее, семейная традиция. Мои отец и дед служили в милиции.

Доктор Калинин восхищённо присвистнул:
-- Так семья вас поддержала?
-- Наоборот. Я сама поступила в юридический, закончила с отличием и устроилась в полицию.
-- Вы были самой красивой и умной оперативницей! Я в этом уверен. А почему уволились?
-- Неудачно вышла замуж, но я не хочу об этом говорить.
-- Понимаю, муж был против.
-- Не понимаете, он оказался преступником, и, хотя мы давно разведены, отношений не поддерживаем, и я сама посадила его в тюрьму, дорога в полицию, как скомпрометированному сотруднику, для меня закрыта.
-- Сожалею.
-- Нормально. Я справляюсь. А вы как пришли в медицину? Наверняка, по призванию?
-- Нет, по настоянию семьи.
-- Вы потомственный врач?
-- Да. Никакой романтики. По протекции бабушки поступил в институт. По рекомендации мамы защитил диссертацию. По знакомству получил работу в «Поющих соснах». Я не такой, как вы, Аглая. Я очень ленивый и ведомый, -- он засмеялся: -- Расскажите лучше, как началась ваша карьера?

Я задумалась и вспомнила, как всё началось.
 
В Питере шёл дождь. Обычное дело для июня. Солнце, речной пляж и мороженое осталось дома, в Дивногорске. Холодно и сыро. Мокрая бездомная собака со свалявшейся шерстью жалась в подворотне. Зачем я туда вошла? Сама не знаю.

Это была туристическая поездка, оплаченная нашими родителями, в честь окончания первого курса.

Утром, Марина, моя лучшая подруга и сокурсница по юридическому институту, придумала гадать на цитатах из книги. Нужно было наугад открыть любую, ткнуть вслепую пальцем и прочитать выпавший абзац. Мне достался томик Александра Блока:
"Умрёшь — начнёшь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь."

Точно. Там был фонарь и аптека. Канал Грибоедова за парапетом ограждения морщился от мелкого въедливого дождика. И эта собака. Такая одинокая и бесприютная, как покинувшая мир душа, обречённая на вечные скитания без права на условно досрочное освобождение. Ни амнистии, ни апелляции.

Я сделала два шага и увидела его в подворотне. Старик в маскарадном костюме Арлеккино лежал в луже, лицом вниз. Внутренним чутьём я догадалась, что он мёртв. Подъехала, мигая проблесковыми маячками, патрульная машина и спугнула собаку.

— Девушка, что здесь произошло? — сурово потребовал объяснений старшина в фуражке, надетой задом наперёд, козырьком на затылок.
— Понятия не имею, но обязательно выясню, — ответила я.
               
Никита Калинин внимательно наблюдал за мной. Я кисло улыбнулась:
-- С самого детства я любила читать детективы.

Потом он купил мне мороженное и проводил до машины. На прощание я его поцеловала.
Егор был ещё в управлении. Мы встретились в коридоре, и вместе отправились на доклад к подполковнику Маркелову, моему бывшему начальнику и доброму ангелу-хранителю.

-- Начнём с самого вкусного, -- загадочно начал напарник Привалова: -- На записи с видеорегистратора есть неопознанный мужчина в чёрной ветровке с капюшоном. Рост выше ста восьмидесяти сантиметров, плотного телосложения, лица не видно.
-- Скрестим пальцы на удачу, пусть кровь с шали будет его! – загадала я.
-- Кровь принадлежит мужчине, совпадений по базе данных нет, -- продолжил Егор.
-- Отпечатки пальцев? – уточнил Фёдор Иваныч.
-- Не найдены. Преступник был в текстильных перчатках.
-- Что по алиби Веры? – оживилась я.
-- Подтвердилось. К убийству Фурцевой она не причастна, но к исчезновению коллекции Кременного Михаила Семёновича отношение имеет. Распечатка звонков показала частые контакты с Прутовым Доброславом Константиновичем, мелким мошенником и вором-рецидивистом.
-- На кого шестерит? – спросил Маркелов.
-- А вот это уже интересно! На приезжего бизнесмена Кротова Валерия Вадимовича. Был замечен в кафе в его обществе. Есть видео.

Я задумалась:
-- Давно этот Кротов осчастливил наш город своим присутствием?
-- Уже две недели.
-- Первые нападения на Наливайко случились позже. Конкурирующая фирма?
-- Возможно. Кротов увлекается филателией. Я ни на что не намекаю, просто констатирую факт.
-- Резюмируем! Кротов нанимает Прутова и сиделку, чтобы выкрасть коллекцию Кременного. Может ли он иметь отношение к марке Наливайко? – озадачил нас вопросом подполковник.
-- Теоретически, да. Мы не знаем кому антиквар рассказал о своих поисках, и когда это могло случиться. Фактов слишком мало. Я бы не стала исключать такую возможность.
-- Аглая, что наша старушка?
-- Говорит, что знает или догадывается, где марка, но я ей не слишком верю. В одном она тверда, в коммуналке её не было.
-- Давайте подумаем, где может спрятать ценную вещь бабушка? – указал направление подполковник.
-- В банковской ячейке, -- кинул идею Егор.
-- У неё нет банковской ячейки, это раз. Она не знала про марку, это два. В коммуналке её нет, это три. Напрашивается вывод, что она взяла её с собой в пансионат в числе ценных вещей, а где постояльцы хранят ценности? Правильно, в сейфе у главврача, -- я выдохнула и облегчённо улыбнулась.
-- Молодец! – похвалил меня Егор: -- Фёдор Иваныч, нам нужен ордер!
 
 Глава 14

Утро следующего дня выдалось ясным. Лето в этом году радовало нас тёплым солнышком и короткими грибными дождями.

Коля заканчивал работу в апартаментах Михаила Семёновича и был не против поболтать:
-- В камине, внутри, есть небольшая полочка, думаю, туда сиделка и прилепила коробку с коллекцией. Я нашёл остатки двустороннего скотча. Предупреждаю твой вопрос – поверхность, сыпучая и пористая, отпечатки пальцев не сохранила. В номере беспорядка нет. Она знала, где искать. Почему покойник не поместил коллекцию в сейф?
-- Главврача не было на месте. Ключ от сейфа только у него.
-- А сегодня будет?
-- Егор обещал привезти лично.
-- Хорошо, заодно и сейф осмотрим.

Я заранее предупредила Валентину Петровну об обыске. Эта новость не оставила её равнодушной:
-- Хи-хи-хи! – чему-то обрадовалась она: -- А вдруг нет?
-- Что вы оставили на хранение? Старые письма, записные книжки, фотографии?
-- Документы и старый кляссер. Я в детстве всякую марочную ерунду собирала, а мама сохранила на память.
-- Марка там?
-- Среди коллекции? Нет. Там ничего ценного.
-- А где тогда?
-- Хи-хи-хи! Ищите!

В полдень наша долгожданная встреча с главврачом состоялась. Был он худощав, лысоват, недоволен компанией Егора и, в целом, поводом возвращения на работу.

-- Где ты его нашёл? – поинтересовалась я, пока Илья Моисеевич Зильбертруд отпирал сейф.
-- С любовницей на даче, -- ухмыльнулся Егор.
-- Вот её пакет, -- главврач вытащил пластиковую зелёную папку: -- Всё опечатано и неприкосновенно. Можете сами убедиться.

Наливайко осмотрела своё имущество и попыталась взять в руки.

-- Стоп! – рявкнул Коля: -- Сначала я!

Он открыл свой рабочий чемоданчик и начал снимать отпечатки пальцев с папки. Мы терпеливо ждали. Закончив, откатал пальчики Зильбертруда. Мы внимательно наблюдали за процессом. Наконец, пакет был вскрыт и на стол легли документы и старый кляссер.

Пока мужчины разбирались с документами, мы с Валентиной Петровной осмотрели вместилище её детской коллекции. Тифлисской уники, как и предполагалось, не нашли. Я решила не сдаваться и проверила корочки. На первый взгляд, следов повторного подклеивания не обнаружила. Коля, конечно, проверит, но пока перспективы были нулевыми. Неужели провал?

Наливайко, тем временем, перебирала марки и делилась воспоминаниями:
-- Эти мне подарил дядя Сева, сосед по коммуналке. Умнейший мужик, инженером работал. Ему письмо пришло из Ленинграда. И было это в 1958 году. В аккурат, в день годовщины смерти Сталина. А эту мама на почте купила. На сдачу взяла. Мы открытки на Восьмое марта покупали.

Она закрыла кляссер и показала на вырезанную из старой открытки и приклеенную к обложке розу:
-- Это тётя Матрёна нас поздравила, но в другом году. Маме так понравилась картинка, что мы вырезали цветок на память.

Я замерла, боясь потерять мелькнувшую мысль:
-- Коля, ты можешь аккуратно отклеить эту аппликацию?
-- Хитрована! – восхитилась Наливайко: -- Как моя родительница. Только войдёт ли марка под размер?
-- Сейчас узнаем, -- пообещал Коля и поддел скальпелем бочок наклейки.

Я вылезла в интернет и выяснила, что размер марки составлял 2*2,7 см. Размер картонного цветка не меньше 4*5 см. Теоретически, возможно. Мы замерли в ожидании.

Как будто играя на нервах, Фролов не спешил, медленно и осторожно, ввёл кончик скальпеля между обложкой и вырезкой и подковырнул:
-- Похоже, проклеено только по краю. Больше резать не буду, чтобы марку не попортить. Аглая, подай пинцет.

Я достала из чемоданчика инструмент и подала ему:
-- Надёжно приклеено.
-- В наше время клей делали на совесть, не то, что сейчас! – осудила современных производителей Наливайко.
-- Ещё немного, -- Коля прикусил кончик языка от напряжения: -- Руками не трогать! Сначала снимем отпечатки!

Под наклейкой была Тифлисская уника. Пока эксперт колдовал над ней, мы пытались убедить Валентину Петровну поместить марку в банк.

-- Не доверяю я вашим банкам! – и весь ответ.
-- Лучше в банк! – занервничал Зильбертруд, пытаясь избежать ответственности.
-- Я лучше знаю, что для меня лучше! – отрезала Наливайко: -- Убирай обратно!

Егор осмотрел кабинет:
-- В принципе, можно и обратно. Видеонаблюдение, сигнализация на двери и окнах, сейф надёжной марки. Что это за футляры на второй полке?
-- Бриллианты Александры Генриховны, -- автоматически ответил главврач и, чего-то испугавшись, вытер носовым платком лысину.
-- Вот видите, здесь безопасно! Ключ от кабинета и код от сейфа знает лишь один человек, в отличие от ваших банков, -- резюмировала владелица богатства: -- А если никто из нас не станет трепаться направо и налево, -- она обвела присутствующих взглядом: -- То и волноваться не о чем. Официально, марку ведь так и не нашли.
-- За себя, Аглаю и Колю я могу поручиться, -- подтвердил очевидное Егор: -- Господин Зильбертруд, мы можем на вас положиться?
-- Однозначно! Однако, господа, у нас есть слабое звено! – он выразительно посмотрел на Валентину Петровну.
-- Намекаете на то, что во мне, как в дырявой жопе, ничего не держится? – обиделась она.
-- Не намекаю, а прямо говорю, -- уверенно резюмировал Илья Моисеевич.
-- Зря! – отрезала Наливайко.

На этом обсуждение закончилось, и марка вернулась в сейф.
               
В дверь кабинета постучали.

-- Войдите, -- разрешил главврач.

Бледная, осунувшаяся Лена вошла и вздрогнула, увидев Егора:
-- А меня отпустили.
-- Слава Богу! – обрадовался Зильбертруд: -- Приступайте к работе!
-- Скажите, убийцу Слоника ещё не нашли?
-- Нет, Лена. Ищем, -- я сочувственно улыбнулась: -- Мы рады вашему возвращению!
-- Спасибо! – она с трудом сдержала накатившие слёзы.
-- Не реви! Я сразу сказала, что это не ты! – пафосно произнесла Наливайко.

Что-то я не припомню такого, но, ладно, допустим, говорила. К чему это она сейчас?

-- Пойдём ко мне в апартаменты, выпьем чаю, я покажу тебе, где нужно убирать. Копеечка лишней не будет, а я не жадная, -- запела ушлая пенсионерка и увела слабо сопротивляющуюся медсестру.

Илья Моисеевич задумчиво потеребил нижнюю губу:
-- Скажите пожалуйста, молодой человек, это точно не она?
-- Таки да, -- подтвердил Егор: -- Продолжим нашу беседу. Запирайте сейф.
-- Что конкретно вас интересует?
-- Это вы являетесь нанимателем обслуживающего персонала?
-- Официально, попечительский совет, в моём лице. Подбором занимается агентство, одним из совладельцев которого, является старший сын Александры Генриховны. У нас всегда самый квалифицированный соискатель. По блату, так сказать.

А вот это уже интересно.

Янину Станиславовну мы нашли на веранде. Она задумчиво пила чай и смотрела вдаль.
-- Здравствуйте! – вежливо отвлёк её от размышлений Егор.

-- И вам не хворать, -- выпала из роли аффектированного восторга бывшая актриса.

Сегодня она небрежно наложила макияж, возможно, даже плакала. Несчастная, пожилая женщина глубоко переживала личную трагедию. Из игрушечного кролика вытащили батарейку «энерджайзер».

