Глава шестая. Гибель партии и страны

Книга четвёртая. В объятиях рынка.
Глава шестая. Гибель партии и страны.

 Партком сидел на чемоданах. Комсомольский секретарь Игорь Старшинов бегал по Управлению с членскими учётными карточками комсомольцев, не зная куда их деть, пока Михаил Потапович ни предложил ему отдать их на хранение в музей до лучших времён.
 Никаких выступлений против указа Ельцина о запрете деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР, подписанный им 20 июля 1991 года, не было. Как и по всей стране.
 Точно также и против Указа от 6 ноября 1991 года, о прекращающий деятельность КПСС и КП РСФСР, с конфискацией их имущества. Не только народ проявил здесь порядочное равнодушие к судьбе страны, но и сами коммунисты к судьбе партии. 
 Отчасти, это можно понять - в результате горбачёвских реформ и выкрутасов, вкупе с бешеной антисоветской и антикоммунистической пропагандой, произошло отчуждение простых людей от государства, уже не выглядевшем своим, так и отчуждение рядовых коммунистов от партии, уставших от недальновидных и неожиданных решений высших партийных органов.
 Прошло немного времени и парткабинет парткома превратился в обычный зал для заседаний и проведения всяких праздников, торжеств, различных общественно- важных совещаний или же для обсуждений каких-либо насущных вопросов в коллективе комбината.
 В парткабинете поменяли мебель. Не стало барельефа Ленина на стене, что за длинным столом президиума. Этот барельеф был искусно выполненного местными художниками-умельцами из дерева и покрыт бесцветным лаком. Эта талантливая работа местных резчиков по дереву всегда привлекала внимание Сергея и очень ему нравилась.
 Барельеф украшал главную стену парткабинета, обитую полированным деревом, в которую вставлены были экраны большого телевизора и из белого полотна небольшого для кинопроектора. Кинопроектор и телевизор располагались за этой искусственной стеной, что было удобно для проведения здесь познавательных лекций.
 На стенах его не стало стендов, как и самой партийной библиотеки, что располагалась в противоположном от президиума конце помещения. Стена, отделявшая небольшую по размеру библиотеку от самого парткабинета, была удалена и помещение теперь стало выглядеть значительно длиннее. Но это не сразу бросалось в глаза. В основном же, всё здесь осталось, как прежде.
 Входя сюда Сергей всякий раз невольно бросал взгляд в самый конец этого зала, где слева у окна находился раньше стол Матвея Николаевича Маленчева. Стол стоял по-прежнему там, а склонившегося над бумагами хозяина кабинета не было. И ему вспоминались его слова: "Дай вам, Бог, всем пережить эту перестройку!".
 Парткабинет перестройку не пережил, как и то дело, которому всего себя отдал Матвей Николаевич. Не дожил и он до сегодняшних окаянных дней. Теперь помещения парткома занял профком. И никого это не удивляло, хотя это тоже была, по сути, массовая общественная организация. Она была ещё большой и массовой. Не тронули на комбинате пока и организацию ДОСААФ. На это тоже никто пока не обратил внимания.
 Но над этим тогда Сергей тоже особенно не заморачивался, не до того было. Работать в редакции становилось намного сложнее без поддержки партии и комсомола. В чём выражалась эта поддержка? Во-первых: на комбинате и в Крутом Яру стало намного меньше проводиться различных культурно-массовых мероприятий. В том числе, и комсомольско-молодёжных. Общественная жизнь в посёлке тоже стала намного беднее.
 Не стало теперь в газете материалов с партийных и комсомольских собраний, комсомольско-молодёжных субботников, да и субботников вообще, с мероприятий, проводимых на агитационных площадках в микрорайонах, с культурно-просветительских и развлекательных мероприятий молодёжи в Доме культуры, организованных комсомольцами комбината, смотров цеховой художественной самодеятельности, со спортивно-массовых между цеховых соревнований на стадионе и в спорткомплексе.
