Тернии. пролог и первая повесть блат

Все описанные эпизоды придуманы исключительно автором и не основаны на реальных фактах. Фамилии и имена взяты наобум, прототипы в жизни отсутствуют. Фамилии, имена и события, изложенные в произведении, могут совпадать с фамилиями, именами граждан СССР и ситуациями из реальной жизни совершенно случайно.


ТЕРНИИ

Пролог
В ПОЕЗДЕ

   - У тебя какое место?
   - Двадцать второе.
   Проводник оторвался от топки титана, повернулся и предупредил:
   - С тобой в купе едет ответственный начальник. В друзья к нему не набивайся. В разговорах лишнего не болтай, будь осторожен. Лучше помалкивай и кивай головой. Блюди дистанцию.
   - Хорошо. Спасибо за подсказку, - поморщился Валера.
   Проводник сочувственно поджал губы и развел руки.
   В купе на нижней полке у окна вальяжно восседал полноватый седой казах. Также слева, но ближе к двери, копошился в чемоданчике молодой парень, тоже казах. С другой стороны, за столиком, расположился русский мужчина, уже в годах, моложавый, подтянутый и серьезный.   
   - Здравствуйте!
   - А-а. Попутчик, - располагающе улыбнулся седой и благожелательно рассмотрел Валеру.
   Контакт глазами возник сразу, непроизвольно. А казах вернулся к прерванному разговору:
   - Я, простой подросток из аула, в первый раз попал на железную дорогу и разочаровался. Мне она представлялась высокой, полностью, по всей ширине, отлитой из железа. Когда же увидел две тоненькие полоски, стало так обидно, так обидно… - и опять глянул, уже вопросительно, оценивая реакцию.
   - Вы знаете, я всегда жил рядом со станцией. Дед рассказывал, что меня трехлетнего даже прокатил на маневровом тепловозе, но я не помню.
   Поезд медленно набирал ход. После сдачи билетов Валера первым из пассажиров забрал постельное белье. Он уже застелил матрас, когда в раздвижную дверь постучали.
   - Кайбар Шавкатович! Разрешите?
   - Да-да. О, ребята-физкультурники! Проходите, проходите.
   Вошедшие занесли два баула. Валера вышел в тамбур перекурить, чтобы не мешать. А когда вернулся, гостей уже не было. Весь столик был завален мясом, причем его добрую половину занимал внушительный кусман «ет ыстау» от согыма. На остальной части вперемешку разложены казылык, жал, шужук, и даже приличная часть бараньего каре целиком, с корейкой и ребрышками, не считая лепешек, хлеба. В центре стоял термос. Валера не стал заморачиваться от увиденного, полез на полку, стянул брюки, оставшись в трико, и закрыл глаза.
   «Угораздило же меня попасть на самого Шавкатова. Теперь и не выпьешь», - он прихватил с собой бутылку «Старорусской» и кусок сала в расчете потихоньку скоротать муторную дорогу.
   Внизу соседи по купе неспешно за скромным ужином обсуждали свои чисто профессиональные вопросы. Вопросы, в первую очередь, областной организации Всесоюзного общества «Знание». Шавкатов – ректор Петропавловского педагогического института и по совместительству глава правления общества, авторитетнейший в области человек, внимательно выслушивал, вставляя реплики. Его собеседник оказался заведующим кафедрой научного коммунизма вуза и убеждал более старшего товарища в необходимости увеличения лекций по коммунистическому воспитанию, по основным направлениям выверенного партийного идеологического процесса. Валера уяснил: главная проблема заключалась в финансировании. Сокращать платные лекции в пользу шефских было просто невыгодно. Поэтому необходимо, по мнению инициатора, для выбивания дотаций на оплату дополнительных лекций заручиться поддержкой определенных лиц в обкоме партии и вынести постановление. Шавкатов же, на словах поощряя интересные начинания заведующего кафедрой, обещал иметь в виду, но твердо ничего не гарантировал. 

   Проснулся поздно. Сразу после утренних процедур решительно направился к вагону-ресторану. Стараясь как можно дольше не возвращаться, растянул заказанные сто грамм на три глотка, тщательно и медленно пережевывал бифштекс, тоскливо взирая при этом на бесконечную степь за окошком.
   «Целиноград», - отметил Валера появившиеся непрерывной чередой пристанционные строения.
   На перроне к вагону, следующему за ресторанным, отчаянно пыхтя, передвигались две его сокурсницы. Из-за объемных сумок они через три-четыре шага останавливались и переводили дыхание.
   «Охота женщинам таскаться в дороге с лишними, абсолютно ненужными тяжестями. Придется подсобить».
   - Я помогу знакомым подняться и продолжу, - бросил он официантке.
   Ручная кладь действительно была тяжеленной. Разложив груз под полки, сочувственно улыбнулся:
   - Если что понадобится, подойду чуть позже.
   Благо, в купе они оказались одни. Видимо к ним подсадят пассажиров уже в Караганде.
   Одна из девчат, Татьяна Мельник, невысокого роста миловидная «пампушка», всегда привлекала его позитивной энергетикой. Она никогда не комплексовала из-за фигуры, уверенно флиртовала, вовремя останавливаясь. За время обучения заняла пост заведующей райфинотделом в одном из районов Целиноградской области. Вторая, стройная симпатичная казашка, кажется Ляззат (да нет, точно Ляззат, или просто Лиза), тоже финансистка, но тургайская, и вроде бы положила на него глаз. В прошлую сессию она пригласила Валеру в санаторий «Каргалинка», где проживала, на чай. А когда после дружеской болтовни Валера скромно удалился, растерянно и огорченно провожала его. Но тогда, как и сегодня, она была не одна. Да и времени тогда было в обрез.   
   Посидев еще немного в ресторане и прикинув, что женщины уже должны привести себя в порядок и расслабиться, Валера направился к ним. Подходя к их купе, из приоткрытой двери услышал:   
   - Ох, Таня. Какой у Валеры приятный баритон, как красиво он умеет вешать лапшу на уши. А глаза при этом такие наивные, такие невинные, так и затягивают в свою глубину. Честное слово, даже поневоле хочется проверить, каков он на самом деле.
   - Ха. Немухин за словом в карман не полезет. Заговорит любую. А и правда. Глаза у него всегда с какой-то с загадочной грустинкой.
   Валера ухмыльнулся, потихоньку постучал.
   - Можно?
   - Проходи. Мы уже заждались. Чай стынет.
   - Да я только чай, - парень испуганно покосился на столик.
   Чего только там не было. И мелко порезанный шужук, и подкопченная конина, также порезанная, а около банки с домашним сливочным маслом зазывающе маячили баурсаки. Около другой банки с клубничным вареньем на бумажном пакете горкой выложена разнообразная выпечка: сочники, маковики, налистники с творогом, булочки и даже кусок любимого им с детства домашнего морковного торта. Само собой, лежали и яйца, и копченая курица или утка.
   «В наших поездах с голоду не пропадешь, даже если сильно захочешь».
   Татьяна соскочила навстречу, усаживая его рядом с Ляззат:
   - Как здорово, что нас встретил! Мы уже, кажется, животы надорвали. Сумки такие неподъемные.
   Валера среагировал мгновенно. Обеспокоенно прижал ладонь к водолазке чуть ниже ее пупка.
   - Да нет. Животик тугой и упругий, с ним все в порядке, - и скорчил уморительную мину, стараясь придать лицу озабоченное выражение.
   Таня не выдержала и рассмеялась. И тут же перевела разговор.
   - Валерочка! А что у вас случилось со Светой Натальченко? Я и подумать не могла, что она выйдет замуж за другого. Мы все так завидовали вашим отношениям. Как вы подходили друг другу, какой были бы красивой, идеальной парой. Если бы вы поженились за время учебы, было бы так романтично, так здорово.
   - Видишь ли, я от природы застенчивый, робкий. Только осмелился, а тут как раз вернулся из армии ее парень. Я перед ним как-то сдрейфил.
   - Это ты то застенчивый! Ты же кому угодно заморочишь голову, всего добьешься, чего захочешь. Сколько девушек по тебе сохнет.
   - Это только кажется со стороны, а на самом деле я очень скромный, - и мягко сменил щекотливую тему. – Шужук в апреле особенно вкусен. Солнце уже начинает пригревать, и внутренний жир пропитывает насквозь кусочки мяса. Правда? – повернулся Валера к Ляззат.
   - Конский жир зимой не застывает, - возразила та.
   - Но и не растекается, а само мясо то замерзает. Кстати, температура плавления конского жира равна внутренней температуре человеческого организма, поэтому все самое ценное в конине практически целиком усваивается. Свиное же сало более тугоплавкое, и в свинине в три-четыре раза меньше усваиваемых людьми аминокислот, чем в конине. Впрочем, несмотря на неэкономичность, употребление свинины тоже приносит свою пользу. 
   - Ты откуда все это знаешь? – вмешалась Татьяна.
   - Читал. Общался со специалистами. Почему у казахов сохранился обычай приглашать на согым родню и знакомых? Мясо через двенадцать дней хранения на морозе теряет свои лучшие качества, сохнет, вместе с соком вымерзаются витамины, хуже усваиваются микроэлементы. В день убоя треть, а то и половина лошади съедается свежей всем хуралом. Остальная часть остается у семьи на зиму. Но раз в неделю теперь уже хозяева едут в гости в следующий дом или аул на свежатину, на убоину. И так ездят поочередно друг к другу с ноября по январь, пока морозы не кончатся. Конечно, в кишках мясо сохраняет свои свойства дольше, поэтому шужук обычно сразу не съедается, хранится до весны.   
   - Ты ничего не ешь. Только дуешь чай. Давай еще принесу. Сиди, сиди, я сама, от подстаканников не обожгусь.

   Пока Татьяна отсутствовала, Ляззат, подмазываясь, обратилась:
   - Валерий! Я как-то перед общей теорией статистики встретила тебя выходящим из ресторана изрядно подшофе. А на следующий день ты спокойно сдал, причем сдал на «отлично». А я зубрила, зубрила целых два дня и каким-то чудом вытянула «удовлетворительно». Бывало, что сдавала предметы только со второго захода. Вы же с ребятами, сколько помню, все время кутили, веселились напропалую и без проблем закрывали сессии. А сколько раз ты меня выручал и с контрольными, и на экзаменах!
   - Сладкая, сладкая Ляззат! Я не Валерий, а Валериан, - он подчеркнул значение ее имени двойным переводом.
   - А в чем разница? – лицо девушки слегка зардело от смущения.
   - Валерий. Это имя давалось в честь Чкалова. Меня же назвали Валерианом в память о Куйбышеве.
   - Видишь ли, Лиза. На сессию мы приезжаем отдохнуть, развеяться от трудовых будней, от обыденностей. Поэтому в Целинограде отрывались с размахом, на всю катушку. По поводу дисциплин. В предметах по математике должен разбираться любой уважающий себя мужчина. Со специальными мы ежедневно сталкиваемся по работе. Ничего сложного. Общественные же науки – это жизнь. Как говорил Ленин: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя».
   - Что касается выпивок перед экзаменами, - продолжил Валера. – В командировках случается всякое. После бешбармака, или рыбалки, или шашлыков, или просто посиделок с коллегами частенько по роду деятельности на следующий день приходится встречаться с незнакомым начальством: руководителем и главным бухгалтером. Поэтому надо выглядеть соответственно, обязательно выбритым, напшикаться резким одеколоном. И с места в карьер соображать, моментально реагировать на их вопросы и замечания. Это оставляет приятное впечатление. Ты же сама с района, с райфинотдела, должна понимать: мы самой профессией натренированы. И потом. Во время застолий желательно играть в шахматы, или в преферанс, или еще чем-то нагружать мозги. Тогда похмелье по утрам переносится значительно легче. А те, кто не умеют пить, в нашей системе не задерживаются.
   Пока он говорил, Татьяна принесла чай и начала резать торт. Валера с удовольствием отблагодарил ее:
   - Эти булочки с хрустящей корочкой бесподобны.
   - Да. Их готовят по-особому, с чесночной заливкой. Ты кушай, кушай.
   - Я и так не могу удержаться. Что ни попробую – оторваться невозможно. Вкуснятина - пальчики оближешь. А ты знаешь, Лиза, я ведь тоже завалил один экзамен. Накануне не выпил; терзал, мучил учебник и завалил. После пришел, хряпнул хорошенько, а на следующий день сдал, - честно признался Валера.
   - Знаю, знаю. Та тетка, целиноградская, тебя почему-то невзлюбила, вот назло и отправила на второй заход.
   Татьяна не выдержала и высказалась о наболевшем:
   - Как удобно, спокойно было на сессиях в нашем Целинограде. Все заморочки разрешались без проблем. Четыре курса проучились, как у Христа за пазухой. В Алма-Ате же сдавать экзамены как-то некомфортно, непривычно; преподаватели какие-то чужие, равнодушные. Я постоянно теряюсь, каждый раз перед ними паникую. Да, да, паникую по-настоящему, до дрожи в коленках.
   - Таня. Это для тебя Целиноград свой областной центр. Для нас же петропавловских, павлодарских Алма-Ата даже предпочтительней, больше развлечений. И потом, пойми и успокойся - на пятом курсе специально валить нас, северян, тем более заочников, никто не будет. Мы же не чимкентские, их откровенно доят. В жизни, конечно, случается всякое. Но при любых обстоятельствах, в любой самой неприятной ситуации всегда есть выход. Танечка! Заруби себе на носу: случись что, никогда не опускай руки, ищи решение, а главное, действуй, выпутывайся.
   - Алма-Ата, конечно же, чудесный город с волшебной природой, а на ее фоне великолепной, гармоничной архитектурой. Где-то читал про одного французского журналиста, объездившего полмира. Этот француз утверждает, что на свете нет городов красивей Алма-Аты и Сингапура, - Валера начал описывать памятные места, не скрывая восторга. Что-что, а увлечь женщин разговором он действительно умел и делал это с удовольствием. Тем более, что не спешил возвращаться в свой вагон.

   Пользуясь случаем, Татьяна по-женски машинально расценивала интересовавшего ее парня, интересовавшего, кстати, с первого курса. На сессиях он охотно общался только со своими землячками. К остальным студенткам особого внимания не проявлял. Нет, когда к нему обращались, то корректно и уважительно откликался, объяснял, мило и грустно при этом улыбаясь. Но никакой активности к более близкому знакомству со слабым полом от Валеры не исходило. Однако девчат, особенно незамужних, тянуло к нему как к магниту. В ответ привечал их изысканными, необычными по красоте комплиментами, стараясь на комплиментах и погасить их попытки прельстить добродушного паренька.
   Стройный, ростом под метр-восемьдесят; длинные пальцы рук с ухоженными ногтями. Ей нравился и яркий запах молодого здорового тела с легкой, приятной горчинкой гречишного меда. Волосы густые, волнистые и пушистые. Так и дразнят потрогать и проверить их на мягкость. Лоб высокий, прямой. Под дремучими, в линию, бровями глубоко посажены глазницы. Так глубоко, что из маленьких, с щелочку, глаз едва-едва маячили темно-карие радужки. Нос некрупный, но прямой и широковатый. Объем губ незначителен, но верхняя маняще изогнута луком. Скулы резко не очерчены, и внизу плавно округлялись в подбородок. Тане также понравились большие прижатые уши.
   «Интересно, сколько ему лет? – гадала Татьяна. – Выглядит, как старшеклассник. Кожа идеально гладкая. Ни единой морщинки. Даже аккуратный шрамик под левым глазом только подчеркивает свежесть».
   Татьяна не знала, что от природы Немухин был курносым и в детстве очень переживал из-за своей вздернутой пипки. Сломанный в жестокой драке нос выпрямился, и в жизнь он вышел из школы, не ощущая себя в этом отношении ущербным. Правда, одна половина носовой полости воздух не пропускала, и при длительных физических нагрузках приходилось вдыхать ртом недостающий организму кислород.
   Неожиданно поймала себя на мысли, что в воображении по-настоящему представляет его рассказы, как будто смотрит картину. И как в зоопарке один из тигров, с чего-то обозлившись, бросался на решетку. И как во время кормежки бегемот раскрывал громадную пасть, а сверху, с площадки, взобравшийся по лестнице работник высыпал в эту пасть целое ведро разнообразных овощей. Бегемот пару раз чавкал, проглатывал и вновь раскрывал пасть, ожидая следующую порцию. А когда Валера начал расписывать прекрасные виды прудов и аллей ботанического сада на фоне гор, ей показалось, что глаза у него вроде потеплели, раскрылись.
   Ляззат заинтересовало сплошное зеленое панно из кустарника с цветочным портретом Ленина в парке имени Горького:
   - А чем цветочки крепятся к панно?   
   - Ничем. Их высаживают по определенной схеме с особым наклоном. Когда вырастают, получается растительный портрет.
   Особо подчеркнул, как в этом же парке впервые встретил индианок в сари:
   - Сижу на скамейке, а они прошествовали передо мной словно девадаси, взгляд не оторвать. Такое ощущение: будто сари – продолжение женского тела, вторая кожа. Раскрываются все достоинства изгибов, а линии, заманчивые, то проявляются, то исчезают. Движения в сари плавные, соблазнительные с невероятным магнетизмом. Обворожили меня напрочь, до сих пор вспоминаю. Культура обольщения у индианок, мне кажется, недосягаема.
   - Обвораживать и мы умеем, - ревностно возразила Ляззат.
   - Кто же спорит. Если женщина захочет, то охмурит любого мужчину. Но они-то просто шли, не ставя перед собой подобной цели. А меня, совершенно ненужного им паренька, зацепили. Да что там говорить. На пересечении Лермонтова и Абая столкнулся с популярной певицей. Одета с иголочки: эффектная блуза, шикарные брюки. Прикинулся, что не узнал. Спросил, как добраться до вокзала. Она объяснила, поблагодарил. Понимаешь, Лиза, певице шили на заказ лучшие московские или алма-атинские модельеры. А запомнились блузка и брюки, да еще туфельки интересного фасона, и только. Индийские же женщины были обмотаны в простой кусок ткани, пусть красивый, но кусок ткани, а я до сих пор вспоминаю их волшебные формы, их тела в движении. Даже такую мелочь – холмик Венеры. И тот чудесно фиксируется при каждом шаге. Не выпячивается, а лишь фиксируется при шаге. Это так пленительно.       
   Когда Валера увлеченно описывал «обольстительных девадаси», глаза у него опять погрустнели. Живинка, промелькнувшая было во время рассказа про ботанический сад, окончательно утонула и уже не выныривала.
   «Может мне это только показалось», - подумала Татьяна.   

   Перед Карагандой он неохотно покинул сокурсниц. Будущий разговор с Шавкатовым навевал опасения. В том, что разговор предстоит, сомнений не было.
   И действительно тот не замедлил с расспросами.
   - Насколько я понял: ты едешь в Алма-Ату. С какой целью?
   - Последняя сессия и госы.
   - Заочник?
   - Да.
   - Где учишься?
   - В нархозе.
   - Почему не самолетом? Это мне нельзя летать, но ты то молодой здоровый парень. Какой смысл трястись больше суток?
   - Минфин оплачивает своему контингенту проезд на госэкзамены только по железнодорожным билетам.
   - А где работаешь?
   - В облфинотделе.
   - У Астахова?
   - Да.
   - Ибрай, - обратился он к молодому попутчику, - принеси-ка нам кипятку.
   - Я сегодня уже почаевничал со знакомыми, - промолвил Валера.
   - Зря. Проводники разбавляют чай содой.
   - Знаю. Но меня это устраивает. Поможет первое время без последствий перенести смену пищи. 
   - Вот как. А я всегда беру в дальние поездки наше северное мясо. Оно вкуснее, чем где бы то ни было, и с удовольствием угощаю земляков в Алма-Ате. Для них это – лакомство.
   Валера понимал, что Казахстан как республику создавали северяне. Ребята из близлежащих к Петропавловску, Павлодару аулов после революции легче и быстрее интегрировались в советскую структуру, и качество образования у них в результате превосходило средний уровень конкурентов в целом. Тем более, что крупные студенческие и научные центры Омск, Томск, Свердловск находились относительно близко. Многие из петропавловских, и не только казахов, и сейчас в Алма-Ате на ответственных должностях, хотя в последнее время отчетливо наметилась тенденция их замены на южан. Шавкатова он уверенно определил из числа северян-умниц, заслуженных профессионалов, поэтому рискнул и продолжил тему:
   - Рядом с вокзалом, Кайбар Шавкатович, стоит павильончик.
   Шавкатов одобряюще кивнул.
   - Здание построили в сорок пятом для американского миллионера, удивленного тем, что наши консервы вкуснее его, чикагских. Он решил уяснить на месте – в чем дело? Конечно, уровень механизации у нас существенно уступал. В США скот забивали током уже в то время. На нашем мясокомбинате забой производился вручную. Больше всего его поразило, как на обычных бухгалтерских счетах, на костяшках, можно не только складывать и отнимать, но также делить и умножать. Причем, по скорости выполнения операций наши бухгалтеры не уступали его работникам, хотя те повсеместно пользовались электрическими вычислительными машинками. Американец перед отъездом даже изучил алгоритм деления и умножения в целях экономии электроэнергии.
   - А какие выводы по качеству продукции сделал миллионер?
   - Уникальность биохимического состава почвы. Позже наши ученые провели полномасштабное исследование. Оказывается, вся земля в междуречье Тобол-Ишим-Иртыш, начиная от Тобольска и Усть-Ишима на севере и до южной границы лесостепи, включает в себя компоненты в комбинации, наиболее оптимальной для разнотравья и кормовых культур. Отсюда особый, неповторимый вкус и аромат мяса данного региона. Жаль, что при Хрущеве понастроили бетонных ферм – рассадников туберкулеза и бруцеллеза. 
   - Да, туберкулез и бруцеллез – беда нашего скотоводства. А как по твоему мнению, можно ли побороть эту заразу? – Шавкатов с хитринкой улыбнулся.
   - В настоящее время невозможно. Для ликвидации туберкулеза необходимо вырезать весь зараженный скот, а он заражен почти во всех хозяйствах. В дальнейшем в течение пяти лет не выпасать скот, не заготавливать корма на всех зараженных территориях. Только по истечении этого времени возбудитель на пастбищах, на лугах исчезнет. В условиях плановой экономики осуществить подобное практически невозможно. Чем в это время кормить народ? Да и сносить пропитанные сыростью бетонные коробки, менять на деревянные не выгодно. Мясо влетит в копеечку. Может со временем изобретут какое-нибудь средство, а пока приходится мириться с проблемой.

   Отхлебнув налитый Ибраем чай, Шавкатов сменил тему беседы.
   - Обрати внимание, - обратился он к заведующему кафедрой, - на язык попутчика. Чистый русский язык без всяких хэканий, оканий и прочих диалектных проявлений. В Казахстан на стройки, на целину, до войны, в войну и после приезжали со всех уголков Союза. От нас требовалась системная работа по организации преподавания литературного русского языка. Мы, педагоги, добились его однородности в республике, диалектные явления практически не прослушиваются.
   - Скажи, – продолжил Шавкатов, адресуясь к слушателю. - Ты в нашем городе недавно. Заметил ли отличительные речевые особенности у парня?   
   - Нет. Говорит чисто.
   - А он – коренной сибиряк. И определить это по произношению не каждому дано. Редко какой старик сможет. Я считаю: главную задачу мы достойно выполняем. У нас даже ребята, обучавшиеся в школах на казахском языке, говорят чисто, без акцента. Вот только в вузах, да и после институтов, при построении карьеры, им приходится тяжелее. Скорость реагирования ниже.
   - Кайбар Шавкатович! Позвольте с Вами не согласиться, - встрял Валера.
   - Позволяю.
   - В прошлом году у нас на работу приняли четырех казахов, новых сотрудников с высшим образованием. Двое закончили школы на русском языке обучения, двое – на казахском. Да, действительно, выпускники «казахских» школ после получения высшего образования также чисто говорят по-русски, но несколько замедленно. Но это им нисколько не мешает. Наоборот, их речь оставляет благоприятное впечатление. Их предложения кажутся со стороны взвешенными, обдуманными и руководству как раз представляются серьезными, достойными внимания.
   -  У обучавшихся в «русских» школах реакция в разговорах не уступает нам, русским, а иногда и превосходит. Но я заметил у них, на мой взгляд, недостаток. В обычных беседах эти ребята частенько зацикливаются на национальных вопросах, нет-нет и прорывается. Поймите меня правильно, - Валера заметил, как вытянулось от удивления лицо ректора. – Парни, окончившие школы на родном языке, национальные вопросы, на моей памяти, никогда не обсуждают. Они свое, народное еще в школе полностью получили, и им не надо ничего доказывать ни себе, ни собеседникам. Кстати, Вы абсолютно правы. У всех четверых в речи слышится, точнее не слышится, характерная особенность сибиряков - проглатываются, не произносятся окончания слов.   
   Шавкатов лукаво взглянул на заведующего кафедрой. Тот с интересом уставился на случайного соседа, впервые за все время удостоив вниманием.
   - Молодой человек! Ты прекрасно понимаешь, что развитие Казахстана осуществлялось благодаря многосторонней помощи и при активном участии русских. От них мы получили мировые достижения науки, техники, культуры. Получили, получаем и будем получать в будущем. И без знания русского языка дальнейшее процветание моего народа невозможно, - Шавкатов увлекся и продолжил:
   - Приведу пример. Я в начале семидесятых ознакомился с учебником по политэкономии на казахском языке. По всему тексту те же самые слова, только окончания казахские. А на своем примере убедился, как сложно в процессе обучения перестраивать мышление на неродной язык обучения, да еще и иной структуры. Сложно и обрабатывать информацию, и, при этом, изучать сам язык. Должно быть понятно желание родителей облегчить в дальнейшем обучение детей, отдав их с первого класса в русскоязычные школы. И не только родителей-казахов, но и татар, тех же немцев. Поэтому наше руководство, получившее российское высшее образование, не только не препятствует, но и всячески поощряет укоренившуюся в республике тенденцию. Я понятно объясняю?
   - Да.
   - Сам я попал в российский институт по целевому набору, по программе подготовки национальных кадров и, не жалея себя, грыз, как говорится, гранит науки. Но я еще худо-бедно знал язык обучения. А каково было пятерым якутам на моем курсе. Они абсолютно не понимали по-русски, первое время сидели истуканами.
   - А как же учились?
   - Их расселили по разным общежитиям, и со временем проблема разрешилась. А вот твои опасения по поводу «зацикливаний» может быть и имеют под собой какую-то почву. Надо подумать. Любопытное, неожиданное замечание.    