-- Янина Станиславовна, я могу вам чем-то помочь? – вопреки сложившемуся мнению, я вовсе не бесчувственная.
-- Спасибо душечка! Тут уже не поможешь. Я узнала, что моего давнего поклонника и верного друга убили, а меня даже на похороны не позвали, -- она заплакала.

Если бы это случилось на съёмочной площадке, сцену сняли бы с первого дубля, одним кадром и собрали бы за неё все кинематографические награды. Её горе было искренним, а его выражение благородным и изысканным.

-- Сожалею, -- беспомощно сказала я.
-- Вы-то тут при чём? Вы даже знакомы с Вдовиным не были?
-- С Владимиром Ивановичем Вдовиным? – уточнил Егор: -- Антикваром?
-- Да. Откуда вы знаете?
-- Не расстраивайтесь, -- примирительно сказал он: -- Вас не позвали потому, что дата похорон ещё не назначена. Идёт следствие.
-- Вы уверены?
-- Абсолютно. Расскажите, что вам известно о Вдовине?
-- Это был очень приятный, щедрый и порядочный мужчина. Рыцарь без страха и упрёка. Настоящий профессионал своего дела. Самое ужасное, что в тот вечер мы в последний раз были в театре. Постановка была отвратительная и, боюсь, я не смогла скрыть своего разочарования. Володя вызвал мне такси, а сам поехал домой.
-- Вы поссорились?
-- Да, и теперь эта вина всегда будет преследовать меня! – она снова зарыдала.
-- Не вы же его убили!
-- Но и не уберегла!
-- Это не в ваших силах. Не вините себя, -- пожалела я пожилую женщину.

Она протянула руку к раскрытой сумке и наощупь достала чистый носовой платок.

-- Владимир Иванович рассказывал вам о своей работе?
-- Иногда.
-- Известно ли вам о его последнем деле?
-- Нет, но он обещал по окончании отвезти меня в Ниццу. Боже! Я всю жизнь мечтала там оказаться! – её рыдания могли растопить даже камень.

Светлана, горничная Янины Станиславовны, деликатно приблизилась и негромко кашлянула:
-- Ваше лекарство.

Наша собеседница приняла две жёлтых таблетки и запила водой из высокого стеклянного стакана. Её зубы выбивали нервную дрожь, а рука мелко тряслась.

-- Что это? – строго спросил Егор, указав на таблетки.
-- Экстракт валерианы, -- ответила Светлана: -- Янина Станиславовна не принимает других.
-- Простите, мне нужно побыть одной. Светочка, проводи меня в номер, -- простонала её подопечная и добавила уже Егору: -- Прошу вас, сообщите мне о дате похорон, когда она станет известна.
-- Разумеется, -- утвердительно кивнул Егор.
-- Благодарю!

Дамы удалились, а мы собрались провести внеплановое совещание, в связи с открывшимися обстоятельствами.

-- Знала или не знала? – озвучила я вопрос, витавший в воздухе.
-- Так или иначе, у неё алиби на все стрёмные моменты, -- возразил Егор.
-- Допустим, у неё сообщник.
-- На ум приходит только Александра Генриховна.
-- Её старший сын занимался подбором персонала, а младший служит помощником губернатора. Похоже на преступный сговор? – подлила я масла в огонь.
-- Актриса раздобыла информацию, её подруга обзавелась исполнителями, а продать марку мог помощник губернатора. Полезные знакомства, шальные деньги, круговая порука. Маркелову понравится.
-- Тебя ожидает пара дней интенсивного сбора информации.
-- Зато не будет скучно.
               
Красивая, донельзя встревоженная девушка стремительно приближалась со стороны здания пансионата. Судя по энергичной походке и сурово нахмуренным бровям, она собиралась устроить нам взбучку. Ненавижу конфликты и всегда стараюсь избегать, именно поэтому всегда бью первая:
-- Быстро и чётко! Чей труп вы нашли?

Она затормозила, оглянулась по сторонам и растерянно спросила:
-- Это вы мне?
-- А кому ещё? – делано удивился Егор: -- Надеюсь, это не главврач? Он у нас главный подозреваемый.
-- Нет. Я не знаю. Что здесь происходит?
-- Начнём с начала. Вы, собственно, кто?
-- Евгения Грин, племянница Софьи Фёдоровны. Мне Кристина позвонила. Почему вы не выпускаете пациентов? – девушка перешла на крик и закашлялась, достала из сумки пластиковую бутылочку с водой, открутила крышку и сделала пару глотков.

Мы никуда не спешили и просто наблюдали за ней. Спрятав воду обратно, Евгения вернулась и продолжила:
-- Я немедленно забираю тётю, и вы мне не помешаете!
-- Мы нет, а вот охрана на выезде – да, -- спокойно ответил Егор.
-- Но почему?
-- Идёт следствие. Ваша тётя в числе подозреваемых.
-- Вы с ума сошли? Профессор высшей математики? Реально?
-- Можно подумать, что профессор высшей математики не человек! – возмутилась я: -- Звучит, как дискриминация!

Евгения открыла рот от удивления:
-- Почему дискриминация?
-- А вы готовы поручиться, что всё человеческое ей чуждо?
-- В каком смысле?
-- Вы уверены, что она не испытывает никаких чувств? Ни любви, ни ненависти? В её шкафу нет скелетов?
-- А, вы об этом? Не знаю, кто вам рассказал, но это всё ложь. Моя тётя ни в чём не виновата!
-- Допустим, в чём именно она не виновата?
-- Её дочь всегда была ненормальной! Абсолютно асоциальная дурища. Не зря говорят: «На детях гениев природа отдыхает». Как в семье двух профессоров могла родиться такая ленивая, примитивная безмозглая ящерица? Сначала она прогуливала школу, злоупотребляла всеми злоупотреблениями, сбежала из дома, связалась с хулиганами! Каких жертв нам всем стоило спасти её от тюрьмы? Какой удар по репутации семьи? И как она нас отблагодарила? Закрутила роман с сынком одного партийного функционера, после очередной пьянки, убила его, села в тюрьму, уже там родила от него ребёнка и написала отказ.
-- Где этот ребёнок сейчас? -- почуяла я прорыв в расследовании.
-- Понятия не имею, да и всё равно! Тётя искала по детским домам, но безрезультатно.

Я пыталась поймать ускользающую нить, но избыток информации мне мешал:
-- Софья Фёдоровна увлекается филателией?
-- Нет, марки её никогда не интересовали. Она шахматы любит.
-- Кто оплачивает её содержание в пансионате?
-- Она сама. После смерти дяди осталось приличное наследство.
-- Кто наследует её состояние?
-- Надеюсь, что я, но на сто процентов не поручусь, завещания никто не видел.
-- А если найдётся внук? – уточнила я.
-- А если из тюрьмы выйдет беспутная дочь? – парировала она: -- Я не нищенка. За кусок хлеба убивать не стану. Ребёнок не должен отвечать за грехи матери.
-- Вам известна фамилия отца ребёнка?
-- Курочкин.
-- Курочкин? – Егор просто выпал в осадок: -- А он случайно не приходится родственником Курочкину Владлену Аристарховичу?
-- Приходится. Это его единственный сын. Был.
 
Вот это поворот! Как говорила Алиса в стране чудес: « Всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее!». Выходит, и Софья Фёдоровна под подозрением?

Егор идиотом не был, сложил два и два, гарантированно получил четыре и намерился нас покинуть:
-- Прошу меня извинить, срочные дела, -- ага, сейчас рванёт в Управление, Привалову докладывать и проверять открывшиеся факты, а меня одну здесь бросит, негодяй.
-- А как же тётя? – удивилась Евгения.
-- Как только, так сразу.
-- Постойте! Вы же в полицейское Управление едете? Я с вами!
-- Зачем? Я сам дорогу знаю? – попытался выкрутиться Егор.
-- Жалобу подавать! – рявкнула племянница профессора высшей математики и поспешила за быстро удаляющимся полицейским.
 
Да, денёк продолжает удивлять, а ведь ещё не вечер. Я решила, что глупо прятаться в беседке, кому надо всё равно найдут, и пошла в особняк. Там и чаем напоят и сплетни расскажут. Одним словом, пропасть не дадут.

Пётр Иванович прогуливался по аллее, и, мне показалось, что поджидал меня.

-- Здравствуйте! Как поживаете? Погода сегодня просто замечательная, -- начал он со светской болтовни.
-- Здравствуйте! Чем я могу быть вам полезна в этот замечательный день? – а чего, пусть знает, что я вижу его насквозь?
-- Я так понимаю, что вы меня не знаете, иначе бы уже арестовали, -- тонко улыбнулся хитрый старикашка.
-- Заинтриговали. Откуда мне вас знать и за что арестовывать?
-- Серёжа обо мне не рассказывал? – лёгкая тень иронии промелькнула в его улыбке.
-- Какой Серёжа? – напряглась я, ибо только один из множества мог мне так подгадить.
-- Ваш бывший муж, -- подтвердил мою догадку Пётр Иванович.

Помолчали. Он не торопился и дал мне возможность обдумать варианты.

-- Какое отношение мой бывший муж имеет к вам?
-- Я был его учителем, сами понимаете, не в общеобразовательной школе.
-- Так. А вы обо мне откуда знаете?
-- Между учителем и учеником секретов нет. Я знал о вас с самого начала ваших отношений. Он действительно вас любил, а не только использовал.
-- Спасибо, очень ценное уточнение, -- я не смогла или не захотела скрыть сарказм: -- С этим всё ясно. Что конкретно вам нужно?
-- Хочу помочь.
-- Почему?
-- Вы не поверите, но я тут ни при чём. Совершенно дурацкое стечение обстоятельств. Мне не нужны неприятности. Я не владею точной информацией и доказательств не имею, но могу поделиться своими размышлениями и наблюдениями.

Я подвисла. Было над чем поразмыслить. Так, один из самых опасных мошенников нашей страны, а может быть и Европы, решил встретить старость в тихой глубинке, в элитном доме престарелых, но карма не оставила его в покое. Преступления продолжаются, но теперь не он их совершает и планирует, следовательно, не контролирует процесс, что не может его не раздражать, а перспектива ложного обвинения – не беспокоить. Конечно, если он говорит правду.

-- Я говорю правду, -- подтвердил мои размышления Пётр Иванович, в преступной среде известный под кличкой «Князь»: -- И могу это доказать. Я же понимаю, что на слово вы мне, не поверите.
-- Хорошо.
-- Наверняка вы уже знаете о старом романе между Яниной Станиславовной и антикваром Вдовиным, и сложили преступную схему с участием сыновей Александры Генриховны?
-- Продолжайте, пожалуйста. Мне очень интересно.
-- Выбросите из головы! Посмертная ринопластика должна была вас убедить в их непроходимой глупости. Ни один человек в здравом уме и твёрдой памяти не станет брать их в расчёт. Вдовин никогда бы не проболтался. Он всегда был предельно щепетилен и осторожен.
-- И на старуху бывает проруха.
-- Не в этом случае. Хранить секреты эти старые клуши не умеют. Они бы себя выдали.
-- А вы бы заметили?
-- Милая девушка, здесь смертельно скучно и любое незначительное событие становится предметом моих наблюдений и размышлений.
-- Вы намекаете, что они пришли бы к вам посоветоваться?
-- Ну, любезная Валентина Петровна так и сделала.
-- Это вы порекомендовали ей нанять частного детектива?
-- Поймите, я считал, что она всё выдумывает. Кому нужно убивать безобидную, внезапно разбогатевшую старуху, кроме её алчных родственников?

Вот так всё просто? Любопытно.

-- Пётр Иванович, что вам известно о внуке Софьи Фёдоровны?
-- Он существует. А как связан внук Софьи Фёдоровны с маркой Валентины Петровны? – удивился мошенник на пенсии.
-- А вы сами-то как думаете?
-- Он тоже может претендовать на наследство?
-- Кусочек жирный.
-- Я об этом не знал. А вы уверены, что Софья Фёдоровна в курсе? Нет, это на неё не похоже. И физически она бы не справилась.
-- А Кристина? Чем она обязана вашей подруге?
-- Выпускница детского дома, круглая сирота. Думаю, Софья видела в ней потерянного внука. Я не знаю, как они встретились, но старой сиделке было отказано, а на её место пришла Кристина. Полагаю, она всем обязана моей, как вы выразились, подруге и абсолютно предана.
-- Она способна на преступление?
-- Мой опыт подсказывает, что нет. Слишком нервная, пугливая и излишне эмоциональная. Хотя, чужая душа потёмки.

Подойдём к проблеме с другой стороны.

