Макс

Мне было десять. Или одиннадцать. А может, сто. Потому что после смерти мамы время перестаёт считаться. Оно становится просто… болью.
Такой, которая не отпускает. Ни днём. Ни ночью. Ни в школе. Ни даже когда ешь шоколад.

Мама была полицейским. Настоящим. В форме. С жёсткой походкой и мягкими руками.
Утром уходила. Вечером приходила. И всегда пахла улицей, кофе и Максом.

Макс был её напарником. Немецкая овчарка. Умная, большая, говорящая глазами.

Иногда мама приводила Макса домой.

; Встречай героя! -говорила она
Дома Макс становился совсем другим — виляющим, смешным, и, кажется, единственным, кто понимал, что я чувствую, когда мама в форме говорила: «Я скоро».

Я бежала к нему, обнимала, кормила сыром. Он дышал мне в лицо. Мы играли.
И всё шло привычной чередой.

И вдруг  звонок- мамы больше нет, ее убили на задании. Все проходило как во сне. Медали. Флаг. Цветы. Мир для меня потух. Как будто меня выключили изнутри. В доме больше не было ее запаха, ее слов с кухни - «Ты умылась?» Осталась только  привычка ждать её шаги.

Где-то года через два тётя сказала:
— Макса отправили на пенсию. Завтра  его выставят на аукционе.
Я не сразу поняла:
— Аукцион — это когда продают старые лампы и велосипеды.
— Ну да, — ответила — Ещё и собак.

Вдруг что- то внутри меня засветилось.  Я почувствовала запах Макса, которым пахла мама, возвращаясь с работы, его дыхание , его глаза. В голове взбудоражено бродили мысли- Аукцион…Аукцион…

Я сказала только одно:
; Я поеду туда.

Я побежала к моей детской копилки в форме поросенка, разбила ее и принялась дрожащими руками с льющимися по щекам слезами считать монетки.  Один, три, двенадцать, двадцать восемь. От волнения и слез я еле угадывала их номинал и с трудом подсчитывала. Пятьдесят два доллара и восемнадцать центов. Монеты были все в слезах.

В тот день было холодно. Нам выдали значек с номером. В руках я сжимала пакет, где лежали мои 52 доллара и 18 центов.
Все мои сбережения. Все.
Я не умела говорить о чувствах. Только крепко держала этот пакет.
Это для меня была не покупка. Это было вернуть маму.

Зал был огромный. Кругом очень важные люди.  Кто в костюме, кто в форме. Разговаривали, улыбались, шутили. Кто-то ел булку. 
Я терялась между ними .

Когда вывели Макса — у меня всё сжалось. Он постарел. Похудел.  Но я бы узнала его в любой толпе.
Сидел спокойно, взгляд уставший. Я замерла.

Аукционист объявил цену:
; Пятьдесят долларов.
Кто-то поднял табличку. Потом ещё один. Ставка начали расти.
— Триста долларов!
— Пятьсот!
— Полторы тысячи!

У меня дрожали колени.
Я встала, сжимая пакетик в руке.
— Пятьдесят два доллара… и восемнадцать центов…

Пауза. Люди начали хихикать.
Я услышала, как кто- то сказал:
— Кукольный театр.

А Макс… вдруг сорвался. Просто вырвался из рук и…
Рванул. Через людей…. Через все… прямо ко мне.  В ту секунду мне показалось, что даже воздух замер.

Остановился прямо у моих ног. Сел. Положил голову мне на колени. Я упала рядом с ним, крепко обхватив его за шею и заливаясь слезами:
; Максик, Максенька, Максик…- единственное что я могла выговаривать, целуя его в родной нос.                Я слышала его дыхание - тихое, родное, как будто мама снова держит меня за руку.  Как раньше. Показалось что не было этих двух лет и что еще вчера мы играли в саду

Макс пришел! Он помнил, что мы - его семья.

Зал замолчал.
Повисла тишина.

Кто-то сделал фото. Кто-то сказал: «О, Господи…»
Я чувствовала — это не просто собака.Это была связь с мамой.


Кто-то опустил свою табличку. Кто- то последовал за ним. Постепенно…Молча…Один за другим…

Как будто все вдруг поняли, что не всё в этом мире измеряется деньгами.
Что любовь — она не предмет торга.
Она — священна.

; 52 доллара 18 центов, продано - раздалось в воздухе.

Я рыдала и не могла оторваться от Макса.

В тот момент впервые в жизни почувствовала силу любви, которая может остановить любые преграды.

Когда мы подходили к дому, Макс шел рядом и мне вспомнились мамины слова, когда она приходила с работы с Максом:

— Герой возвращается домой.

В тот вечер я долго не могла заснуть, слушая как Макс дышал рядом. Спал, как всегда, по диагонали, занимая половину кровати.

И вдруг я ясно поняла: мама не ушла навсегда.
Нет.
То, что было между нами — осталось.
Оно не исчезло.
Оно просто перешло в другого .



Я выросла. Макс ушёл на радугу через пять лет.
Спокойно. В кругу тех, кто его любил.
А у меня теперь свой путь. Я работаю с детьми, потерявшими близких.
И часто говорю им:

— Потеря — это не конец.
Это переход. Любовь это не эмоция, это вечная связь, которую никто и ничто не сможет забрать.
Она — возвращается.
На четырёх лапах.
С умными глазами.
И горячим дыханием в ладонях.