   Шавкатов разговорился и начал вспоминать про целину. Само собой, им был подчеркнут кратный рост продуктивности сельского хозяйства области, особенно животноводства, после освоения целинных земель. Но Валеру заинтересовали приведенные конкретные примеры улучшения жизненного уровня трудящихся. Каждый случай рассказчик преподносил живо, с легкой и в то же время назидательной иронией. Валера, воспитанный в уважении к старикам, с удовольствием слушал разглагольствования пожилых и каждый раз почтительно впитывал их откровения о прошлом.
   Видимо его умение вслушиваться произвело выигрышное впечатление на ректора. Когда за окном уже стемнело, он благосклонно, по-отечески предложил:
   - Могу тебе помочь. Замолвлю слово – сдашь без проблем и сессию, и госэкзамены без всякой зубрежки.
   - Спасибо, Кайбар Шавкатович! Не надо. Я справлюсь, для меня это несложно.
   А укладываясь ко сну, задумался: правильно ли поступил, отказываясь от поддержки столь влиятельного человека. Руководитель, оказав серьезную услугу простому чиновнику, тешит себя своей значимостью, весомостью; вырастает в собственных глазах до судьбоносных высот. И вполне может при правильном поведении со стороны последнего проследить и помочь в дальнейшем в карьере. Но нужно ли ему, Немухину, связывать себя зависимостью. Ничего, кроме материнской любви, бесплатно не дается. Нужно ли ему, уже несвободному от покровителя, выполнять впоследствии просьбы или указания ректора взамен протекции. Впрочем, Шавкатов мог и без задних мыслей посодействовать молодому, понравившемуся парню.
   «Путь по прямой дороге, где на пути стоит начальник, длиннее и труднее кривой, где начальника нет», - успокоил себя армейской поговоркой.

   На вокзал Алма-Ата вторая поезд прибыл затемно. Валера дотащил сумки обеих сокурсниц до стоянок такси. Сам же решил добираться общественным транспортом с первым троллейбусом, пусть и с пересадкой. Не имело смысла шарахаться и устраиваться, когда все спят. Да и с первого дня рука не поднималась попусту транжирить деньги. Попрощался с Шавкатовым. За ним как раз подъехала черная «Волга».
   С удовольствием вдохнул ночную прохладу. Дружеский город распахнулся перед ним, как перед желанным гостем. Валера мотнул головой, пытаясь сформировать, поймать свои ощущения. Неуловимое предчувствие захватило его полностью, без остатка. Каким-то неподвластным нутром почудилось: в эту поездку все изменится.
   Парень обрадованно охватил глазами привокзальную площадь со спящими троллейбусами, автобусами и ждущими такси; дома, что виднелись за площадью, с редкими огоньками в окнах и блинную, что справа, где можно было дешево и сытно перекусить. Да! Найдется выход из беспроглядного жизненного тупика. Именно здесь он обретет надежду, постигнет движение к цели; и мечты о будущем вновь наполнят его быт остротой восприятия.

Повесть первая
БЛАТ
   Почти девять лет тому назад ночная Алма-Ата также захватила его, захватила полностью. Друг отца, дядя Саша Дудкин, встретил Валеру с первым подошедшим троллейбусом. Этим же троллейбусом увез к себе. Семья Дудкиных проживала по застроенной двухэтажными добротными «сталинками» улице Интернациональной. Улочка располагалась параллельно Коммунистическому проспекту, вся утопала в зелени и начиналась сразу за проходом между высотными домами проспекта Абая.
   К политехническому институту они после утреннего кофе дошли пешком, было недалеко. Дядя Саша проследил и прием документов, и устройство абитуриента в общежитие. Валеру поразило, что комендант внимательно осмотрела вытащенную поверх брюк резинку на трусах. Но дядя Саша объяснил: «Всякое случается». А глядя на удивленного парня добавил: «Проверка на вшивость».
   На обратном пути за оставленным в квартире чемоданом с вещами проспект Абая неожиданно оказался закрыт для транспорта и пешеходов.
   - Придется подождать. Сейчас Брежнев проедет.
   - Видишь три черные «Победы». В одной из них он сидит. Гляди, сам выглядывает из окна.
   Юноша с интересом разглядывал проносящийся мимо кортеж. Не каждый может похвастаться подобным событием.
   За обедом Дудкин объяснил, где лучше и дешевле питаться. Особо подчеркнул, что в случае необходимости в сложных или непонятных ситуациях может смело, без стеснения обращаться. Дал номера телефонов: и домашний, и рабочий. А его супруга, чем-то напоминающая Валерину маму, заботливо подкладывала в блюдо добавки.
   - Тетя Ирма. Все. Больше не могу. Большое спасибо. Все так вкусно, - взмолился юноша.
   - Кушай, кушай, побольше кушай. Тебе сейчас перед экзаменами очень нужны калории, - радушно и ласково улыбалась хозяйка.
   В общежитие Валера решил добраться самостоятельно. Общежитие энергетического факультета находилось по улице Сатпаева, где и здание института. Одна из коек уже занята. Занята к изумлению Немухина каким-то малышом. Да нет, это действительно школьник.
   - Ты что здесь делаешь?
   - Поступаю.
   - А сколько лет?
   - Тринадцать.
   - Хм. А как зовут? 
   - Ерик.
   Мальчик отвечал скованно, явно стеснялся. С трудом удалось его разговорить. И выяснилось: Ерик Орынбасаров досрочно закончил школу, закончил с золотой медалью.
   - Какой ты умница.
   Не менее ошарашенно разглядывал Ерика и заселившийся чуть позже очередной абитуриент, Манап. Манап же оказался ни рыба ни мясо – простоватый тугодум, впечатляя общей недоразвитостью. Единственная, отличительная черта - крючковатый нос, не свойственный казахам. Во всяком случае Валере подобные носы среди представителей этого народа на глаза ранее не попадались. И Орынбасаров, и Немухин достали учебники, тетради и до сна не отвлекались, даже когда их новый знакомый разложил на столе приличную по объему снедь и начал заразительно причавкивать.

   Утром заскочили две землячки Ерика, тоже абитуриентки, забрали паренька в свою комнату на завтрак. Валера по совету дяди Саши поехал до пельменной на углу улицы Калинина и Коммунистического проспекта. Попал как раз к открытию, к десяти часам. Взял сразу две порции с маслом. Разочарование было несусветным. Мясо безвкусное, рыхлое.
   Как-то, когда в Петропавловске в магазинах изредка выбрасывались в продажу мясные продукты, отец по случаю приобрел четыре пачки. Выдавали только по две в одни руки. Но на вопрос продавщицы отец объяснил, что с ним ребенок, и указал на первого попавшегося у окна цыганенка. Вся очередь расхохоталась. Те пельмени явно уступали по вкусу и аромату домашним. Но мясо чувствовалось. Было тугое. В охотку даже понравилось особенным привкусом.
   Через силу проглатывая тесто, начиненное непонятно чем, Валера задумался. С питанием надо определяться. Пришлось возвращаться пешком, заглядывая в продовольственные магазины. Поразило, что в мясных отделах в свободной продаже на прилавках попадались говядина, свинина, куры, даже индейки. Всевозможные сыры, колбасы, сардельки, сосиски, мясо- и субпродукты. Все это изобилие в магазинах его города на памяти парня отсутствовало, а приличные по размеру тушки индеек он увидел впервые в жизни. Нет, не в каждом магазине имелось подобное разнообразие, где-то чего-то не хватало, но в целом приобрести можно все, причем по государственной цене, если знать где какой ассортимент. А в одном можно было купить не только свежую, но даже живую рыбу, выловив садком из емкости. Однако гречневая крупа, «каша батраков», в Алма-Ате также отсутствовала. Разве что в диетическом магазине, но приобрести ее там можно только по медицинским справкам.
   Валера всегда поражался. Почему нужно было правдами и неправдами доставать в родном провинциальном городе дефицитное мясо!? Почему оно не продается в свободной торговле!? Но к зиме почти в каждой семье в сенях и на балконах всегда в заначке лежало или полкабана, или говяжья ляжка, или два десятка гусиных тушек, не говоря уже о «синих» добротных курах. А к лету у многих хранилась на всякий случай дефицитнейшая для горожан петропавловская тушенка в пределах ящика, а то и пары. Неужели нельзя организовать нормальное снабжение, и покупатели могли бы выбрать, что им надо купить. Поневоле людям приходится запасаться тем, что смогли урвать. Поневоле люди вынуждены потреблять белки выше всех мыслимых и немыслимых нормативов. А сколько на добычу пропитания тратится время, тратится впустую без всякой пользы: ни для семьи, ни для общества.   
   «Все. Хватит шарахаться. Надо готовиться. Впереди физика», - опомнился он от размышлений, и, купив немного любительской колбасы и батон хлеба, направился к общежитию.
   В комнату подселили еще двоих. Один из них, Баглан, немного схож с Валерой. Одинаковый рост. Такой же стройный, гибкий, выглядел также совсем юным. Лицо свежее, гладкое, такие же губы – бантиком. Глаза, как и у Валеры, живые, завораживающие. Баглан в отличие от остальных поступал на горный факультет. Но так как общежитие горняков ремонтировалось, его определили к энергетикам.
   Другой, Аубакир, крепкий широкоплечий казах с удивительно «русским», но суровым лицом, был на полголовы их выше и старше на два года. Если бы не прямые черные волосы и восточный разрез таких же черных глаз, его можно было бы принять за «рязанского Федора». Аубакир, сам с Западного Казахстана, успел до вступительных поработать на нефтепромыслах в России, поэтому призыва в армию избежал.
   - Ребята, время – деньги. Кормиться будем в институтской столовой. В комнате – только чай, - на правах старшего заявил он и достал пачку индийского чая.
   Валера положил на стол колбасу, а Баглан – курт и баурсаки. Манап нехотя полез в свою сумку и приказным тоном по-казахски что-то скомандовал Ерику.
   - Стоп. За водой сам сгоняешь. Бери, бери чайник и вперед. Нечего мальца эксплуатировать, - вмешался на русском языке Аубакир и угрожающе повернулся: - Ты что, не понял?
    Манап под его жестким взглядом поплелся с чайником к умывальнику, перед дверью пробормотав про себя: «Шала-казах».
   - Что такое шала? – обратился Валера к Баглану.
   - Так называют неполных казахов. У меня и у Аубакира русские мамы. Но казахский язык мы знаем не хуже его. А сосед то наш хоть и здоровый бычок, а трусливый. Впрочем, ему повезло, что Аубакир не нагыз. Ребята с запада обычно вначале бьют, потом думают.
   - Получается, что вы с ним – метисы.
   - Все казахи – метисы. Монгольская и европейская кровь у нас перемешана примерно поровну. Только монголоидные признаки у детей от смешанных браков проявляются сильней европеоидных. Примерное соотношение восемьдесят к двадцати. 

   На следующее утро Валера за компанию побрел с ребятами в столовую, не ожидая ничего хорошего. Неожиданно среди жутко приготовленной печени и котлет из хлеба с запашком слегка протухшего мяса он наткнулся на болгарские перцы, фаршированные мясом. Их не готовили, а прямо выкладывали на гарнир из вскрытых импортных банок. Вопрос с питанием решен. Спасибо болгарам. В дальнейшем, глядя на него, на перцы запали и остальные, их еще можно было есть.
   Но время действительно экономилось и использовалось на подготовку продуктивно. А вечером Баглан, особенно благоволивший к Ерику, придумал игру в экзамен. Ерик в роли экзаменатора задавал вопросы, а Баглан отвечал. Аубакир мгновенно уловил выгоду и распространил репетиции на всех. Орынбасаров действительно знал физику в совершенстве и не просто выставлял оценки, а объяснял неточности, указывал на необходимость упущенных ребятами тонкостей в формулировках и в решениях задач.
   Манапа Аубакир отмел после первого же ответа, точнее не ответа. Тот оказался откровенным бараном, и терять драгоценные минуты на его «блеяние» не имело смысла. И так поступит. Оставшиеся два вечера после чаепития вместо отдыха отводились строго тренировкам под руководством Ерика. Гонял он более старших товарищей изрядно. 
   Физику все из их комнаты сдали на пятерки. Баглан откровенно радовался:
   - Смотрю, а преподаватель не слушает. Что делать? Я начал пересыпать речь обращениями к нему: «видите ли», «понимаете» и так далее. Как бы сам себе задаю вопросы и отвечаю на них по теме. Вынудил его слышать.
   Валера про себя восстановил в памяти, что на экзамене также применял и вопросы, и вводные слова. Только не специально для привлечения внимания экзаменатора, а от волнения. Физика для него была самым сложным предметом. Ему просто повезло попасть в одну комнату к эрудированным и ответственным ребятам.
   Ерик своими знаниями восхитил. Оценить его ответ специально пригласили какого-то старого профессора, и тот отдельно в виде исключения экзаменовал юного вундеркинда, экзаменовал за пределами школьного курса. Так как в аттестате Орынбасарова стояли одни пятерки, то по новому правилу он автоматически зачислялся в институт на первый курс.
   А расставаясь, великодушно подсказал:
   - Выберите из «Выгодского» все формулы и накануне письменной по математике перед сном шесть раз подряд их все перепишите. А утром перепишите еще раз, только один раз, и можете смело идти. Нужные формулы в нужное время сами выплывут из головы.    
   Немухин в математике, и не только в школьной, ориентировался как рыба в воде, но добросовестно последовал совету. Аубакир посчитал, что двух раз достаточно. Баглан, глядя на него, остановился на трех.
   В результате Валера сдал письменный экзамен на отлично. Остальные трое получили «четверки». Причем, к Манапу во время экзамена подошел преподаватель и, как бы от нечего делать, подсказывал решения. Вроде бы пожалел парня.
   За устную математику всем четверым выставили по пять баллов. В общежитии лишь их комната подошла к литературе без потерь. Причем Манапу сочинение не грозило. Он окончил школу на казахском языке, таким вместо сочинения предстояло пройти собеседование, что означало очередную пятерку.
   После последнего экзамена Валера запаниковал.
   «Зачем, зачем я ввернул деепричастный оборот. Неужели нельзя было завершить предложение точкой и начать по новой следующее», - казнил себя, и не мог успокоиться. Писал он без ошибок, хотя правил не знал. Валера твердо помнил, что выделил оборот запятой в самом начале, но проставил ли запятую в конце оборота не помнил. Скорее всего нет.   
   Четыре. Отметка означала поражение. В школьном аттестате у него не было ни одной пятерки, а по двум предметам красовались тройки. С учетом средней по аттестату не хватало полбалла для зачисления. Расстроенный Валера побрел в приемную комиссию забирать документы.

   Секретарь, женщина уже в годах, перекладывая и раскрывая папки, неожиданно внимательно всмотрелась в юношу. Что ее привлекло, для парня осталось загадкой. Может цветущая молодость, может сходство с кем-то.
   - К нам приехал представитель Московского института инженеров железнодорожного транспорта. У них сильный недобор. Тут такое дело. Два непрошедших у нас, как и ты, по отметкам и отобранных туда наотрез отказались покидать Казахстан, даже ради столицы. Если не против, попробую перевести в этот вуз. Тем более, отметки у тебя прекрасные. Согласен?
   - Согласен.
   - Ну и ладно. Садись. Пиши заявление, - и напоследок. - Будь в общежитии. Когда вопрос решится, тебя пригласят.
   Зачисленные в институт соседи разъехались по своим городам до сентября. Валера валялся на кровати, изнывая от безделья и неопределенности.
   «Москва, так Москва. В крайнем случае переведусь поближе к дому», - успокаивал он себя.
   На следующий день к вечеру в дверь постучала дежурная по общежитию:
 - Завтра к девяти в приемную комиссию.
   Председатель, седой бабай, сразу повел в кабинет ректора.
   - Султан Муратович! Разрешите.
   - Да-да. Располагайтесь, – не глядя на них, ректор начальственным жестом руки указал на стулья: - Сейчас. Закончу.
   Перед ним в центре стола лежала развернутая «Правда». Он карандашом делал в передовице пометки. А сбоку одного из абзацев проставил восклицательный знак. Дочитав до конца, подумал и рядом с уже поставленным знаком поставил второй.
   - Мы обязаны претворять в жизнь задачи, поставленные нам партией, - он поднял голову, строго посмотрел и добавил, - и правительством. – И показал на небольшую стопку свежих газет на краю.
   - Немухин? – начал ректор. – В Петропавловске где жил? 
   - В Рабочем поселке.
   - Ты не сорок четвертую ли школу закончил?
   - Да. Только теперь ее переномеровали в тридцать первую.
   - Мендыбаевых знаешь?
   - Знаю. Я перед отъездом им окна в пристройке стеклил. Их старший Жора…  Жаркен недавно женился. 
   - Сколько не хватило?
   - Полбалла, из-за аттестата.
   - Ну ничего, зато в Москву поедешь.
   - Не люблю я Москву, она какая-то чужая, и железная дорога не по мне.
   - То-то ты такой мрачный. А к нам на какой факультет поступал?
   - На энергетический, на АСУ.
   - Чем же тебя автоматизация привлекла.
   - У меня дядя на ПЗТМе замдиректора по автоматике. После вечерней школы направили в закрытый ускоренный институт под Свердловском. Закончил и сразу принял все хозяйство. Его примером я и увлекся.
   - Да, причина серьезная.
   - Слушай, Сакэ, - ректор обратился к председателю. – Ты в курсе, что Орынбасарова забрали?
   - Как забрали? Куда?
   - В Дубну. Уговорили родителей, гарантировали присмотр за ребенком и доступ к нему в любое время. И в добрый час! Надо радоваться, что на нашей земле рождаются и растут такие одаренные дети. Подготовь по нему к передаче документы.
   - Место освободилось, - и перевел взгляд на Валеру.
   - Но Султан Муратович, а как же квоты?
   - Мы в этом году по нацкадрам с лихвой перебрали. Отдавать в Россию этого Немухина нежелательно, а специалистом он точно будет. Республика развивается, такие ребята самим понадобятся. Понимаешь, наши казахи, получив дипломы, вернутся назад… А он же не казах.
   - Хорошо.
   - У тебя еще что-то? – ректор заметил, что Сакэ мнется.
   - Да. Тут такое дело. Ахметов очень хочет восстановиться.
   - Ахметов… Ахметов… Погоди, да это же бандит, уголовник. Мы его вынуждены были отчислить.
   - На него дело закрыли. И после скандала два года вел себя смирно, ни в чем таком не был замешан.
   Ректор перешел на казахский язык. О чем они говорили про Ахметова было непонятно, но председатель в чем-то упорно убеждал. Валера не шевелился. Наконец ректор кивнул ему:
   - Ты можешь идти. Никуда пока не выезжай. Живи в общежитии, а то потеряешь там место. Желающих будет много.
   - Подождешь меня у секретаря, - добавил председатель приемной комиссии и вновь заговорил на казахском, настойчиво и непреклонно.

   Дядя Саша на веранде разбирал шахматную партию.
   - Валера! Что-то срочное? – спросил он гостя.
   - Нет-нет, не беспокойтесь. Мне не к спеху. У меня все хорошо.
   - Тогда присоединяйся. Вот смотри. Какой у Спасского слабый ход! И это в начале миттельшпиля. Фишер такое не прощает.
   Дудкин знал и любил шахматы. Он предугадывал и объяснял шахматные ходы соперников. И почти не ошибался в своих предсказаниях. По окончании разбора предложил сыграть.
   Валера предпочел защиту Алехина. И был стремительно разгромлен.
   - Смысл данного дебюта в том, что черные обязаны подрывать пешечный центр белых. А ты позволил мне спокойно развиваться. Я и задавил тебя пешками.
   - Рассказывай, - он сгреб фигуры и развалился в кресле.
   Выслушав, задумчиво потер подбородок.
   - Не имеет значения поставил ты запятую в сочинении или нет. Оценку снизили бы в любом случае. Сочинением регулируют проходной балл, отсекают случайных абитуриентов от тех, кто по блату. Ничего доказать невозможно, даже местным, - начал дядя Саша издалека. – Я по телефону объяснял твоему отцу всю авантюрность вашего выбора. Но он считает, что дети учатся не на советах, а на своих ошибках. Пока сами не набьют себе шишек, будут хлопать ушами.
   - Тебе повезло, что список на перевод визировал сам ректор. Фамилия Немухин редкая, среди железнодорожников в городе больше не встречалась. Видимо Султану Муратовичу, а он из петропавловских, когда-то давным-давно помог твой дед.   
   - Но дедушка не был начальником!
   - Зато коммунистом, в партию большевиков вступил еще до революции. А коммунисты пользовались непререкаемым авторитетом, их тогда было мало. В трудных жизненных ситуациях люди обращались к ним. Они действительно помогали, к ним прислушивалось руководство, мнение партийных учитывалось в сложных случаях.
   - А при чем здесь Мендыбаевы?
   - Сам я вырос не в Рабочем поселке, а в районе Станции. Поэтому Мендыбаевых не знаю. В данном случае знакомство с ними второстепенно, но послужило дополнительным бонусом. Главным я считаю, что ректор наткнулся в списке на фамилию и вспомнил помощь твоего деда.       
   - Значит, получается – я поступил в институт по блату.
   - По блату поступают все. Начнешь учиться, увидишь. Подавляющая масса студентов: или алмаатинцы, или родом из Южного Казахстана. Все равно ты молодец. Поступить на престижную специальность, преодолев сложившуюся тлетворную систему, – многого значит. Кстати, насчет общежития. Постарайся решить этот вопрос как можно скорее. А то будешь скитаться по квартирам. Деньги лишними не бывают.
   За ужином тетя Ирма пожаловалась:
   - В магазинах мясо исчезло, остались только колбасы да субпродукты, а на рынке кусается.
   - В России неурожай. Брежнев не просто приезжал в Казахстан… и на Алтай, - объяснил дядя Саша.
   И действительно мясо в магазинах исчезло, исчезли и индейки.   

   С общежитием вопрос решился без напряга. Проректор по хозяйственной части, подписывая направление, неожиданно заключил:
   - Ты же до зачисления с Манапом жил!
   - Да.
   - Он о тебе хорошо отзывался.
   Немухин уже знал, что Манап – его племянник, и среагировал незамедлительно.
   - Манап – очень отзывчивый и добрый парень. Мы с ним подружились.
   - Слишком добрый. И наивный.
   «Получается, что и в общежитие я попал как бы по блату, и опять без какой-либо инициативы с моей стороны. Блат сам начал довлеть надо мной, - усмехнулся Валера. – Хочешь, не хочешь, а с Манапом придется сойтись».
   Алма-Ату Немухин выбрал наобум. Обычно выпускники школ предпочитали вузы в Омске или в других российских городах, находившихся по обе стороны от Петропавловска. Население города в основном русское. Один парень из параллельного класса уехал в Ленинград и, как оказалось впоследствии, успешно закончил обучение в кораблестроительном. Немало ребят и девчат, не искушая судьбу, поступали в местный педагогический институт. Многие из них, получив диплом, работали где угодно, но не в школах. 
   Возможно на решение парня повлияли воспоминания из детства. Отец по работе время от времени летал в столицу республики и всегда возвращался с пышным букетом красных роз для мамы. Возможно Валере опостылел жесткий сибирский климат и захотелось очутиться в ярком, относительно теплом месте. Он и сам не мог толком объяснить желание покорить именно Алма-Ату, он и сам себе удивлялся. Но факт состоялся. Уже полюбившийся город принял его.

   С середины сентября начался хлопок. Первый курс института направили в Джетысайский район. Колхоз имени Ленина, где очутился Немухин, считался интернациональным. Но основное население составляли немцы, разбавленные в основном узбеками. Поселили студентов в двух огромных ангарах, заставленных по-армейски сдвоенными койками в два яруса. Питание ужасное, еда невозможная. Повара из тех же студентов усердно портили отпущенные колхозом продукты и, наверняка, добросовестно приворовывали. Недостаток калорий приходилось возмещать покупкой сгущенки. Соседние по койке ребята умудрились свернуть головы парочке гусей, что паслись недалеко у канала, и съесть добычу, общипав и обжарив на костре. Виновных пытались найти, но никто не выдал.
   Хлопок, точнее остатки, собирали после уборки поля комбайнами. На шею вешался мешок, и в него с раскрывшихся коробочек собиралась сама вата. Кустики по пояс, поэтому приходилось брести вдоль ряда согнувшись. Валера привык работать добросовестно, однако более восьми килограммов за день он ни разу не осилил. Обычно выходило четыре-шесть. А когда увидел, как местная узбечка приволокла к бурту длиннющую наполненную матрасовку, удивлению не было пределов. Правда, трудилась она на поле, предназначенном для сбора вручную, где комбайны не применялись. Все равно сборщицы вызывали неподдельное уважение.
   Старший по ангару, Володя, сразу предупредил:
   - Домашнее вино больше литра не выпивать, литр-двести – запредельная доза. Ощущения будут обманчивы: голова останется ясной, а ногами двигать не сможете. В центре колхоза, где освещение, вечерами дежурят патрули из наших, из поваров. Попадетесь - несдобровать.
   Нартай, парень, чья койка рядом, соблазнил, и во второй вечер Валера с ним заскочили во двор к узбеку, приторговывавшему за сорок копеек литр. В небольшом сарайчике рядом с домом уже выпивали двое ребят. Взяли по литру и присоединились. Местное вино понравилось. В меру кислое с приятным послевкусием. Валера с удовольствием смаковал напиток. Нартай же быстро выпил и с одним из парней направился в кинотеатр. А вот оставшийся расписался окончательно. Нет, он действительно соображал, но ноги заплетались. Пришлось его тащить по крайней неосвещенной улице, обходя опасный центр села, и через каждые два шага подхватывать. Несколько раз перепивший все-таки грохнулся, увлекая на землю Валеру.
   В ночлеге Володя устроил строгий допрос:
   - Почему у него лицо разбито, все в крови?
   - Да перепил, все время падал. Еле довел. Не бросать же. Нет, никакой драки не было, успокойся.
   - Это тебя хорошо характеризует, - Володя вернулся к своим таким же крепким и здоровым друзьям-алмаатинцам и продолжил игру на гитаре в почти пустом ангаре.
   Перед сном Валера слушал его надрывный голос. Песня про «… портрет работы Пабло Пикассо» не понравилась. Слишком вычурно-примитивна. А вот музыка на стихи Бальмонта об умирающем лебеде еще сносна. Но соваться к ним для более близкого знакомства не имело смысла. Держалась эта компания изолированно; а к окружающим, в основном приехавшим с южных областей казахам, эти ребята относились свысока.
   Через неделю стало невыносимо тоскливо. Старые кинокартины, да еще с рьяно вырезанными кадрами, не прельщали. Валера не находил себе места, пока на площадке столовой рядом с котлами случайно не наткнулся на кучу старых оборванных журналов для растопки. Готовили и питались под открытым небом. Валера учтиво попросил девушку-раздатчицу и с ее согласия отобрал первые три более-менее приличных по сохранности номера журнала «Молодая гвардия» за 1969 год. Вечером раскрыл первый и вскоре ошалел. Такое ему читать еще не приходилось. Он и в мыслях не допускал, что возможно конструировать фантастику подобным образом, увязывая с глобальными (по Ефремову) современными проблемами общества.
   Нет, в романе «Час быка» проскальзывали и нестыковки. И уж больно Ефремов идеализирует женщин будущего. Валера твердо знал – таких женщин не может быть. Ими привлекается внимание на автомате, по природной сущности, и ими же сам процесс завлечения не анализируется, не объясняется. Они живут в иллюзорном мире, их мысли захлестывают эмоции. Это как раз мужчины объясняют и охраняют эмоции женщин.
   Но все равно роман ошеломил. А окончания не было. Валера еще раз перебрал будущую растопку. Ни четвертого, ни последующих номеров «Молодой гвардии» не отыскал.
   «Придется самому додумывать концовку. Глядишь, и время скорее пройдет», - успокоился парень и на следующий день угодил в районную больницу, где в течение недели вообразил несколько возможных вариантов завершения фантазий Ефремова.