-- А что вы думаете об обслуживающем персонале?
-- Я бы ставил на них! Схема вырисовывается сама собой: охранник, оператор видеонаблюдения, санитар с третьего этажа.
-- Почему санитар?
-- Идеальное алиби. Отделения между собой не пересекаются. Можно спуститься с балкона, пройти по откосу, обыскать номер Наливайко и вернуться обратно. Оператор отведёт глаза и подотрёт лишние видео. Охранник их прикроет. Вы уже выяснили откуда взялся безымянный электронный ключ?
-- Ребята работают.
-- Он всплыл неспроста. Меня беспокоит другое. О коллекции Михаила Семёновича знали все, и о том, что она находится на экспертизе тоже. Думаю, что охотились изначально за ней, а марка Наливайко всплыла внезапно. Глупо считать, что её тоже не попытаются прибрать к рукам.
-- Такая серьёзная организация подразумевает серьёзных заказчиков.
-- Обратите внимание на Кротова. Ради коллекции старого кагэбэшника он бы не приехал, она того не стоит, а вот Тифлисская уника равнодушным никого не оставила. Я уверен, что антиквар сам с ним связался, за что и поплатился.
-- Хорошо, а как сюда вписывается Слоник?
-- И снова мы возвращаемся к безымянному электронному ключу. Она знала кому он принадлежит. Где бы Слоник его не нашла – в грязном белье или на третьем этаже во время уборки, она заплатила своей жизнью за чужую оплошность.
-- Всё так причудливо смешалось и переплелось, -- подвела я итог нашего разговора.
-- Согласен с вами. Это великолепная загадка, которую я собираюсь разгадать, -- пообещал Пётр Иванович: -- А вы заходите в гости. У меня нет сиделки, по понятным соображениям, и нам никто не помешает. Угощу вас отличным кофе! В пансионате, как вы уже наверняка заметили, он под запретом.

Боже мой! Неужели здесь можно выпить кофе? Как же я по нему соскучилась! 
               
***

После обеда Валентина Петровна прилегла отдохнуть. Я решила ей не мешать и позвонила Привалову:
-- Егор тебя уже осчастливил?
-- Да, а эта агрессивная дамочка просто прелесть!
-- Ты пытаешься заставить меня ревновать?
-- Нет, просто делюсь впечатлениями, -- простодушно соврал этот гадёныш.
-- Хорошо, тогда я не стану тебе рассказывать, как прошло свидание с доктором Калининым, -- поддела я бравого полицейского.
-- И как прошло? – купился на дешёвую разводку Юра.
-- Нормально. Гуляли в парке, ели мороженое.
-- На ресторане сэкономил?
-- Я приняла решение не торопить события. Что ты думаешь насчёт тандема Янина Станиславовна -- Александра Генриховна?

Майор хмыкнул:
-- Сыновья гордой матери с Кротовым не встречались и не созванивались, знакомство отрицают, и я им верю. Не то что бы они безгрешные, просто не их профиль. Младший за своё место зубами держится, у него повышение на носу, а на новой должности он освоит гораздо большие суммы, чем предполагаемая доля от марки.
-- Согласна, глупо рисковать карьерой и стабильным доходом ради разовой криминальной акции.
-- Старший получает восемьдесят процентов прибыли от сотрудничества с пансионатом. Гадить в этот колодец он не станет. Однако, недавно он трудоустроил туда санитара по рекомендации доктора Калинина.
-- Мы его знаем?
-- Пока нет. Завтра его смена.
-- Что-нибудь нарыли?
-- Чист как стёклышко. Даже штрафов за неправильную парковку не имеет.

Я прислушалась к звукам из соседней спальни. Наливайко нежно похрапывала.

-- Что думаешь про внука Софьи Фёдоровны?
-- Егор ищет.
-- Он может претендовать на наследство своего деда?
-- Вопрос к юристам. Я так понимаю, тебя интересует, права на марку?
-- Теоретически, она была подарена при жизни и наследством не является. Что будет, если Валентина Петровна скончается? Сможет ли Софья Фёдоровна, в интересах своего внука, претендовать на долю? Я бы внесла её в список подозреваемых.
-- Я бы тоже внесла, а что ты там про её внука говорила? – Валентина Петровна подкралась незаметно, как тать в ночи, и бессовестно подслушивала.
-- Гангрена проснулась? – поинтересовался Юра на том конце провода: -- Ладно, рано или поздно, ей пришлось бы всё рассказать. Если не случится чего непредвиденного, приеду завтра к обеду, -- и отключился.

Наливайко пододвинула кресло к кровати, на которой я сидела, удобно разместилась и потребовала:
-- Рассказывай!
-- В официальном браке у вашего отца был сын, поздний ребёнок. Избалованный барчук связался с такой же беспутной дочерью Софьи Фёдоровны, которая прижила от него незаконнорожденного ребёнка, появившегося на свет в тюрьме.
-- Оба-на! А почему в тюрьме?
-- Егор сейчас поднимает старое дело, но известно, что она убила своего сожителя, вашего сводного брата.
-- А ребёнок?
-- Горе-мамаша от него отказалась. Софья Фёдоровна долго искала внука по детским домам, но не преуспела. Должно быть его усыновили, фамилию и имя могли сменить.
-- Но ты же сама сказала, что он не может быть наследником?
-- А вы что думаете?
-- Я бы поделилась. Ребёнок за родителей не отвечает. Всё лучше, чем моим родственничкам достанется. Так это что же, мы, теперь с Софой, вроде, как семья? Чудны дела твои, Господи! Ты мне объясни, почему эта прошмандовка бабушке ребёнка не отдала?
-- Не знаю. Если интересно, спросите Софью Фёдоровну.
-- А это не она меня пришить пыталась?
-- Давайте рассуждать трезво. У вас с отцом разные фамилии. О марке вы и сами не знали. Теоретически, могла. Практически, зачем? Она и сама богата. Кроме того, проще и выгоднее претендовать на наследство вашего отца. Там и навар жирнее, и доказательств генетической экспертизы будет достаточно. Всё-таки, прямой наследник.
-- А если мне претендовать на наследство?
-- А почему бы и нет?
-- Вот оно, как жизнь сложилась. Богатство свалилось в старости. Шурка не поверит, скажет, так только в мыльных операх бывает.
-- Вам решать. С другой стороны, внук пропал, и, кроме вас, других прямых наследников нет, всё государству отойдёт.
-- Надо с Софой перетереть. Она баба умная и интерес у нас теперь общий. Лишь бы не помереть раньше времени.
-- Типун вам на язык, Валентина Петровна! Живите долго! – возмутилась я.

Глава 15

Юра приехал утром, сразу после завтрака. Был он подозрительно весел и доволен жизнью. Я заподозрила невозможное – племянница Софьи Фёдоровны купилась на атлетическое телосложение и наглость майора, приняв её за харизму, и согласилась на свидание. Казалось бы, у меня есть доктор Калинин, но нет, отпускать Привалова в свободное плавание я не собиралась.

-- Чем занимался? – выкатила я претензию.
-- Сиделку «колол», -- проигнорировал мои нервы он.
-- И как?
-- Успешно.

И замолчал. Вот урод! И бабу новую нашёл и информацией делиться не хочет!

-- И? – развела я руками.
-- А, ты же не знаешь, -- и снова заткнулся.

Я хорошенько прицелилась и пнула его по лодыжке:
-- Говори, лишенец, или я за себя не отвечаю!
-- У меня две новости, с какой начинать? – он ловко увернулся от моего локтя.
-- Начни с первой и плавно переходи ко второй! – рявкнула я.
-- Евгения замужем и на свидание со мной не пошла.
-- Мне пофиг! Переходи к делу! – моментально успокоилась я.
-- Мошенник Прутов подкараулил Веру в городе два месяца назад и предложил деньги за информацию о коллекции Кременного. Она согласилась и взяла. Докладывала через Ватсап. Когда стало ясно, что коллекция экспертизу прошла и возвращается к хозяину, сиделке приказали её выкрасть и спрятать в камине. Жадная баба испугалась и попыталась отказаться, но преступники уже крепко держали её за горло и обещали в случае отказа настучать на неё главврачу. Это верный «волчий билет», а она не могла, у неё дети и их нужно кормить.
-- Дура!
-- Согласен. В общем, она взяла марки, но поторопилась, не дождалась пока старик уснёт.  Кременной заметил пропажу и закатил скандал. Она всё отрицала, но он ей не поверил и пообещал сдать полиции. Разумеется, она снова этого допустить не могла (ибо, дети сами есть не умеют и их нужно кормить) и ударила его по шее. Не рассчитала сил и убила, само собой, это была самооборона. Ведь беспомощный старик в инвалидной коляске пытался её задушить, и у него даже почти получилось.
-- Враньё! Никакого скандала не было! Мы бы услышали! Кременной и в мирное время орал, как пожарная сирена, его бы весь пансионат слышал. Никакая звукоизоляция не спасала.
-- И снова ты права, старая обезьяна!
-- За обезьяну ответишь!
-- В любой момент, кроме рабочего времени. Можешь сама выбрать оружие для дуэли, -- он снова увернулся: -- Не бей меня по голове, я ей работаю!

Я отсела от него подальше, во избежание, так сказать:
-- Как Михаил Семёнович оказался на лестнице?
-- Она усадила его в кресло и выкатила в коридор. Дальше всё просто. Подтолкнула к краю и вернулась в номер. Дождалась, пока труп найдут и присоединилась к свидетелям.
-- Как ты её «дожал»?
-- Подполковник наехал на «кого надо», и нам выдали видеозаписи.
-- Почему «кто надо» сам не арестовал сиделку?
-- Этим вопросом сейчас занимается «кто следует», и у «кого надо» серьёзные неприятности. Мне, конечно, о ходе проверок не докладывают, но, на всякий случай, я подкинул им идею с подкупом «кого надо», даже назвал имя и дал телефон и адрес скупщика краденного Кротова.
-- У приятеля, в кавычках, Ярослава проблемы. Пойду его обрадую! – засобиралась я осчастливить ближнего своего.
-- Я ещё не закончил, -- укорил меня Юра.

Я вернулась на место:
-- Извини. Продолжай, пожалуйста.
-- Софья Фёдоровна действительно приходится бабушкой незаконнорожденному ребёнку сводного брата Наливайко. Егор нашёл документы в архиве. Прямо сейчас профессорша консультируется с уважаемым юристом по поводу наследства Курочкина. О марке Валентины Петровны речь не шла.
-- Как ты вынудил уважаемого юриста поделиться информацией?
-- Должок за ним числился, но, разумеется, это в частном порядке.
-- Понятное дело. Раз консультируется, значит, внука нашла. И где этот мальчик находится?
-- А с чего ты взяла, что это мальчик?

Внезапно и, даже, я бы сказала, неожиданно.
 
В апартаментах у Софьи Фёдоровны царила умеренная роскошь четырёхзвёздочной гостиницы. Миленько, но формально и безлико.
 
Валентина Петровна расположилась в кресле напротив хозяйки и Кристины, ютившихся вдвоём на диване. Вид у моей работодательницы был озадаченный:
-- Представляете, а внук это она, -- и Наливайко ткнула скрюченным артритным пальцем в девушку.
-- Мы уже знаем, -- солидно заявил Привалов и принёс из спальни два стула.
-- Рассказывайте! – предложила я.

Кристина ссутулилась и нервно забубнила:
-- До двенадцати лет я жила в детском доме. Не слишком счастливо, но не бедствовала. О родителях ничего не знала и мечтала, чтоб меня удочерили добрые люди. В один скверный день, на улице ко мне подошла незнакомая женщина и сказала, что отвезёт к маме. Я села в машину, кто-то зажал мне нос и рот вонючей тряпкой, и я уснула. Проснулась в подвале, привязанной к батарее и сильно испугалась. Та же женщина приказала мне: «Скажи дедушке, чтобы дал нам денег и поедешь к маме.». Я больше не хотела к маме, я хотела в детдом. Дяденька в лыжной маске сказал: «Начинай!» -- и включил видеокамеру. И я попросила денег у какого-то абстрактного дедушки, потому что своего никогда не знала. Утром меня отвезли в детдом и велели никому не рассказывать, где я была и что делала. Потом приехал Курочкин Владлен Аристархович и сказал, что он мой дедушка и деньги похитителям за меня заплатил. После этого, дедушка пытался получить надо мной опеку, но ему по старости не дали, и меня забрал его шофёр с женой. Жили мы все вместе в большом доме. И всё было хорошо. Дедушка рассказывал, что долго не мог меня найти, потому что в детстве мне сменили имя и фамилию.
-- Почему? – ласково спросила я.
-- Биологическая мать проиграла свою единственную дочь на зоне в карты. Меня чудом спасли от похищения и перевели в другой детский дом в чужом городе с другим именем и фамилией. Я была слишком маленькой и ничего этого не помню.
-- Ужас! – Наливайко прослезилась.
-- Недавно дедушка сильно заболел и умер. Я осталась одна и какие-то незнакомые подозрительные люди стали следить за мной на улице, или мне это казалось. Я очень нервничала и перестала выходить из дома. Думала, что дедушка написал на меня завещание. Он даже делал тест ДНК, подтвердивший наше родство. Но оказалось, что у нотариуса сохранилось только старая версия, в которой всё должны были поделить пополам между моим отцом и внебрачной дочерью, Валентиной Петровной. Хорошо, что среди документов, сохранилось письмо Софьи Фёдоровны, искавшей меня все эти годы. Я ей написала, и она забрала меня сюда, в безопасное место.
-- Кошмар, -- Софья Фёдоровна высморкалась и спрятала носовой платок под диванную подушку.

