Воспитание бабочек

Тайна леса 4, 5, 6


Поскольку ее одежда пришла в негодность, в больнице Серене выдали спортивный костюм, кроссовки и телогрейку. Серена с большим удовольствием заехала бы в апарт-отель, чтобы переодеться, но пока что апартаменты считались вторичным местом преступления, поскольку Флору арестовали именно там. Это Флора дала ей послушать шум мини-холодильника по телефону.

Так что Серене пришлось последовать за Гассером в чем была. Они ехали в полицейском автомобиле по довольно свободной дороге за пределами деревни. У Серены не раз возникало искушение спросить командира, куда они направляются, но она сдерживалась. Лишившись надежды снова обнять Аврору, она чувствовала себя опустошенной; ее жизнью правили события, над которыми она была не властна.

Поэтому, что бы Гассер ни хотел ей показать, она была готова.

Минут через десять вдали показалось странное сооружение — нечто вроде белого шатра. По сути, просто тент: по периметру его огораживал нехитрый забор, сквозь который можно было заглянуть внутрь.

Машина припарковалась перед входом. Снаружи Серена заметила, что под навесом свалены тонны мусора, разделенного на кучи: одни поменьше, другие покрупнее. Над каждой кучей была установлена табличка с буквой.

Тент защищал площадку от непогоды.

Среди этих рассортированных завалов работали мужчины и женщины в белых халатах, масках, перчатках, полиэтиленовых шапочках и защитных очках. Они изучали материалы при помощи специальных приборов, тщательно проверяя каждый обломок.

По смешанному запаху горелого пластика и резины Серена догадалась, что перед ней то, что осталось от шале. Обломки перевезли сюда для досконального исследования.

Она шагнула вперед, и у нее перехватило дыхание.

— Мы по-прежнему ищем следы вашей дочери, — произнес Гассер у нее за спиной. — Я пытался сказать вам об этом в первый же день, но вы не захотели меня слушать.

Она недооценила этого человека и полицию Виона. Желудок у нее сжался от стыда и чувства вины.

— Понимаю, почему вы привезли меня сюда, — чуть слышно пробормотала Серена, полагая, что Гассер хочет преподать ей урок. — Я это заслужила.

— К сожалению, вы неправильно поняли, — неожиданно заявил командир грустным голосом. Затем помахал одному из криминалистов, и тот направился к трейлеру, припаркованному рядом с площадкой.

Вскоре криминалист вышел из трейлера с пенопластовой коробкой.

Серена гадала, что в ней. Но боялась выяснить.

— То, что мы собираемся сделать, равнозначно официальному опознанию, — предупредил ее Гассер, открывая крышку контейнера.

Серена предпочла бы не смотреть.

Полицейский достал из коробки прозрачный пластиковый пакетик и показал ей. Внутри лежал какой-то странный крошечный черный осколок.

— Это зуб, — пояснил командир. — Левый боковой резец верхней челюсти, — уточнил он. — И его обнаружили неделю назад.

Серена потрясенно смотрела на находку.

— Мы сделали анализ ДНК, — подтвердил Гассер, читая ее мысли. — Мне очень жаль, — удрученно добавил он. — Он принадлежит вашей дочери Авроре.

5

Серена хорошо помнила день, когда в ее дом в Милане явились ранее незнакомые ей мужчина и женщина в штатском. Они постучали в дверь и показали ей запрос швейцарской прокуратуры, которая расследовала обстоятельства пожара в Вионе.
ее дочери, почерневший от сажи, чтобы доказать, что в конечном счете этот бюрократический процесс был не просто так.
Опять же, никто даже не рассматривал возможность, что Аврора еще существует на этом свете.

Расшатался ли зуб сам или его вырвало из десны силой яростного огня? Никто никогда не ответит на этот вопрос, но для Серены он был насущным. Ведь между одним и другим немалая разница. Во втором случае, пока Аврора сгорала заживо, к ее страданиям добавилось еще и это.

Серена не могла оставаться наедине с этой навязчивой мыслью. После посещения площадки с обломками шале она попросила Гассера подвезти ее до внедорожника, все еще припаркованного у леса, где ее чуть не убили. Она села на водительское сиденье, хотя у нее болел бок и ей было тяжело поднять руки, чтобы взяться за руль.

Было только одно место, куда она могла и хотела поехать.

Адоне открыл ей дверь. Он изменился. На нем не было ни пальто, ни даже шерстяной шапки. Он был одет во фланелевую рубашку в красную клетку с закатанными до локтей рукавами и бежевые вельветовые брюки. В такой одежде переплетчик выглядел почти другим человеком.