   По возвращении удивился. Как обрадовалась ему приемщица Клара. Глазки заблестели, грудь приподнялась, плечи расправились. Чудесное личико; ладная фигурка; стройные икры, что напоказ, так как платьишко до колен; челочка из-под полупрозрачной косынки – все в ней восхищало. Не один студент пытался подкатить к молоденькой и симпатичной девчушке. Но никому не удавалось даже проводить с работы строгую и неприступную красотку, она всех отшивала. И тут такое. Клара даже прикоснулась к Валере, взвешивая мешок, и в разговоре поправила косынку.
   В школьные годы Немухин приобрел относительный опыт в отношениях со слабым полом. Спасибо добросердечной любвеобильной наставнице. Он интуитивно уловил адресованные ему сигналы. И уловил правильно. Смущала только непривычная сельская обстановка, да и как относятся немки к этому самому. Не влипнуть бы в историю.
   А в ангаре Володя с воодушевлением вытягивал русский доморощенный вариант текста, старательно выводя на струнах мелодию «Шизгаре»:
   - «Твои прекрасные глаза с упреком смотрят на меня.
   А в них такая глубина, что я пьянею без вина! – и далее:
   – Наташа! Ты пойми, Наташа, – я тебя одну без памяти люблю!»
   «Будь что будет, попытка – не пытка», - слушая песню, решился и успокоился.
   Когда на следующий день Валера подошел к весам, Клара стояла в сторонке, разговаривала с пожилой узбечкой. Увидев, подошла и подначила:
   - Что так высматриваешь?
   - У тебя походка легкая, пружинистая. И сама как солнечный лучик, как солнечный зайчик. Взглянешь – и на душе становится так ясно, так светло. Оторваться невозможно
   - Так уж и невозможно, - а взвесив хлопок и опустив головку, тихо произнесла. – Приходи сегодня, как стемнеет. Сюда, - и отвернулась к ребятам, несущим очередные мешки для взвешивания.
   Вечером к нему на кровать подсел парень с Володиной компании.
   - Пока тебя не было, я пролистал журналы. «Час быка» понравился?
   - Интересен своей необычностью. Мне такое раньше не попадалось.
   - Я с Иваном Антоновичем живу по соседству. Мой отец считает его крупным ученым, палеонтологом.
   - Он алмаатинец?
   - Нет. Но на склоне лет выбрал Алма-Ату, - и неожиданно пригласил: – Присоединяйся к нам. Поболтаем.
   - Извини, но сегодня не могу. Мне срочно надо идти.
   Идти было страшновато. Но Валера приободрил себя поучением Иоанна Златоуста: «Оставьте молитву ради женщины!» У арыка услышал приближающиеся голоса и мгновенно нырнул под мостик. 
   К бурту он убыстрил шаг уверенно и смело. Первым делом Клара спросила:
   - Никто не встретился?
   - Под мостиком переждал, пока удалятся.
   - Перейдем на ту сторону: здесь из-за луны все видно. Как на ладони.
   Она первой прихватила его поцелуями. Валера в блаженстве завалился спиной на небольшой хирман, в невесомость, а Клара не могла оторвать своих губ. Гибкая, пластичная, вся в едином порыве, казалось, хотела слиться с ним в единое целое. Два тела, две молодости, два мира пронзительно встретились в неистовой вспышке, а сердца захлестывали одна за другой упоительные волны восторга.
   «Нет, Ефремов определенно прав. Есть в женщинах что-то демоническое!»
   - Ты куда? – удивился он, глядя, как Клара закопошилась.
   - Пора домой.
   - Да ты что. Только начали. Это же вступление, первый ознакомительный зачин.
   И они продолжили ластиться, но уже медленнее и плавно. А над ними высоко-высоко шептались удивленные звезды.

   Возвращались в село поодиночке, причем Валера – гораздо позже.
   - Ба. Полуночник заявился, - уважительной насмешкой встретил его в ночлеге Володя. – Ты где пропадал?
   - Да вот. Задержался, - Немухин разделся и с головой укрылся одеялом.
   С утра Валера еле дождался, когда очередь вокруг Клары рассосется.
   - Ты чего тут мельтешишь? 
   - Сегодня также?
   - Какой ты ненасытный! Теперь нельзя, родители вернулись.
   Нельзя, так нельзя.
   Вечером, уже среди своих, Володя подначивал новичка компании:
   - Мы тут не знаем, куда деть себя со скуки, места не находим, а юнцы то по ночам вовсю шастают.
   - Слушал ваши песни, решил сам сочинить… про луну, но не получалось. Ушел к каналу.
   - Почему про луну?
   - А вокруг вся земля пустынна. Глазу зацепиться не за что.
   - А прочитай, что вышло. Попробуем подобрать мотив, - попросил парень, знакомый Ефремова.
   - Нет-нет, пока так и не смог поймать звучание.
   - Это так важно?
   - Конечно. Это в поэзии главное. Почему в школьных дворах и у подъездов пацаны распевают вечерами Есенина?! Почему так любят Пушкина?! Их стихи звучат, поэтому совершенны, с удовольствием читаются и легко ложатся на музыку.    
   А Володя никак не мог угомониться. Начал расписывать достоинства Клары, хитро поглядывая на Валеру. Но тот равнодушно пожал плечами.
   - Да, она хоть куда. Но недотрога. Во всяком случае для наших, для студентов. Видно здесь по этой части строго, - невозмутимо уточнил он и продолжил восхищаться Блоком, цитируя по памяти «Девочка пела в церковном хоре…».
   Ребята увлеклись этим текстом и заспорили о размере, подбирая аккорды.
   В отношении вчерашней тайны Немухин был абсолютно спокоен. Володе оставалось только гадать на кофейной гуще. Возвращаясь из больницы, «юнец» мог познакомиться и договориться с кем угодно.

   В вагоне на обратном пути, в Алма-Ату, он равнодушно занял боковую полку с окном на север. Уставившись в бескрайнюю полупустыню, старался понять, почему из всех ребят приемщица выбрала его, абсолютно обычного, спокойного, ненакачанного. Были среди студентов парни и покруче, и постарше, и плечистее. Валера был очень рад, что не ударил в грязь лицом, оказался на высоте положения, что Клара угадала в выборе.
   Воспитанному по примеру родных в уважении к женщинам, Валере претило сальное хвастовство старшеклассников об их контактах с девчатами, контактах в мерзких подробностях. А один случай на зимних каникулах в девятом классе надолго отвратил его от каких-либо сближений с подругами, бывшими и настоящими. Причем, в классе он сидел за столом у стенки, а спереди, сзади и с боку от него примостилось пять учениц, вполне сформировавшихся в эффектных обольстительных очаровашек. Даже этот факт не вызывал у парня юношеских порывов. Он мечтал, начитавшись книг, что, окончив школу, рано или поздно встретит единственную и на всю жизнь, встретит по любви.
   Но природу не обманешь благими намерениями, ее владычество простирается над всем живым здесь и сейчас, а не в отдаленном будущем. Исключения или отсрочки природа не приемлет. Рядом с их шпальным домом стоял маленький насыпной домишко. Новые хозяева не нашли ничего лучшего, как сдавать его в наем, сдавать достаточно дешево. Но вот незадача. Квартиранты, всякий раз молодая пара, прожив зиму, непременно разводились независимо от того, был ли у них ребенок или нет. Правда, одна пара, уже выселившись, впоследствии сошлась. Но все равно за избушкой закрепилась репутация заколдованной.
   В то лето домик сняла молоденькая женщина. Когда она обратилась к Валере с просьбой прикрепить к стенке полку для посуды, парень без задней мысли отправился на помощь. Он еще передвинул одежный шкаф и комод. От чая с особыми травами отказаться было невозможно. Наслаждаясь благородным напитком, неожиданно для себя воровато глянул на очертания под тканью бедра присевшей рядом квартирантки.
   - Ой, не могу! – рассмеялась она. - Ты еще совсем мальчуган, а туда же, аж слюнки потекли.
   - Вовсе не мальчуган. Вчера паспорт получил.
   - Ну раз паспорт, - лукаво протянула соседка, - тогда можно и потрогать. – И задрала край юбки.   
   В постели она откровенно веселилась, посвящая юношу в «святая святых» женских прелестей; а тот, совершенно не наторелый, добросовестно следовал ее советам, иногда проявляя инициативу. Незлобиво подшучивала над его нескончаемыми исследованиями ложбинок и бугорков и почему-то строго запрещала касаться прически, а локоны так манили. А расставаясь, попросила никому не болтать, даже намеками. Бахвальство – признак тупости мужчины.
   Через вечер уже Валера проявлял активность, а она с расслабленными телесами, побывав накануне в бане, вяло сопротивлялась или прикидывалась, что сопротивляется. Объясняла, что с женщинами не надо спешить, но и медлить нежелательно. При этом, мягко поправляла случайную жесткость в Валериных еще неискушенных ласках. Последовательно уступала очередную позицию, давая понять, что только он своей настырностью вынуждает ее отдаваться. В завершении раскрыла ему и про особенности мужского туловища, и как их использует, чем несколько смутила «соблазнителя».
   - Ты не боишься, что можешь зачать? – в самом конце решился задать мучивший его вопрос.
   - В эти два дня детей не будет. Когда понадобится остерегаться, я скажу.
   На следующий день Валерина первая женщина уехала. Работала она на железной дороге в вагоне-ресторане. Летом парень долго не мог встретиться с пассией; а когда столкнулись нос к носу, неожиданно услышал:
   - Побаловались, и хватит. Пойми: нам, бабам, трудно отвыкать от хорошего. Ты после десятого класса все равно уедешь.  Не связывай себя хвостом так рано. Твое от тебя никуда не денется.
   Все равно Немухин благодарил судьбу, пославшую в юности роскошный подарок. В дальнейшем неоднократно убеждался в верности приобретенной от соседки формулы: «Меньше знают – лучше спят!» И это касалось не только отношений с женщинами. Отец тоже неоднократно вдалбливал: «Учись слушать!»

   Алма-Ата, вся в обрамлении ласковой листвы, встретила радостными, непохожими друг на друга зданиями, игриво журчащими арыками, теплыми проливными дождями ближе к вечерам. И учебой.
   Стипендию Валере не выплачивали, и это огорчало. Тем более, что комсорг группы, розовощекая отличница из городских, золотая медалистка, решила проявить активность и на первом же собрании необоснованно обрушилась на Немухина с упреками как к отстающему и не способному освоить курс. Но натолкнулась на жесткое противодействие Аубакира, знавшего возможности своего товарища. Поддержали Валеру и две подруги, поступившие с рабфака, Надежда и татарочка Наиля, или попросту Нелли. Им импонировал симпатичный, милый и такой молоденький для них сокурсник.
   В телефонном разговоре отец успокоил: «Учись». И определил на обучение шестьдесят рублей в месяц. Размер стипендии – сорок, а у горняков – пятьдесят.
   В общежитии к ним подселили двух сокурсников. Ограниченный самодовольный Турар начал было по-хамски задирать Манапа. Но Аубакир, самый сильный и рослый, пресек его наглые попытки утвердиться за счет другого. Хитроватый, себе на уме, и очкарик, Малик немножко играл на шестиструнке. Заучил он шесть или семь песен и с удовольствием их исполнял. Новенькие, южане, превосходили в образовании Манапа, но до уровня знаний Баглана и Аубакира явно не дотягивали. Была еще одна комната, заполненная ребятами-казахами из их группы. Но первое время Валера с ними только здоровался.
   Часто по старой памяти к ним после занятий заскакивал Баглан. Бывшие абитуриенты продолжали дружить. Как правило, Баглан и Валера после лекций занимались в читальном зале институтской библиотеки. Аубакир предпочитал Государственную имени Пушкина или научно-техническую. Поэтому Баглан и Валера, освободившись, с удовольствием шлындали по алма-атинским улицам и паркам. К вечеру вытаскивали Аубакира и втроем отправлялись или на танцы, или в какую-нибудь кафешку посидеть, поболтать.
   Баглан очень любил кино. Он восторгался последним просмотренным им фильмом «Влюбленные» и музыкой к нему. Валера предложил сходить на шедший в кинотеатре «Целинный» японский «Сезон любви». Мелодия ребят зацепила. В небольшом павильоне, что рядом с центральным входом, за бутылкой пива (разливное на Никольском рынке, хоть и дешевле в полтора раза, вызывало опасение) Немухин непроизвольно начал подбирать слова. Две простенькие строфы привели друга в восторг. Тот с удовольствием распевал их по дороге обратно. Третья не получалась. Но Баглан случайно закончил ее, приведя Валеру в ужас. Но слушая приятеля, успокоился. Если нравится, то и бог с ним. А Баглан размечтался уговорить знакомого из «Дос-Мукасан» переложить песню на гитару. Второе поколение прославленного коллектива, как и когда-то первое, проживало в общежитии горного факультета.    
   Аубакир остудил их:
   - Нашли, что смотреть! Примитивную мелодраму. В Доме кино идет «Солярис» самого Тарковского. Я планирую пойти завтра. Если хотите, присоединяйтесь. 
   «Солярис» поразил. Поразили и картина, и проникновенная музыка Баха. Особенно в концовке, когда из шума, точнее из шумов, прерывая их, ворвалась в сознание его органная хоральная прелюдия фа-минор. Ошеломленная троица после просмотра заглянула в оказавшийся поблизости ресторан. За белым вермутом языки развязались. Валера напирал на то, что разум не может развиться из единого огромного организма, подчеркивая о главном условии, - необходимости конкуренции между видами и коммуникации внутри вида. Баглан возражал Немухину: в космосе все может быть. А на библейский аргумент: «Человек создан по образу и подобию бога», - в спор неожиданно подключился Аубакир.
   - Валера! Это всего лишь фантастика. А если предположить «Солярис» не планетой, а вселенной, точнее центром вселенной?! А мы, отдельные представители человечества, - всего лишь фантомы, голограммы, проецируемые на Землю центром. А за счет жизнедеятельности фантомов, в их числе нас, людей, центр как раз и развивается. В данном случае я не вижу противоречия библейскому постулату. Да, Станислав Лем вправе придумать что угодно. Но и нам никто не запрещает трактовать его идеи более углубленно, более творчески. А развитие науки без гипотез, то есть без фантазий, невозможно.    
   - Но во вселенной каждая точка – центр.
   - Это нам так кажется, так представляется в рамках нашей современной науки, принятой нами системы исчисления. Как на самом деле устроен мир, и что на самом деле управляет открытыми нашей логикой законами нам еще не известно.
   Баглан ловко перевел разглагольствования друзей на обсуждение достоинств Натальи Бондарчук. А так как женская красота ими ценилась, то разговор автоматически перескочил на знакомых студенток. В отличие от далекого и недоступного идеала реальность перехватывает мечты и мысли всегда, перехватывает достижимостью цели.
   А ресторан понравился. 

   Конечно же, Немухин общался не только со своими друзьями. Проводились совместные прогулки и мероприятия и с остальными соседями по комнате. Посещение ресторанов для студентов в силу малоденежья являлось событием. Поэтому чаще предпочтения отдавались забегаловкам или кафешкам. Удивляло, что сплошь и рядом мясные блюда, даже шашлыки, готовились из курятины. Случайно попав в пельменную на Шевченко рядом со стадионом «Динамо», ребята оценили: лепились вручную и из свежей говядины. Правда пельмешки были миниатюрные, порции выходили меньше, чем из фабричных, но с восхитительным бульоном. Они стали частыми гостями заведения. Отстояв многочисленную очередь, располагались за отдельный столик с «огнетушителем». А когда в карманах было не густо, то выпивали по случаю в общежитии, обходясь скромной снедью, чем бог пошлет. Пили всегда вино, опьянение обходилось дешевле. При получении стипендии скидывались на хлеб, сахар и чай по вечерам, что часто выручало. Вести учет поручили Малику. 
   Недостаток денег попытались восполнить. В одно из воскресений всей комнатой отправились на плодоовощную базу. Там оплачивали за работу в тот же день. Неопытным студентам предложили разгрузить вагон картофеля, картофеля россыпью. Ухайдокались они изрядно. Когда узнали, что за вагон заработали по четыре рубля с копейками на каждого, очень огорчились. Но нарядчик предложил в довесок вагон винограда, уже уложенного в ящики. Вынужденно согласились. Нужда денежку найдет. Однако ящики таскать гораздо сподручнее. Тем более, ребята по пути следования безостановочно поглощали сладкие ягоды. В итоге получили по двенадцать рублей и полные животы. Валера уяснил: стоимость винограда выше более трудоемкого картофеля, поэтому и оценивался более «легкий» труд существенно весомей. В дальнейшем прирабатывать из-за нагрузок по обучению не получалось.    
   Манап оказался яростным болельщиком. Во время просмотра по телевизору первого матча ответной хоккейной Суперсерии он очень удивился, не увидев Немухина в общественном помещении досуга, битком набитом проживающими парнями. Как все общежитие вместилось, оставалось загадкой. На недоумение Манапа Валера спросил:
   - Зимин играет?
   - Нет.
   - Что тогда смотреть? Наши проиграют.
   - Но первую игру выиграли пять-четыре! А Петров, Михайлов, Блинов – бойцы. Канадцам не уступили.   
   - Понимаешь. Харламов, Якушев, Мальцев – великолепные мастера, с фантастической обводкой, совершенной техникой! Таких у канадцев нет. Но по-настоящему играть им не дадут запрещенными приемами. Только Зимин способен из ничего создать решающий гол. Фолить на Зимине бесполезно: все равно забьет. Жаль, его нет. Без него серию не выиграют.
   - Посмотрим.
   Также увлеченно Манап покупал билеты «Спортлото». Его предложение присоединиться Валера отверг сразу:
   - Я в азартные игры не играю, тем более с государством.
   Центральный стадион находился неподалеку. На матчи «Кайрата» первое время ходили всей комнатой. Вино проносил Немухин. Он засовывал две бутылки в брюки сзади под пиджак и невозмутимо шествовал мимо контролеров. Тем и в голову не могло прийти, что у «школьника» с невинными глазами могло обнаружиться недозволенное спиртное.
   - Как же ты болеешь за киевлян? – дразнил Валера Манапа. – В «Кайрате» в составе и Рожков, и легендарный Осянин, и Маркин с пушечным ударом, и Михайлин. Все бывшие спартаковцы. Как казах, ты просто обязан болеть за своих, за «Спартак».
   Вскоре Валера перестал посещать футбольные матчи. Футбол он не любил. Тем более, что перед матчами проходили сильные дожди, и приезжие не могли показать все свои возможности. Алмаатинцам же мокрое поле было на руку, класс команд выравнивался.
   Правда, по весне следующего года дважды составил компанию и не прогадал. Оба раза результаты были ничейными. И Валера воочию удостоверился, как знаменитый Ордабаев отражал послематчевые пенальти.
   А вот на волейбол пошел с удовольствием, хотя и без сокурсников. Особенно понравился один парень в «Дорожнике». Тот, защищаясь, в потрясающих кульбитах поднимал в воздух неберущиеся мячи. Не обошлось и без курьеза. До начала заскочил в магазин и купил маленькую плитку «Аленки». Двигаясь к спортивному залу, находившемуся на территории стадиона, Валера, торопясь, попытался пересечь площадь, не заметив гаишника. Автоинспектор свистком остановил парня, но подойдя ближе, поморщился.
   - Тебе сколько лет?
   - Пятнадцать, - сообразил Немухин.
   - Передай маме, чтобы выучила тебя правилам дорожного движения для пешеходов.
   «Не оштрафовал. Пронесло. Хорошо, я как раз развертывал шоколадку», - радовался «пешеход» и старательно обошел площадь, добираясь до разметки.
   Волейбол понравился. Чистая игра, без толчков, ударов исподтишка ногами и руками и прочих подлостей.   

   На стадионе Валера неожиданно снискал авторитет в своей группе. Занятия по физическому воспитанию проводились на площадках, прилегающих к стадиону. На первой паре преподаватель просто выдал два мягких мяча и отлучился. Парням очень быстро наскучило перепасовывать руками мяч друг другу, и было решено погонять в футбол. Ворота установили из двух перевернутых задом наперед скамеек. Высоты под сиденьем хватало, мяч проходил с приличным запасом. А так как импровизированное поле позволяло, разделились на две команды по семь человек. В состав одной вошли только городские студенты, в состав второй – ребята из общежития, по три с каждой комнаты. Малик играть отказался. Позицию вратаря отринули все, каждый мнил себя голеадором.   
   - Валера! Выручай.
   И Немухин согласился, о чем шибко пожалел. Алмаатинцы обрушили на него шквал ударов. Валера вертелся как юла, с трудом отбивая мяч за мячом, про себя ругая своих, не способных что-либо противопоставить слаженной игре соперников: «Даже защищаться не умеют. Обводят как стоячих».
   Сам он еще в школьные годы, с пятого по седьмой класс, отточил реакцию. Жил рядом со школой. В огромный школьный двор во избежание недоразумений и драк приходилось заявляться стайкой. Сделав уроки и выполнив домашние дела, мальчуган, дожидаясь своих, что жили подальше, усердно колотил по забору, вновь и вновь направлял отскочивший мяч обратно. Бегать не любил. Короткая, широкая стопа с большим подъемом не позволяла красоваться нападающим, зато защитником был классным. Не отвлекался на финты, но на малейшее движение мяча реагировал мгновенно и результативно, оставляя соперника холостым.
   Вот и сейчас подставил ногу, перехватил опасную передачу и выдал пас на ход Аубакиру. Не выдержал и закричал:
   - Турару! Отдай Турару! Он свободен!
   Но Аубакир завелся. Городские подтянулись, отобрали мяч. Последовали две передачи, и Немухину опять пришлось отдуваться.
   Неиграющие ребята, да и девчата, оставив свой волейбол по кругу, сгрудились у края, подбадривая Валеру, и сглазили. Невысокий, юркий паренек в очередной раз прорвался с края. Удар Валера парировал. Тут же последовал удар от другого уже с центра мимо «спящих» защитников. Опять отбил, но неудачно. Подключившийся защитник противника все-таки влепил «мертвый» мяч.
   Шустрый паренек с латышской фамилией выступал до поступления в институт в юношеской команде «Кайрата» и подобрал ключи к непробиваемому Валере. Вычислил ситуацию, выдал пяткой идеальный пас партнеру. Затем забил уже и сам.
   Голом престижа отметился Манап. Ему случайно повезло: городские к концу откровенно игнорировали соперников и, перемещаясь на ударные позиции вдоль скамейки-«ворот», в упор, хотя в дальнейшем безрезультатно, расстреливали Валеру. Спас выжатого как лимон голкипера появившийся преподаватель.
   - Ну, ты даешь! По такой игре пропустить всего три гола. Немыслимо! Твои то играли – кто в лес, кто по дрова! – восхищался бывший кайратовец.
   Измочаленный Валера в ответ только улыбнулся. А Манап своим хвастовством еще долго поддразнивал и Турара, и Аубакира.
   Через неделю физкультурник заставил студентов бегать. Валера приуныл. Всякую беготню он терпеть не мог. Даже в День бега обязательный кросс одолел легкой трусцой, не спеша.
   - Главное – не победа, а участие! – парировал тогда он насмешки сокурсников олимпийским девизом барона Пьера де Кубертена.
   Идея спасения от нудных пробежек пришла в голову в буфете за бутербродом с докторской колбасой. Буфет располагался в их общежитии, вход с торца. Прихлебывая кофейный напиток, вспомнил: в соседней общаге, и тоже с торца, располагалась секция по тяжелой атлетике. Он записался, а участие в спортивных секциях автоматически освобождало от посещения физического воспитания. Правда заниматься надо было по часу три раза в неделю, зато без всякой беготни, только качайся с дисками. Тренер после начальной проверки долго расстраивался.
   - У тебя прирожденный японский хват, при фиксации штанга ляжет как влитая, не сорвется. Японцы своим штангистам специально еще в детстве мурыжат локти. Какая жалость, что ноги слабые. Если бы не ноги, сделал бы из тебя чемпиона.   