Кристина забралась с ногами на диван и скукожилась в форме эмбриона:
-- Я не собиралась отнимать у тёти Вали марку, и деньги её мне не нужны. Я просто хочу спокойно жить и не бояться, что меня в любой момент могут проиграть в карты, как какую-то вещь.
-- Об этом можете не беспокоиться. Лариса Васильевна Воскобойникова неделю назад скончалась в колонии, не дождавшись освобождения совсем немного, -- доложил майор.
-- Слава Богу! – бестактно прокомментировала новость Наливайко.
-- Убита? – вздрогнула Софья Фёдоровна.
-- Туберкулёз. Приношу вам свои соболезнования.
-- Спасибо! Наверное, не хорошо так говорить, но я рада. Простите!

Повисло неловкое молчание. К счастью, не долгое. Наливайко сегодня была в ударе и решила развернуть светскую беседу в безопасное, с её точки зрения, русло:
-- А что с убийством Слоника?
-- Поговорим об этом позже, -- намекнула я на её неделикатное поведение.
-- Отчего же, давайте сейчас, -- собралась с силами хозяйка апартаментов: -- Кристина, расскажи полицейскому то, что и мне.

Девушка вопросительно посмотрела на нас с Юрой.

-- Расскажите всё, что знаете, -- попросил Привалов.
-- Марина Натановна говорила, что видела ночью на лестнице постороннего мужчину и велела надёжно запирать дверь.
-- Кто такая Марина Натановна? – автоматически уточнил майор.
-- Слоник, -- ответила Софья Фёдоровна.
-- Понятно. И кто же это мог быть?
-- Пациент с третьего этажа. Марина Натановна так думала.
-- Это невозможно, -- возразила я.
-- Я тоже так считала, -- согласилась Кристина: -- Но на днях сама видела незнакомца в холле. Я никогда не встречала пациентов с третьего этажа и не могу утверждать, что это он и есть, но лучше бы проверить.
-- Зачем вы выходили в коридор ночью?
-- Оставила шаль в кресле.
-- Забрали?
-- Нет. Сильно испугалась и вернулась домой. А от чего был электронный ключ?
-- От входной двери на третий этаж.
-- Это я виновата в смерти Марины Натановны, -- Кристина зарыдала.
-- Почему? – удивилась Валентина Петровна, уже смирившаяся с мыслью, что это её вина.
-- Я нашла ключ на лестнице и отдала ей.
-- Ты ни в чём не виновата! – уверенно сказала Софья Фёдоровна.
-- Правильно. Это я виновата, -- покаялась Наливайко: -- Я вытащила эту проклятую карточку у Слоника из кармана, чтобы позлить бедняжку.
-- Нет, это я виновата, потому что посоветовала Кристине отдать электронный ключ кому-нибудь из персонала, -- с жаром возразила хозяйка.

Они, все трое, зарыдали и обнялись. Кажется, у Валентины Петровны только что появилась семья.

-- Да забирай ты это проклятое наследство! – махнула рукой моя нанимательница.
-- Исключено! – возразила Софья Фёдоровна: -- Мы претендуем только на долю зятя.
-- Какие вы обе замечательные! – согласилась Кристина.
-- Идём отсюда, а то меня прямо сейчас стошнит от этих розовых соплей, -- попросил Привалов.

Мы встали и ушли никем не замеченные.

Глава 16

Что бы мы не запланировали, первым делом нужно было просмотреть видеозаписи. Я набрала номер Егора:
-- Привет! Ребята отсмотрели файлы из пансионата?
-- Они бы отсмотрели, если бы было на что смотреть. Сорок процентов времени картинки нет. Кто-то потёр записи. Не думал, что скажу такое, но хорошо, что ЧОП изъял материалы в день убийства Кременного. В противном случае, не видать нам ни за что, как сиделка вывозит его тело из номера и сталкивает по лестнице.
-- Ты сейчас где?
-- Приехал на задержание оператора видеонаблюдения, на смену которого приходится больше всего брака. Вскрываем входную дверь. Вот дерьмо! Попов мёртв! Срочно доложи майору!
-- Что там? – лениво поинтересовался Юра, заметив моё изменившееся не к добру лицо.
-- Хьюстон, у нас проблемы!

В кабинете начальника охраны толпились крепкие мужики в униформе. Чувствовалось напряжение и растерянность, когда не знаешь, что делать – бежать или драться.

-- Что случилось? – включился в процесс Привалов.
-- Один из трёх операторов видеонаблюдения убит в своей квартире.
-- Это мне уже известно.
-- Мария Владимировна, психиатр с третьего этажа, была сбита на перекрёстке, по дороге на работу, и находится в больнице в тяжёлом состоянии, а санитар, из той же смены, был избит и теперь отказывается покидать пансионат без охраны.
-- Какой санитар? – уточнила я.
-- Данила Кривошеев.
 
Мы переглянулись с Юрой. Это был наш санитар, рекомендованный к трудоустройству доктором Калининым.

-- Где я могу поговорить с санитаром? – взял быка за рога Привалов.
-- В отделении. Ему уже оказали первую помощь.
-- Зелёнкой помазали, -- прокомментировал ситуацию один из охранников, и остальные заржали.

Олег Алексеевич строго на них прикрикнул, и веселье моментально стихло.

-- Есть свидетели наезда на доктора? – с надеждой спросила я.
-- Да, на встречке авторегистратор зафиксировал красный ситроен с заляпанными номерами и водителем в лыжной маске, полностью скрывающей лицо.
-- Сэкономим время -- фото есть?
-- Дима, распечатай! – распорядился начальник.

Теперь мне будет что предъявить на опознание Валентине Петровне. Наконец, дело начало сдвигаться с мёртвой точки.

-- К санитару, -- сказал Юра.
-- К Наливайко, -- возразила я.
-- Логично, -- согласился он.

Валентина Петровна плакала. Глаза опухли и покраснели, щёки покрывал нервный румянец с белыми пятнами. Я на всякий случай оглядела подзащитную на предмет повреждений. Вроде, всё в порядке. Откуда сырость?

-- Ничего не случилось, -- ответила на мой немой вопрос Наливайко: -- Просто девочку жалко. Мать у неё тварь последняя, хорошо, что сдохла. Вовремя!
-- Стыдитесь, Валентина Петровна! Где ваше христианское сострадание? – ни с того ни с сего выдал Привалов.
-- Поучи меня ещё сопляк! Молоко на губах не обсохло, а туда же в коучи метит! – разозлилась моя работодательница: -- Что у вас тут?
-- Посмотрите, не эта ли машина пыталась вас сбить?

Я предъявила распечатку.
 
-- Вроде, та самая. А этого мужика я знаю! – посомневавшись, ответила она.
-- Какого мужика? – ухватился за соломинку Юрка.
-- Вот этого, с газетой.

На тротуаре, действительно, стоял в пол-оборота мужчина с газетой в руках и внимательно наблюдал за доктором на переходе.

-- Откуда?
-- Это риэлтор. Приходил к нам в дом с предложением по аренде. Ко мне тоже заглядывал, но я отказалась. Мы с соседями уже договорились, а теперь уже и незачем. Я на них дарственную оформила.
-- Визитку оставил?
-- Да, -- Валентина Петровна сходила в прихожую и вернулась с сумкой, пошарила внутри и вытащила пригоршню визиток, какие раздают на улице прохожим.
-- Коломойский Игорь Валерьевич, агентство недвижимости «Приват», номер телефона, -- у майора глаза на лоб полезли: -- Это что, шутка? К вам приходил украинский олигарх?
-- Откуда мне знать? Так, снаружи-то, больше на мошенника похож. Вот сволочь, думаешь нагреть меня хотел?
-- Валентина Петровна! – начал Привалов, но она его перебила.
-- Раз такой умный, пойди и арестуй! Не можешь? Руки коротки? Лох педальный!
-- Попрошу без оскорблений! – обиделся Юрка.

Я еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться:
-- Не мог это быть Коломойский. У него алиби! Он в тюрьме сидит.
-- Ну, слава богу, хоть кто-то работает, -- парировала пенсионерка.

Привалов разозлился не на шутку:
-- Ежу понятно, что это не Коломойский. Только тёмная, необразованная старуха могла на это купиться. Это Прутов, мелкий мошенник. Он охотился за вашей маркой! И как только мы получим ДНК-анализ крови с вашей шали, сможем связать его с погромом и арестовать. У нас всё по закону, а не по политическим мотивам!
-- Ты, милок, передохни, успокойся. Я твою полицию не осуждаю и иностранцев в пример не ставлю. Это так, шутка была, -- озадаченно призналась Наливайко.
-- Не смешно! – припечатал майор и успокоился.

Следующим был санитар. Он потерянно бродил по отделению и нервно вздрагивал при любом звуке. Здоровый мужик под два метра ростом оказался пошлым трусом.

-- Кривошеев, сядьте! – потребовал Привалов: -- У меня от вас голова кругом идёт!
-- Хорошо вам говорить, а на меня напали, избили и чуть не изнасиловали!
-- Ты чего несёшь? Кому нужно тебя насиловать?
-- А кому нужно на меня нападать?
-- Вот именно, чего нападавшие хотели?
-- Нападавший, он был один!
-- Мужик, ты здоровый, как конь! Посмотри на свои руки, ими можно подковы гнуть! Ты почему позволил себя избить? – удивилась я.
-- Это сейчас не по теме, -- пресёк моё возмущение Юра: -- Кривошеев, что нападавший от вас хотел?
-- Я не понял.
-- Он говорил не по-русски? – вспомнил майор риэлтора Коломойского.
-- Нет, по-русски. Просто я так испугался, что ничего не запомнил, -- признался санитар: -- Он мог меня убить!
-- За что?
-- За то, что я ничего не знаю про убийство пациента со второго этажа, -- едва сдерживая рыдания, ответил Кривошеев.
-- У вас переломы есть? – на всякий случай спросила я.
-- Нет, только синяки и одна царапина, -- заплакал трус от жалости к себе: -- Вы уже слышали об убийстве нашего оператора и нападении на Марию Владимировну? Я должен был быть на их месте!

Больше мы ничего от него не добились. Посторонних в пансионате он не видел, ключ не подделывал и в ванную Наливайко не проникал. Об убийстве Слоника ничего не знает и никого не подозревает. Сменился в восемь утра и сразу уехал домой. И вообще, он бы уволился прямо сейчас, если бы не боялся нападения снаружи!
 
Большая фигура, да дура!               
               
***

Валентина Петровна опять куда-то запропастилась, но я знала, где её искать. В апартаментах Софьи Фёдоровны снова было многолюдно. Олег Алексеевич, собственной персоной, допрашивал Кристину о неизвестном мужчине, болтающемся ночами по пансионату:
-- Опишите его подробно.
-- Невысокий, тощий, в мятой пижаме и медицинской маске на лице, -- Кристина старалась изо всех сил.
-- Среди моих такого формата нет. Проникновение из-за периметра я исключаю, -- задумчиво почесал щетину на подбородке начальник охраны.
-- Слоник считала, что это пациент с третьего этажа, -- внесла свою лепту в расследование хозяйка номера.

Олегу Алексеевичу это очень не понравилось:
-- Мало ли что ей привиделось! Доказательств нет.
-- Это потому, что у вас все видео потёрты! – завелась Наливайко: -- Какой ты начальник, если не знаешь, что творят твои подчинённые!
-- Я бы попросил! – зарычал он.
-- А я не обязана с тобой соглашаться! – парировала боевитая старушка: -- Вон, меня сколько раз чуть не убили, а ты всё твердил: «Бабушка ку-ку, привиделось. Доказательств нету!». Вот они доказательства! А тебе всё мало!
-- Разберёмся! – сдал назад Олег Алексеевич.
-- Без тебя обойдёмся! Аглая, вызывай своего полицейского! Будем показания давать, ранее проигнорированные официальными лицами, как недостоверные.
-- Хорошо! Рассказывайте! – смирился с неизбежным начальник охраны.

И они рассказали!

-- Уже две свидетельницы, независимо друг от друга, видели неизвестного мужчину, предположительно, пациента с третьего этажа. Требую опознания, пока и вторую не убили, как первую! – внесла предложение Наливайко.
-- Типун тебе на язык! – высказалась Софья Фёдоровна и все переплюнули, на всякий случай, через левое плечо.
-- Я нашла пластиковую карточку, оказавшуюся электронным ключом. В сочетании с неизвестным, свободно гуляющим по пансионату, и потёртым архивом, требую расследования этого инцидента и выяснения обстоятельств нарушения должностных инструкций! – осмелела Кристина.
-- Поддерживаю! – Софья Фёдоровна с гордостью и нежностью пожала руку внучке: -- Очевидно, по крайней мере для меня, что Слоника убил или ваш наркоман, или тот, кто дал ему поддельный ключ, чтобы скрыть улики и избежать разоблачения. Если мне дадут график работы обслуживающего персонала, я могу сопоставить даты, когда неизвестного видели в пансионате, с дежурной сменой и испорченными видеозаписями. Простейшая логическая задачка для первокурсников!
-- Очевидно, что убийство Слоника связано с безымянным ключом, а не с маркой Валентины Петровны или коллекцией Михаила Семёновича, -- поддержала я беседу: -- Но интуиция мне подсказывает, что это звенья одной цепи.
-- Думаешь, они нацелились на марки, но кто-то слишком жадный всё испортил? – ухватил мою мысль Олег Алексеевич.
-- Похоже на то. Необходимо обыскать палату Антона Самохвалова. Послабления могли не закончиться на ключе от отделения, что, если пациента снабжали ещё и наркотиками? Необходимо провести очную ставку Нюши Протасовой с Самохваловым. Не он ли тот самый «сынок», с которым она делилась своими таблетками? Что видела Слоник в тот вечер, когда Валентине Петровне подбросили капсулу Нюши в стаканчик, кто и зачем мог это сделать? Кого Фурцева видела за этим грязным делом, но не поняла, что лекарство чужое?