— Как ты? — спросил он, проведя рукой по растрепанным волосам.

— Уже лучше, — ответила Серена, гадая, может ли он прочесть в ее глазах, как необходимо ей было его увидеть. — Аврора мертва, — добавила она.

Впервые произнести эту фразу вслух оказалось не так больно, как она полагала. Серена поняла, что всегда знала правду. В противном случае сейчас ее снова охватило бы отчаяние. Однако эта правда уже давно пустила корни в глубине ее души.

И теперь Серена была готова.

Слово «пропала» можно было отделить от имени ее дочери. И все наконец обрело смысл. Даже открытое окно в мансарде шале вновь стало просто жестокой и смешной случайностью, не более чем издевательской шуткой ее неправильной вселенной.

Адоне промолчал. Как всегда, повернулся и зашагал в хижину. И как обычно, Серена последовала за ним.

В мастерской потерянных книг стоял невыводимый запах растительного клея. В воздухе, наполненном бумажной пылью, порхал мотылек. На мгновение Серена позавидовала ему — такой бездумный, такой беспечный! Но затем вспомнила, что она — совсем другое насекомое.

Дождевой червь, который размножился с помощью партеногенеза, дав жизнь идентичной себе маленькой девочке с копной светлых кудряшек.

Тем временем переплетчик подошел к верстаку, где стояла инкрустированная деревянная шкатулка с неповторимой коллекцией закладок. Серена с радостью часами разбирала бы эти артефакты из жизни совершенно незнакомых людей только затем, чтобы узнать отрывок из их истории и таким образом забыть о своей собственной.

Но рядом со шкатулкой лежало кое-что еще — листок бумаги, который Адоне протянул ей.

— Думаю, тебе лучше это забрать.

Серена узнала письмо, которое оставила на столе в своих апартаментах перед тем, как отправиться в лес, и поскорее сунула его в карман, собираясь от него избавиться.

— Наверное, ты посчитал меня дурой, — сказала она, полагая, что переплетчик его прочел.

— В нем ошибка, — ответил Адоне.

Это ее удивило. О чем он и почему это важно?

— Мы с сестрой больше не разговариваем друг с другом, но ты написала, что она не хочет, чтобы я виделся с племянницей, — сказал переплетчик.

Серена вспомнила свой постскриптум к письму.

— У моей сестры свои взгляды и убеждения, и она ко мне очень сурова, — признал он.

Серена вспомнила, каким непреклонным был взгляд блондинки с короткими волосами в ту субботу, когда она, Серена, помешала службе пятидесятников, разыскивая командира Гассера.

— Но это было мое решение, — пояснил Адоне. — Это я не хочу, чтобы племянница обо мне знала.

Кассирша в универмаге говорила обратное, и Серена готова была провалиться сквозь землю от стыда, что поверила сплетням. Но сейчас речь шла о другом, и ее единственный друг, похоже, пытался ей что-то сказать.

— Почему ты не хочешь, чтобы твоя племянница знала, что у нее есть дядя?

— Ты не знаешь всей истории.

Серене вспомнились слова Гассера. Когда она с вызовом спросила начальника полиции, сколько пожаров устроил Адоне, чтобы заслужить бесконечную кару, тот ответил, что дело не только в поджогах.

Но об остальном вам лучше спросить его самого…

— Я никогда не хотел причинять никому вреда, — повторил Стерли. — В тот день я уже установил свои устройства среди деревьев, — добавил он, восстанавливая в памяти какой-то случай из прошлого. — Обычно я смотрел, как разгорается пламя, с безопасного расстояния. Я всегда старался задержаться как можно дольше, чтобы полюбоваться игрой зверя. Помню, в тот день я пробыл там довольно долго. И, уже собираясь уходить, увидел перед собой этого человека.

Адоне с потерянным видом опустил взгляд в пол. Серена уже боялась услышать, чем закончится его рассказ, хотя он только начал говорить.

— Турист стоял в нескольких метрах от меня, но нас разделяла огненная стена. Не подозревая, кто я, он кричал и звал меня на помощь. Я не мог добраться до него, но я пытался. Клянусь, я пытался. — Он поднял руки в черных перчатках, скрывающих шрамы. — Зверь проглотил его у меня на глазах. Я никогда не забуду взгляд этого человека, когда он тонул в пламени.

Серена почти видела, как бедняга барахтался, пока огонь тащил его на дно. Адоне Стерли был немногословен, но заимствовал слова из книг и каждый раз старался подобрать наиболее подходящие. Это вызывало уважение. Серена подошла к нему и коснулась его щеки.

