Сильные завоёвывают, слабые покоряются

Россия в течение четверти века всячески поощряла приток мусульманских иммигрантов, готовых выполнять черные работы, на которые среди местных получателей пособий по безработице охотников особо не находилось. По какой-то непонятной причине до российских властей упорно не доходило, что мусульмане не будут вечно мириться с участью граждан второго сорта. Действительно, само слово «ислам» означает «покорность», но покорность только воле Аллаха. Законы политики неумолимы – по мере роста электората растёт его вес и влияние, всё громче звучит его голос, всё жестче предъявляемые им требования. И наступает момент, когда процесс становится необратимым: так, не успела Россия и опомниться, как в стране образовалось огромное, стремительно растущее мусульманское меньшинство – энергичное, кипящее непримиримостью, вооруженное чёткой целью, подстегиваемое специально подготовленными радикально настроенными духовными наставниками.

При этом российская  защитно-иммунная система, скованная собственными законами и идиллическими представлениями о веротерпимости, парализованная эфемерным чувством дружбы бывших советских народов, утратившая ориентиры перспективного развития страны и полностью разуверившаяся в справедливости международного правопорядка, ослабла настолько, что утратила до минимального предела сопротивляемость к агрессивному воздействию на её самость. По этой причине россияне вплоть до теракта в Крокусе отказывались понимать, что им фактически объявлена религиозная война, призванная разрушить демократические институты, ликвидировать традиционные права и свободы, низвести их до положения крепостных с тем, чтобы водрузить над Россией зелёное знамя ислама.

Исламистские иммигранты сегодня в открытую возглашают, что Россия  принадлежит только лишь Аллаху, который послал их в мир с наказом поставить её под власть законов шариата, тем самым аннулировав притязания на неё российского коренного народа и правительства. Нынешний иммиграционный поток из Средней Азии отличается от прошлых лет не только количественно, но и, что не менее важно, качественно. Если ранее иммигранты прибывали в Россию с единственным желанием – как можно скорее ассимилироваться, растворившись в российском обществе, то ныне у современных мигрантов-мусульман нет ни малейшего намерения интегрироваться в него. Наоборот, их главная целевая установка ¬– колонизировать страну, столь любезно оказывающую им гостеприимство. Теперь мигранты сталкиваются с поблекшей российской культурой, которая не способна более их интегрироваться с ними, потому что для интеграции меньшинств культура должна быть не только в состоянии актуального развития, но и непоколебимо гордиться своей всемирной значимостью. В глазах же современного российского общества национальная культура утратила свою легитимную всемирность. Ну а в результате отсутствия такой доминанты собственной культуры страна автоматически стала аморфно мультикультурной, утратив для национально-культурных меньшинств какую-либо авторитетность своей цивилизационной самобытности.

Следует с сожалением признать, что в целом Россия сегодня пала духом, фактически потеряв веру в самое себя как в нацию, и даже хуже того – разуверилась в своей национальной идее, разминувшись с ней в суете безвременья. Процесс её духовного и морального оскудения особенно ускорился в последние 20-30 лет. Экзистенциальное отчаяние, ощущение безысходности и бессмысленности бытия донельзя выхолостили российскую национальную идентичность и подорвали систему жизненных ценностей, породив культурный и моральный вакуум, который ныне быстро заполняется радикальным исламизмом, беспощадным к безвольным автохтонам.

В 1979 году,  когда лидер исламистской революции в Иране аятолла Хомейни провозгласил свое намерение покорить Запад, начался очередной этап многовековой священной войны мусульман против христианского мира. Подобный рост иранского влияния в регионе спровоцировал правителей королевства Саудовской Аравии на аналогичные действия с прицелом на то, чтобы перещеголять в религиозном рвении тегеранских шиитов. Эр-Рияд начал насаждать свой собственный, суннитский вариант антизападного исламского радикализма – ваххабизм. Из Саудовской Аравии во все страны мира с крупным мусульманским населением бурными потоками потекли деньги на ваххабитскую пропаганду и содержание радикальных мусульманских общин и школ-медресе. На этой финансовой основе повсеместно, особенно в Европе и на Индийском субконтиненте, начался быстрый процесс радикализации мечетей и имамов, что создало прочную основу для вербовки и идеологической обработки потенциальных воинов джихада и особенно шахидов.

Усилия Саудовской Аравии на разжигание религиозного фанатизма и антизападных настроений в приложении к России, безусловно, имели неоспоримый успех, но в основном мигранты-исламисты живут на иждивении российских налогоплательщиков словно оккупационная армия, которой покоренная страна отдана в полное распоряжение, сопровождающееся её разграблением. Сознание того, что страна, подготавливаемая к своему жертвоприношению, скованная при этом политкорректностью, сознательной отстранённостью от злободневных проблем и самоубийственным недомыслием, добровольно посадила себе на шею тех, кто готовится ее уничтожить, должно быть для исламистов источником особого удовлетворения. Впрочем, это их вряд ли удивляет: в их глазах причитающиеся им государственные пособия – это «джизья», налог, который покоренное население платит мусульманским господам за право жить. Взяв исламистов на содержание, российское общество лишь укрепляет в них сознание своего превосходства и неотвратимости грядущего полного торжества их религиозно-политического проекта.

Ныне в российском обществе возобладал культ политкорректности, один из постулатов которой гласит, что дружба народов превыше всего, в том числе – и открытого проявления якобы дружественными странами пещерной русофобии. Такое самоуничижительное мировосприятие не позволяет россиянам противодействовать множественному проявлению экстремизма со стороны мусульман, не говоря уже о том, чтобы кардинально реагировать на них. В результате любая критика ислама автоматически квалифицируется как исламофобия. При таком положении дел, каждый теракт, осуществлённый мусульманами, вызывает среди их общины взрыв возмущения по поводу не преступления их единоверцев, а предпринятых актов ответного возмездия, и массовых зловещих предупреждений, что они не потерпят провокационных вылазок со стороны исламофобов. В итоге, общество уничижительно кается под пропагандистским лозунгом о том, что ислам – это религия мира, а террористы – всего лишь ничтожная кучка изгоев, никоим образом не выражающих чаяний основной массы мусульманского населения. При этом среди либеральных прогрессистов особенно широко муссируется мысль о том, что экстремисты находятся в исторической обиде на Россию за туркестанские войны времён царизма и, стало быть, их не в чем винить, а потому за ними признается право на уничижение россиян.

Нескончаемый поток в Россию эмигрантов из стран Средней Азии и Закавказья – это отнюдь не случайное явление, а часть продуманной стратегии её завоевания изнутри в строгом соответствии с декларацией организации «Исламская конференция» в Лахоре в 1975 году, где была прямо поставлена задача превратить эмиграцию мусульман в Европу, включая и Россию, в орудие достижения демографического господства. С тех самых пор имамы на всевозможных общественных площадках изрекают веское славословие: «Благодаря вашим демократическим законам мы вторгнемся к вам. Благодаря нашим законам шариата мы покорим вас».


22.11.2024



Сергей БОРОДИН