Софья Фёдоровна внимательно меня выслушала и сказала:
-- Зачем подбросили как раз понятно. Валентина Петровна крепко спит, а преступник тем временем обыскивает её номер. Он же не знал, что марка в сейфе главврача, хотя, мог бы и догадаться.
-- Тогда почему не взломали сейф? – возразила Валентина Петровна.
-- В кабинете сигнализация с автоматическим вызовом вневедомственной охраны. Сейф третьей степени защиты, устойчив к взлому при помощи болгарки, два замка класса «В» с защитой от высверливания и выбивания, дополняются ригельной блокировочной системой. Толщина стенок 70 мм из многослойной стали и бетона. Круче только банковские, -- доложил начальник охраны.

Дамы восхищённо замолчали. Я тоже прониклась:
-- Получается, что даже если бы преступник вскрыл сейф, то уйти не смог?
-- Так точно. Я считаю, что изначально вся афера строилась на коллекции Кременного, а ваша марка стала приятным бонусом.
-- Значит, мы можем взять преступников на живца, -- загорелась идеей моя нанимательница.
-- Маловероятно, оператор видеонаблюдения убит, Мария Владимировна при смерти, санитар чудом выжил после нервного потрясения – преступники зачистили свидетелей и сбежали, -- с надеждой сказал Олег Алексеевич.
-- Сомневаюсь. Унику так и не нашли, -- возразила я: -- Логично было бы предположить, что раз марки нет в городской квартире Валентины Петровны, значит, она в пансионате. Апартаменты наверняка уже обыскали, и не нужно со мной спорить, мы в номере сиднем не сидели. Однажды преступник уже спускался по верёвке, что мешает ему повторить эту процедуру сколько угодно раз? Валентина Петровна, вы запираете окно в ванной?
-- Нет, -- испугалась она: -- Я думала, что опасность миновала.
-- Индюк тоже думал, да в суп попал! – рассердился начальник охраны: -- А потом говорите, что мы плохо работаем!
-- Я больше не буду! – поклялась Наливайко: -- Честное слово!
 
Итак, подведём итог – преступник среди нас и у него есть пособники. Одна противная мыслишка саднила в сердце, все улики вели на третий этаж. Замешан ли в этом доктор Калинин? Я прогнала эту идею, как невозможную, но осадочек остался.
Необходимо было найти Привалова. По идее, он сам должен был явиться в апартаменты Софьи Фёдоровны, но где-то заплутал. Надеюсь, ничего опасного! Как-то тревожно на душе.
 
Из холла доносились крики. Я поспешила на шум. К моему ужасу, на ковре возле камина майор дрался с доктором Калининым!
 
Юрка повалил моего ухажёра на пол и на полном серьёзе бил кулаком по лицу! Никита слабо сопротивлялся. Официантка и повариха осторожно выглядывали из столовой, но благоразумно не вмешивались. А вот я благоразумием не отличалась и начала орать прямо с лестницы:
-- Майор Привалов немедленно прекратите! Это превышение должностных полномочий! Я буду жаловаться!
-- Тогда, тем более не прекращу! – пообещал этот негодяй.
-- Да что здесь происходит? – возопила я к небесам и потрясла кулаками над головой.

В прямой боевой контакт с майором полиции я решила не вступать. Очевидно, что наши силы не равны, а получить фингал под глазом в мои планы не входило. Как всегда в таких случаях, сработала смекалка. Я взяла в руки кочергу и замахнулась:
-- Я ну, быстро отпустил Никиту или получишь кочергой!
-- Не верю! – не отрываясь от процесса ответил он.

Ах так! На журнальном столике стояла массивная хрустальная пепельница. Не припомню, чтобы кто-то из постояльцев курил, должно быть, для антуража. Я прицелилась и, со всей дури, врезала по ней кочергой. Громкий удар железным по стеклянному, звон разлетающихся в разные стороны осколков и испуганный вскрик поварихи, заставили Привалова остановиться. Как ни в чём небывало, он поднялся на ноги, отряхнулся от стеклянного крошева, щедро засыпавшего его спину, и уселся в кресло.

Я бросила кочергу на пол и упала на колени перед доктором:
-- Никита, что случилось?
-- Ничего!
-- Как ничего? Вы же только что дрались?
-- Это недоразумение. Я не стану предъявлять обвинение.
-- Ничего не понимаю! Юра, что это было?
-- Я погорячился.
-- Я сам виноват, -- поспешно признался Калинин: -- Прошу меня извинить. Я должен приступить к своим должностным обязанностям.

Он медленно поднялся на ноги и, зажав разбитый в кровь нос, вошёл в кабину лифта и поднялся на свой этаж.

Я повернулась к Юрке:
-- Что это было?
-- Сволочь твой доктор. Но ты же таких любишь? – горько усмехнулся он.

Это было уже слишком! Я молниеносно впала в ярость, подлетела к своему другу и влепила звонкую пощёчину. Как он смеет? Как я могла? Будь оно всё проклято!
Я зарыдала и бросилась прочь. На втором этаже меня перехватил Пётр Иванович, затащил в свой номер и напоил кофе:
-- Не стоит торопиться с выводами. Подумайте, своего напарника вы давно знаете, а доктора Калинина всего ничего. Что заставило вас так резко отреагировать?
-- Он напомнил мне о прошлой ошибке и дал понять, что я никаких выводов не сделала и ничему не научилась. Я по-прежнему западаю на плохих парней и не ценю преданных друзей. Что я наделала? Он никогда меня не простит!
-- Куда он денется? Разумеется, простит!
-- Вы его совсем не знаете!
-- Думаю, вы тоже не до конца понимаете суть происходящего. Что, если они дрались не из-за вас?
-- А из-за кого? – неприятно удивилась я: -- Какие у них могут быть причины?
-- Вы подозреваете доктора?
-- Я нет.
-- А вот майор, похоже, подозревает.
-- В чём?
-- Спросите его сами. Зачем Калинин приехал в пансионат не в свою смену?
-- Его вызвали на замену Марии Владимировны.
-- А что с ней?
-- Попытка убийства. Она в реанимации. Состояние нестабильное. Возможно, была замешана в похищении коллекции Михаила Семёновича и стала очередной жертвой преступников.

Емельянов рассмеялся:
-- Мария Владимировна соучастница преступления? Что за чушь? Я хорошо изучил её за этот год. Исключено!
-- Вы полагаете, что нас пытаются водить за нос?
-- Кому-то очень важно отвести от себя подозрения. Возможно, это доктор Калинин.
-- Я вам не верю!
-- Как пожелаете, но помните, мы обсуждали состав преступной шайки в пансионате? Санитар может оказаться доктором.
-- Я обдумаю ваши слова.
-- Хорошо. Вот вам ещё один повод для размышлений. Ваш приятель, Ярослав Дружинин, где он? Оператор видеонаблюдения мёртв, майор подозревает Калинина, позиция охранника свободна.
-- Предлагаете навести о нём справки?
-- Предлагаю. И не только о нём. Наш главврач тоже тёмная лошадка.
-- Я совсем запуталась!

Старый мошенник протянул мне старую потрёпанную библию:
-- Воспользуйтесь проверенным способом.

Я промокнула бумажной салфеткой последние слёзы, взяла в руки книгу и открыла наугад:
-- "Если сама не знаешь, красавица из красавиц, ступай по следам овец и иди со своими козлятами туда, где пастушьи стоянки!". Песни песней 1:8.
-- По-моему, это отличный совет! Прислушайтесь к нему.
Что ж, Егору предстоит много работы, и мне будет чем заняться.

Глава 17

Уже глубоким вечером я вернулась под крыло к Валентине Петровне. В сумке я принесла упаковку молотого кофе, а в душе смятение. Все улики указывали на Антона Самохвалова, и Емельянов-сэнсей усиленно бросал на него подозрения.
Обиженный Привалов уехал не попрощавшись. Я пока тоже не определилась, как вести себя с ним дальше. По-хорошему, нужно извиниться, но саднящая заноза в сердце не давала этого сделать.

В гостиной, Валентина Петровна душевно сплетничала с Алевтиной. Заварив кофе, мы вознесли благодарность предусмотрительности Петра Ивановича и чудесно провели время.

Часы показывали пол двенадцатого, когда посудомойка засобиралась в свою комнатку на первом этаже в служебном крыле:
-- Аглая, ты меня, того, проводи, а то боюсь убийцу до смерти, -- призналась она и вспотела от нервов.
-- Пошли, -- кофе настроил меня на благодушный лад.

Честно говоря, в убийцу я не верила. Нет, определённо кто-то убил Слоника и пытался травмировать Валентину Петровну, совершая неудачные покушения первого левела, но сейчас, когда марка покоилась в сейфе, а электронный ключ изучали криминалисты в полицейском Управлении, в убийствах больше не было смысла.
Мы вышли из апартаментов. Наливайко заперла дверь на замок и накинула цепочку.
 
-- На лифте? – предложила я.
-- В детстве не накаталась? – пошутила Алевтина: -- Его после отбоя выключают.
-- Жаль, -- ответила я.

По тёмному коридору, кое-где подсвеченному тусклыми ночными светильниками, мы подошли к лестнице и начали осторожно спускаться. Холл тонул во тьме, как и в ту ночь, когда Валентина Петровна помешала мне поймать грабителя. Страшно представить, сколько всего случилось с тех пор, а ведь прошло чуть больше недели!

Внезапно Алевтина остановилась и крупно задрожала:
-- Привидение, -- прерывающимся шёпотом доложила она: -- Я их до смерти боюсь!
-- Глупости, привидений не существует, -- не слишком уверенно возразила я.
-- Слонику об этом расскажи, -- не сдавалась посудомойка.

Я присмотрелась. Какое-то светлое пятно перемещалось по первому этажу, подсвечивая себе слабым светодиодным фонариком.

-- Включи верхний свет, -- потребовала я.
-- Зачем? От привидения это не поможет.
-- Это не привидение. Это убийца, -- внесла я ясность.
-- Слава Богу! А то я уж испугалась, -- набожно перекрестилась она: -- А ты что будешь делать?
-- Ловить, -- удивилась я её недалёкости.
-- А вдруг он тебя убьёт?
-- А вдруг я его?
-- Страсть как хочется на живого убийцу посмотреть!
-- Посмотришь, если свет быстро включишь!
-- Я пошла!
-- С Богом!
-- И тебе удачи!

Интересно, что «привидение» никак на наши переговоры не отреагировало, хотя слышно было прекрасно. Я быстро, но аккуратно переместилась навстречу блуждающему фонарику и, в темноте наступила на чью-то ногу. Раздался крик боли, рука с фонарём поднялась вверх и уже готова была опуститься на мою голову, как вспыхнул верхний свет и холл осветился в мельчайших подробностях.

Невысокий щуплый мужчина в мятой пижаме и одноразовой медицинской маске на лице, в ужасе замер, с занесённой для удара рукой. В ушах у него торчали беспроводные наушники, из которых раздавалась музыка в стиле хэви-металл. Я тоже окаменела, пытаясь припомнить, как выглядит наркоман с третьего этажа. Алевтина со своего места внимательно присмотрелась к незнакомцу на предмет оружия и не заметив угрозы, бросилась мне на помощь.

Далее всё развивалось молниеносно. Я перехватила руку с фонариком в болевой захват и попыталась повалить негодяя, а я была уверена, что он и есть негодяй, на пол. Незнакомец безумно испугался, оттолкнул меня в сторону, выронил из ушей наушники, вырвался и побежал. К счастью, не рассчитал и угодил в объятия посудомойки, которая спеленала его, как младенца, и придавила животом к стене.

-- Глашка, я его держу! Что дальше?
-- А дальше будем ему морду бить, -- мстительно ответила я, выбираясь из-под поваленного кресла.
-- Не надо бить, я всё расскажу, -- взвыл нарушитель нашего покоя.
-- Попробуй только не рассказать, -- продолжала я нагнетать ситуацию: -- Я тебя пытать буду! Алевтина, неси нож и верёвку!
-- Не надо верёвку! Я наручники принесла! – с лестницы скатилась Валентина Петровна, потрясая пушистыми розовыми браслетами из секс-шопа в одной руке и газовым пистолетом в другой: -- Аглая, отойди, я ему сейчас газку в морду пальну. Будет знать, как женщин убивать!
-- Я никого не убивал! – взвыл задержанный: -- Я просто погулять вышел.
-- Алевтина, сними с него маску! – попросила я.

Она дёрнула, оторвав резинку, и мы увидели Антона Самохвалова, пациента с третьего этажа.

-- Вызывай своего мента! А то я за себя не отвечаю! – страшным шёпотом, выпучив от натуги глаза, заявила Наливайко.
-- Я ничего не сделал, -- отбрыкивался наркоман: -- Я честно заплатил! Знаете, как тяжело всё время сидеть взаперти?
-- Обыщи его! – плотоядно потребовала Алевтина.