   Играть в футбол на настоящем поле на территории института между общежитиями Немухин наотрез отказался. Как ни напирал Манап, толкуя о чести выступать за группу, уговорить не сумел. В свободное время Валера, изредка оставаясь в одиночестве, предпочитал прогулки по городу. Обычно он спускался до проспекта Абая, а затем по Сейфуллина или Коммунистическому вышагивал, забираясь с каждой прогулкой все дальше и дальше. В этот раз решил подняться. Вскоре уткнулся в центральный вход Главного ботанического сада и вошел в царство деревьев и разнотравья.
   Газоны с цветами: розами, ирисами, тюльпанами - уже заросли сорняками. Цветов по осени почти нет, но пруды с кувшинками и видом на горы, что синели вдали, завораживали. Впервые в жизни он увидел дубы с коричневыми листьями. Перед взором темно-зеленые сирени сменяли золотистые березы. Как будто попал на демонстрацию мод, демонстрацию нарядов разных цветов и оттенков. Красных, оранжевых, огненно-красных, рыжих, розовых и розоватых, опять зеленых от бледных до с просинью у хвойных и снова желтых, наверное, у лип. И фасоны одежды деревьев, как и цвета, различались.
   Всех растений сибиряк не мог знать. Многие вызывали удивление. Одно отдельно стоящее хвойное дерево заинтересовало. Валера подошел ближе и протянул было руку к ветке потрогать на ощупь хвою.
   - Осторожнее, мальчик! – услышал он звонкий, легкий голосок и обернулся. И замер. Невероятно красивая девушка смотрела на него с приветливой полуулыбкой. Да нет. Такими большущими и по высоте, и по длине глазами не смотрят, а пронзают насквозь. Не в силах выдержать огненный поток, направленной на него энергии, Валера переместил взгляд ниже лица на плечи и восхитился. Как под свитером волнительно закруглялось ее плечо. Девушка, предположив, что он по причине испуга не двигается, продолжила предупреждение:
   - Это тис ягодный. Прикасаться опасно, и под кроной нельзя стоять. Лучше отойти. Дерево ядовитое.
   Валера, подходя к ней, оценил и пухлые губки, и прямой, правильный, как на иконах, нос.
   - Благодарю за спасение, не знал, что тут опасно. Попал сюда впервые. А много еще ядовитых растений?
   - Нет, на воздухе одно. А ты в какой школе учишься? Или приезжий?
   - Я-то? Я поступил в этом году в политехнический, - Валера обрел спокойствие и уверенность.
   - Вот те номер! Так молодо выглядишь, что ошиблась, - она от удивления подняла брови, смешно наморщив лоб. «Глаза у нее, хоть и крупные, чуть длинноватые, но обычные, нормальные по размеру, только насыщенные цветом, с живинкой», - отметил Валера и произнес:
   - Ты тоже показалась мне слишком юной и… невозможно красивой.
   - Знаешь, я сегодня рано освободилась. Если не против, могу показать наш сад.
   - Не против, но я много уже обошел. Это же там вдали желтеют липы?
   - Да. А в оранжерейно-тепличном комплексе уже был? Еще не был? Ну так пойдем.
   Попутно Инна, как звали новоявленного экскурсовода, объяснила, что в этом году окончила школу, но в университет не прошла по конкурсу. Для поступления на рабфак необходим стаж в один год, желательно по специальности. Ботаника – ее страсть. Поэтому устроилась рабочей в Ботанический сад.
   В оранжерее тропических растений Инна увлеченно знакомила его с пальмами, а Немухин при первой возможности стрелял зрачками по ее фигурке. Каждый изгиб притягивал магнитом. Ни у кого из знакомых девчат он еще не видел таких совершенных, радующих даже сквозь ткань линий.
   Конечно, девушка сразу обнаружила и взгляды украдкой, и какое смятение при этом испытывает впечатлительный паренек. Инну смущало и в то же время веселило, что ею исподтишка любуются. У одного из рядов саженцев она неожиданно для себя схулиганила.
   - Это сосны Веймутовы, проросли из трех зернышек. Видишь два тонких побега уже слились, а третий вот-вот сольется с обоими, - она без всякой необходимости у светло-серых тоненьких ростков присела, озорно выставив напоказ из-под мини-юбки бедро в дефицитных бежевых колготках. Девушка чуть не расхохоталась, заметив, как спутник растерянно заморгал не в силах оторваться от изумительного извива.   
   В дальнейшем Валера двигался на автомате. Машинально щупал мягкую пружинистую кору пробкового дерева. Слушал, как проращивают цветы. А у Гинкго Инна поведала, что Гете в лирическом стихотворении сравнил лист растения с единением двух сердец. Само стихотворение поэт отправил с двумя листьями. С тех пор повелось - стеснительные влюбленные, боясь напрямую объясниться в любви, могут молча подарить листик Гинкго. Поведать поведала, а глазами так и дразнит!
   На обратном пути к выходу из сада Валеру осенило.
   - Инна. Как называются те три прямых дерева?
   - Кедры.
   - Обрати внимание. Два стоят прямо, будто влюбленная пара. А третье склонилось от пары в сторону, словно бы его отвергли, и страдает.
   - Ой! Как здорово! – Инна всплеснула руками. – Точно юноша наклонился и горько плачет от неразделенной любви! – И с уважением окатила Валеру лучистым взглядом. – А ты тоже поэт. Такое заметить.
   - Почему же юноша? Может девушка! – спровоцировал Немухин на эмоцию.
   - Нет-нет! Только юноша! Девушка плакать не будет!
   Он проводил случайного гида до остановки, дождался, когда она поднимется в автобус. А направляясь к общежитию, жмурился от удовольствия: «Бывают же такие красавицы. Фея феей из сказки. Достанется же кому-то!» Валера все-таки остался доволен, что в завершение знакомства удачно ввернул придумку о кедрах.      
   
   На следующий день Немухин решил навестить Дудкиных. Дядя Саша еще не вернулся с работы, но тетя Ирма «редкого» гостя не выпустила. Пришлось остаться. Пока хозяйка суетилась на кухне, Валера разговорился с их младшим сыном. Тот мечтал снимать мультипликационные фильмы. Увидев серьезную заинтересованность взрослого и проникнувшись доверием, вытащил из своего стола альбом с рисунками и начал объяснять, до какой степени необходимо изменять на рисунках положения частей тела, чтобы в анимации возникло непрерывное движение у героев.
   - Ты в каком классе учишься?
   - В пятом.
   - Вот это да! Сколько нового ты мне рассказал! Век живи – век учись! Я на сто процентов уверен: быть тебе мультипликатором! Верь и старайся, и все получится.
   Подошедший дядя Саша с гордостью взирал на сынка. Пока ужин готовился, Валера предложил сыграть ответную партию. Дудкин усмехнулся, но возражать не стал. В этот раз парень играл белыми и отчаянно сопротивлялся. Но класс есть класс. Спасая положение, Немухин отдал ферзя, вытащил короля аж на третью горизонталь. Прорвать выстроенную пешечную оборону без жертв со стороны черных было невозможно. Поэтому дядя Саша начал истреблять пешки и легкие фигуры на противоположном ферзевом фланге. И тут Валера увидел спасение в открытой крайней вертикали и перевел на нее ладью. В ответ Дудкин продолжил истребление и опомнился, когда Валера сдвоил тяжелые фигуры. Через два хода мат черным оказался неизбежен. Чудом уцелевший белый слон в центре доски не выпускал короля в бегство.
   - Играешь в целом на уровне второго разряда. Но играть с тобой интересно. Борешься до конца и… изобретательно, - заслужить похвалу от Дудкина тешило самолюбие.
   К ужину появились старшая дочь Дудкиных и ее муж, югослав. Частенько на недельку-другую они приезжали из Любляны навестить родителей. Валера заинтересовал словенца своей любознательностью. Встретив в лице юноши благодушного слушателя, иностранец не преминул воспользоваться дополнительной возможностью попрактиковаться в русском языке и с удовольствием расписывал особенности и подробности жизни за границей. С хитринкой он сообщил Валере, что провозит валюту и выгодно обменивает. Но Немухин был далек от подобных операций, и словенец разочарованно переключился на обсуждение бытовых тем с тестем и тещей.
   После чая Валера откланялся. А в конце улицы Интернациональная перед проходом между домами на проспект Абая почти натолкнулся на Инну и расплылся в ослепительной улыбке. Это было не просто «здравствуй!» и «всего хорошего!». Они почувствовали какую-то витающую в сумерках неосязаемую связь, неподвластное им единение на энергетическом уровне.
   «Если увидимся в третий раз, это судьба!» - подумали оба и одновременно. После приветствий медлительно, насколько возможно, попрощались. Валера не обернулся. Он ощутил всей спиной взгляд девушки, но выдержал искушение: «Кто я ей? Зачем зря дергаться?» - и тем самым уязвил сверстницу.
   Юноша не знал, что своей выдержкой вынудил новую знакомую всерьез задуматься о вчерашней экскурсии. Инна сразу прониклась симпатией, еще когда он пытался погладить мягкие хвоинки ядовитого тиса. Первое время удивлялась внезапному порыву поводить новичка по оранжереям. Но в дальнейшем убедилась: внутренний голос не обманул. Весь солнечный, с завораживающим тембром, наивно-доверчивый Валера наполнял ее своим неиссякаемым жизнелюбием. А как он по-детски радовался ее женскому обаянию. Точно также радовался и пальмам, и Гинкго, и Ботаническому саду, и синим горам…
   В первый раз было легко и весело, и, если честно, приятно с этим светлым парнем. Он свой. С ним можно позволить все, что угодно, даже поводить бедром перед его изумленным взором. Инна вчера расслабилась от макушки до самых ноготков на ногах. Никогда с ней не случалось полностью раскрепощаться ни с давнишними друзьями, ни с посторонними ребятами.
   «Я еще обязательно его встречу, - загадала девушка, - и больше не отпущу!»

   Алма-Ата продолжала баловать везучего юношу. Однажды после последней пары профорг их группы Надежда, возрастная студентка, до института поработавшая на электростанции, подозвала Валеру. Выждав, когда все покинут аудиторию, вручила под роспись билет на «Песняры».
   - Председатель профкома специально рекомендовал приобщать первокурсников к культурной жизни столицы, особенно прибывших с отдаленной периферии, - уважительно сообщила Надежда.
   В коридоре осведомленная Нелли также уважительно глянула на «счастливчика». 
   В комнате среди своих Валера о концерте не распространялся, а в определенный день молча свалил из общежития. К Дворцу имени Ленина добирался пешком по улице Сатпаева. Слева тянулся сплошной высокий деревянный забор, выкрашенный в зеленый цвет. Алма-Ата, как и вся страна, усиленно застраивалась. Перешел Ленинский проспект, свернул налево и оказался у цели.
   Инну он увидел у массивного зеркала. «Так не бывает!» - пронеслась мысль и заглохла. Тонкое, шелковое, ярко-красное платье, слегка прикрывающее коленки, почти такого же оттенка туфельки и вишневого цвета чулки. Бусы и серьги из розовых жемчужин завершали романтично-нежный образ и притягивали взоры к неглубокому элегантному вырезу и далее: к эффектному наряду, выразительно облегавшему совершенную фигурку. Выбранные цвета удачно гармонировали с ее золотистыми волосами. Она почувствовала его взгляд и обернулась. Валера окончательно оробел.
   Инна подошла сама, подошла торжествующе.
   - У тебя какой ряд и место?
   Он протянул билет.
   - Ой, как здорово! Второе от прохода. Пойдем.
   В зале она присела сбоку от Валеры, на крайнее кресло. Предупреждая вопросы, строго повела глазами:
   - В разговор не вступай! Молчи!
   Суровый с жесткими колючими глазами казах непреклонно навис над Инной:
   - Девушка! Вы ошиблись номером.
   - Извините, пожалуйста! У нас с другом не получилось купить на совмещенные места. Если не возражаете, давайте поменяемся. У меня шестой ряд, и в центре. Поверьте, Вам будет там гораздо ближе, гораздо удобнее смотреть. Нам так хотелось слушать вместе. Выручите, спасите пожалуйста! – она приложила руку к груди и умоляюще взглянула.
   - Отказать этакой раскрасавице просто невозможно, - хмыкнул опешивший, точнее очарованный, крепыш и мотнул головой, пытаясь согнать наваждение.
   - Мы Вам так признательны, так признательны! – мелодично зазвенел вслед «спасителю» ее голосок.
   Ошарашенный поначалу Валера быстро пришел в себя:
   - Инна, надо пересесть!
   - Зачем?
   - Я – мужчина. Должен находиться у прохода.
   Девушка благосклонно согласилась.
   Сидеть истуканом с «этакой раскрасавицей» нельзя. После первой же песни Валера «случайно», но осторожно закрепил ладонь на ее коленке до очередных аплодисментов. Инна «не заметила». А когда юноша, удивленно тряхнул кистью и, ойкнув, убрал руку, вздохнула и якобы под впечатлением от «Песняров» прижалась к нему, склонила головку на плечо. За дельтавидную мышцу Валера, благодаря занятиям в спортивной секции, не переживал. Он слегка отодвинулся, подвернул руку для удобства партнерши, на секунду напрягши мускул. Инна должна ощутить - за его внешней худощавостью таится сила. А главное, своей инициативой девушка избавила от необходимости шептать на ушко.      
   Провожал Инну до самого дома. По дороге обсуждали концерт и единодушно пришли к выводу: ансамбль, если не распадется, оставит след в мировой эстраде. А расставаясь, договорились с ее подачи послезавтра сходить в Дом кино на «Смешную девчонку».

   После просмотра новая знакомая наотрез отказалась посетить ресторан, а подвела попутчика к небольшому кафе-мороженому. За столиком Валера ласково и снисходительно усмехнулся над ее задумчивостью.
   - Интересный фильм, правда? – ресницы у Инна чуть вздрогнули.
   Валера пожал плечами.
   - Не понравился?
   - Да нет. Почему же? Наряды, танцы, музыка вполне приличны. Сюжет нормальный – обошлись без страстей-мордастей. Вот только героиня…
   - Что героиня?
   - Страшненькая. Пойми правильно. Я человек прямой, лукавить не умею…
   - Договаривай! Не тяни, - заинтригованно выдохнула Инна.
   - Мое мнение, может не совпасть с твоим. В Америке нет шикарных, по-настоящему красивых, женщин. Каждая новая артистка все страшней и страшней. Поэтому у зрителей ограничивается восприятие, глушится потенциал.         
   - Как нет? А Мерлин Монро, Элизабет Тейлор?
   - Инна! Как может глупышка Монро восхитить настоящего мужчину, чем она может привлечь? Конституцией что ли? Формами любая вторая женщина в нашей стране ни в чем не уступит американке. Я не говорю уже про твою идеальную, недосягаемую для остальных фигурку. Ты внимательно присмотрись: у Монро физиономия умственно отсталой.
   - Возьми наших. Савельева, Вертинские, Целиковская, Терехова, Дружинина, Чурсина… - всех и не перечислить. Фигурки соблазнительные. А лица! Каждое лицо – целая отдельная галактика! Только смотреть и смотреть! Не оторваться! Советские артистки, приезжая на их кинофестивали, всегда получают призы, ими восторгаются. А у американок я только на фотографии простенькой Джейн Фонда встретил осмысленное выражение. Разве что итальянки, и то не все, более-менее приятны, что исторически объяснимо. Все равно до наших не дотягивают. У симпатичных иностранок, как правило, обязательно течет русская или славянская кровь.
   - Вот те на! Ты это всерьез? – у Инны округлились глаза. – Зато у иностранцев мужчины ухоженные, симпатичные, - нашлась она.
   Валера смешно поджал губы:
   - Ты имеешь ввиду этого картежника? Слащавый, ничем непримечательный прыщ. Морда отполированная, холодная. Отыграл свою роль – и ничего интересного. Не впечатлил. С нашими: Дружниковым, Юматовым, Кторовым, Матвеевым и прочими даже близко не стоит! – уел Немухин девушку. – Какая у советских артистов выразительная экспрессия! Наши живут в своих образах, а не просто играют. Как светятся и завораживают внутренней, настоящей мужественностью! У меня складывается ощущение, что бог всех этих европейцев, американцев лепит второпях. То переборщит с показушной привлекательностью, то недоборщит. К примеру, Бриннер - единственный на западе настоящий мужской типаж. Он из России. Обращала внимание на спортсменов? На пьедестале русских сразу видно, ведь мы – внуки божьи! Он и творит нас с любовью!
   - А почему тогда артисты призов не получают?
   - А кто присуждает призы? Французское кино создано выходцами из России, Голливуд – тоже. А наша характерная национальная черта – преклонение перед женской красотой. Подчеркиваю, перед женской. Да, мы любим и ценим вас, чаровниц, и не скрываем этого. Впрочем, я тебе не навязываю свою точку зрения.
   Видимо Валера зацепил собеседницу. По дороге, сжав его локоть сильнее обычного, Инна обескураженно спросила:
   - Не знала, что ты такой патриот. Ты действительно уверен в нашем превосходстве над иностранцами? Превосходстве наголову?
   - Приведу пример. Моему крестному в первом же бою под Сталинградом во время атаки снарядом оторвало ноги. Он не озлобился, не опустился. Закончил институт, женился, по взаимной любви женился. Вырастил своих дочерей. Работает преподавателем в техникуме. На протезах даже картошку окучивает. Добрый, отзывчивый человек. Приведу другой пример. На соседней улице живет инвалид, вместо рук култышки. Его жена после войны отыскала в каком-то доме инвалидов, привезла, и всю жизнь за ним смотрит, смотрит с любовью. Сомневаюсь, что на западе на такое способны, если своих немощных родителей сдают в дома престарелых и кичатся этим; еще и нас, русских, провоцируют на подобное. Может и способны, но я думаю – по обязанности.   
   - А мой дедушка с сорок второго на фронте и ни одного ранения.
   - Повезло. Видимо бог сберег. Наверно мать за него сильно молилась.
   Инна все-таки не выдержала, закинула удочку:
   - Скажи: я сильно уступаю известным героиням… в соблазнительности?
   - Что можно судить по кинокадрам, по фотографиям. Я же их вживую не видел. Таких, как они, миллионы. А этих просто заметили режиссеры. Если честно, по-человечески их жалко: сколько артисток с искореженными судьбами!
   - Не увиливай! Меня можно сравнить с галактикой?
   - Ты что! – перешел Валера на шепот. – Ты же во плоти! Ты же настоящая… бесконечная! Ты – вся вселенная!
   Он увлек девушку в темный проход между домами, уверенно развернул к себе и подтвердил шепот поцелуем. Инна подалась навстречу, доверчиво отозвалась лопатками на его ладони. А когда парень не спеша разжал объятья, с явной неохотой оказалась на свободе.
 
   В драмтеатр Валера идти не хотел. За билеты, мороженое расплачиваться приходилось ему как мужчине. Парню и в голову бы не взбрело позволить девушке потратить хоть копейку. Он уже сильно издержался. Но Инна так расхваливала алма-атинскую труппу, что вынудила согласиться. У попавшегося лотка с цветами Валера задержался.
   - Тебе какие цветы? – спросила его полненькая продавщица с миловидным пухленьким личиком.
   - Розы.
   - Нет, нет. Красные, вот эти, - и указал на самый пышный букет.
   - Эти два рубля.
   Отдавая деньги, притворился:
   - Ну надо же. Кажется, обронил двадцать пять, - принял нарочитый вид, что усиленно ищет глазами фиолетовую купюру на асфальте; затем наигранно взмахнул рукой. – Ладно. За такой роскошный букет и четвертака не жалко!
   Продавщицы в ряду повеселели.   
   Инна, смеясь, укорила:
   - Зачем? Куда я их?
   - Какой же спектакль без цветов!
   У здания драмтеатра имени Лермонтова около входа раньше, в теплое время, на вынос продавались на разлив токайское и белый вермут. Токайское Валера когда-то распробовал и обрадовался, что сегодня искушение миновало.
   На просмотре Инна его руку не отпустила, да еще по старой памяти доверчиво прижалась головкой к плечу. А по окончании вручила букет главному герою.
   - Зря отдала. Не заслужили, - безапелляционно заявил Валера. А на ее обиженную гримасу пояснил: – Столичные лицедеи играют слабее моих земляков, петропавловских. Или откровенно филонят. Я разочарован.
   Валера догадался: посещение театра задумалось спутницей только лишь для сравнения им ее самой с местной, пусть и столичной, примой. Дифирамбы попусту петь он не собирался. В кафе за любимым мороженым Инна разговорилась, а он зачарованно внимал ее звонкому мелодичному голоску, следил за мимолетной мимикой. А озорные глаза так и затягивали в свои бездонные глубины. Перед уходом запомнилось, как непринужденно поправила без надобности свою прическу и шаловливо улыбнулась.
   Неспешно прогуливаясь по центру, читали стихи. Инна удивлялась, что Валера не знал творчество современных поэтов, и по памяти цитировала Асадова, Вознесенского, Друнину, Ахмадулину…
   В этот раз Валера сдержался. Не поцеловал.
   - Ты в субботу когда освободишься? – задумчиво спросила девушка.
   - В двенадцать.
   - Встретимся в два часа на Абая, где оканчивается Сейфуллина, у клумбы.
   - Хорошо.
   Сегодня порцию мороженого для себя Валера не заказывал, сослался на якобы саднящее горло. Он поскреб по карманам, отыскал двенадцать копеек, полученных на сдачу, и заскочил в гастроном. Блуждая глазами по прилавкам и витринам наткнулся на ливерную колбасу. Взял кусок на все единственные копейки и, еще не выйдя из магазина, впился зубами. В первый и последний раз он попробовал «кошачью» еду. Голод не тетка!   

   На встречу Валера двинулся уверенно. Накануне получил по почте перевод из дома. Отец благоразумно разбивал определенную на обучение месячную сумму на две части, прекрасно зная, что у студентов деньги в карманах не задерживаются. И раз в пятнадцать дней отправлял по тридцать рублей. Подобная уловка позволяла сыну более-менее сносно питаться. Единственно, что довлело, - недорешенный эпюр по начертательной геометрии. Его надо сдать в понедельник. «Посижу в воскресенье», - успокаивал себя влюбленный парень.
   Девушка очутилась рядом с ним неожиданно.
   - А я все высматривал, высматривал и прозевал, - обрадовался Валера, забирая из ее рук сумки.
   - Эту понесу сама. В ней торт, - пояснила она удивленному юноше. – Нас пригласили в гости.
   Квартиру открыла сама.
   - А где хозяева? – спросил Валера, обозрев комнату и кухню.
   - Хозяин – брат. Он сейчас на сборах. Пока не женат. Попросил наведываться, - и весело скомандовала. - Разгружайся!
   Он достал жестяные банки индийского компота из манго, болгарского - из персиков, батон, какие-то печенюшки из кулинарии и бутылку болгарского вина «ЗЛАТНИ ПЯСЪЦИ».
   - Так нечестно!
   - Успокойся. Сегодня я тебя угощаю. Торт вот испекла. Лучше открой вино.
   - Я «Золотые пески» вижу впервые.
   - Я тоже. Купила на пробу.
   В холодильнике отыскалось сливочное масло, сервелат, шпроты. Через десять минут Инна накрыла стол и включила магнитофон. Раскрепощенный музыкой Валера с удовольствием смаковал и вино, и яства. Инна только пригубила. Услышав знакомую мелодию «Шизгаре», спросил про ансамбль.
   - Музыка приятная, вот только название группы «Шокинг блу» коробит.
   Девушка улыбнулась, отпила компот и перемотала ленту. «Криденс» парень раньше тоже не слышал. Он начал было восхищаться тортом, но Инна пересела к нему рядом и властно потребовала:
   - Рассказывай!
   - О чем?
   - Как о чем? Чем я тебя поразила!
   Оплошность надо немедленно нивелировать.
   - Глазами! – моментально нашелся и продолжил: – «…это колдовство», - так про них поет Ободзинский.
   - Ну, допустим, поет он не про мои глаза. Ты его вживую слушал?
   - Нет. Только на пластинках.
   - А мне, еще школьницей, посчастливилось. Вначале не поняла. Вышел маленький, лысенький, полненький. Думала – конферансье. А он как запоет – и все, пропала. А «… после буквы эл» вместе со всем залом встала. Усидеть невозможно. Тело невесомое. Состояние – словами не описать. Мои сверстницы плакали навзрыд. Впрочем, мы отвлеклись. Ты продолжай, продолжай.
   - А можно разглядеть их поближе? 
   - Разглядывай, - Инна со смешком вытаращила во всю ширину свои глазища.
   На радужной оболочке лучилась яркая каряя звездочка и лишь по краям отчетливо проступал строгий серо-синеватый ободок, подчеркивая теплоту основного фона.
   - Ну что? Изучил.
   - Да. Я ошибался. Твои глаза – не колдовство, а волшебство.
   - Тебе у меня понравились только они?
   - Да ты что! Я, как тебя увидел, сразу вспомнил про знаменитое зеркало Челлини, изготовленное для Дианы Пуатье. Ювелир знался с потусторонними силами и наложил на изделие заклинание. Чем чаще смотреться в зеркало, тем красивее становилась его обладательница. Уверен, в настоящее время оно хранится у тебя!
   - Я во Франции не была. Приобрести не могла.
   - Есть легенда, и я верю, – после революции во Франции раритет попал в Россию. А уже после нашей революции его нахождение неизвестно. Ты проверь у себя. Зеркальце небольшое, без украшений. Да нет. Оно точно у тебя. Личико твое восхитительно. Фигурка невероятно идеальна. Невозможно так очаровывать мужчин без влияния высших сил. Как обвораживает линия плеча, как притягивает.
   В подтверждение Валера провел рукой по ее плечу и далее аккуратно нижним ребром ладони очертил оба овала на груди, шепча при этом из Бернса:
   - «Как будто снежная зима два этих маленьких холма своим дыханьем намела».    
   А когда его пальцы поползли выше, Инна резво вскочила.
   - Ты сиди. И не подглядывай.
 