— Я не могу тебя судить, — сказала она, поглаживая его кожу. — И даже не думаю, что хочу.

Он кивнул, все еще отводя взгляд.

Серена подняла его подбородок, вынуждая посмотреть ей в глаза. И поскольку они были в настроении для признаний, она тоже решила раскрыть ему один секрет.

— Я уже говорила тебе, что не хотела Аврору, что собиралась отдать ее на удочерение. Потом мне пришлось оставить ее себе, но после родов я все равно отказалась кормить ее грудью. Я чувствовала, что не подхожу для этого, что психологически не готова. Но возможно, я поступила так только в отместку за то, что Аврора вынудила меня стать ее матерью, а я не могла выполнять иные обязательства, кроме чисто формальных. — Серена покачала головой, ей показалась забавной эта нелепая мысль. — Патронажные медсестры успокоили меня, заверив, что роженицы отказываются кормить грудью чаще, чем принято считать. Девочке будут давать смесь, она все равно вырастет сильной и здоровой, но, главное,мне сказали, что моя дочь никогда не заметит разницы… Вот только никто еще не имел дела с Авророй. В отличие от большинства детей, она отказывалась есть заменители. — Серена хорошо помнила те дни. — Чтобы Аврора не умерла от голода, я согласилась приложить ее к груди. — Сосредоточившись, она все еще могла ощутить, как маленькие губки сжимают ее соски. — Аврора начала кормиться. Точнее, она начала жадно утолять голод в любое время дня и ночи. Такое поведение удивило всех, но не меня. Эта крошка показала мне свою силу воли, еще когда я ее вынашивала. В очередной раз проявив упрямство, Аврора хотела дать мне понять, что мы с ней теперь единое целое, что избежать этого невозможно и никто и ничто нашу связь не разорвет. Больше никогда, — с нажимом добавила Серена. Затем помрачнела. — После ночи пожара я просыпаюсь с мокрой грудью каждый раз, когда мне снится Аврора. Сначала это казалось мне ужасным, почти чудовищным. Да и как это возможно, ведь я много лет не кормила дочь грудью? Но потом мне объяснили, что это естественно, что это пережиток материнского инстинкта, свойственный всем женщинам, потерявшим маленького ребенка. Тело как будто все еще чувствует потребность заботиться о выживании своего потомства. Но я считаю, что есть другое объяснение. — Она помолчала. — Я вспомнила дни, проведенные в родильном отделении, вспомнила, как Аврора заставила меня кормить ее грудью, и об узле, который связывал нас с тех пор. Теперь каждый раз, увидев ее во сне и проснувшись мокрой, я чувствую что-то вроде связи с загробным миром. Чувствую, что это моя девочка во сне просит меня, чтобы я ее покормила, потому что все еще нуждается во мне… Я уверена, что в эти моменты Аврора рядом со мной, очень близко.
Казалось, ее рассказ тронул Адоне, почти потряс.

Серена, напротив, немного успокоилась и улыбнулась. Но затем что-то в ее лице снова погасло.

— Проблема в том, что с некоторых пор я уже не помню снов об Авроре. И только просыпаюсь в мокром. И я ненавижу это. И ненавижу себя.

Наступила тишина, хрупкая, как хрусталь. Любой звук, даже самый тихий, мог разбить ее вдребезги. Но сейчас она была совершенной.

Незаметно для Серены ее губы встретились с губами Адоне. Она не могла бы сказать, кто из них двоих первым сделал шаг к другому. Но это случилось. И она закрыла глаза.

После долгого поцелуя она взяла Адоне за руки и сняла с него перчатки. Он не хотел, но она заставила его погладить ее лицо. Затем, помогая друг другу, они начали раздеваться. И вместе направились к раскладушке, стоявшей рядом с незажженным камином.

Не сказав друг другу ни слова, они занялись любовью. Адоне лег на Серену сверху, и она забыла о сломанных ребрах, потому что, увидев бинты, опоясывающие ее тело под грудью, он очень старался не сделать ей еще больнее. Она и подумать не могла, что пироман окажется таким нежным любовником. Он целовал ее шею, перебирал пальцами ее волосы, постоянно искал ее взгляд. Своими ласками он как будто хотел исцелить ее. Оба они знали, что это невозможно, потому что бывает боль, которая никогда не утихает. Но Серена была благодарна за то, что он хотя бы попытался.