Я быстро обшарила карманы, благо, их было всего два, в штанах. В правом я нашла безымянный электронный ключ, родной брат конфискованного полицией, а в левом -- оранжевую капсулу Нюши Протасовой.

-- Капец тебе, болезный! – угрожающе прошипела моя нанимательница, сразу же узнав капсулу, которой её пытались отравить.

Она ловко, как будто два года репетировала, надела на него наручники, ткнула дулом пистолета в лоб и спросила:
-- Аглая, что там дальше в кино с арестованными преступниками делают?
-- Сдают шерифу, -- ответила я, набирая номер Привалова.
-- Или расстреливают, -- кровожадно предположила Алевтина.

Самохвалов застонал и сполз на пол.
               
***

Майор крепко держал себя в руках и меня игнорировал. Олег Алексеевич, присутствовавший на допросе пациента с третьего этажа, пил коньяк прямо из бутылки, разумеется, в медицинских целях, так как валерьянка уже не помогала, а корвалолу он не доверял.

Антоша «пел», как соловей, и закладывал всех подряд:
-- Ничего личного! Я платил Никите за послабления в режиме. Сами посидите два месяца взаперти в комнате семнадцать квадратных метров! Ничего плохого я не делал! Просто гулял ночью по пансионату. Даже на улицу не выходил.
-- При обыске в вашей палате обнаружены таблетки амфетамина.
-- Да, я покупал у Калинина, а откуда он их брал, не знаю.

Я до крови закусила нижнюю губу. Привалов был прав! Я снова влюбилась в плохого парня, который меня подставил. Что я за дура-то такая? Ничему меня жизнь не учит.

-- Где вы достали электронный ключ?
-- У него же, у Калинина! Первый я потерял, обдолбанный был. Его кастелянша нашла, мне Данила рассказывал. Пришлось на второй раскошелиться.
-- А санитару Кривошееву тоже взятки давали?
-- Давал, а как иначе? Он же меня выпускал из отделения! Вы сами виноваты! Создали все условия и теперь возмущаетесь! Вот выводили бы меня на прогулки, и ничего бы этого не было!
-- Что скажете в своё оправдание, Олег Алексеевич?
-- Ага, -- начальник охраны вытер лысину бумажной салфеткой, но продолжать не стал.

Я открыла бутылку и выпила залпом. Оказалось, что это газированная минералка. Я зажмурилась, что бы газ не вырвал глаза, и громко икнула.

-- Откуда у вас капсула? – Привалов пёр танком и на мои мучения внимания не обращал.
-- Оранжевая? – уточнил Самохвалов: -- У бабки сумасшедшей взял.
-- Зачем?
-- Она уже своё пожила, мне нужнее.
-- Как вы попали в её палату?
-- А чё такова? Дверь на шпингалет снаружи запиралась. Вышел пошариться в коридор и решил познакомится с соседкой. Она сама придумала, что я её сын. Стала спрашивать, как я себя чувствую, не болит ли чего. Я и сказал, что таблеток мне не дают от головы. Она поделилась. А Кривошеев под матрасом нашёл, пришлось и ему отстёгивать, зато я после этого стал в его смену гулять. Где-то прибыло, где-то убыло.
-- Мария Владимировна тоже была в деле?
-- Не знаю. Я с ней не сталкивался и денег не давал. Может, Данила с ней делился, а может, всё себе забирал. Они по ночам по очереди спали.
-- А с Юлей, санитаркой доктора Калинина, тоже не пересекался?
-- Нет. Я же говорю, зачем делиться, когда всё себе забрать можно? А я проблем никому не доставлял и доказательств никаких.
-- Вас видели ночью в холле.
-- И что? Кто вашим свидетелям поверил?

Привалов осуждающе посмотрел на начальника охраны. Тот покраснел и отвернулся.

-- Где сейчас доктор Калинин? – спросил Юра.
-- Нет его нигде, -- досадливо ответил Олег Алексеевич: -- Один санитар спит в ординаторской.
-- Ладно, с этим разберёмся, -- подвёл итог майор.
-- А где Ярослав Дружинин? – вспомнила я о намёках Петра Ивановича.
-- Его смена начинается утром.
-- До утра не долго осталось, -- угрожающе заметил Юра: -- Как появится – задержите. У меня к нему вопросы накопились.
-- Вы что-то знаете или просто докопаться больше не до кого? – поинтересовался начальник охраны.
-- Я много чего знаю и докапываться люблю. Пансионат ожидают трудные времена. Советую вам сотрудничать со следствием.
 
Пока ещё оставалась, пусть слабая, но надежда, я позвонила Никите. Пока шли звонки, я обдумывала, что скажу, что он ответит, как объяснит эти недоразумения, хотя, уже прекрасно понимала – зАмки на песке рухнули.
 
Злая хищная молния осознания разбила моё сердце, фигурально выражаясь. Я буквально разрывалась между жалостью к себе и крушением иллюзий. К счастью, смогла остановиться в шаге от неконтролируемой женской истерики. Дело прежде всего!

-- Не отвечает? – подчёркнуто равнодушно поинтересовался Привалов.
-- Нет. Объявляй в розыск.
-- На каком основании? Разбитые мечты не являются уголовно наказуемым деянием.
-- У меня интуиция, -- твёрдо заявила я и покинула кабинет начальника охраны.

Переживать крушение своего романа я отправилась к Валентине Петровне. Я плакала, а она сочувственно гладила меня по голове и вытирала слёзы бумажными носовыми платками, сначала себе, а потом мне. Хорошо посидели.

В дверь постучали и заглянула Нина:
-- Аглая, главврач приехал. Меня за вами послали.
-- Иди, умойся! – распорядилась Наливайко: -- Нина, дай ей валерьянки. Только в таблетках, чтоб без запаха.
-- Может, лучше укольчик? – посочувствовала медсестра.
-- Знаю я ваши укольчики, после них башка совсем дурная, а Глашке ещё преступления расследовать.

По пути, Нина поделилась новостями:
-- Илья Моисеевич в шоке! Приказал уволить доктора Калинина в связи с несоответствием занимаемой должности. Санитару тоже полную панамку напихали. Он психанул и добровольно уволился. Все ищут Дружинина, потому как он на работу явился, а на допрос к полиции не пришёл. Ой, что же это у нас творится?
-- Хотела бы вас утешить, да нечем, -- признала я факт.

В кабинете главврача повисла грозовая тишина. Зильбертруд сидел на полу, возле взломанного и опустошённого сейфа, обхватив руками голову. Привалов равнодушно курил возле распахнутого окна.

-- Не затопчи следы! – приказал Юрка, затушил и выбросил окурок в пепельницу: -- Криминалисты уже едут.
-- Всё пропало! – зарыдал Илья Моисеевич.
-- Что именно? – спросила из-за моего плеча Нина.
-- Бриллианты Александры Генриховны и марка Валентины Петровны, -- ответил вместо невменяемого главврача Привалов.
-- Объявил Никиту в розыск? – мой голос дрогнул, когда я произнесла имя подлого негодяя.
-- Да. Я здесь занят. Найди Ярослава.

Дружинина искали все вместе. Дежурная смена охранников прочёсывала с собакой территорию. Взмыленный оператор видеонаблюдения насиловал мониторы. Нина переместилась на третий этаж, оставшийся без присмотра медперсонала. Вдвоём мы обыскали все пустующие палаты и врачебные кабинеты. Алевтина, вооружившись колотушкой для мяса, и Валентина Петровна с газовым пистолетом обыскивали второй этаж. Повара и официантка осмотрели первый этаж и подвал. Все двери и окна заперли. Постояльцев разогнали по личным апартаментам. Ярослав, как в воду канул.

Наконец приехали эксперты и начался обыск. Планомерно, с верху до низу, профессионалы перетрясали личные вещи пациентов и обслуживающего персонала. Ни бриллиантов, ни марки!

Вечером, измотанные и обессиленные, мы собрались на совещание в кабинете Олега Алексеевича.

-- Напрашивается вывод, что Дружинин и Калинин действовали сообща, -- резюмировал главврач.
-- Возможно, но в чём именно? – поинтересовалась я: -- В краже из сейфа или должностных преступлениях?
-- Это вы мне скажите! – заверещал Зильбертруд: -- Что происходит в моём пансионате? Кто будет за это отвечать?
-- Аглая? Есть идеи? – спросил Привалов.
-- Я думаю! Егор, что ты нарыл?
-- В прачечной и на трупе кастелянши найдены два волоса, принадлежащих санитару Кривошееву. Прежде чем вы начнёте выдвигать гипотезы, уточню – волосы есть, а отпечатков нет, -- начал доклад напарник Юры.
-- Перенос? – предположил Олег Алексеевич.
-- С чего на что? – усмехнулся майор: -- С грязной униформы, которую Фурцева так и не успела загрузить из тележки в стиральную машину? Егор, продолжай.
-- Кровь на шали принадлежит Прутову.
-- А это ещё что за перец? – взвыл главврач.
-- Успокойтесь, это не ваш подчинённый, -- внесла я ясность.

Илья Моисеевич налил себе воды из-под крана, прополоскал рот и вытер лицо собственным носовым платком.

-- На изъятых видеозаписях найден эпизод встречи Дружинина с неизвестным мужчиной в бейсбольной кепке, надвинутой на лицо, возле служебного выхода в предполагаемое время убийства кастелянши.
-- Его никак нельзя опознать? – оживилась я.
-- На правом запястье с внешней стороны видно часть татуировки «паутина».
-- Илья Моисеевич, у кого-нибудь из ваших сотрудников есть такая татуировка?
-- Откуда мне знать? Я личным досмотром не занимался, -- перевёл стрелки на начальника охраны Зильбертруд.
-- Поспрашиваю у ребят, -- согласился Олег Алексеевич.
-- Егор, есть ещё что-то?
-- Красный ситроен, совершивший наезд на Марию Владимировну и предположительно пытавшийся ранее сбить Наливайко, опознан по фото с авторегистратора и является собственностью Ярослава Дружинина.
-- Вы его нашли? – обеспокоился начальник охраны.
-- Да. Преступник бросил его во дворе жилого дома. Снаружи есть кровь Марии Владимировны. Внутри обнаружены отпечатки пальцев хозяина, поверх которых наложились резиновые медицинские перчатки. Под днищем, со стороны водителя найдена чёрная балаклава с потожировыми санитара Кривошеева. Жена Дружинина показала, что машину муж одолжил на время другу, имени которого она не знает, за что получил некую сумму денег наличными.
-- И ты говоришь об этом только сейчас? – ужаснулась я.
-- Дак, прошло меньше недели! Лаборатория только что прислала, -- оправдался Егор.
-- С ума сойти! Здесь каждый день за три идёт, -- согласился Привалов: -- Итак, объявляем в розыск Дружинина. Я на задержание Кривошеева, а ты, Аглая, думай!
Прежде, чем я успела ответить дверь распахнулась и в кабинет ворвалась торжествующая Алевтина:
-- Вы всё сидите? А мы мёртвого охранника нашли!

Зильбертруд упал в обморок.
   
Пока мы бежали по коридору, я ломала безуспешно голову, где прятался труп? Должно быть, сглазил кто-то, иначе я никак не могу объяснить такого помутнения рассудка.
На первом этаже, возле раскрытой кабины лифта, с пистолетом в руках гордо расхаживала Валентина Петровна. В сумраке неосвещённой кабины, на полу распластался Ярослав Дружинин. Его шея была вывернута под неестественным для человеческого существа углом.

Пётр Иванович робко подошёл и, брезгливо морщась от вида трупа, коснулся моей руки:
-- Это был санитар. Я видел, как он убегал.

Здравствуйте, приехали!

Матерящиеся криминалисты скоро вернулись. Егор и Юрка умчались на задержание пока подозреваемого в убийстве Кривошеева. Алевтина и Валентина Петровна дружно квасили в гостиной наших апартаментов, а я заперлась в своей комнате и начала составлять картину преступления.

На листках из блокнота я написала имена фигурантов и события и разложила на пледе прямо на полу, получилась импровизированная детективная доска. Шнурки из кроссовок помогли соединить по очереди логические цепочки. Я забралась на кровать и оценила картину сверху.

Очевидно, что все события были заранее спланированы, а исполнители сыграли свои роли, как по нотам, ни разу не столкнувшись друг с другом в тесном пространстве нашего камерного детектива.
 
Что мы имеем? Две команды. Первая, отвечала за Наливайко. Поиски, разведка и неудачный обыск коммуналки. Сюда же я склонна была отнести и убийство антиквара. Центральное место в ней занимает Прутов.

Вторая – убивала Слоника и Марию Владимировну, покушалась на Валентину Петровну и взламывала сейф главврача. Центральная фигура – санитар Кривошеев. Вот тебе и трус! «Оскара» в студию!

Я сомневалась, стоит ли выделять кражу коллекции и убийство Кременного в отдельную линию или объединить с первой? В любом случае, Вера была главным действующим лицом и подельницей Прутова.

Общая точка – машина Дружинина.

Но кто же был организатором? Ни один из фигурантов на мозг не тянет. Скупщик краденого Кротов? Он не местный, в пансионате не бывал, как он смог бы всё так удачно спланировать?