   Валера не удержался и обернулся. Инна лежала под одеялом, лукаво скосив на него из-под ресниц огоньки-смешинки. 
   - Тело могла и не прятать – в нем нет изъянов! – а наклонившись, пробормотал: - Зажмурься! – и легонечко приник губами к векам.
   Этим поцелуем вызвал из глубин ее сущности потаенное, ни с чем не сравнимое ощущение. Валера интуитивно угадывал и попадал прикосновениями каждый раз в нужную точку, раскрывая по нарастающей природное начало любимой. Ночная сорочка на ней смягчала его ласки, углубляя воздействие. Точно также бутон под теплыми солнечными лучами распускается в прекрасную розу. Так и Инна изнутри засветилась в этот вечер истинной женщиной. Она уже не могла сдерживать свое подлинное предназначение. Космические вихри, витающие над ними, слились воедино, подняв их в недосягаемое заоблачное пространство. Гармония любви захватила обоих и понесла их души в бесконечность. 
   Потом они долго не отводили друг от друга счастливых взоров.
   - Ой! Уже темнеет, - Инна прекратила теребить волосы у Валеры и, как была в ночнушке, вспорхнула с кровати.
   Валера сзади оцепенело пялился на ее выточенную спину; пленительные изгибы, выразительно подчеркнутые почти прозрачной тканью; на розовые пяточки, когда она на носочках задвигала штору. А почувствовав его восхищение, включила проигрыватель и под «Лайлу» Тома Джонса, танцуя, медленно приблизилась к постели. Приспустила сорочку. Раскачивая грудями, свесила их и начала водить поочередно по губам любимого. Теперь уже инициатива исходила от Инны. По-детски, игриво завелась в озорстве. Они долго барахтались, пока «малышка» не заснула.
   Валере не спалось. Он осторожно поднялся, достал авторучку из пиджака, присел к кухонному столу и за неимением чистых листов прямо на бумажном конверте для пластинки набросал на одном дыхании при свете луны пять строф.
   Проснулся поздно. Инна хлопотала: мыла посуду, заваривала кофе, дожидаясь его из ванной. За завтраком радостно спросила:
   - Это ты про мои глаза сочинил?
   - Да.
   - Здорово! Мне еще никто стихов не дарил! А какие классные! Размер выдержан, без сбоев. Звучание чудесное, рифмы интересные, необычные.
   - Я рад, что понравилось.
   - Ты только не обижайся. Нужно кое-где поправить. Можно по-честному.
   - Конечно. Это же черновик.
   - Вот рифма в третьей строфе. Она четкая. Но с абстрактными понятиями это конкретное слово не вяжется. Надо заменить. Или вот здесь: резкое «вырвется» не соответствует общему рисунку. В данном случае лучше найти «обтекаемый» глагол. И вот этот глагол, что в последней строфе, обязательно замени. Он подойдет только для росомах, шакалов, но никак не для девушки.
   Инна увлеклась, золотистые волосы уже щекотали его лицо. Валера не удержался, чмокнул в дразнящую щеку:
   - Ты домашняя такая прекрасная, такая родная!
   - Ну, вот. А я тут перед ним распинаюсь! А у него одни целовашки на уме! – и непроизвольно облизнула припухшие губки.
   - Без целовашек тоже нельзя. Но я твои замечания принимаю и учту в окончательной редакции.
   - Уверен, что стихотворение напечатают?
   - Нигде печатать не будут. Написано только для тебя!
   - Ты так бесподобно танцуешь, - продолжил он, немного погодя. – А танго умеешь?
   - И танго, и вальс, и пасадобль…
   - Вальс я немножко освоил. А вот о танго всегда мечтал. Научишь? Хотя бы азам.
   - Давай попробуем. Ты спокоен, музыкален… - Инна подошла к проигрывателю, начала перебирать пластинки. – Нашла. «Брызги шампанского».
   - Первое – осанка. Спина ровная, плечи расслабь, - и похлопала по ключице. – Моим движениям всецело доверяй. Начнем с ходьбы.
   Инна поставила музыку. Со второго раза учительница добавила в ходьбу кресты: «Спокойней, не дергайся. Не отвлекайся, продолжай движение, скрещивает ноги только партнерша».
   Далее отработали повороты. Сложнее было с энтрадой. А когда получилось менять не только направление, но и позицию, Инна неожиданно сымпровизировала.
   - Молодец! Среагировал. Но лучше бы убрал левую ногу чуть назад и наклонил меня. Все равно молодец! Координация немного хромает, и баланс надо развивать на практике. Из тебя выйдет толк.   
   Какая жалость, что счастливые минуты не могут длиться непрерывно, что счастье дискретно. И с этим ничего не поделаешь. Перед расставанием они долго сидели обнявшись.
   - Когда?
   - Даже не знаю. У меня следующая неделя будет напряженной.
   - Может, также в субботу?
   - Надежнее в воскресенье, в двенадцать, около кинотеатра «Целинный».
 
   Возвращался в общежитие на крыльях. Нежность нахлынула и захватила всецело. Сердце пело. «Любовь – это творчество. Высшее творчество, и создается только вдвоем. Мы с ней сумели сотворить это чудо», - восторгался юноша.
   В комнате изрядно поддатые сокурсники раскрывали бутылку.
   - Ты где пропадал? У Манапа день рождения. Отмечали в ресторане, а тебя не было.
   - Манап, извини, не знал. Ты же не предупредил, а земляки неожиданно в гости пригласили. Вот, полторта принес.
   - Ладно, присоединяйся! Ему штрафную.
   - Не могу. По начерталке надо докончить.
   Аубакир снисходительно обрадовал:
   - Твой эпюр уже решили. Благодари Малика, перед кабаком настоял. Сессия на носу, а ты по гостям шастаешь.
   С начертательной геометрией у Малика не ладилось, и Немухин ему по мере возможностей помогал, подсказывал и Турару. Аубакир тянул обычно Манапа, но в этот раз пришлось помочь и старому другу. Неизвестно, когда Валера заявится.
   С понедельника началось. Контрольная за контрольной, задание за заданием. С каждым днем приходилось заниматься все усерднее. Немухина еще спасало, что азы по высшей математике он вынужденно освоил в девятом классе. Но если аналитическая геометрия по Привалову вспоминалась легко, то дифференциальное исчисление все равно требовало время.
   К воскресенью пришло понимание: повторных суток любви в период перед сессией, а особенно во время оной, не получится. Тем более их с Инной невероятных, всепоглощающих суток. В семье Немухин - старший ребенок, и с малолетства привык к ответственности. Приехал он действительно учиться. Если завалит сессию, как потом смотреть в глаза брату и сестренке. Горько осознавать, что оказался неподготовлен к главному чувству, свалившемуся с небес, что не созрел как мужчина обеспечить его развитие. Но сразу порвать отношения не допускал и в мыслях. Человеку свойственно цепляться до последнего за достигнутое, даже когда в дальнейшем предыдущие результаты беспощадно аннулируются жизнью. Валера еще надеялся убедить любимую отложить свидания до конца сессии, а после продолжать с новой силой.
   Он застал ее у цветника, рядом с пивным павильоном. В глубь от улицы за забором располагалась территория Никольского собора. В советское время рядом с церквями традиционно соседствовали пивнушки. На одном только Никольском рынке имелись три точки на разлив, не считая этого бара.
   - Я один раз летом наблюдал, как один молодой мужчина зашел на клумбу, начикал самые пышные розы и как ни в чем не бывало отправился с букетом к кинотеатру, - Валера не решался заговорить о мучившем его.
   - Это нормально. Через три-четыре дня распустившиеся розы желательно срезать. Больше будет.
   - Инна! Тут такое дело. У меня скоро начнется сессия…
   - «Вы разрешения просить пришли - чтоб я Вас отпустила», - почему-то обрадованно продекламировала Инна.
   - «И Вам увидеть лестно было, что трудно мне Вас отпустить…» - продолжил удрученно Валера.
   - Немыслимо! Цитировать Хуану Инес де ла Крус и при этом не знать Ахмадулину. Солнышко мое! Успокойся, - девушка погладила его по щеке. – Меня зачислили на рабфак. Досрочно. С меньшим, чем положено, стажем. Так часто бывает. Я теперь сама не смогу встречаться, пока не поступлю в КазГУ.
   Амбициозная Инна согласна вытерпеть все ради достижения цели. Она только не придумала, как гибко отказать Валере. Он так кстати со своей сессией помог ей выпутаться из скользкого положения. Теперь девушка как бы вынуждена в ответ на его затруднения сослаться на свои.
   «Пусть думает, что я обиделась. Пусть ему тоже будет больно от расставания», - предполагала она. И не понимала, что Валера, сохранив в себе мальчишескую наивность, откровенно радовался подаркам от жизни, а их потери воспринимал стоически, с детской невозмутимостью ожидая новых чудес.
   Ей же еще предстояло через глухую боль разлуки осознать, какая ослепительная мечта промчалась мимо, ярко осветив все вокруг волей к жизни и любовью. Осознать, как мало ей перепало от Валеры внутреннего огня, поддерживающего в дальнейшем ее женский ресурс и заряжающего уверенностью в неотразимости. 
   - Может, получится встретиться на праздниках? - робко спросил юноша.
   - Нет. У меня теперь праздников не будет, пока не поступлю. Не переживай. Мы еще обязательно встретимся. Со временем, когда освобожусь, я найду тебя, - на прощание развернула к себе и поцеловала.
   Валера уходил и не видел, как Инна зашлась слезами. Все было кончено.

   Потрясение от отказа пронзило его насквозь. Он казнил себя, что так рано и безвольно повелся на поводу у искушения, не создав еще предпосылок для мало-мальски приличной материальной базы. Что не в состоянии предложить любимой женщине приемлемые условия для будущих отношений. Но по пути критически осмыслил ситуацию. И чем ближе подходил к институту, тем яснее понимал, что ни приличная работа с достойным окладом, ни наличие машины и квартиры не повлияли бы на Иннино решение. Целеустремленность девушки зашкаливала. Она до кончика носа увлечена этой ботаникой. Ничто не в состоянии вынудить ее поступиться выбранной специальностью. Валера поневоле зауважал Иннин максимализм, присущий лучшим представителям советской молодежи.
   «Нет, я определенно счастливчик. Такая чудесная, удивительная девушка наградила своей любовью. Пусть нам судьба распорядилась провести вместе только одну ночь, но какую! Жизнь прекрасна!» – утешил себя Валера и утихомирился. На сердце отлегло. Но в его глазах впервые начала проскальзывать пока еще легкая, робкая грустинка при разговорах с девушками и молодыми женщинами. А потом пришло понимание: та малая толика счастья выпала ему как бы взаймы, авансом, и ее нужно по жизни отработать. 
   Вскоре начались зачеты. Валера их получил без особых затруднений, причем, два - автоматом. Экзамены тоже сдал удачно. На удивление легко разрешилась химия, по ней в школьном аттестате стояла незаслуженная тройка. Старый профессор с удовольствием выслушал четкие формулировки. Чем выше по ученому званию и должности преподаватель, тем легче сдавать. Для них основное – умеет ли студент мыслить?! Лекции бабая Валере тоже понравились нестандартностью изложения. А с какой гордостью он, смешно коверкая язык, рассказывал о своих коллегах, алмаатинцах. К примеру, как его товарищ, Чердынов или Черданцев, отыскал в камчатском вулкане сложный трансурановый элемент.
   Историю КПСС принимала пожилая казашка, доктор исторических наук. Запомнилось: на первой лекции она с теплой благодарностью упомянула про своих русских учителей, а училась в МГУ. И подчеркнула, что Советская власть раскрыла ей, обычной аульчанке, двери в мир науки. Валера на экзамене удачно применил слова Ленина из первоисточника, не зафиксированные в учебнике. И расположил к себе. Впрочем, женщины в солидном возрасте всегда проникались какой-то «материнской» симпатией к пареньку. Валера усвоил пример ректора с газетой «Правда» и отнесся к этой дисциплине серьезно, что и определило его успех.
   Единственная придирка случилась на начертательной геометрии. Педагог, еще молодой русский мужчина, на занятиях объяснил, как лучше держать карандаш между согнутыми указательным и средним пальцами. Его жена вела практические занятия и показала - для устойчивости карандаш можно просто класть на два верхних пальца с внутренней стороны, прижимая большим. Сколько Валера ни пытался последовать их советам, у него не получалось. На экзамене преподаватель прицепился к этому неумению и снизил оценку на «хорошо». Остальные дисциплины Немухин сдал на «отлично».
   Полностью на «отлично»» сессию закрыли из их группы только двое: Аубакир и девушка-комсорг. Они решительно и уверенно держались при ответах, покоряя экзаменаторов победительным напором. В этот раз Аубакир при подготовке к математике в полной мере применил совет вундеркинда Ерика и очень гордился, что по этому предмету не уступил в уровне знаний Валере. Одну четверку с остальными пятерками получили помимо Немухина еще двое из городских, один из них - тот самый бывший футболист юношеского «Кайрата». Остальные значительно уступали лучшим пяти студентам и по оценкам, и по знаниям. Валера воочию убедился в правоте дяди Саши. Если не считать рабфаковцев и отслуживших в армии, у многих на вступительных экзаменах баллы были незаслуженно завышены. Но их комната обошлась без «хвостов», тем более Манап. Правда, Турара пару раз отправляли на переэкзаменовку, но он пересдал. А после провалов свирепо косился на Манапа.

   В Алма-Ате после расставания с Инной ничего не удерживало, и юноша со спокойной совестью отправился на каникулы домой: в настоящие морозы, к роскошным сугробам и переметам. Вволю наговорился с родными. Дядя уже всерьез зауважал настойчивого племянника.
   А вот дед о ректоре запамятовал. Мендыбаева знал хорошо, но про Султана Муратовича ничего сообщить не смог. Зато рассказал, как до революции попытался поступить в фельдшерское училище. Одним из двух обязательных предметов, необходимых для зачисления, полагался закон божий. Откуда ему, рабочему пареньку, к тому же сироте, знать всякие молитвы и евангелия! Для выживания необходимость в религии не возникала. Но на ехидное замечание попа погорячился, надерзил. Деду бы смолчать, но жизненная привычка пресекать оскорбления в зародыше на сей раз подвела. А поп уперся. Закон божий не знали почти все, но именно нахала священник не допустил к обучению.
   - Ты, внук, никогда не спорь с преподавателями. Не лезь на рожон. Лучше промолчи. Я понимаю - молодая кровь не терпит обид. Но молчание – золото! – посоветовал старик.
   Денежный вопрос отец решил просто. Из одежды у сына все есть. А на нормальное питание шестидесяти рублей в месяц достаточно. И определил двадцатирубевую прибавку к стипендии. В семье подрастало еще двое. Мама в обратную дорогу завернула здоровенный кусок домашнего сала на пару килограммов с приличным гаком, наивно полагая, что казахи свинину не едят, и у старшего, хотя бы в первый месяц, проблем с питанием не возникнет. Как же она ошибалась.
   Из дома ребята привезли и «ет ыстау», и казы, и кабыргу... Малик угощал даже сырне, запеченном в бараньем желудке. А Манап выложил здоровенную, развернутую, слегка прокопченную тушку балыка. Он родом из приаральского райцентра. Родители всегда стараются напичкать своих чад самыми лакомыми кусками и представить перед остальными в лучшем свете.
   Аубакир сразу запал на Валерино сало. Остальные последовали его примеру. А сам Валера больше налегал на рыбу. В их семье ее ели с удовольствием. К сожалению, в последнее время речная и озерная из магазинов исчезла. Не всегда можно было выехать на рыбалку. Последний раз они с отцом выбрались на ловлю полтора года назад, и мама по их приезду с радостью нажарила своих любимых золотистых карасей.      
   Но в Петропавловске в магазинах пока продавалась только морская рыба. За столом царствовала селедка. Она с вареной картошкой нравилась почти всем за редким исключением советским женщинам – наследие военного времени. Правда, в последнее время зачастую соленая атлантическая или тихоокеанская сельдь заменялась тающей во рту иваси. В приготовлении же блюд чаще других видов использовался дешевый, но нежный минтай. Особенно вкусен был тушеным под слоями доморощенных лука, моркови, кабачка и помидоров. Но привезенный Манапом балык отличался неповторимым бесподобным вкусом и превосходил дефицитную желтую осетрину на бутербродах в ленинградских музеях. Превосходил по вкусу и язей, и лещей, и прочую рыбу, когда-либо распробованную Валерой.
   К завершению застолья от сала ничего не осталось. По этому поводу утром Валера, с удовольствием обгладывая косточку от кабырги, приколол соседей:
   - Я понимаю Аубакира. У него мама русская. Но вы же мусульмане. Вам же нельзя есть чушку.
   - Запретный плод всегда сладок, - отозвался Малик.

   В начале второго семестра, в первых числах февраля учебная нагрузка не сильно довлела над студентами. Свободное время тратили на новые фильмы. Баглан восхищался артистом Мартыновым в новом фильме «А зори здесь тихие», копировал его интонацию. Валере больше понравился «Мировой парень», особенно песня.
   В один из дней к Валере обратился Манап с неожиданной просьбой посмотреть на составленный им кроссворд.
   - Я и не знал, что ты их составляешь.
   - Да, мне это нравится.
   - Так. В трех словах грубые ошибки. Орфографические. Потом, не соблюдены пропорции. Здесь и здесь. Вылез за пределы. В кроссворде важно соблюсти симметрию.
   Находившийся в комнате Малик беззлобно поддразнил Манапа:
   - «Кто стучится дверь моя
     С толстый сумка на ремень?»
   - Ты, чем смеяться, лучше бы помог.
   Втроем они довели до ума задумку товарища.
   - Все. Теперь можешь отправлять в «Вечернюю Алма-Ату». Только навряд ли напечатают, там своих авторов хватает.
   Тут вошел Турар с незнакомым парнем, казахом.
   - Немухин! Ты в общаге всех в шахматы обыгрываешь. Попробуй сразиться с серьезным противником, с настоящим кандидатом в мастера спорта.
   - Бутылка!
   - Что?
   - Проигравший ставит бутылку, - и уточнил, - армянского коньяка «Двин».
   - А если ничья? – улыбаясь, спросил незнакомец.
   - Ничьей не будет.
   - Если будет ничья, то играющей белыми считается проигравшим. Идет?
   - Идет.
   Разложили. Валере выпало играть белыми. Он применил дебют слона.
   - У тебя какой разряд? – снисходительно поинтересовался соперник.
   - На уровне второго.
   В этом начале черные легко уравновешивают шансы. Поэтому казах при первой возможности менялся. Играл он классно. Заблокировал своими пешками Валерину пешечную цепь на ферзевом фланге и в центре. Но вертикаль от позиций королевских слонов была вскрыта. Так получилось – белые первыми заняли эту вертикаль последней фигурой, ладьей. Так получилось – король белых оказался на темп ближе к единственной «дыре». И черные к тому же теряли еще два темпа при обмене. Противник продолжал держаться, надеясь на случайную ошибку. Но Валера напряг до предела все свои извилины. И мастерски ходил королем, сильнейшей шахматной фигурой, оттесняя короля противника от оперативного простора. Когда он обеспечил продвижение двух проходных пешек на крайнюю горизонталь, кандидат в мастера спорта сдался.
   - Давай еще раз, - загорелся незнакомец.
   - Сначала бутылка. Коньяк можете не брать, - оглядел победитель присутствующих. - Обойдемся водкой, двумя бутылками.
   Сказать, что Турар огорчился, - ничего не сказать. Он был раздавлен. А так надеялся утереть нос этому «орысу». Как и все националисты, считал, что удел русских работать руками, а «умным казахам» предначертано руководить. Поникший поплелся с другом в магазин.
   - Валера! Ну ты даешь! – восхитился Малик. – Даже кандидаты тебя слабее!
   - Да нет. Этот парень гораздо сильнее меня. Просто он привык играть на очки. А на бутылку, да еще коньяка, психологически не совладал, потому и ошибся. Необычный приз давил на подкорку. Ну и не выдержал напряжения.
   
   После каникул у Аубакира нарисовался новый приятель с металлургического факультета. Некто Конысбаев. Высокий, грузный, уже поплывший в ширину. Болоньевый плащ он не вешал рядом с остальной одеждой, аккуратно складывал на спинку стула. Остальных обитателей комнаты ни в грош не ставил. Общался только с Аубакиром строго на казахском языке. Ранее Конысбаев учился в Ленинграде, в легендарном вузе, но с четвертого курса был отчислен. Вернувшись на родину, не теряя времени, оформился в политехнический пока на первый курс.
   Когда Валера вошел в комнату, Аубакир с Конысбаевым неспешно выпивали. На столе зеленела початая бутылка «московской».
   - Присоединяйся, - предложил Аубакир.
   Валера не стал отказываться. После второй дозы, превозмогая отторжение, предложил гостю перекинуться в шахматы. Но тот согласился только на шашки и довольно-таки быстро разгромил Немухина. Причем очень расстроился, что не было вариантов запереть хотя бы одну шашку противника в так называемый «сортир».
   - Еще раз убедился. Логическое мышление у нас, казахов, на порядок выше, чем у русских, - надменно отчеканил Конысбаев.
   - Ну он только наполовину русский, - попытался сгладить неловкость Аубакир и добавил, - наполовину коми.
   На что русофоб изрек грязным матом:
   - И кому только русская … не давала!
   От откровенной ненависти по Валериной спине пробежал холодок. «Это враг! Злобный, беспощадный враг!» - и физически ощутил, как грозное слово запульсировало в висках.
   У него-то мама зырянка, а как раз у Аубакира мать – русская. Валера удивленно взглянул на друга. Почему он, всегда такой справедливый, такой правильный, сегодня стерпел оскорбление? Аубакир, не подав вида, невозмутимо разлил остатки.
   А когда Немухин после их ухода остался один, утвердился: таких козлов жалеть не надо, их следует давить, безжалостно давить, как клопов.    
   «И все-таки! Почему Аубакир промолчал?»
   А на следующий день убедился в правоте своего вывода. По просьбе Малика он и Манап отправились в ближайший гастроном на Абая за чаем и сахаром. Манап уговорил заскочить в зооветеринарный институт, что неподалеку, проведать своего земляка. Слева через проезжую часть уже открывался глазам проспект Сейфуллина, справа – цветник, где Инна назначила встречу в ту памятную субботу. Перед ребятами шли три молодых казаха, по виду их ровесников, и о чем-то оживленно говорили.
   Неожиданно двое, что находились по краям, подхватили среднего под руки, подтащили с тротуара к дороге и бросили его под проезжающий мимо троллейбус. Резкий звук тормозов прервал остальные звуки. Убийцы метнулись вверх вдоль цветника к частным одноэтажным домикам, что виднелись на косогоре в аккурат перед улицей Сатпаева. Из раскрытой двери водитель, молодой белобрысый парень, рванулся следом. Валеру передернуло от светлого пятна растекшегося мозга на асфальте под днищем троллейбуса. Манап трясся как осиновый лист, и ухватился за Валеру не в силах унять мелкую дрожь.      
   Наконец, появился водитель, приволок за шкирку пойманного преступника и запер его в опустевшем троллейбусе, дожидаясь милицию. Пойманный высунулся в форточку и начал по-казахски чего-то орать. Стоявший в толпе средних лет казах резко ответил, и вопли умолкли. На вопрос Валеры Манап перевел:
   - Этот кричал: «Вы, казахи, что молчите! Нас русские ловлют, сажают, а вы молчите. Так нас всех пересадют!» А мужчина ему: «Ты не казах! Ты убийца! Твое место в тюрьма! Я, я буду свидетель, чтобы тебя посадили». Ох, Валера! Всякая мразь, все эти подонки всегда прикрываются национализмом, - невзначай чисто, без ошибок, завершил перевод приятель.
   По приезду скорой помощи и милиции Манап рванулся было к троллейбусу, но Валера попридержал.
   - Свидетелей и без нас хватает. Потом будут вызывать, да еще и не вовремя.
   Немухин с горечью окинул взглядом перекопанную клумбу. По осени тут пламенели тюльпаны. А ближе к зиме из неоткуда возникла Инна с сумками и умыкнула его в чудесное, волшебное приключение. Он твердо знал, что люди созданы для созидания, для радости. Поэтому всячески украшают свою жизнь прекрасным. Но почему у отдельных из них происходит сбой, почему всячески пакостят, разрушают созданное другими и даже покушаются на саму жизнь Немухин не понимал, и не мог понять по своей природе. Страшнее всего, когда сбой происходит массово.

   - Валера. Тут такое дело, - Аубакир начал издалека. – Ты знаешь, Баглан приударил за Майей, той самой… с «экономики»?
   - То-то он и не появляется в последнее время.
   - Ну да. Только все его потуги безуспешны. Такая краля… все нос воротит. Бедняга, уже извелся. 
   - А я чем могу помочь?
   - Понимаешь. Бычкова Надя подсказала свести их ближе через ресторан. Наиля Сафина уговорила Майю принять участие в посиделках. Она с ней знакома со школы. Уже назавтра и стол заказали, а у Баглана как раз ночью бабушка умерла. Пришлось срочно уехать.
   - И ты предлагаешь мне заменить Баглана?
   - Ну да. Не Турара же просить.
   - Третьим будет Олег? – Олег Балашов с горного факультета, земляк и сокурсник Баглана, невысокий широкоплечий крепыш, нравился Немухину своей основательностью и немногословием. – А вы не боитесь, что я ненароком отобью зазнобу у страдальца?
   - Да ты что! Нет, конечно. Она вообще неприступна. Баглан сам попросил именно тебя. Да и девчата с нашей группы не против твоего участия, не против замены. Ты их по возрасту как раз устраиваешь. Не сворачивать же планы. Повеселимся от души.
   Майя обворожила на курсе не одного воздыхателя. Смешение кровей (мать - казашка, отец – русский) наградило ее роскошной красотой. Большие, широкие, слегка наискосок глаза заволакивали в свои черные омуты беспощадно. Бог не обделил ее ни ростом, ни фигурой. Девушка действительно ослепляла любого, кто попадался на пути. При встрече с ней невозможно не обернуться вслед.
   «Мне с моей утонченной стройностью, да, пожалуй, и Баглану ловить нечего. У нас еще все впереди», - подумалось Валере при знакомстве, и улыбнулся тепло и грустно. А Майя, натянутая вначале как струна, от его улыбки растаяла, расслабилась. Сразу вычислила: этого парня можно не опасаться. Он на нее не поведется.      
   Это был тот самый ресторан неподалеку от Дома кино, где ребята когда-то обсуждали «Солярис» Тарковского. Надя и Нелли выбрали закуску, как и все, за что они ни брались, с ответственностью. Стол был накрыт скромно, но достойно и со вкусом. Три вида салатов, в том числе мясной, уже порезанный ростбиф, заливная рыба, бутерброды со шпротами и паштетом, у каждого в тарелке бефстроганов с гарниром и зеленым горошком. Чуть позже подали азу по-татарски, это блюдо в меню отсутствовало. Из напитков: белое румынское и сухое красное «Каберне Качинское». А вот обычное в таких случаях полусладкое шампанское отсутствовало. Для мужчин бутылка «Самтреста», вторую Бычкова принесла с собой. В графинах чудесный компот с легкой кислинкой.
   Бычкова и Сафина с присущей женщинам природной жилкой сразу создали непринужденную обстановку. Аубакир им всячески пособлял. Надя вовсю тормошила расспросами Балашова. Нелли уделяла больше внимания Майе, шутливо поддразнивая Валеру. Молчаливый Олег, самый старший, добросовестно принялся разливать. Первый тост Аубакира отличался правильностью. Про дружбу, учебу, первую сессию, Алма-Ату. Языки развязались. Валера внимательно слушал простые истории: и про недавно назначенного декана, и про старосту группы, и про девушку-комсорга. Особо отметил: молодой преподаватель Бопашев, ведущий в группе практические работы по физике, организовал в институте кружок по ядерной физике. Кружковцы автоматически освобождались им от плановых занятий.
   Подняв второй тост, Олег промямлил что-то несвязное и засмущался. Но Надя сгладила его неловкость похвалой и, как только заиграла музыка, повела танцевать. 
   