Когда они уже почти достигли пика наслаждения, он отстранился, сдавленно застонал и кончил на одеяло. Серена сразу поняла почему. Адоне хотел, чтобы все, что с ним связано, закончилось вместе с ним. После того, что он совершил, он никогда бы не решился завести детей. И Серена была с ним согласна. Она снова притянула его к себе, но только для того, чтобы обнять. Адоне положил голову ей на живот.

Насытившись друг другом, они в обнимку провалились в сон без сновидений.

6

На рассвете следующего дня Серена высвободилась из объятий Адоне и, стараясь не разбудить его, выскользнула из-под одеяла. Подобрав свою одежду, она подошла к черному псу. Серена никогда не спрашивала у его хозяина, как зовут питомца, но некоторые теплые отношения не нуждаются в формальностях. Поэтому она погладила морду животного в надежде, что пес не залает.

Она собиралась тихонько выйти из хижины, но, обернувшись напоследок, встретила взгляд Адоне. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Оба знали, что никогда больше не увидятся.

Затем Серена вышла из дома на свежий утренний воздух, села во внедорожник и уехала.

В апарт-отель Серена вернулась около восьми утра. К тому времени криминалисты давно закончили осмотр и уехали.

У нее тоже не осталось причин там задерживаться.

Переодевшись в джинсы, футболку и темную толстовку с капюшоном, она собрала остальные вещи и сунула их в рюкзак вместе с ноутбуком. Ее немного ломало без алкоголя и лекарств, но, как ни странно, она хорошо без них справлялась.

Одна только мысль об очередном «Плюшевом мишке» вызывала тошноту.

Прежде чем закрыть за собой дверь берлоги, в которой прожила несколько недель, она, как будто на прощанье, похлопала маленький храпящий холодильник по корпусу.

Шагая по пустынной парковке апарт-отеля к своей машине, Серена достала из сумки смартфон и сделала звонок. После пары гудков ей ответил сонный голос. Она представилась.

— Доброе утро, — сказал мужчина в трубке. Хотя они виделись всего раз, он сразу ее узнал.

«Тем лучше», — подумала Серена. Это упростит ей задачу.

— Год назад вы с мужем взяли к себе моего кота.

— Пепе, — подтвердил собеседник.

— Гаспара, — поправила его Серена. — Или Гаса. — Она всегда ненавидела это животное, но еще больше ей не понравилось, что ему дали новую кличку.

— В чем дело? — с подозрением спросил мужчина.

— Я хочу забрать его обратно, — без околичностей заявила Серена.

Собеседник надолго умолк.

— Что, простите?

— Около полудня я буду в Милане и заеду за ним к вам домой, спасибо.

— Вы не можете так поступить, — возмутился он.

— Еще как могу: в ветпаспорте владельцем указана я, да и кота вы не покупали, — парировала Серена. — Давайте считать, что я попросила вас позаботиться о нем в мое отсутствие, поэтому готова компенсировать вам причиненные неудобства.

Мужчина собирался что-то возразить, но Серена опередила его своим предложением:

— Пять тысяч евро вас устроят?

Пауза.

— Я дам вам адрес.

Через несколько минут Серена снова сидела во внедорожнике и ехала, ориентируясь по указателям, направлявшим ее к выезду из долины Виона.

На нее снизошло странное внутреннее спокойствие, которого она никогда раньше не испытывала. Своеобразное перемирие с болью.
Серена не знала, как долго продлится это чувство, но не тешила себя иллюзией, что оно будет вечным: от своих демонов не так легко избавиться. Она знала, что будут и другие битвы, но ее утешала мысль о том, что возможны и мгновения передышки.

Она понятия не имела, что ждет ее завтра. Сейчас ей хотелось только вернуться в Милан и попытаться завоевать расположение ненавидевшего ее кота. И в сущности, после Адоне Стерли будущее снова превратилось в увлекательную загадку.

Она влюбилась в пиромана. Она была уверена в своих чувствах. И с такой же уверенностью знала, что они не могут быть вместе. Это должно было огорчить ее, но Вион преподал ей важный урок.

Серена научилась смирению.

К примеру, теперь она знала, что Аврора всегда будет присутствовать в ее жизни, но, возможно, со временем дух ее дочери найдет себе место где-то между царством живых и миром воспоминаний. Грусть превратится в ностальгию. И мать продолжит видеть ее там, где ее не видят другие.

Она со своей копной светлых кудряшек будет парить на крыльях феи-бабочки, в которых хотела лечь спать в последний вечер в пансионе и которые сгорели вместе с ней.

На выезде из долины Серена взглянула на индикатор уровня топлива. Бак был наполовину полон, но рано или поздно все-таки придется остановиться на заправке, иначе до Милана она не доберется. Поскольку чуть дальше виднелся знак бензоколонки, Серена решила заправиться заблаговременно.