Пора признать, что на эту роль подходит всего один кандидат. Умный, хладнокровный, безумно скучающий гений логического мышления.
Я протянула руку к телефону. В ту же секунду раздался звонок. На дисплее высветился незнакомый номер.

-- Алло!
-- По моим расчётам, к этому моменту, вы, Аглая, уже должны были догадаться, кто управлял нашим кукольным театром, -- ласково вещал в трубку мужской голос: -- Не перебивайте меня, пожалуйста, это сообщение проигрывается в автоматическом режиме. На вашем месте, прямо сейчас я включил бы запись, но решайте сами.

Я спохватилась и включила, а он, переждав тридцать секунд, продолжил:
-- Начну с самого начала. Вашими стараниями мой лучший ученик оказался в тюрьме, а я уже не в том возрасте, чтобы убегать от полиции, поэтому пришлось искать другого исполнителя. Рассмотрев все варианты, я выбрал юношу, известного вам под именем Данила Кривошеев. Полагаю, вы уже выяснили, что это имя не настоящее.

Я чуть не подавилась! Интересно, Привалов об этом умолчал или сам ещё не в курсе?

-- Разумеется, сначала я решил его проверить в деле. К тому моменту, я уже полгода жил в пансионате «Поющие сосны», знал практически все секреты его обитателей и, изобрести изящный план, труда не составило. Оговорюсь на берегу, потенциальный помощник в лицо меня не знал. Пренебрегать безопасностью глупо. Такое положение дел меня устраивало ещё и потому, что я мог лично наблюдать за Данилой в работе.
      
Я разозлилась. Как по мне, так очень грязная работа!

-- Вернёмся к самому началу. Мой старый приятель, впрочем, человек безусловно порядочный, антиквар Вдовин обратился за консультацией о возможных последствиях мошеннических действий. Ему стало известно о редкой марке, унаследованной некой старушкой, цены ей не ведавшей. Алчность затмила разум, и он был готов на крайние меры. Я увидел в этом шанс для себя и выступил посредником. Пригласил Кротова приехать из Москвы и поселиться в гостинице. У него был свой подручный, Прутов, мелкий мошенник и неудачливый аферист.

Да, недооценила я старичка, а ведь знала, кто он такой!

-- Нам крупно подфартило, что любезная Валентина Петровна выиграла в лотерею и располагала приличной суммой денег. Отыскать её жадных родственников труда не составило, а дальше они справились сами. В нужный момент, Данила подбросил жертве буклет с рекламой «Поющих сосен», и в пансионате появилась новая жиличка. Так мне было удобнее контролировать процесс. Неожиданным для меня оказалась её неосведомлённость о марке. Что бы разыскать раритет, пришлось простимулировать госпожу Наливайко неудачными покушениями, а когда она обратилась ко мне за советом, направить её сначала в полицию, а затем к частному детективу. Признаюсь, ваше появление было незапланированным, но очень приятным. Всегда хотел познакомиться поближе.

Я застонала от осознания, что всё это время участвовала в чужой игре по чужим правилам!

-- Корыстолюбивый и беспринципный доктор Калинин за скромное вознаграждение порекомендовал моего предполагаемого помощника на должность санитара. И когда вы появились, все актёры уже заняли свои места на сцене.

Привалов меня убьёт и будет прав! Давно уже я так не прокалывалась!

-- Признаюсь, Данила меня разочаровал. Он совершенно не подходит для нашего дела. Мошенники экстра-класса, к которым я себе небезосновательно отношу, действуют ловко и осторожно, избегая трупов. Я планировал насладиться нашим противостоянием в интеллектуальной плоскости, получить удовольствие от эмоциональных качелей, когда кровь бурлит и сердце заходится от близкой опасности. Вам бы понравилось, но этот идиот всё испортил. Отдаю его вам. В тюрьме такому самое место. Я уже подбросил подсказку вашему другу, полицейскому. Скорее всего, он уже выехал на задержание. Прямо сейчас вы задаётесь вопросом: «Чего ради вам, Пётр Иванович, помогать следствию?». Всё очень просто – Ярослав Дружинин. Когда Данила понял, что проиграл и будет арестован с минуты на минуту, он убил того, кого считал мной. Такой конченный отморозок не должен разгуливать на свободе. За сим, позвольте откланяться! В ближайшее время мы не увидимся, но я буду следить за вашими успехами. С уважением, ваш добрый друг, Пётр Иванович.

Я отключила запись. Я легла на кровать. Я закрыла глаза. Мысли крутились и путались, как угри в банке. В принципе, всё стало понятно, кроме одного – где марки из коллекции Кременного и Уника Валентины Петровны? По логике вещей, искать их нужно у Кротова, если он ещё не сбежал. Я подскочила на месте, сорвалась и побежала, по пути прихватив сумку с ключами от машины. Привалов меня точно убьёт, но я и так не собиралась жить вечно.
 
К Управлению мы с Приваловым подъехали одновременно. Я бросилась прямо под колёса его машины, открыла переднюю дверцу пассажира, вытолкала Егора, уселась на сиденье сама и потребовала:
-- Едем в гостиницу к Кротову! Марки у него! Все вопросы потом! Ты же получил ордер на обыск?
-- Офигеть! – сказал Егор: -- А с Кривошеевым что делать?
-- В КПЗ его, в одиночку! – приказал Юра: -- Без меня не допрашивать! И отправь к нам криминалистов.
-- Ладно, удачи вам! – Егор ушёл.
-- Рассказывай, -- приказал мой друг--полицейский и выехал с парковки.

Я собралась с духом и включила запись.

-- Обидно, -- констатировал факт Привалов: -- Никогда ещё меня так подло не имели.
-- Меня тоже, -- вынужденно призналась я: -- Вы и правда получили наводку?
-- Правда. А ты и в правду не догадывалась?
-- Правда. Хуже всего, что он даже не скрывался, практически, прямым текстом говорил. Я такая дура! Прости меня, Юра! Нужно было сразу тебе рассказать.
-- О чём?
-- О том, что он признался, что был учителем моего бывшего.
-- Он признался?
-- Да.

Майор сбросил скорость и припарковался на обочине:
-- Повтори!
-- У меня словно в голове помутилось. Как думаешь, он меня загипнотизировал? – включила я невменяшку.
-- Ты мне тут дурочку не ломай! Ты скрыла важную для следствия информацию!
-- А ты?
-- Что я?
-- Ты мне обо всём рассказываешь?
-- А ты мне что, жена?
-- Вот и ты мне не муж! Поехали! Осторожно выезжай, сзади дальнобой на длинномере.
-- Да помолчи ты! Зачем под руку говоришь?

Короче, мы ругались всю дорогу, словно женаты двадцать лет. О первопричине ссоры быстро забыли и лаялись просто так, ради удовольствия и развлечения.

В гостинице Юра предъявил служебное удостоверение, и нас пропустили. Вот за что я уважаю мошенников, так это за хороший вкус. Пять звёзд, и это у них ещё лифт не работал! Ладно, шутки в сторону! Пора работать.

Толстый красный ковёр в коридоре заглушал звук наших шагов. Возле номера «42», Юра достал табельный пистолет, снял с предохранителя и дослал в ствол патрон. Кивнул мне. Я легко постучала в дверь:
-- Доставка в номер.
-- Мы ничего не заказывали, -- ответил мужской голос.
-- А это не повод отказываться от халявы, -- протяжно выдохнула я в замочную скважину.
-- Звезда моя, это ты? – обрадовались в номере.
-- Ну а кто же ещё? – подыграла я.

Замок щёлкнул, и дверь открылась. Прежде чем Юрка успел крикнуть: «Всем лежать! Работает ОМОН!», грубо оттолкнув меня, из комнаты выбежал мужик в спортивном костюме и попытался добежать до лестницы, но майор не зря ел свой хлеб. Подножка свалила беглеца на пол. Из рук у него выпал запечатанный конверт.

-- На почту спешишь? – поинтересовалась я.
-- Это не моё, -- нагло отмежевался задержанный.

Тем временем, Привалов шустро проверил его карманы и нашёл водительское удостоверение на имя Прутова Доброслава Константиновича.

-- И как же вы, Доброслав Константинович, докатились до такой жизни? – вежливо укорил майор.
-- Просто повезло, -- запыхавшись, ответил мошенник.
-- А в конверте что?
-- Понятия не имею.
-- А может марки?
-- А может резанная газета? – подколол Прутов.
-- Проходите, господин Кротов, не нужно сопротивляться, я же предъявил вам ордер на обыск, -- Егор вышел в коридор с лестничной площадки, цепко удерживая скупщика краденого за рукав пиджака.
-- Я буду жаловаться! Вы вылетите со своей работы! Я лично знаком с губернатором!
-- Замечательно. Я с удовольствием выслушаю эти занимательные истории, но сейчас нужно проводить следственные мероприятия. Помощь нужна? – это он нас спросил.
-- Работайте, братья! – напутствовал Юрка команду криминалистов и надел на Прутова наручники: -- Что в конверте?
-- Не знаю.
-- Куда нёс?
-- Не скажу.
-- Аглая, посмотри, что там?

Я заглянула внутрь:
-- Марки.
-- Кременного?
-- Не уверена, а вот Тифлисская уника здесь. Смотри-ка, они её в пластиковый футляр положили! Молодцы! На суде зачтётся.
-- Внесите в протокол, что марки вы нашли не в моём номере! – сорвался на визг Кротов.
-- Козёл! – прокомментировал сложившуюся ситуацию Прутов.
-- Лично мне всё ясно. Можно уезжать, -- сказала я: -- Егор, найди бриллианты Александры Генриховны!
-- Чушь! – обрадовался Кротов: -- У меня нет и никогда не было её бриллиантов. Мы с Прутом ни в чём не виноваты. Мы никого не грабили и не убивали. Нас ввели в заблуждение. Если вы считаете, что эти марки краденые, то пожалуйста, верните их хозяевам.
-- Разберёмся, -- ответил Юра.
 
Итак, что мы имеем? Целую кучу разрозненных фактов, требующих доказательств. Схема понятна, и что с ней делать, в общем, тоже ясно. Не хватает подробностей. Надеюсь, Данила Кривошеев, или как его там, этот пробел восполнит.

В допросной собралась тьма народу. Я, Привалов, фальшивый санитар, его адвокат, прокурор и два вооружённых полицейских возле входа. В комнате за стеклом творился форменный беспредел – большая часть сотрудников Управления, побросав все дела, наблюдала за процессом. Делались ставки на исход дознания. Поступило предложение продавать входные билеты. Ей богу, как дети!

Адвокат нервничал. Кривошеев дерзил. Прокурор сохранял каменное спокойствие. Привалов, как всегда, быковал. Я получала удовольствие от процесса.

-- Гражданин Семёнов, он же Кривошеев, расскажите о мотивах убийства Ярослава Дружинина, -- зашёл с козырей Юрка.
-- Нет у меня никаких мотивов. Я его едва знал.
-- Хорошо, за что вы убили Фурцеву Марину Натановну?
-- Чушь! Не убивал я её.
-- А антиквара Вдовина тоже не вы убили?
-- Не я. Вы бы ещё Кременного на меня повесили.
-- Убийство Кременного раскрыто, убийца найден и арестован, -- сказала я: -- Нам известно, что это не вы.
-- Тогда вам должно быть известно, что и с другими трупами меня лично ничего не связывает, -- усмехнулся арестованный.
-- У вас есть какие-то доказательства или это голые обвинения? – вспомнил о своих профессиональных обязанностях адвокат.

С видимым удовольствием прокурор достал из кармана диктофон и нажал на кнопку:
-- Разумеется, есть!

Мы заново прослушали запись монолога Петра Ивановича.

Адвокату стало дурно, он ослабил узел галстука и попросил воды. Прокурор светился мрачным триумфом. Убийца сохранял покер-фейс, но под конец помрачнел.

-- Итак, вернёмся к началу, -- майор уже не скрывал своего удовлетворения: -- У нас есть свидетельские показания организатора этого шоу. В соседнем помещении допрашивают Кротова и его подельника Прутова, которые валят всё на вас. Ознакомьтесь с экспертными заключениями, подтверждающими ваше нахождение в прачечной в момент убийства Фурцевой и наезд на доктора Волошину, потожировые с лыжной маски и отпечатки пальцев с дверцы автомобиля Дружинина. Задокументированные свидетельские показания Емельянова Петра Ивановича о том, как вы вошли с живым Дружининым в лифт, а вышли один, оставив в кабине труп охранника со сломанной шеей. Покушения на Наливайко Валентину Петровну -- отдельная песня с припевом. Мы всё знаем.
-- Поднимите правый рукав, -- попросила я.

Кривошеев расстегнул пуговицу и отдёрнул манжет. Татуировка «паутинка» красовалась на видном месте. Я достала из папки распечатанный стоп-кадр и предъявила обвиняемому и его защитнику.

Повисла тишина. Адвокат откашлялся:
-- Мы готовы на сделку.
-- Нет! – Семёнов-Кривошеев усмехнулся.
-- Дело ваше, но я рекомендую чистосердечное признание в обмен на уменьшение срока заключения.
-- Мы готовы это обсудить, в обмен на информацию о Князе, -- прокурор откинулся на спинку стула и сложил руки на груди в позе превосходства.
-- Предлагаете отомстить Князю, -- арестованный задумался: -- Я согласен.