   Валера волей-неволей пригласил Майю. Нехотя двигаясь в паре, он мрачно протянул:
   - А ты краси-и-и-вая!
   - Только не надо ненужных и глупых комплиментов. Давай танцевать просто.
   - Давай. Но просто – неинтересно. Посмотри на наших старших компаньонов. Сосредоточенные, робкие. Прям школьники на выпускном.
   - Слушай, Майя! – вдруг оживился Немухин. – Ты не будешь против, если мы «по нотам» разыграем вечер и от души повеселимся. Подразним наших. Они-то скованы, зашорены, а нам по барабану. Устроим представление как артисты в театре. Изобразим влюбчивость.
   При последних словах озадаченная партнерша перевела взгляд с его лица через плечо в зал и направила распахнутые ресницы в одну точку. Сжала разрез глаз и: 
   - А что. Я согласна поиграть в «любишь-не-любишь».
   При приближении Нади с Олегом Валера извинительно улыбнулся и перевел правую руку ладонью к лопатке, закрепивши локоть на талии. А левой перехватил поясницу. Девушка, неожиданно очутившись вплотную, инстинктивно дернулась. Но, оценив стальные мышцы смазливого худосочного «мальчика», растерялась и вынужденно прижалась: «Интересно, что будет дальше?»
   - У тебе груди такие упругие! Как виноградные кисти! – восторженно промурлыкал Валера не столько ей, сколько Бычковой. Надя изумленно обернулась.
   - Нахал! – только и успела среагировать Майя.
   Но медленный танец закончился, и Валера почтительно, даже подобострастно склонился и поцеловал ее запястье. А затем, как хрупкую драгоценность, осторожно повел за пальчики свою «героиню» к месту. Он стоял, не отпуская руки, пока девушка присаживалась.
   В дальнейшем Валера больше не позволял себе подобного дурачества, вел себя вполне прилично и в паре соблюдал дистанцию, чем обескуражил девушку. Самолюбие не позволяло признать за зарвавшимся кавалером роль первой скрипки. А Майе так хотелось в следующий раз отшить его. Она уже мысленно прорепетировала, как выставит локти при очередной попытке посягнуть на свое личное пространство. Но этот хулиган лишил такого удовольствия. 
   Танцы действительно сближают. Сближают всех самим доверительным процессом насыщения клеток тела возбужденной энергией у каждого из участников. Активация эмоций, чувственности сносит все условные преграды при общении, подхватывает и раскрепощает людей, высвобождает от обыденности.
   А как девчата самозабвенно покачивали бедрами. В такт покачиваниям автоматически плавными волнами вибрировали животы. Сочетание движений в стиле «диско» с колыханиями низов мини-юбок делало советских красавиц неотразимыми. При быстрой музыке Аубакуир с Валерой также с удовольствием выписывали кренделя. Даже Балашов добросовестно и сосредоточенно топтался.   
   После первого сета Майя неожиданно разместилась на Валерином стуле. Но постичь ее поступок сразу не удалось. Следующий тост был за Немухиным. И он рассказал, как «Анна Ярославна, королева Франции, рано потеряв мужа, осталась одна с четырехлетним ребенком и сохранила власть отпрыску. А после коронации сына в Реймсе с чувством выполненного долга решила посвятить остаток жизни себе родимой и, пока еще не перезрела, сполна насладиться прелестями жизни. Ее внимание привлек влиятельный, богатый и мужественный граф Рауль. Но ее намеки он в силу французского менталитета не понимал. Тогда Анна накануне королевской охоты ночью сама приготовила секретное зелье, а по приезду графа собственноручно поднесла угощение. Рауль, не успев соскочить с седла, осушил кубок, подхватил Ярославну к себе на коня и умчал с нею в свой замок. Любовь их была так сильна, что в течение трех лет они нигде из замка не появлялись». В завершении легенды Валера от все души пожелал милым дамам узнать секрет волшебного напитка и использовать, завоевывая избранных ими мужчин.      
   Тост девчата встретили на ура. Надя с Нелли даже заспорили: из каких ингредиентов состоял отвар. Дружеская беседа захватила всех. Разговорили и Олега. Тот после армии успел поработать на руднике и занимательно поведал о профессии горняка. А Майя внезапно накрыла ладонью Валерино плечо. «Почему она пересела?» - ломал голову юноша. И допетрил. Ее быстрые взгляды время от времени всегда бросались в одном направлении. После смены мест она, обращаясь к нему, своему напарнику, непременно будет видеть и объект девичьего интереса. Немного погодя, Немухин присмотрелся к столику, где восседали четыре спортивного вида казаха. Сидевший лицом к студентам показался вроде бы знакомым. Валера усмехнулся простой разгадке Майиного поведения. Оставалось только вспомнить, где и при каких обстоятельствах он встречался с этим мужчиной.    

   После перерыва вновь заиграла музыка. Услышав знакомую мелодию, Валера предложил:
   - Выйдем на «Дорожку».
   - Куда? Куда?
   - Прогуляемся немножко.
   - Я танго… никогда не пробовала, - огорченно сообразила Майя.
   - Я тоже - не ахти. А когда начинать? Только среди своих. Я закрою тебя от взглядов корпусом. Повторяй зеркально мои шаги и замирай, когда я замираю. Ничего сложного вытворять не будем, обычная ходьба. Пойдем, не бойся. 
   После первой дорожки, обретя уверенность и осмелев, Майя попыталась встать спиной к залу.
   - Сделай пируэт. Оттяни одну ногу и присядь в полушпагате… Умничка! – когда она эффектно сменила положение, Валера понимающе улыбнулся.
   Ритм вел молодые тела в строгом русле. Проникновенные звуки «Каминито» всецело направляли движения танцующих в такт друг другу. Зажатая поначалу Майя полностью отдалась во власть завораживающим аккордам, губки радостно приоткрыли идеальную белизну зубного ряда, ее движения уже совпадали с шагами и с остановками партнера. В завершении Валера скомандовал:
   - Откинься спиной на мою руку. Задери вверх правое колено.
   - Почему правое?
   - Ты же правша. Левая опорная.
   Майя исполнила с добавлением. Выпрямила ножку вверх, прижав рукой юбку к бедру. Подруги даже захлопали в ладоши. Парень-казах пялился во все глаза. Валера во второй раз учтиво поцеловал ее в запястье. Также во второй раз повел за пальчики к столу. А когда присел сам, девушка игриво на него облокотилась, чем привела в замешательство Аубакира и Олега. Хитрая Сафина пригласила Немухина на белый танец и окончательно раззадорила Аубакира, да и Майю. Вальсируя, поддразнила Валеру:
   - Помнишь, как абитуриентом познакомился с нами, со мной и Надеждой? Такой скромный, стеснительный, вежливый, просто лапочка. Я тогда жалела. Такой красивый мальчик, а слишком молоденький для меня. Никогда не ожидала, что на проверку окажешься таким искушенным сердцеедом. Как ошибалась в тебе.
   - Зря жалела. Моя мать старше отца на четыре года. И это им не мешает. Но ты права: в нашем возрасте эта разница существенна.
   - Ты, как всегда, непредсказуем… и легкий в общении. Я накануне замолвила словечко Майе быть с тобой повнимательней… поласковей. Могла и не просить. Ты и так добьешься расположения любой девчонки, - провоцировала Нелли на откровенность.
   - Ты слишком обо мне высокого мнения.
   Перед чаепитием Майя не пошла в туалетную комнату со старшими подругами. Осталась обихаживать Валеру. И вдруг сорвалась. Оказалось, тот самый парень остался один. Его собутыльники отправились докупать спиртное у таксистов. В магазинах с семи вечера водка не продавалась. Девушка подобралась, сконцентрировалась и надменно прошествовала мимо крепыша, провожаемая растерянным взглядом. Валера вспомнил – точно так же казах опешил, когда поменялся местами с Инной на концерте. Конечно же, это он. Точно так же дернул головой, пытаясь согнать наваждение.
   Валера уверенно подошел к соседнему столику.
   - Разрешите.
   - Да.
   - Вы меня извините, но это Вы тогда поменялись местами с моей девушкой во Дворце имени Ленина на концерте «Песняров»?
   - Это ты был с ней, что ли? – глаза у него вовсе не колючие. А маленькие, узкие, в одну линию, глубоко посаженные, точь-в-точь как у Валеры. Нос также переломан. – Ну ты даешь! С новой девчонкой! И опять с раскрасавицей!
   - Да нет. Сегодня у нас просто дружеские посиделки, отмечаем первую сессию.

   Неизвестно, чем бы закончилась их репетиция в «любишь-не-любишь», если бы не Майино стремление понравиться именно этому суровому зрителю. Валера, поджидая Майю, специально разговорился с выручившим его человеком; сообщил про институт, факультет, курс, группу: «Вдруг этот тюфяк не сообразит спросить сам».
   Девушка появилась предвидимо одна и после подруг.
   - Майя. Познакомься, - подозвал Немухин. И, когда та подсела к ним, а парень робко представился: «Нурбек», рекомендовал:
   - Он однажды здорово помог мне.
   - Я вас ненадолго оставлю, - Валера двинулся по примеру подруг в искомое заведение. В это время собутыльники Нурбека, вошедшие было в ресторан, увидели своего товарища не одного, застопорились и повернули назад, решив переждать у выхода его беседу с эффектной красоткой.
   «Значит, не только одну Майю сегодня зацепило. Зацепило их обоих», - добродушно хмыкнул Немухин. После разлуки с Инной он не был готов для серьезных отношений и не горел «пылким» желанием. С Майей же они действительно разыгрывали спектакль. Да. Талантливо, но разыгрывали.
   Пожалуй, одна лишь Нелли заподозрила показушность в их поведении. Надя же была слишком занята Олегом для каких-либо умозаключений.
   Напоследок, за чаем, Майя прихватила Валеру не ладошкой, не локотком, а всей рукой, приобняв сзади уже за оба плеча, и заинтригованно спросила:
   - Что за таинственная и восхитительная незнакомка присутствовала с тобой на «Песнярах»? Та, что захотела сидеть и слушать рядом? Кто такая?
   - На каких «Песнярах»? – удивился Аубакир.
   - Подожди, - осадила его Нелли. И ехидно, Валере: – Об этом желательно поподробнее.
   Ни один мускул не дрогнул на лице у Немухина. Он невозмутимо парировал скользкое любопытство пересмешницы:
   - Случайно встретился на концерте с родственницей. На два дня приезжала в Алма-Ату.
   - Представляешь, - обратилась Сафина к Бычковой. – Мы, местные, не смогли даже перекупить билеты на модный ансамбль, а провинциалка за полторы тысячи километров приезжает и спокойно покупает в тот же день, в день приезда, - опять повернулась к Немухину: - Валера, объясни. Как она достала билет?   
   Валера слегка развел ладони, задумчиво поджал губы, наморщил в недоумении лоб и до предела расширил свои узкие глазенки, изобразив крайнюю степень наивности:
   - А и правда! Как?! Я не догадался спросить. Не подумал об этом.
   Нелли не выдержала и расхохоталась.
   - Вруша, притворщик. Гуляет с девчатами напропалую. И молчит как партизан.
   «Вот, язва! Привязалась же! Нурбек тоже, гусь лапчатый! Не мог промолчать. Ну, как же. Надо отшить «конкурента» от избранницы».
   Он поджал ладонью скулу и твердо решил в дальнейшем держать язык за зубами. Молодой человек не предполагал, что мероприятие с присутствием всего лишь трех особ женского пола окажется столь утомительным. Приятным, но утомительным. И радовался, так как не оплошал, несмотря на отдельные шероховатости в общении. Что приобрел уверенность и навыки, необходимые для подобных, особенных случаев в будущем.

   Провожая девушек, пришлось разделиться. Надя жила в стороне к Тещину языку. Поэтому она и Олег вскоре свернули. Нелли и Майя соседствовали в районе Тастака. Аубакир, энергичный и прямой, с удовольствием остался бы с Нелли наедине, но ничего не поделаешь. Он вяло поддерживал с нею пустопорожний разговор, причем Валера и Майя всю дорогу молчали. У приличного по размерам частного дома Майя, расставаясь, сладко поцеловала Валеру в губы: «Спасибо. Ты такой щедрый!» - прошептала и якобы смутилась от своего порыва.
   «С чего бы это? Наверное, репетирует захватывать Нурбека», - и опять улыбнулся ей тепло и грустно.
   - Ну ты даешь! За один вечер совсем охмурил деваху! Силен! Что теперь сказать Баглану? – завелся на пути к общежитию Аубакир.
   - Ничего. Ни Баглан, ни, тем более, я ей абсолютно не нужны. Ловить нам нечего, и всякие ля-ля-ля не светят. Ты как-нибудь поосторожней объясни Баглану: у нее давно есть желанный, - и предвосхищая дальнейшие разбирательства: – Она мне сразу об этом заявила. Ну и решили по полной оторваться. Чего зря кукситься! Отдыхать так отдыхать! – убежденно внушал Немухин.
   - А что скажешь о Наиле? Манит она меня. Боюсь обжечься. Уже с двумя не удалось договориться.
   - Почему ты к ней обращаешься Наиля, а не Нелли?
   - Это же ее настоящее татарское имя.
   - Хочется ей зваться по-английски, и бог с ней. У женщин для отказа причины зачастую пустяковые. То дырка на чулке, то потертые плавки, то комбинашка не первой свежести, то имя. Они мыслят по своей логике, эмоциональной. Но хотят не меньше нашего, а опасаются залететь. Что касается Нелли. Будет тянуть. То станет отнекиваться, ссылаться на всякие причины, то срочно предложит куда-нибудь прогуляться. Женщины в чувствах очень практичны. Мы до четвертого курса им неинтересны. А на пятом начнут буквально вешаться на нас. Замучаемся отбиваться.
   - Тебе хорошо. Ты еще слишком юный. Меня же природа уже вовсю припекает. Я все равно надеюсь в этом году встретить свою. Пойми правильно: мать – начало мужчины, женщина – продолжение. Без любящей жены, семьи, детей жизнь теряет всякий смысл.
   - А насчет логики, я категорически не согласен. Это все бабьи выдумки! Эмоции у всех одни и те же. И положительные, и отрицательные, и нейтральные – это ответ организма на впечатления, и по половым признакам не разделяются, - продолжил Аубакир. – В журнале «Юность» прочитал когда-то статью одного московского тренера по самбо. По утверждению автора девушки легче парней осваивают приемы. Исходя из своего опыта, автор сделал следующий вывод. Природа и эволюция запрограммировали мужчин как добытчиков… пищи, технологий, информации. Женщины же созданы для сохранения добытого. Так в них заложено. Поэтому они быстрее ребят разучивают борьбу на практике. Лично я считаю: уровень развития ума у женщин за редкими исключениями в отличие от мужчин стабильно средний. Валера! Степень возбуждения коры головного мозга у добытчиков просто обязана быть непременно выше, чем у хранителей. Другой вопрос. За миллионы лет эволюции выживали более сдержанные экземпляры сильного пола. Естественный отбор и необходимое для выживания воспитание сохраняли для дальнейшей жизни только невозмутимых, но мгновенно реагирующих действиями. Женщинам же, хранителям добычи, необязательна выдержка. Необязательна во всей миллионолетней истории существования человечества. Естественный отбор, как правило, не создавал преимуществ женщинам с выдержкой. Поэтому в своей массе им позволительно бла-бла-бла. А так как по природе они хранители, то и логика у них не эмоциональна, а как раз конкретна, я бы сказал, железна. Это мы, дураки, чего-то там воображаем. Девчата считывают нас мгновенно и ведут себя соответственно нашему поведению или характеру.
   У института, при повороте на Сатпаева, их поджидал Балашов с непочатой запасной бутылкой коньяка и со съестным, оставшимся на столе и собранным практичной Бычковой в авоську.
   - Вот. Надежда позаботилась. Понимает, что нам мало.
   Они свернули с освещенной улицы, и Олег провел их к уцелевшей каким-то чудом скамейке в укромном месте между общежитиями. В разговоре Олег все время сбивался на описания достоинств своей симпатии. Немухин отметил: его обычно бесстрастный голос при этом звучал радостно, с нежными нотками.
   - Завести семью можно в любое время, невзирая на обстоятельства, - поддержал он Аубакира. – Бывают случаи, когда пары возникают на школьной скамье. – Здесь Валера даже поддакнул. – Но пацаны, отслужив в армии, после демобилизации обычно сразу женятся, не откладывают в долгий ящик. Это уже созревшие мужланы, и подготовлены для семейных отношений. Тебе, Валера, и Баглану еще можно тратить время на страдания, на игру в великодушие, а нам с Аубакиром пора. Пора запрягаться, и тянуть волынку не имеет никакого смысла.
   - Вот, взять Надежду, - снова перевел речь на Бычкову. – Ей нравится заботиться, беспокоиться о ком-то, печься. Я уверен – она пронесет в своем сердце любовь через все неустроенности быта, через все испытания жизнью. И симпатичная к тому же. Чем не жена?! Как говорится? Если в семье лад, остальное приложится.
   Поддержал он и утверждения Аубакира насчет бабьих сантиментов с весомым уточнением:
   - Эмоциями руководствуется толпа. Сильных эмоциями не прошибешь. Сильные прут сами.
   Опустошив бутылку, ребята разошлись по общежитиям.

   На лабораторных работах Немухин улучил время и на листе бумаги начал рассчитывать количество пи-мезонов, необходимых для образования протона. Расчет по сумме масс приводил с натяжкой по массе к семи. Расчет для нейтрона сделать не успел. Подошедший Бопашев с улыбкой спросил:
   - А что покажут расчеты по спину, заряду и прочим параметрам? Что касается массы, то шесть пи-мезонов плюс один мю-мезон минус незначительное количество масс электронов. И потом. Выяснить природу нуклона можно не поверхностными расчетами, а только фундаментальными исследованиями, и пока не достигнуто стройное, целостное объяснение. А все эти расчеты - всего лишь макушка айсберга. С них все начинается. 
   - Приходи сегодня в четырнадцать-ноль-ноль в 207 кабинет.   
   Первое задание Валера успешно провалил. Он вроде бы отладил переключатель, но установить ручку к анализатору не удавалось. Лампочка не включалась. После очередной неудачи Бопашев, поморщившись, оторвался от бумаг и обратился ко второму посетителю кружка:
   - Отрегулируй у новенького, а заодно проверь у анализатора питание.
   Тот недовольно подошел, но провозился с приборами достаточно долго, втихаря ругаясь на технику по-казахски.
   Немухину было нестерпимо стыдно за свою, как ему казалось, зряшную хитрость с мезонами. Он пугливо хотел отказаться от занятий в кружке. Но природное упорство не позволило смалодушничать. Превозмогая трусость, робко заявился во второй отведенный преподавателем день недели: «Назвался груздем - полезай в кузов».
   В этот раз Бопашев находился в аудитории один.
   - Молодец! Думал: откажешься. Сегодня я свободен, поэтому приступим.
   Объясняя, быстро и проворно собрал блок-схему спектрометра. Выдал толстую тетрадь для фиксации показаний пересчетного прибора. Подчеркнул о необходимости смены возможных в будущем условий предстоящего исследования и:
   - Алга, комсомол!
   А в коридоре исследователя поджидал Баглан.
   - Валера, зачем это тебе? Нахватаешься рентгенов и кюри – всю жизнь жалеть будешь, - предостерег приятель. – Я уже замучился тут торчать. Пора уже вытаскивать Аубакира из научно-технической.
   Немухин обрадовался искренней заботливости и беспокойству старого друга. И не знал, что Баглан недавно проследил встречу Майи с Нурбеком после лекций. А по ее задору при свидании с ухажером понял безуспешность своего чувства. Дружеское же отношение к Валере, такому же неудачнику, как он считал, только усилилось.
   Решив вопрос с практическими занятиями по физике, студент столкнулся со сложностями с черчением. Нет. Чертежи он читал как «Отче наш». Но вот чертить. Еще в восьмом классе Валера убедился в сложности для него данного процесса. Штрихи даже карандашом на простой бумаге не всегда получались идеально ровными. Здесь же предстояло использовать тушь и незнакомый ему рейсфедер. Он панически боялся испортить достаточно дорогой ватман формата А3. 
   Аубакир, пыхтевший над заданием, подсказал:
   - Заплати, да и все. Малик и Турар просто купили. В соседней комнате у третьекурсников вроде Канат подрабатывает этим за пятерку.
   - Не могу. Занят под завязку, - наотрез отказался Канат и для убедительности провел кистью по шее.
   Расстроенный Валера огорченно побрел к выходу.
   - Подожди. На черновике уже сделал? – мягко и тихо спросил плотный, невысокого роста парень.
   - Да.
   - Так пошли. Помогу.
   - Не мешай, - отсек он Валерины попытки разговорить его. Единственное, что узнал Валера, - имя парня. Каиргельды.
   Пока Каиргельды чертил, подошел Манап. У него чертеж был давно готов. Благодаря дяде, хлопот не возникло.
   По окончании Валерин спаситель наотрез отказался от спиртного. А вот на чай с удовольствием согласился. Тем более на индийский, закупленный ребятами при посредничестве Наили.
   - О! У вас второй сорт, - он, донельзя довольный, жмурился, смакуя полными губами каждый глоток. – Мы, казахи, его особо ценим.
   Манап составил компанию и уважительно обращался к гостю на родном языке. Валера отметил, как мягко и певуче, несколько завораживающе, звучал казахский при ответах Каиргельды. Его крупное лицо источало располагающее дружелюбие.

   Дверь внезапно открылась. В проеме появился Ахметов. Именно его обсуждали ректор с председателем приемной комиссии при Немухине. Так получилось, что восстановили Ахметова на третий курс. И попал он в общежитие как раз в соседнюю комнату.
   Было в его облике что-то хищное, злобное. И сейчас, пристально уставившись на Каиргельды, он жестко, по-казахски, озвучил свое недовольство. А на ответ продолжил уже непререкаемо. Радостность на лице Каиргельды сменилась непроницаемостью. Парень обреченно поднялся со стула и побрел следом.
   «Приперся и не дал чай допить», - расстроился Валера. Манап поежился.
   На следующий день Немухин после занятий чуть-чуть задержался в библиотеке. У входа же в общежитие почувствовал необычное. Несколько студентов сгрудились у тумбы для писем и потихоньку перешептывались. Дежурная приложила палец к губам и показала на помещение для досуга.
   - Тынышбеков выбросился в окно. Насмерть.
   - Каиргельды?
   - Да. Сам ректор собрал всех на установку.
   В зал протиснуться не удалось. Слушал прислонившись к косяку. Султан Муратович взволнованно характеризовал Каиргельды. Оказывается, парень учился только на «отлично». Уже вел свои исследования по важному направлению электроэнергетики. И перед ним, гордостью политехнического, открывались блестящие перспективы по окончании вуза.
   - Этот Ахметов клялся и божился, что будет вести себя смирно, будет учиться, будет стараться. Зря мы ему поверили. Довел издевательствами талантливого юношу до самоубийства. Сколько волка ни корми… - Ректор окинул взглядом аудиторию. – Предупреждаю. Если выплывут подобные факты надругательств, руководством к инициаторам применятся беспощадные и незамедлительные меры. Республике нужны специалисты, а не будущие уголовники.
   После Манап объяснил: перед смертью Тынышбеков оставил записку, где изложил о побоях, пытках и прочих безобразиях от Ахметова, сделавших условия жизни студента невыносимыми. Ахметова арестовали сразу.
   В эту ночь Немухин долго не мог заснуть. Вырос он в поселке, где дошкольником наблюдал массовые драки, стенка на стенку, когда из палисадников дерущимися вырывались штакетины; а от заборов оставались только столбы и перекладины. Но вскоре в городе органы правопорядка стали наводить порядок. С наступлением темноты милиционеры на машинах прочесывали район, хватая и запихивая в автозаки (иногда в два, в три) кучкующихся местных бандюганов. И многие из задержанных отправлялись в места не столь отдаленные. Поэтому на малышню, пошедшую в школу, тлетворное влияние улица не оказывала. Ребятня дружила, а не выясняла, кто сильней. Играли в волейбол, шахматы, футбол, зимой катались со склонов оврага на лыжах, санках…
   Нет, стычки время от времени случались. Иногда можно было случайно наскочить даже на толпу озверелых придурков, и не всегда получалось подкараулить и отомстить обидчикам. Но такого, чтобы унижать, упиваясь безнаказанностью, унижать сокурсника! В Валериной голове это не укладывалось. Из его жизненного опыта: физически сильные одноклассники ставили перед собой достойные цели. Один после восьмого класса поступил в Алма-Ате в пограничное училище, другой мечтал стать летчиком. Для них: гнобить слабых – потерять уважение к себе.
   Немухин не понимал, для чего Ахметов восстановился. Один двоюродный дядя Немухина, бывший заправским хулиганом, ушел на завод, закончил вечернюю школу, затем по направлению закрытый институт с трехлетним обучением, вырос до заместителя директора крупнейшего оборонного завода. Другой дядя, тоже двоюродный, но моложе первого, известный жестокостью забияка, в результате мерзких выходок угодил в тюрьму. Но до осуждения не пытался учиться или работать. Это – не его. Зачем Ахметову, никчемному человечишке, нужен диплом, если он не собирался менять, исправлять свою гнусную натуру? И вообще, почему одни люди созидают, улучшают жизнь, а другие, отщепенцы, всячески пакостят, гадят и, самое страшное, лишают жизни? Кто им дал право гасить божественную искру в чужом теле?   
   Вдруг Валеру пронзила мысль: «Почему молчали соседи по комнате? Почему не вступились? Ведь их же трое!»
   Аубакир встал с кровати, налил из чайника, выпил.
   «Тоже не спит», - вздохнул и отвернулся к стене.
   Следующим вечером трое друзей с примкнувшим к ним Балашовым в какой-то забегаловке, запивая пивом шашлыки из курятины, обсуждали происшествие. Аубакир презрительно обозвал жильцов, не защитивших Каиргельды, дрожащими трусами.
   - Вот, позорники! Полгода танцевали на задних лапках, лишь бы их не трогал! Ни стыда, ни достоинства.
   Баглан всецело поддерживал Аубакира. Он, как и Валера, не мог принять за нормальность их пресмыкание перед подлецом. Но Олег неожиданно не согласился:
   - Ребята! Мы не знаем всех обстоятельств. Ахметов их старше. У него вполне могла быть поддержка старшекурсников или со стороны. И потом. Трусость не является грехом.    