Она припарковалась на гравийной площадке под ржавым навесом. У нее возникли сомнения, не заброшена ли колонка, но она все равно решила выйти из машины.

Первым делом она огляделась в поисках заправщика. Вокруг не было ни души, но она заметила терминал самообслуживания.

Серена подошла к колонке. Терминал с приемником денег, чтобы заплатить за топливо, все еще работал. Но модель была старая, поэтому карты он не принимал. Вдобавок он упорно выплевывал купюры, которыми Серена пыталась его накормить. После нескольких попыток ей удалось просунуть в щель пятьдесят франков. Наконец она вытащила из колонки дизельный пистолет, вставила его во внедорожник и нажала на рычаг. Цифры на счетчике начали расти с раздражающей медлительностью.

Дожидаясь окончания операции, Серена смотрела по сторонам. Заправка находилась в безлюдной глуши. Единственные звуки — журчание топлива, поступающего в бак, и ветер, раскачивающий кроны деревьев.

Время от времени с ветвей падал мерзлый снег и разбивался о землю, подобно стеклу.

Началась оттепель — предвестница весны. Вскоре долина снова зазеленеет, но сейчас пейзаж был пестрым, и белые пятна чередовались с коричневыми прогалинами.

Озираясь, Серена почувствовала внезапное головокружение; попеременно накатывали то жар, то озноб.

Она согнулась пополам, прижав руки к груди.

Недомогание длилось меньше трех секунд. Потом Серена опустила взгляд и заметила, что футболка под толстовкой промокла.

Это впервые случилось с ней, когда она бодрствовала. И произошедшее ее обеспокоило. Обычно Аврора приходила к ней из загробного мира во снах, и Серена задавалась вопросом, почему это произошло сейчас.

Как будто что-то хотело удержать ее в Вионе.

Взволнованная этой мыслью, она подняла глаза к небу, как бы вознося молитву невидимому духу. Она не сомневалась, что, где бы ни была ее девочка, та сможет справиться сама.

— Я дождевой червь, — сказала Серена дочери. — Поэтому ты так же сильна, как и я. Но сейчас ты должна меня отпустить.

Она застегнула молнию на толстовке, чтобы прикрыть мокрую футболку. Бак еще не наполнился, но Серена вытащила дизельный пистолет из его горловины, повесила на колонку и поспешно села во внедорожник.

Она завела машину и дала по газам, удаляясь от заправки.

Очередной порыв ветра пронесся над гравийной площадкой, подняв облако пыли. Затем ветер пробрался в крону дерева метрах в десяти от навеса. Cтряхнув снег, который скопился на ветках за зиму, он обнажил странную вещицу, зацепившуюся за одну из них.

Синие тюлевые крылья, уже истрепанные, с проволочным каркасом. К ним была привязана веревочка, как будто кто-то превратил их в воздушного змея. К другому концу веревочки была привязана прядь светлых волос.
Донато Карризи
Серену заранее предупредили об их визите. С собой у них был странный чемоданчик.

Потом эти двое забрали с полки в ванной одну из зубных щеток Авроры, на которой был изображен Винни-Пух, а также несколько светлых волос с ее розовой расчески. Наконец они попросили разрешения сделать Серене мазок из ротовой полости какой-то длинной ватной палочкой. Серена разрешила и старательно держала рот широко открытым, позволяя собрать со слизистой оболочки ее щек весь органический материал, необходимый для потенциального сравнения ДНК.

Все дело, включая дежурные фразы, заняло не больше двадцати минут. Затем двое незнакомцев откланялись, прихватив ватную палочку и образцы ДНК, упрятанные в странный чемоданчик.

Это произошло ровно через неделю после пожара в пансионе.

Во время процедуры никто не пояснил, зачем ее проводят. Все было зафиксировано в судебных документах, поэтому никто даже не упомянул, что эти люди явились, поскольку шестилетняя девочка предположительно сгорела заживо.

Никто не выразил Серене соболезнований, не счел нужным успокоить, сгладить необходимость подвергнуться еще и этой процедуре.

В сущности, сбор биоматериала был всего лишь формальностью — одной из многих, которые ей с тех пор предстояло выполнить, частью процесса, который автоматически запускается после чьей-то насильственной смерти. И Серена быстро научилась не принимать близко к сердцу холодность и недостаток сочувствия, которые обычно этому процессу сопутствовали.

Но ей в голову не приходило, что однажды кто-то покажет ей зуб