Я поняла, что перестала дышать, боясь пропустить хоть одно слово.

-- Прошёл слух, что помощника и любимого ученика Князя посадили. Ничего бы у фараонов не вышло, если бы он не выбрал женщину.
-- Что вы имеете в виду? – заинтересовалась я.
-- Послушался бы Князя и гулял бы сейчас по набережной в Ницце. Ученик предал учителя. Я бы так никогда не поступил! – с апломбом произнёс бывший санитар.
-- Верно, вы его убили, -- согласилась я.
-- Это было ошибкой!
-- После чего Князь решил завершить неудачный проект и поискать себе нового ученика.
-- Он меня испугался. Приятно.
-- Скорее побрезговал. Трупы в деле для него табу. Вы испортили его игру. Думаете вам бы сошло такое с рук?

Убийца отвернулся и тяжело вздохнул:
-- Зря я сунулся в этот бизнес. Нужно было по-прежнему грабить дальнобоев. Захотел красивой жизни. Море, яхта, люксовая женщина. Я просто делал дело, как умел!
-- Начните с антиквара, -- прокурор открыл блокнот с записями.
-- Сначала я искал выходы на Князя. Вам это интересно?
-- В принципе, да, -- кивнул прокурор.
-- По цепочке познакомился с Кротовым. Он дал мне рекомендацию, но сразу предупредил, что шансов мало. Через него потом пришёл ответ. Князь готов был взять меня в ученики, но после испытания. Ничего неожиданного. Всё по понятиям. Я согласился. Первые задания я получал от Кротова. Устроиться в пансионат санитаром. Для этого познакомиться с Калининым и за взятку получить от него рекомендацию. Затем, обыскать квартиру антиквара и установить жучки. Устроить за ним слежку, так, чтобы он меня заметил. Попугать.
-- Зачем вы его убили?
-- Он увидел моё лицо.
-- Как это произошло?
-- В тот вечер Вдовин ходил в театр. Обычно, после спектакля, он вёл свою бабу в ресторан, но в тот день вернулся раньше обычного. Он меня узнал. Видел в пансионате, когда навещал другого пациента, Петра Ивановича, -- Семёнов скривил лицо в злой гримасе: -- Мне пришлось это сделать. Иначе, он бы меня опознал.
-- Зачем вы приходили к антиквару?
-- Кротов приказал искать марку и скинул фото. Но я ничего не нашёл. Или её у антиквара не было, или он припрятал её в другом месте. В книге про картины было спрятано письмо, я его сфоткал и отправил Кротову.
-- В письме упоминалась марка?
-- Да, так мы узнали, что она находится у Наливайко. Позже, по приказу Кротова, я нашёл её родственников и рассказал о выигрыше, а потом подкинул в почтовый ящик рекламную брошюру «Поющих сосен».

Прокурор сделал пометку в блокноте. Я воспользовалась моментом:
-- Покушения на Наливайко в пансионате ваших рук дело?
-- Да. Никто не собирался её убивать. Просто нужно было попугать немного.
-- Как вы попали в её номер?
-- Спустился по верёвке с балкона и влез в открытое окно. Она его никогда не запирала.
-- Капсулу вы подбросили?
-- Да. Слоник меня заметила, но не поняла, что именно я сделал.
-- За это вы её убили?
-- Нет, -- он удивился: -- В её смерти виноват Никита Калинин.

Прокурор озадаченно потёр подбородок:
-- Каким образом?
-- Этот тупой и жадный потц замутил свой маленький гешефт с пациентом из второй палаты. Проносил ему за мзду наркоту, сделал через своего приятеля—айтишника дубликат ключа, выпускал Самохвалова ночью побродить по пансионату. Я узнал об этом случайно. Во время смены постельного белья нашёл капсулу под матрасом. Наркоша раскололся и сдал доктора. Я смекнул как это может быть мне полезно и тоже стал его выпускать.
-- За деньги?
-- Да, я же не благотворительный фонд.
-- Как сюда вписывается убийство Фурцевой?
-- Она засекла Самохвалова во время одной из ночных прогулок, а потом нашла электронный ключ. Сложила два и два. Мне приказали отобрать у неё карту.
-- Кто приказал?
-- В пансионате командовал Дружинин. Он и свою машину одалживал, и с оператором видеонаблюдения вопросы решал. И вообще, знал обо всём. Поэтому я и решил, что Князь --он.
-- Кто убил оператора?
-- Дружинин. Зачем ему лишние проблемы?
-- Как вы убили Фурцеву?
-- После окончания смены, вышел через проходную, оставил пропуск в машине и вернулся через забор обратно. Дождался, пока Дружинин откроет служебную дверь изнутри, и вошёл, прихватив с пожарного щита топор.
-- Как вы ухитрились не запачкать одежду кровью?
-- Заранее, перед уходом с работы припрятал в подвале за трубой медицинские перчатки, бахилы и одноразовый комбинезон.

Убийца задумался, поводил пальцем по столу и продолжил:
-- Переоделся и вошёл в прачечную.
-- А вдруг там кто-то был?
-- Я видел, как медсестричка ушла. Заглянул. Слоник осталась одна.
-- Она не удивилась вашему внешнему виду?
-- Нет, я сказал, что травлю тараканов на кухне.
-- Она поверила?
-- Да.
-- Что случилось дальше?
-- Я спросил, не попадался ли ей случайно дубликат электронного ключа? Предложил вознаграждение. Она обрадовалась, стала искать в своём барахле и не нашла. Очень расстроилась. Обещала поспрашивать у пациентов и персонала. Я не мог ей этого позволить. Потом быстро обыскал прачечную и личные вещи Слоника. Она сказала правду. Я вышел в коридор, снял бахилы и комбинезон. Не вовремя вернулась Ленка—медсестра. Я поспешил, комбинезон забрал, а бахилы забыл. Топор выбросил в кусты. Комбинезон и перчатки свернул и перебросил через забор. На обратном пути встретился с Дружининым и доложил.
-- Что сказал Дружинин?
-- Убийство на медсестру повесят. Менты тупые.
-- Что дальше?
-- Перелез через забор, забрал комбинезон и уехал.
-- Где сейчас комбинезон и перчатки?
-- Сжёг на свалке. Место не запомнил.

Привалов поёрзал на стуле:
-- Что вам известно об убийстве Кременного?
-- Ничего. К этой операции я не имею никакого отношения.
-- Кто взломал сейф главврача?
-- Не знаю. Думаю, Князь сам и взломал. Других специалистов здесь нет. Дружинин позвонил и приказал послать Калинина, забрать марку из сейфа. Назвал сумму, которую доктор получит за эту услугу. Понятно, что всё должны были повесить на него. Я не удивился, когда он сбежал.
-- Почему вы убили Дружинина?
-- Стал подозревать. Он дал адрес, где я должен был укрыться на время. Это была вынужденная мера: убить и концы в воду. Откуда взялся свидетель, понятия не имею. Увидел бы, замочил. Мне уже терять нечего.
 
Привалов улыбнулся. Ласково, как нашкодившему котёнку. И макнул подозреваемого в дурно пахнущую лужицу:
-- Я правильно понимаю, вы не собирались убивать кастеляншу, просто хотели спросить и вручить вознаграждение за находку ключа?
-- Правильно, -- расслабился Семёнов—Кривошеев.
-- А зачем тогда надели комбинезон, бахилы и перчатки?

Адвокат тихонько застонал. Прокурор одобрительно хмыкнул. Убийца помрачнел. Обожаю эти повороты! Ночь наступает, мафия просыпается. Привалов никогда меня не разочаровывает. Наблюдать за его работой одно удовольствие.

-- Я же тараканов травил, -- попытался вывернуться фальшивый санитар.
-- А что, о дезинсекции было объявлено заранее? – наивно уточнил майор.

Обманутый его простодушием, арестованный сменил положение тела с напряжённого на раскованное:
-- Нет, но ведь она могла об этом не знать?
-- Понятно. Несостыковочка выходит. Что бы просто поговорить, переодеваться не нужно. А вот чтобы кровью при убийстве не заляпаться – да.
-- Вы намекаете на предумышленное? – не поверил своим ушам негодяй.
-- Это следует из ваших показаний, -- обрадовался прокурор.
-- Я не это имел ввиду, -- сдал назад преступник.
-- Уточните, -- обеспокоено попросил Привалов: -- Картина не складывается. Боюсь, с таким признанием, но о какой сделке речи быть не может.
-- Мне нужно проконсультироваться с клиентом, -- нервно заявил адвокат.
-- У вас полчаса, -- прокурор предвкушал повышение: -- Отведите их комнату для свиданий.

Мы вышли в коридор. Привалов закурил, игнорируя осуждающие взгляды сослуживцев. Прямо возле таблички «Курение в коридоре запрещено!». Мимо прошёл конвойный с Семёновым и его адвокатом. Прокурор достал из кармана упаковку мятной жвачки и угостил всех желающих:
-- Прав был Князь. Не годится этот придурок в мошенники. Ни терпения, ни ума, ни фантазии. Такое интересное дело завалил и даже не понял.
-- Всё он понял. Иначе не стал бы убивать Дружинина, -- возразила я: -- Он же сказал: «И все концы в воду». Просто умишка не хватило Князя переиграть.

Прокурор кивнул, соглашаясь с моими выводами:
-- Что дал обыск у Кротова? Бриллианты Безэ не нашли?
-- Нет, -- с сожалением ответил Юрка.
-- Ищите! – благодушие слезло с прокурора, как фальшивая позолота с чайной ложки: -- Семёнова я беру на себя. Работайте!

Он ушёл, а я всё смотрела в его удаляющуюся спину, излучающую позитив и удовольствие от удачно повернувшегося дела.

-- Козёл! – выразила я общее мнение.
-- Работа у него такая, -- философски заметил Юрка.
-- Привалов, ты в честь какого праздника мне тут дисциплину нарушаешь? – поинтересовался подполковник Маркелов, непосредственный начальник Юры: -- Быстро потушил сигарету и впредь кури только в строго отведённом месте! Хорошо выглядишь, Аглая! Замуж не вышла?
-- Ещё нет, -- притворно опечалилась я: -- Преступники никак не оставляют времени на личную жизнь.
-- Ага, -- он с подозрением посмотрел на мои туфли: -- О личной жизни, кстати. Калинина арестовали в аэропорту. Собирался в Чехию лететь, к невесте. В багаже нашли бриллианты Александры Генриховны.
-- Идиот, -- простонал майор.
-- Идиоты – моя слабость, -- вынужденно призналась я, чем вызвала взрыв абсолютно искреннего смеха среди моих друзей и бывших сослуживцев.
               
***

Неделю спустя, мы собрались в кабинете Фёдора Ивановича. Подполковник Маркелов торжественно достал из сейфа бутылку коньяка и хрустальные стопки. Егор принёс из торгового автомата в коридоре два пакетика сухариков и «сникерс» для меня. Привалов нарезал лимон.

-- За окончание дела! – выдал тост хозяин кабинета.

Выпили. Закусили. Выдохнули.

-- Рассказывайте, -- попросила я, морщась от кислого и закусывая лимон шоколадкой.
-- Прокурор выжал из Семёнова всё, что тот знал. Князь, естественно, скрылся. Кротов пойдёт под суд, как скупщик краденого и соучастник организации преступления. Легче всех отделается Прутов. Калинина бросила законопослушная невеста. Все заработанные нечестным путём деньги, он потратит на адвоката. Его мать и бабушка оббивают высокие кабинеты, пытаясь вытащить «оступившегося мальчика». Кременного похоронили. На церемонии погребения присутствовали все постояльцы и обслуживающий персонал, за исключением выбывших по разным причинам, -- доложил Егор.
-- Фурцева тоже упокоилась с миром. Не найдя поддержки у других пациентов, Янина Станиславовна и Александра Генриховна сами оплатили посмертную ринопластику, -- закатил глаза в притворном восторге Юра.
-- Теперь можно спать спокойно. Заветное желание Слоника исполнилось. Встретить её привидение нам больше не грозит, -- согласилась я: -- Что выяснили о Зильбертруде? Князь не напрасно бросал на него подозрения?
-- Воровал помаленьку. Не наш профиль, -- отмахнулся подполковник.
-- Похороны антиквара состоятся завтра. Янина Станиславовна заказала новое траурное платье и шляпку с вуалью. Я буду её сопровождать, -- приосанился майор: -- Говорят, лучше всего знакомиться на похоронах.
-- На собственных, -- подтвердила я.
-- Не знал, что у тебя есть такой посмертный опыт, -- поганец успел увернуться от моего пинка под столом.
-- Аглая, а чем там закончилось дело Наливайко? – отсмеявшись, спросил Маркелов.
-- Выплёскивает всю свою нерастраченную материнскую любовь на Кристину. Бедная девочка шагу не может ступить без своих недавно обретённых бабушек. Кажется, она счастлива.
-- Очень за неё рад. Они остаются в пансионате? – поинтересовался Фёдор Иваныч.
-- Они его выкупили, -- огорошил нас новостью Егор.
-- Значит, всё в порядке, -- удовлетворённо крякнул Привалов, разливая коньяк по рюмкам: -- Ну, за нас! Пусть все дела раскрываются! Аглая, подай мне сухарики!
   
 Конец.