   Обучение в институте помимо приобретения знаний и навыков автоматически награждало участников процесса широким или узким кругом знакомств. Причем, сходились между собой люди, как правило, примерно равного уровня развития, одинаковых жизненных позиций. Человеку свойственен поиск себе подобных в общении. Различные черты характера даже укрепляли согласие, облегчали взаимопонимание. И жизнь обязательно сводила вместе нужных друг другу, нужных для дальнейшего развития и становления личностей.
   Наверное, случай с Каиргельды был редким исключением. Погибший, скорее всего, не нашел среди сокурсников родственной души. Кому можно открыться, с кем можно посоветоваться в сложной ситуации. Парня с примерно равным интеллектом. Будь у него друг - обязательно бы помог. В этом отношении Валере повезло изначально, с абитуриентства. И Аубакир, и Баглан всегда симпатизировали юноше. Их заботу он действительно ощущал и старался отвечать тем же.   
   - Молодой человек! – услышал Немухин, поднимаясь по лестнице. – Ты ведь занимаешься у Бопашева?
   - Да.
   - Я тебя видел у него. Хотел бы познакомиться поближе. Не против? Ну, так пойдем ко мне... Нет-нет. Мой сосед как раз отсутствует, я сегодня один.
   Они поднялись в его комнату. Пятикурсников в комнаты заселяли парами. Сергазы, так звали нового знакомого, нарезал хлеб, открыл рыбные консервы и откупорил поллитровку.
   Начал разговор неожиданно с Конысбаева.
   - Чего повадился этот фрукт в вашу комнату?
   - Без понятия. Общается только с Аубакиром.
   - Такой высокий сильный парень?
   - Да.
   - Мне сразу после поступления в институт светило попасть по направлению в Ленинград, но в последний момент переиграли и отправили этого лоботряса. Так что Конысбаев, как говорится, перебежал дорогу. До четвертого курса его там с грехом пополам еще переводили. Но когда началось обучение дисциплинам по специализации, пришлось отчислить. Не тянул.
   - Нет, если бы он поступил по квотам в какой-нибудь московский вуз, то несомненно окончил бы. Со временем назначили бы где-нибудь «парадным баскарма» с русским замом, - продолжил Сергазы. – Но в данном ленинградском щепетильно относятся к выпускникам, дорожат своей репутацией.
   - Почему именно с русским заместителем?
   - Казаха нельзя. У нас, у большинства, в крови чинопочитание. Развалили бы доверенное им управление или дирекцию.
   - Значит, Конысбаев – чей-то родственник! – вставил Немухин. – Конечно же обидно, что у нас система не позволяет грамотным, талантливым, образованным ребятам пробиться наверх. К сожалению, бездарным сыночкам крупных начальников путь к карьерному росту открыт.
   - Стоп-стоп. Не торопись всех под одну гребенку. Не спеши со скоропалительными выводами. Не все так однозначно. Как раз дети руководителей, особенно крупных, в подавляющей массе хорошо образованы, талантливы, лучше подготовлены, чем остальная молодежь. Но беда любого общества, не только в Казахстане или в России, но и во всем мире, заключается в создании начальством тепличных условий для своих отпрысков, что снижает их мотивацию. Получается, что не надо стараться, бороться, создавать, - по-любому теплое местечко гарантировано. А есть еще и ложное чувство долга перед несостоявшимися родственниками. Приходится чиновникам при власти протежировать и их детишкам, зачастую с недостаточной базой знаний.
   - А как же тогда равные возможности при социализме?
   - Равенство у нас никто не отменял. Ничто не мешает умным, одаренным ребятам получать высшее образование. Их наоборот отыскивают по всей стране и победителям школьных олимпиад создают все условия для творчества.
   Валера вспомнил и привел в разговоре пример с Ериком Орынбасаровым.
   - Ну, вот видишь. Я прав. Продолжу. После утверждения Советской власти для комплектования аппарата управления республике понадобились грамотные люди, умеющие читать и писать по-русски. Ими оказались дети бывших баев. Отцы в свое время позаботились об их обучении. Получилось, что до революции вся власть была у ханов и богатых, а после в Советах всеми полномочиями обладали их потомки.
   - То есть, развитие блата - закономерный процесс.
   - Ну да. «Как медведь ходил в шубе, так и ходит. Как обезьяна бегала с голым задом, так и бегает». У каждого второго крупного руководителя из казахов отец или дед владели приличным состоянием, а после революции многие из баев вовремя смекнули: сдали отары, табуны в колхозы. А председателями хозяйств утверждали как раз их. Они же грамотные, но, при этом, – уже простые скотоводы.
   - Но тогда развитие нашего социалистического общества будет тормозиться.
   - Почему? Высшее образование в советское время в российских вузах получали не только дети бывших богатеев. Следом за ними к образованию тянулись и дети обычных пастухов, было бы желание. А позднее во властные структуры направляли участников войны с условием в дальнейшем заочного обучения. В наше время стараются продвигать в первую очередь ребят, чьи родители высококвалифицированные специалисты, успешные руководители. Если начальник хорошо знает деловые качества отца, то и сын не подведет.
   - Возьмем, к примеру, тебя, - перевел разговор Сергазы и хитро улыбнулся. – Ты дотошный, настырный, усидчивый. Бопашев рекомендовал присмотреться. Твоей работой очень доволен.
   - Но я еще не очень разбираюсь в приборах. К нему ходят еще два парня. Так те ковыряются, ремонтируют, настраивают. А я просто считаю.
   - Ты делаешь главное. В прошлом году у нас в Алма-Ате введен в эксплуатацию циклотрон. Бопашев спит и видит проводить на нем исследования. Но в институт ядерной физики его не приняли. Мало веса. Нужны работы, публикации. Он и старается. А ты в аккурат ему в помощь.
   - Получается – он создал кружок специально под свои цели.
   - Ну да. Ты только не ерепенься. Сегодня работаешь на дядю, завтра работают на тебя. Все начинается с азов. Если при расширении штата Бопашева все-таки примут в ИЯФ, он тоже первое время будет пахать на кого-то, пока не докажет что-то свое. В науке правят самые умные.
   - А ты по окончании политеха тоже планируешь попасть в институт ядерной физики?
   - Нет. У меня другие планы. На Мангышлаке уже произведен физический пуск реактора. Скоро произведут энергетический. Бопашев помогает с дипломным проектом. Защищу, и мне гарантирована стажировка на одной из российских атомных электростанций. Шевченковской АЭС нужны свои доморощенные специалисты. 
   - Так вот. Закончим о блате. Ты понравился Бопашеву, начинаешь нравиться мне. Жизнь непредсказуема. Если понадобится в трудовом процессе надежный человек, способный решать сложные задачи, вспомним о твоем старании, о твоих возможностях. Почему бы не привлечь очередного выпускника нашего вуза на ответственную должность. Кстати, ты уяснил насколько сложно структурировать нуклон?
   
   - Да. По-моему, мю-мезон обязательно должен находиться в центре, а по краям – шесть пи-мезонов.
   - Это почему же?
   - Если один мюон окажется с краю среди пяти пионов, то в структуре окажется слабым звеном. Нуклон станет неустойчивым. Точно так же неустойчивость проявится и при кольцевой структуре. Не может система быть устойчивой, если один из ее «кирпичиков» существенно уступает по параметрам остальным. Слабое звено непременно прячется, а лучшее место для безопасности – центр.
   - Логично. А ты не задумывался, что фиксируемые при распаде нуклонов все эти пи- и мю-, и еще «непойманные» кварки, всего лишь обрывки, осколки. Материя, из которой состоят целостные нуклоны, при внешнем сильном воздействии дробится, но при этом задает определенные характеристики адронам, исходя из характеристик самих распадающихся протонов и нейтронов, или исходя из присущих ей, материи, свойств. Я, конечно, далек от научной деятельности, и это только мои соображения.
   - Как интересно! Значит не мезоны и кварки задают характеристики нуклонам. Мезоны – всего лишь продукты распада. Действительно, время существования мезонов ничтожно, придать им устойчивость силам вселенной не удается, и они продолжают разрушаться. Получается, нуклоны не состоят из мезонов или кварков, они состоят только из материи в соответствии с заданными космосом характеристиками.
   - Ты схватываешь мысли на лету. Но это всего лишь предположения. Всякую идею можно доказать только результатами серьезных исследований, систематической работы. А вкалывать, как говорит Бопашев, ты способен. А загадок в природе немерено. Сколько полюсов у Земли?
   - Два. Северный и южный.
   - Нет. Четыре.
   - А. Еще и магнитные.
   - Магнитные - само собой. На них то и указывает стрелка компаса. А где еще находятся два?
   - Задумался? Третий находится в центре Земли, а четвертый – окружающий планету космос. Ты не обращал внимания, что закон Кулона – подобие закона всемирного тяготения? Только вместо масс – заряды. Описать основы вселенной можно и взаимодействием электромагнитных сил. Конечно, решающее воздействие на нас оказывает солнце, но магнитное поле направляет потоки заряженных частиц к полюсам и нейтрализует опасные последствия.
   - Точно, Сергазы. В результате вспышек на солнце возникает северное сияние. Туда, на север, силовые линии направляют отрицательно заряженные электроны – в результате небо светится. А в Антарктиде при безоблачном небе выпадают осадки – протоны разрушают молекулы кислорода и связывают высвободившиеся атомы с собой в молекулы воды.
   - Молекулы воды могут переноситься полярным атмосферным фронтом.
   - Нет-нет. На материке повышенное давление, и ветра всегда дуют из центра к океанам. 
   - А дистилляция? Пар с побережья все равно конденсируется. А ветра не всегда дуют.
   - Не только. Образование в Антарктиде снега из дошедших от солнца протонов по масштабу на порядки превосходит предполагаемый тобой перенос влаги с океанов. Кроме того, не все протоны, достигшие Земли, вступают в реакцию с атомами кислорода. Огромная их часть через полюс достигает мантии Земли и связывается с металлами, образуя гидриты.
   - Гидриды, - поправил Сергазы.
   - Да, гидриды. Земля все время растет. Сила тяжести постоянно увеличивается.   
   - Но и теряет.
   - Теряет из-за магнитного поля существенно меньше, чем получает через полюса. Поэтому и вымерли все гигантские ящеры. Увеличение массы и соответственно силы тяжести планеты не позволило им двигаться как прежде.
   - Ты, Валера, увлекательный собеседник. Непроизвольно подводишь к выводу, что нефть и газ – возобновляемый источник энергии. Только учти – Земля несет в совокупности огромный отрицательный заряд.
   - Тогда в земной коре обязательно существуют ловушки для месторождений чистого водорода.
   - Возможно. Но выходящие из глубин нашей планеты протоны вполне могут забирать кислород еще и из окислов, образуя воду. А воды в земных недрах не меньше, чем в океанах, наземных океанах. А как ты понимаешь: почему мы, люди, существуем? Что определяет человеческую оболочку?

   - Человек как вид образовался в теплой, обязательно пресной воде. На реках и озерах, - уверенно начал Немухин. - Предки человека в отличие от остальных гоминидов заняли эту нишу и преуспели в ней. Отсутствие на теле обильного волосяного покрова, быстрый обмен веществ, чтобы не переохладиться, и, как следствие, сильное потение – характерные признаки гомо сапиенс, необходимые для долгого обитания при добыче пищевых ресурсов в водной среде. Многие млекопитающие, и не только, живущие в воде, начисто лишены шерстяного покрова. Он им мешал бы. Те же предки слонов, как и человек, вынуждены были в свое время вернуться из водной среды, где ранее обитали, на сушу. Проблемы современников с позвоночником и деторождением отсутствовали у наших предков, почти все время проводивших в водной среде. Наконец, у человека, единственного из гоминидов, а тем более обезьян, форма строения зубного ряда – парабола. В отсутствии улова рыбы спасали двустворчатые моллюски. Их могли без особых усилий насобирать малолетки. Причем, мутация, определившая параболу зубного ряда, возникла сразу у подавляющего большинства потомков от перешедших к водному образу жизни людей.
   - Так прямо и сразу? А как же естественный отбор?
   - Сам Дарвин приводил пример, что какие-то бабочки, не помню вид, в Англии при изменении условий существования поголовно сменили в потомстве раскраску крыльев и поэтому выжили. Ты обращал внимание, что ложка, самый удобный столовый прибор, - полная копия створки перловицы. Параболическое строение зубного ряда позволяло предкам полностью, без остатка поглощать моллюсков из раковин, что существенно облегчало выживание.
   - А почему именно на пресной? Рыбу и мидий наши предки могли выловить и у морских берегов.
   - К морям и океанам люди вышли уже сформировавшимися как вид, уже с набором своих отличительных от остальных гоминидов признаков. Душ из пресной воды расслабляет, из морской, при всей ее пользе, слегка напрягает и раздражает кожу. Засоряются солью поры. Сколько бы мы ни плавали в море, перед сном обязательно примем ванну; и кожа радостно задышит. Это чувствуется в подкорке. Единственное, что меня смущает, - как наши предки уцелели от крокодилов, бегемотов и прочих зверей.
   -  Не ломай голову. Наши предки, если принять твою версию, отделившись от остальных родственных групп, заселили мизерное количество водоемов. В большинстве рек и озер первоначально отсутствовали. Это и спасло бегемотов и прочую водоплавающую живность от полного истребления, - сыронизировал Сергазы. – Но я подразумевал своим вопросом о природе человека нечто иное. Поясняю. Любой человек представляет из себя упорядоченную систему движущихся электрических зарядов. Наши мысли, физические реакции являются следствием воздействия, даже взаимодействия заряженных частиц, ионов. Клетки тела, крови выступают всего лишь как объекты фундаментальной природы электричества. Нервная же система живых существ - очевидный носитель заряженных частиц. Любое заболевание – сбой в замкнутой электромагнитной системе. Люди, как и электроприборы, рано или поздно изнашиваются. Наступает смерть.
   - Ой, Сергазы. Уже первый час. А завтра суббота. С утра надо добираться до метеостанции. А она на окраине. Вставать рано. Далеко добираться до остановки. А первый автобус в шесть. И зачем только нам, энергетикам, нужна эта метеорология?
   - Нужна. Если работаешь на гидроэлектростанции, то должен знать механизм расчета паводка, а не хлопать глазами, когда зайдет речь о сбросе необходимого объема воды через плотину. Должен знать, какое ее количество можно и нужно оставить в водохранилище для оптимальной выработки электричества. Если работаешь на тепловой электроцентрали, то тем более. Какая температура воды должна быть при выходе при определенных морозах?! Слушай, Валера, мы с тобой почти ничего и не выпили, заболтались.
   - После, после. Мне пора.    
   Беседа с дипломником воодушевила Немухина. Оказывается, не он один интересуется вопросами мироздания. Даже явная завиральность их отдельных умозаключений приносила определенную пользу. Оттачивались навыки логического подтверждения неожиданных выводов. Закладывалась способность к многовариантности разрешения сложных проблем. В жизни, как выразился Сергазы, любознательность обязательна, иначе помрешь со скуки. Видимо, и Валера нестандартным мышлением привлек старшекурсника. Несмотря на занятость, Сергазы через неделю смог уделить время пообщаться.  Правда, в следующий вечер обошлись голым чаем.
   Разговор завели с излюбленной темы Сергазы. С электричества. О Тесле и его изобретениях Немухин прочитал в брошюре, будучи школьником. И пришел к твердому убеждению, что великий изобретатель все свои открытия «совершал» в другом измерении, куда свободно мог мысленно проникать. Возвращаясь в нашу реальность, просто сообщал о виденном инженерам, работающим на него. Те, профессионалы высочайшего уровня, со слов гения создали все электроприборы, используемые в наше время.
   Но Сергазы подчеркнул, что Тесла ни в чем не уступал как инженер лучшим умам той эпохи. Открытием для Валеры стал факт, что в России еще до первой мировой войны разработана технология беспроводной передачи электроэнергии. К сожалению, первооткрыватель, Михаил Филиппов, найден убитым в своей лаборатории в 1903 году, а все его расчеты и чертежи исчезли…
   Многие, многие испытывают сложности в поиске необходимой информации. Причем, особо важные открытия непременно засекречиваются. Поэтому, слушая Сергазы, Валера не только впитывал его доводы, но и наматывал на ус, какую именно техническую литературу, каких именно авторов запрашивать в читальных залах. Собеседник же вошел во вкус и с удовольствием объяснял структуру и принцип работы АЭС. Попутно растолковал в чем разница установленной мощности от располагаемой. Рассказал и про первый в стране завод производства дистиллята из морской воды. Очень подробно разложил по полочкам важную для него тему зарядки, хранения и перевозки источников ионизирующего излучения.       
   В завершении опять затронули тему Земли. Российский, а затем советский метеоролог Александр Фридман не мог не решить уравнения Эйнштейна, успешно обойдясь без вымышленной космологической постоянной. По сути Земля является миниатюрной вселенной. Поэтому задачи по атмосферным процессам тесно увязаны с плотностью и временем и подобны уравнениям теории относительности, что дало возможность нашему ученому достичь результата. Просто Фридман постоянно сталкивался с аналогичными уравнениями в вычислениях. После долгого спора ребята пришли к выводу, что независимо от реальности с изобретением особо мощных вычислительных машин, расчет на них обязательно приведет к результату необратимого расширения вселенной. И вопрос не в самой вселенной, а в исходных, уже известных науке данных, что непременно введут в память машины для вычисления.
   - Конечно, наша умозрительная интерпретация достижений великих ученых условна, но и современная наука весьма далека от понимания процессов, действующих в космосе, а построение достоверной теории существования и развития вселенной навряд ли осуществимо даже в отдаленной перспективе, - заключил в завершении Сергазы.

   Но не все знакомства приводили юношу к плодотворному для ума расширению кругозора. В один из вечеров Немухин в одиночестве усердно корпел над законами Кирхгофа. В комнату вошли два первокурсника, с «теплоэнергетики».
   - Вам кого? – спросил Валера, не вставая со стула. И удивился почерневшим от водки лицам. Тот, что помельче, грязно выругался и накинулся с кулаками. Валера соскочил и отпихнул нападавшего. Краем глаза отметил резкий выпад руки второго. Последними запомнились пустые остекленевшие глаза пьяного придурка. «Как у мертвеца», - пронеслось в голове. И потерял сознание.
   Очнулся на кровати Манапа, у окна. Потрогал челюсть. Болела. «Врезал мне хорошо. Удар поставлен».
   Ребята пришли с футбола поздно. Задержались, обмывая победу Кайрата. Аубакир отложил разбирательство до утра. Утром же, до занятий, зашел с Валерой в комнату к агрессорам. Разговор вел по-казахски, жестко наседая на главного: того, что ударил. Под конец выдал в его опухшую рожу уже по-русски:
   - Если повторится, будешь иметь дело со мной. А с Тураром я поговорю.
   По пути в институт объяснил. Оказывается, Турар нахамил худосочному, всерьез унизил. И они пошли разбираться. А так как Валера попался им под руку, то выплеснули всю злость на нем. 
   Валера знал: после драки кулаками не машут. Но виновники перед ним лично не извинились, не поставили магарыч, оправдывались только перед Аубакиром. По непреложному правилу Рабочего поселка в подобных случаях непременно следовала ответка, если цель хорошо известна. Иначе нельзя себя уважать. Проблема заключалась в том, что обидчики всегда держались вместе. И подловить наглеца один на один было крайне сложно, да и некогда. Парня не смущало, что враг занимался боксом. От простого удара Валера бы не улетел. Смущало, что одному против троих-пятерых ловить нечего. Судя по поведению, эти «зверьки» вступятся за своего всей оравой. Ни Манап, ни Малик, ни Турар за него горой не встали. Аубакир предпочел пока предупредить.
   После лекций Валера перед поворотом к библиотеке отступил вбок, пытаясь обойти стоящего на пути человека. Тот намеренно подался в ту же сторону. По инерции натолкнулись. Немухин раздраженно поднял глаза.
   - Друг мой юный! Ты сегодня почему-то без раскрасавиц, - ему добродушно улыбался Нурбек. – Я слышал, что собираешься с кем-то драться, что ли.
   Вот те и на! Валера обмозговывал ситуацию вслух.
   - Да это пустяки. Свои разборки в общаге. Тебя это не касается.
   - Касается, - Нурбек решительно и непреклонно утянул «юного друга» в сторонку, к подоконнику и властно потребовал:
   – Что случилось? Выкладывай.
   Пришлось, к стыду, пожалиться.
   - Понимаешь, он – боксер, - честно предупредил. - Тебе бы лучше не вмешиваться.
   -- Ха. Это уже интересно… Подожди. Я сейчас, - он обернулся навстречу Майе. – Вот, нашему приятелю надо помочь. Сегодня у нас ничего не получится.
   - Конечно, конечно. Сходим завтра. Привет Валерочка. Как дела?
   - Идут помаленьку.
   Подходя к крыльцу, Нурбек произнес:
   - Это же здесь парень выбросился из окна.
   - Да.
   - Довели до самоубийства. А говоришь: «лучше не вмешиваться».

   В комнате их было четверо. Пятый, видимо, отлучился в магазин. Такой стремительной расправы Немухин никогда не лицезрел. Ни ранее, ни в дальнейшем. Ни в жизни, ни в кино.
   Они каким-то особым, «звериным» нюхом ощутили опасность. Двое сразу рванули навстречу. Боксер держался чуть позади, ловя момент для удара. В памяти лишь зафиксировалось со спины, как Нурбек мгновенно повел плечами влево и вправо. Оба «теплоэнергетика» отлетели одновременно в разные стороны словно поленья от топора. Обидчик тут же шустро принял стойку, прижав кулаки к скулам. Немухин успел заметить первый боковой, что смел защиту. Второй – не успел. Противник рухнул как подкошенный. Еще один проживающий присел на кровать и с перепугу скорчился.
   Нурбек подождал, пока очухается главный.
   - Вы, килбиты, - он так и выразился: «килбиты». – Если с Валеркой что-нибудь случится, бить буду по-настоящему. Могу и изувечить. Дошло? То-то.
   Отмечали недалеко, в ресторане на Коммунистическом, где на площадке перед входом чудесная ива с пышной кроной склоняет ветви в искусственный водоемчик. За бутылкой «Двина» задушевно поговорили.
   Первым делом Валера пробубнил:
   - Мне право неудобно…
   - Неудобно штаны через голову надевать. Не надо сюсюкать. Ты парень молодой, самолюбие еще играет. Если б я не вмешался, мог и сам попытаться отомстить с нежелательным результатом.
   - Ты знаком с Абдрашитом Абдрахмановым? – поинтересовался Валера.
   - Очень близко. Был спарринг-партнером перед его победными союзными первенствами.
   - Удар у него страшной силы. 
   - Да. Наши ребята одной с ним весовой категории не могли выдерживать. Пришлось мне, более тяжелому, попотеть. Ты, если смотрел, обратил внимание, что он на ринге выглядел несколько закрепощенным.
   - Точно.
   - Переборщил со статикой. Поэтому и в сборную не попал. Знаешь что-нибудь про методику «Железного Самсона»?
   - Я читал про Александра Засса и его систему тренировки силы в сухожилиях.
   - Так вот сухожильный тренинг должен включать не только статику по Зассу, но и прокачивать напряжением весь суставный объем, распространять плотность силы сухожилий на все движение. Лично я помимо развития различных сложных режимов для сухожилия в связке с суставом и мышцой обязательно включал в тренировки дополнительно простую имитацию бокса, стоя по горло в воде. Боксер, как легендарный Валерий Попенченко, должен «порхать бабочкой и жалить пчелкой».
   - А почему у него «Абд», а не «Абду», как произносится у казахов?
   - Он уйгур. Сейчас Абдрашит тренирует в Алма-Ате армейцев уже с учетом всех этих нюансов. И, что интересно, тренирует в горах. Посмотрим, что получится.
   - А ты тоже участвовал в соревнованиях?
   - Участвовал. Перед олимпиадой угодил под прямой правой Лемешева. Впрочем, Славик этим ударом укладывал всех. И до, и в Мюнхене. Видел?
   - Нет. Я в это время решал вопрос с поступлением. А как ты попал в бокс?
   - Долгая история. После четырех классов продолжил учебу в интернате при школе в центральной усадьбе. Там учились и жили по шесть дней, а в субботу после уроков отец или мама забирали домой. Я с разъезда был один, а с одного отделения балалар попались особенно борзые, постоянно задирали. С шестого класса начали избивать. Молча сносил, трудно одному против стаи. Мы, казахи, вообще-то, народ терпеливый. Мне повезло. К нам попал русский парень, Павел, на два года старше. Его родители проводили в нашем районе изыскания. Он вступился. Потом начал меня гонять, заставлял бегать, научил правильно драться, показал нужные упражнения. Меня при нем не трогали. Лишь хихикали, когда я прыгал со скакалкой.
   - На каникулах, летом, я вовсю качался, - продолжил Нурбек. – В новом учебном году Паша уже уехал. Но и я перестал бояться. Первым делом, когда ко мне сунулись, отлупил двоих, самых наглых. Больше не лезли. В армии служил во внутренних войсках. Заметили. На соревнованиях выступил успешно. И пошло-поехало. Обидно. Эти обормоты с детства вынудили драться, и на всю жизнь, а так мечтал водить поезда. Не срослось.
   - И ты поэтому всегда заступаешься, видя несправедливость?
   - Да нет, - хмыкнул Нурбек. – Просто «друг мой юный» понравился, как это… чистой добротой. И потом. Ты так похож на моего отца. Только посветлее немного. Если что, меня всегда найдешь в спортзале «Динамо», - объяснил, как найти, и на прощанье: - Не стесняйся. Возникнут проблемы, обращайся. Всегда поддержу.       
   Рассчитывались после спора пополам. Нурбек, расставаясь, долго возмущался:
   - У вас, студентов такая мизерная стипендия.
   - Не надо сюсюкать. Платить обязан все-таки я, - поддразнил своего защитника Немухин.

   Однажды Аубакир сообщил о смерти Сабита Муканова:
   - Прощание с телом в драмтеатре имени Лермонтова. Кто со мной?
   Откликнулся только Валера. Из произведений казахских писателей он читал только повесть Сакена Сейфуллина «В вагонах смерти атамана Анненкова», да еще «Ленинградцы, дети мои!» Джамбула Джабаева; но знал, что Муканов и Мусрепов, как и Шухов, родились на территории Пресновского района. И почтить перед погребением земляка, оставившего яркий след в казахской литературе, посчитал за обязанность. Знал также, что знаменитый Ершов и советский фантаст Казанцев в детские годы некоторое время проживали в Петропавловске.
   А вот о другом земляке, Магжане Жумабаеве, услышал совсем недавно и в общежитии. Невысокая пухленькая девушка в очках Айша, учившаяся на их факультете по специальности «экономика», оказалась с Булаевского района и двоюродной внучкой великого казахского и великого тюркского поэта. Слова «великий» и «тюркский» она особо подчеркнула. Отец Магжана, известный в Полудино и знатный человек, сумел обеспечить всех девятерых детей необходимым начальным образованием. Валера в разговоре с ней еще раз убедился в правоте Сергазы про «шубу медведя». Впрочем, Аубакир, как и Валера, тоже никогда не читал произведений Жумабаева и тоже не слышал о нем.
   Всю дорогу Аубакир переживал о равнодушии сокурсников из комнаты, об их нежелании интересоваться культурной жизнью своего народа.
   - И в учебе для них главное отметки в зачетке, а не знания. Коня можно подвести к водопою, нельзя заставить его пить, - с горечью заключил он.
   Перед входом в здание они пристроились в тихо движущуюся и постоянно пополнявшуюся очередь. Постепенно с остальными вошли в фойе и продвигались далее. Гроб стоял посередине. Покойник показался каким-то умиротворенным, самодостаточным. Как будто с того света убеждал живых о полном выполнении своего предначертания. А люди все подходили и подходили. 
   Почему судьба благоволит одним и позволяет им полностью раскрыть заложенный природой творческий потенциал? Позволяет реализовать мечты в значимую для остальных существенность? Почему в противоположность Муканову судьбе было угодно прервать литературный цикл Жумабаева на половине жизненного пути? Народу неизвестны ни его произведения, ни имя. И не только в литературе, не только в остальном искусстве многим ярким, неординарным, можно сказать выдающимся, личностям наглухо закрывались пролеты, ведущие к цели, а их настойчивые попытки достичь желанного упирались в непробиваемые стены. На единицы достигших успеха где-либо приходятся тысячи людей, чья деятельность, не менее значимая деятельность, незаслуженно забыта, не оценена должным образом. В нашем мире несправедливость присутствует и в обычной жизни. Самому Валере и Аубакиру представилась возможность исполнить их устремления, и они поступили в ведущий вуз республики. А Нурбеку обстоятельства не позволили по жизни даже приблизиться к заветному, к профессии машиниста. Причем, волей Нурбек обладал не менее мощной, чем у них, обоих. Предопределение взвалило на его плечи постылую ношу заниматься мордобоем. Но и ее он нес с достоинством.
   Так думал Немухин, вышагивая с Аубакиром к пельменной на Шевченко, где решили помянуть классика казахской литературы. Валера еще не дорос до понимания, что не имеет значения примут ли тебя, твой талант власть имущие, дозволят ли ознакомиться обществу с твоим видением. Главное в человеке – созидание. Созидание в любой сфере деятельности, не взирая на обстоятельства. Лучше, если без контроля со стороны или сверху. Раз дано – обязательно делай. Делай, стремясь к совершенству. 
   Они договорились в канун Первого мая посетить художественную галерею. Но в пятницу Аубакир исчез. А в субботу после занятий разъехались по своим областям остальные соседи. В понедельник староста группы предупредил об обязательной явке на демонстрацию, о серьезных последствиях для отсутствующих. Там же в институте встретился Сергазы. Узнав, что Валера один, предложил:
   - Сходи на танцы, подбери милашку и проведи романтический вечер с тортом и шампанским. Я на праздник приглашен к друзьям. Потопали в общагу. Отдам магнитофон для такого случая.   
   Валера твердо решил пойти. Грех не воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств. Инна вспоминалась уже в далеком прошлом. Только нужно чересчур не увлекаться.

   Вечером он отправился по улице Сатпаева вдоль зеленого забора до Ленинского проспекта. На той стороне проспекта, чуть правее, располагалась танцплощадка, куда друзья время от времени заскакивали размяться от учебы.
   Там сразу перед ним нарисовались две ярко-накрашенные девицы. Груди напоказ, ненужные на мини-юбках откровенные вырезы. Во время быстрого танца Валера заметил более скромную одиночку. Наряд простой и строгий, но фигурка приманила тихой, ненавязчивой трогательностью. А глаза такие ждущие! Когда мелодия сменилась на медленную, пригласил. И удивился большущему носу. Двигаясь с ней в паре, ненадолго перевел взор к переносице.
   - Ты почему-то без подруг, - вкрадчиво подзадорил партнершу.
   - Да вот. Пришла с соседкой, а ее увел после танца какой-то незнакомец. 
   - И ты, бедняжка, осталась одна.
   - Да, - она вопросительно глянула.
   - Придется последовать примеру соседки и свалить отсюда.
   - А куда?
   - В общежитии перед праздником освободилась комната. В ней только я. Эти же песни послушаем и по магнитофону, в уединении. Не против?
   - Я не против послушать. Вот только…
   - Не бойся. Я очень скромный, - насмешливо протянул Валера и опять посмотрел между бровей.
   - Да уж.
   - Ну тогда пошли, - и уверенно прихватил локоток девушки.
   Дежурная по общежитию куда-то отлучилась. Вместо нее сидела единственная знакомая землячка Айша с подружкой и удивленно промолчала. Торт и шампанское расслабили, успокоили девушку. Правда, первая кассета состояла сплошь из записей песен Дос-Мукасана, Полада Бюльбюль оглы, Батыра Закирова. Зато со второй зазвучали популярные и необходимые сейчас песни в исполнении «Поющих гитар» и «Самоцветов» вперемежку с ветхозаветными «Beatles».
   - Разрезай, - Валера кивнул на стол и принялся раскрывать бутылку. Без хлопка в этот раз не получилось, но успел наполнить стаканы, не пролив ни капли.
   Они мило болтали о пустяках. Что-что, а разговорить девчонок Валера мог и любил их завороженно слушать. Умение слушать притягивало сильнее любых дифирамбов. После очередной шутки подруга расхохоталась и случайно прикоснулась к его плечу. Валера опять сдержался.
   - Ты почему так мало пьешь? – спросила и потупилась.
   - Я с шампанского быстро пьянею.
   - А почему выбрал именно меня?
   - У тебя такой восхитительный носик. Просто прелесть. Прям заворожил.
   - Для двоих рос, мне достался.
   Пора. Повел пальцем по ее носу и неожиданно чмокнул в желобок под ним.
   - Не мешает. А губки такие вкусные.
   Она снова рассмеялась. А он погасил смех уже глубоким всепоглощающим поцелуем. Желания обоих совпадали. Следовало только аккуратно, без спешки воплотить в действие потаенную жажду наслаждения. Валера чувствовал, что поцелуем и последующими ласками раскрыл в ней неискоренимую тягу к близости, и девушка благодарна ему за своевременный порыв. Она сама разделась – все было правильно. В постели он усилил ее блаженство, поводил губами по опущенным векам. Единственное, что смущало, - полный контроль над своими и ее ощущениями. Напрочь отсутствовал полет души, на сердце не звенела гармония любви, не снизошло наитие. Всего-навсего, утолилась потребность организма, и ничего больше.
   Рано утром, уже одетая, молча разбудила поцелуем в лоб и покинула.

   К месту сбора института добирался беззаботно, обходил многочисленных встречных удивительно легко. И пришел к пониманию важности и неслучайности временной связи прошедшей ночью. Все, что совершается в каждой конкретной жизни, необходимо человеку. Каждому конкретному человеку отводятся судьбой свои радости и огорчения. Над вопросом - для чего, или с какой целью? – заморачиваться не стал. Колонна двинулась.
   После демонстрации подошел отметиться. Их группу крыжил Бопашев.
   - Бычкова! Ты же профорг, - неожиданно обратился к стоявшей невдалеке Надежде. – Я ненадолго отлучусь. Продолжай. – И устремился вдогонку за солидным бабаем.
   - Валера! Успокойся. Я всех своих отмечу.
   Подошедший Балашов посочувствовал:
   - Что. Остался на праздники один. Баглан пригласил Аубакира по этому поводу на родину, к себе. Хочет познакомить с сестрой. Тебя брать не рискнули – еще отобьешь. После ресторана опасаются.
   Олег, конечно же, остался из-за Надежды. Когда вернулся Бопашев, студенты разбрелись. Немухин проводил влюбленную парочку взглядом и двинулся по гудящей Алма-Ате.   
   Возвратился в общежитие засветло. Дежурная передала записку:
   «Приходи немедленно. Родители в больнице. Очень плохо. Дудкин».
   Валера помчался, сломя голову. Дядя Саша единым махом выложил:
   - Звонила твоя бабушка. Они попали в аварию. Состояние крайне тяжелое. Тебе надо срочно вылетать. Деньги на билет нужны?
   - Да.
   - До обеда реши вопрос в деканате. И последним рейсом отправляйся.
   Когда стемнело, получил телеграмму. А в восемь утра был у декана.
   - Если все обойдется, привезешь справку с больницы. И на следующий год восстановим, - он еще раз прочитал телеграмму. – Судя по сообщению, придется сняться с временного учета. Получишь документы, тотчас к Имантаеву.
   - Спасибо, Сарсенгали Саипович, - а декан уже набирал номер проректора по телефону.
   Проректор, дядя Манапа, в девять часов созвонился с начальником паспортного стола и решил вопрос, благо подразделение находилось неподалеку, сразу за Тещиным языком.
   В комнате приехавшие за исключением Аубакира соседи разбросали поклажи на койках. Немухин быстро собирался, стараясь успеть до их прихода с занятий. Неожиданно в дверь вошел Балашов.
   - Надюша случайно узнала. Попросила помочь.
   - Олег. Надо отдать магнитофон Сергазы в триста одиннадцатую.
   - Хорошо. Можешь не волноваться. Присядем на дорожку.
   Валера был никакой, уже смирился с самым худшим и делал на автомате все, что говорил приятель. На улице Мира, 59 купили билет и сдали багаж. Времени до посадки оставалось достаточно. Взяли винца, доехали до улицы Шевченко и перекусили в пельменной. Через дорогу открылся первый в Алма-Ате общественный туалет. Прошли подальше через площадь к скамейкам. Доканчивая бутылку, очнулся и, показав Олегу на двухэтажное здание института народного хозяйства, что справа от пельменной, неожиданно произнес:
   - Я все равно получу высшее образование, хотя бы в этом нархозе.
   - Конечно, конечно. Я знаю. Ты сможешь.
   Вернулись в здании аэровокзала. Дожидаясь автобус в аэропорт, Валера безучастно смотрел на мощные пилоны, на орнаментированные металлические решетки. Наконец вышли из вестибюля. Напоследок Олег напутствовал:
   - Держись, братан.

   В полете Немухин с горечью осознал себя продолжением родителей. Начался он с мамы. Она всегда находилась внутри него. В детских мыслях, чувствах, эмоциях всегда принадлежала первенцу, даже когда родились младшие. Ранние годы Валера не помнил, но каждой клеткой чувствовал защищенность, излучаемую мамой. И это ощущение ее участия до сих пор в подкорке. Казалось, что у него и у матери один мозг на двоих. Так тонко она без слов и жалоб воспринимала, когда сыну плохо. Ее любовь и ласковость оберегали ее кровинку непробиваемым для всяческих напастей заслоном.
   Отец – это, конечно же, ответственность. Главным мерилом его жизненной позиции являлось: «Раз начал, доводи до конца». Отсюда и трудолюбие, кропотливость, стремление к совершенству. Он всегда учил на своих и чужих примерах не ждать манны небесной, а самому искать и находить. Еще в детстве пытался заложить также в старшем стремление схватывать причины поступков и поведения людей, просчитывать возможные жизненные ситуации и их развитие. Отец с малолетства внушал: «Умей слушать!» И всегда иметь про запас два-три варианта своих действий в каждом непредвиденном случае, а не биться лбом о стенку. К сожалению, не всегда сын следовал наказам отца.
   Валере повезло. Становление его личности произошло в полноценной семье, где царила любовь и взаимопонимание. Заботиться о братике и сестренке привык с детства. Благодаря ему, они открыли и дом, и огород, и улицу. Даже забирал летом из детского сада, что находился далеко, за километр, в районе Холодильника. Ему не запрещалось в случае необходимости и отшлепать их, если не слушались. Авторитет старшего у малышни сложился непререкаемым.
   Самолет приземлился на новую бетонную полосу. Старый аэродром находился южнее Рабочего поселка между первым и вторым оврагами. Понятно, утрамбованное грунтовое поле самолеты типа Ту-134 не выдержало бы, и принято решение о строительстве современного аэропорта недалеко от райцентра Бишкуль. Здание почти достроено, но службы еще не функционировали. Видимо, управление полетами производили со старого аэропорта. Получив свой чемодан напрямую с тележки, Валера понесся к остановке автобуса единственного двенадцатого номера.
   Ничего больше не отвлекало, и до самого вокзала погрузился в переживания. Вышел и побрел к бывшей в прошлое время водонапорной башне, возле нее находилось конечное троллейбусное кольцо. Зеленые и синие троллейбусы в Петропавловске запустили почти два года тому назад. Еще новенькие, не облезлые они выгодно смотрелись на фоне обшарпанных желтых автобусов. За башней поднялся на пешеходный мост через железнодорожные пути и очутился в родном Рабочем поселке.
   Дома не задержался. Отмахнулся от бабушки с ее голубцами и вместе с братом, не мешкая и не дожидаясь из школы со второй смены сестренку, отправился через мост обратно, в железнодорожную больницу. Отец уже пришел в сознание и при сыновьях присел на кровати, пытаясь бодриться. Последствия Валериного приезда уяснил сразу, но промолчал.
   А вот мама в своей палате расплакалась:
   - Как же учеба? Мы бы тут сами как-нибудь…
   - Не переживай. Восстановлюсь.
   На следующий день лечащий врач объяснил, что отец пойдет на поправку, а вот у мамы задет позвонок, и возможны проблемы.
   - Хорошо, что она настояла после аварии, и дежурные из скорой помощи отвезли именно к нам.
   Мама после института всю жизнь трудилась здесь же в лаборатории. Первой Валериной игрушкой являлся микроскоп. Пока одна из бабушек по старости окончательно не переселилась к ним, в периоды карантинов в детском саду мама вынужденно приводила сына на работу.
   Самое главное, что родители живы. А так как он в доме оказался за старшего, то взвалил на себя весь груз семейных забот. Девятого мая, как обычно, посадили на даче картошку. Присмотр за огородом всецело поручил младшим. Куры – на бабушке. Бабушка по привычке попыталась было командовать внуками, но старший сразу поставил ее на место:
   - Мы уже взрослые. Сами знаем, что делать.
   С поисками работы заморачиваться не стал. Деньги нужны сейчас, а не после обучения высококвалифицированным рабочим профессиям. Достойную заработную плату на заводах по выпуску военной техники, в депо и прочих предприятиях действительно получали опытные рабочие. Вахты на газо- и нефтепроводы в Сибири невозможны. Неизвестно, в каком состоянии выпишут родителей, а он может потребоваться в любой момент. Устроиться на железную дорогу помощником машиниста также не имело смысла из-за многодневных отлучек, а места на маневровые заняты пожилыми. Выбор пал на завод железобетонных изделий треста «Петропавловскстрой», куда устроился бетонщиком.

   Определили его во второй цех на бетоноукладчик. В цехе их было два. Попал он в напарники к рыжему коренастому парню. В эту неделю трудиться предстояло во вторую смену, поэтому робу, ботинки, галицы получил до смены. Прошел и инструктаж по технике безопасности. Петр, так звали его наставника, сразу подключил новичка в производственный процесс. Из огромных, с полцеха по площади, парилок мостовым краном поднимались и перемещались к укладчику поддоны с двумя пустотными плитами перекрытия. Сварщик обрезал с обеих сторон выступающие из бетона хвостики от стержней, хвостики с набалдашниками впоследствии кувалдами выбивались из упоров. Одновременно плиты цеплялись за петли, за те петли, что ближе к краям, при подъеме плиты сдвигались боками впритык и обе плашмя опытной крановщицей перемещались через камеру пропаривания к выходу-выезду из цеха.
   Во избежание налипания железные поддоны смазывались эмульсолом. Затем раскладывались арматурные сетки. Одновременно в особый станок закладывались по два рифленых стержня, где они под напряжением растягивались. Еще горячими вынимались за набалдашники, переносились на поддон, а при охлаждении, уже напряженные, фиксировались в упорах.  Когда все стержни уложены, нижние сетки загибались вверх. Рама устанавливалась краном на вибраторе, что находился перед укладчиком. В обе формы автоматически из-под укладчика выдвигались пуансоны, сверху их дополнительно накрывали арматурными сетками. Закреплялись восемь петель, по четыре на каждую. 
   А после зычного: «Люба! Давай!» - по висячему под потолком путепроводу подъехала самодвижущая тележка, и автоматически с нее в укладчик начал загружаться жидкий бетон. Черноволосая Люба выглядела сногсшибательно. Маленькую ее фигурку подчеркивали джинсы. И джинсы, и заправленная в них блузка плотно облегали стройное тело. Эффектная прическа вкупе с округлостями невольно зацепили внимание. Валера почувствовал непроизвольное притяжение.
   - Петя. У тебя очередной новенький, - констатировала она, привстала, облокотилась о поручни и во все глаза уставилась на Валеру, пока шла загрузка. – Какой молоденький! – а вновь усаживаясь в электрокар перед отъездом, маняще вильнула ягодицами.
   А Петр включил укладчик, бетон посыпался на пуансоны. Еще одна кнопка и поддон затрясся, завибрировал. Соскочил и, пока укладчик двигался, усиленно тыкал штыком лопаты в щель между краями рамы и верхней сетки, подбирая при этом бетон, выпавший на край поддона и на резиновое покрытие, что на полу, и направляя обратно в заготовку. Валера последовал его примеру с другой стороны вибратора. В конце рельсового пути укладчик направлялся обратно, также продолжая заливку. Перед механической затиркой подбирался весь выпавший бетон в форму, еще раз включался вибратор. Когда вынимались пуансоны, черенком лопаты небольшими отверстиями открывались петли. Рама снималась краном и укладывалась на следующий поддон, уже подготовленный к заливке, а отработанный с подготовленными плитами направлялся в камеру пропаривания.   
   Опытный Петр организовал непрерывный процесс. Одновременно один поддон заливался, другой готовился. Остановок в работе не было ни до быстрого ужина, ни после. А когда узнал, что две плиты, из произведенного накануне объема, забраковали, помрачнел и пахал как заведенный. Молодая девушка-контролер не впечатлила. Да, симпатичная. Да, приятная. Но Валере было не до ухаживаний. Молодой, здоровый организм быстро привык к физическим нагрузкам. А такие операции, как напряжение и укладка стержней или заливка бетона при вибрации, требовали непременно двух человек на бетоноукладчике.
   К пятнице Петя повеселел. Валера в отличие от предыдущего напарника, забулдыги и пьяницы, работал добросовестно. Профессия бетонщик считалась особенно важной на заводе. За вредность им выдавались талоны на дополнительное питание. Отоваривались, как правило, заранее треугольным пакетом молока. В короткий промежуток перекусывали. Петя – бутербродами, Валера – бабушкиной выпечкой: пирожками, шанежками. Перед началом смены сетки, стержни, петли всегда лежали в определенных местах в необходимом количестве, с запасом. Хвосты приходили обрезать сварщики из арматурного цеха. Случались и сбои. Однажды почему-то сварщик не заявился. Петру пришлось впрячься самому, прикрываясь от ярких искр ладонью. Но в целом организовано все, чтобы они производили пустотки, не тратили драгоценное время на подсобную мелочевку. В пятницу после собеседования Валера получил удостоверение стропальщика.
   В дневную смену в обеденный перерыв в столовой также не питались, очень далеко тащиться. К перекусу с молоком добавлялся горячий чай, а после за столом собиралась компания, резались в домино. На соседнем, параллельном укладчике трудились еще два члена их бригады. Один из них, Жусуп, являлся бригадиром. Они жили поблизости от завода и обедали дома. Завершался рабочий день в раздевалке и под душем.

   Вскоре отца выписали. С мамой возникли сложности. Молодой врач родом с Украины, набиравший профессиональный опыт в далеком Зауралье, неожиданно предложил попытаться продолжить лечение в крымской грязелечебнице, в Саках. Утопающий хватается за соломинку. Так и отец загорелся этой идеей. Главный врач, хорошо знавший отца и уважавший маму как сотрудницу, поддержал и обещал помочь. Но попасть в закрытый город Саки практически невозможно. Маме повезло. Больница числилась на балансе российской Южно-Уральской железной дороги. Председатель профсоюзного комитета обратился напрямую в Москву. Через центр в результате четырех обменов нужная путевка в санаторий имени Ленина была получена и оформлена на маму.
   Появление мамы из больницы совпало с первой Валериной заработной платой. Она передвигалась с трудом, и первое время выглядела растерянной. Но вскоре взяла себя в руки. Опираясь на палочку, начала расхаживать по дому. Затем – по двору и огороду. Превозмогая боль, постоянно наклоняла туловище вперед, назад, в бок. Дети, предупрежденные папой, всячески, в каждой мелочи, поддерживали ее. Острую жалость таили глубоко-глубоко в сердечках.
   Отец, будучи директором в сельскохозяйственном учреждении, отказался от должности, оформился сопровождающим. Его руководство пошло навстречу, гарантировав заведование ведущим отделом по прежнему месту работы. Лишних денег в семье никогда не было. Крым славился запредельной дороговизной. Все небольшие накопления родители вынуждены взять с собой. Поэтому трудоустройство старшего сына пришлось как нельзя кстати. А судя по первой получке за неполный май, содержание семьи Валера в отсутствие родителей в состоянии обеспечить. Провожали брат и сестра, у них учебный год закончился.
   За июнь Валере выдали на руки с учетом аванса сто девяносто семь рублей. И это по второму ученическому разряду. Таких денег он ни разу не видел. Поставил на радостях ребятам перед окончанием смены две бутылки портвейна. От водки наотрез отказались. Петя, выпив, посетовал после ухода Жусупа, что тот по четвертому разряду получил существенно больше, чем он по третьему. Деньги Валера отдал бабушке. Уж кто-кто, а она всей своей жизнью запрограммирована на тщательную экономию. Окучивать картошку младшие дети отправились без него и за три дня управились. 
   По приезду мама поразила. Она ходила. Ходила без палочки и посторонней помощи, радовалась каждому шагу. Радовалась, что не помешала отцу привезти домашним огромную корзину фруктов. И вышла на работу. Как и до аварии, оформилась на полторы ставки. «Девять часов за микроскопом в силах высидеть. Не стоять, не напрягаться», - уверенно заявила она. Конечно, на мост подниматься и, тем более, спускаться была не в силах. Поэтому проходила чуть дальше до сохранившихся деревянных межрельсовых и межпутевых настилов для пешеходов и по ним перебиралась прямиком к своей лаборатории, благо та находилась на первом этаже с отдельным входом. По утрам ее сопровождал отец, а затем направлялся в свое заведение. Обратно после работы маму опекал средний сын.   
   Так получилось, что Валере с самой юности судьба закрыла дорогу к его выбору. Он не отчаивался. Пришло понимание: поступил правильно. Он же старший. Он свое наверстает. Жадно и запоем читал. А вот «Час быка» Ефремова не нашел даже в библиотеке Дома культуры железнодорожников. В областной же ему объяснили, что книга занята на месяцы вперед. Глядя на его разочарованную гримасу, стоявший рядом худой парень в очках не выдержал и предложил:
   - У меня дома сохранилась подшивка из «Техники – молодежи» с этим романом. Если нужно, могу дать почитать.
   Но роман в журнале напечатан в сокращении, и оставалось только гадать о взаимоотношениях героини с правителем планеты. Ну, просто не мог диктатор не попытаться соблазнить красавицу.

   Время связывает человеческую судьбу в длинную сеть. Знакомства и поступки сплетают жизнь множеством узлов. Попадаются узелки слабые, с гнильцой, – в любой момент порвутся, распустятся. Такие оставлять нежелательно. Крепкие же, чистые необходимо усиливать, наращивать. Прочные узлы – цельное, насыщенное уверенностью продвижение к предназначению. Необходимость подбора подобных скрепов определяется уровнем развития и интуицией.
   Толя Леонов, предложивший «Час быка», эрудированный, доброжелательный, внушал симпатию. Их знакомство тихо и незаметно переросло в дружбу. Новый приятель, ровесник, учился на физико-математическом факультете Петропавловского педагогического института. Немухин частенько захаживал к нему в гости. На магнитофоне в его квартире прослушивали концерты и «Uriah Heep», и «Middle of the Road», а от могучих, завораживающих сложностью и неожиданностью композиций «Deep Purple» Валера пришел в восторг. Но Толе больше нравился «Uriah Heep», он и сам неплохо играл на гитаре.
   Знал он и современных поэтов. Особенно восхищался Евтушенко. Валера рискнул показать свои, еще несовершенные. «Как живые!» - отреагировал Леонов, прочитав. Еще больше удивился Валериному знанию азов дифференциального и интегрального исчисления.
   - Я в девятом классе решал контрольные вечерникам из Омского института инженеров железнодорожного транспорта. Так получилось, - скромно похвастался Немухин. Вечерний филиал вуза находился в двухэтажной сталинке недалеко от Рабочего поселка в районе Холодильник сразу за оврагом.
   - А математика не мешает творчеству?
   - Наоборот. Поэзия – та же математика. В арифметике десять знаков, в букваре тридцать три. Главное в стихах - их правильно расположить. Чтобы слышались.
   Но и Анатолий раскрывался перед другом с неожиданной стороны. Он мог показать на небе многие звезды и созвездия, в том числе зодиакальные. Валера же знал только, как найти через обе Медведицы Полярную. В школьном возрасте Леонов занимался фехтованием. Близко к сердцу принял и Валерино фиаско в ситуации с Алма-Атой. И посоветовал:
   - По-моему, у нас, в Петропавловске, в Уральском заочном политехническом институте функционирует кафедра, кажется, по электрическим системам. Точно не знаю, но вроде подобная кафедра есть. Попробуй перевестись. Свердловск котируется у нас повыше Алма-Аты.
   На всякий случай Валера, дождавшись недели выхода во вторую смену, в понедельник с утра встретился с деканом. Тот вошел в положение и подробно растолковал юноше информацию по каждой профильной специальности. А также, куда лучше устроиться на работу, чтобы проходить практику без отрыва от производства. Подчеркнул об обязательности характеристик с места прежней учебы и новой работы. Перевод вполне осуществим, но…
   Немухина призвали в армию. В последний день перед отправкой в конце улицы Интернациональной, там, где она упирается в улицу Свердлова, Валера в строящихся пятиэтажках увидел разгрузку пустотных плит перекрытия.
   - Это мои плиты! Это мои дома! – с гордостью отметил про себя.