 Социалистическое соревнование в цехах постепенно тоже умирало. Профком занимался в основном теперь участием в разработке коллективных договоров, контролем за соблюдением трудового законодательства, управлением социальным страхованием и санаторно-курортным обслуживанием, а также, в какой-то мере, организацию культурно-массовой и спортивной работы. Но и эта работа значительно ослабла, несмотря на старания работников Дома культуры, библиотек и стадиона со спорткомплексом. 
 Сергей это чувствовал по усложнившейся работе в газете. Именно потому он однажды, вместе с Ниной, съездил в Тулу и купил там красивую индийскую вазу ручной работы в большом универмаге, похожую на кубок, где на первом этаже работал гравёр и выгравировали на этой вазе надпись: "Переходящий кубок газеты "Калининец".
 С помощью работников стадиона и цехкомов, Сергею удалось организовать соревнование по футболу между цехами на кубок своей газеты. Победили фитинговцы, но к проведению в следующему году подобного соревнования этот кубок у фитинговцев безвозвратно пропал. Как Сергей ни старался его найти в цехкоме, кубок исчез бесследно.
 Кроме того, Сергей начал писать тексты песен для трёх местных, довольно известных, композиторов, для местных самодеятельных певцов и певиц, а также для детского образцового, организованного при Доме культуры, что позволило значительно оживить и эту работу, так что Сергею было теперь что писать в своей газете.
 Активизировался в это время, в своём шахматном клубе Яков Константинович Строгов. Им, как руководителем клуба, совместно с Домом культуры, был организован в канун нового 1993 года шахматный вечер, который длился шесть часов. Роль Остапа Бендера в этом массовом действе исполнял народный артист РСФСР, приглашённый из Тульского областного драматического театра, Николай Казаков. Мероприятие прошло весело и интересно. Было много викторин и розыгрышей призов. 
 Кстати, также благодаря Сергею, в начале девяностых годов завязалась связь профкома и дирекции комбината с местным поэтом и композитором Виталием Почковым и его музыкальной группой "Эра".
 Она образовалась одновременно с группой Олега, младшего брата Сергея, "Крабы". Олег после школы окончил коммунально-строительный техникум, так что после службы в армии пошёл работать по профессии строителя, а Виталий, окончив политехнический институт и немного поработавший инженером, будучи призванным в армию во время службы сумел окончить и музыкальное училище, так что после службы избрал своей профессией музыкальное творчество.
 И на этом поприще он достиг довольно широкой известности в масштабах страны,  его песни зазвучали на радио и с кассет магнитофонов. А жить оставался он по-прежнему в Крутом Яру у своих родителей. Встретившись с ним у него дома, Сергей взял у него интервью и рассказал о нём и его группе в своей газете.
 И тем, хотя и не сразу, привлёк нему внимание. Так что теперь на стадионе в Крутом Яру, в дни празднования Дня металлурга, стали выступать, вместе с его группой, многие известные эстрадные исполнители, хотя это требовало определённых расходов. 
 Но на эти праздники начальство комбината не жалело денег. Как и на обеспечение своих работников продуктами питания и товарами первой необходимости. Оно понимало, что народу в такие тяжёлые времена давать нужно хлеба и зрелищ. Это высокое начальство хорошо усвоило из древней истории, так как были достаточно культурно образовано в советской школе.
 Так уже с первого августа 1991 года доплата работникам предприятия на удешевление питания составила на каждого работника 150 рублей, весной следующего года была осуществлена и компенсация на удешевление питания не только работниками комбината, но и неработающим пенсионерам в размере на каждого в 250 рублей.
 Вот с такой заметкой выступила в январе 1993 года заведующая отделом по обеспечению продуктами питания и народного потребления Алиса Меревко: " В апреле прошлого года,- писала она,- был создан наш отдел. За время его работы было приобретено продуктов питания и товаров народного потребления на 50 млн. рублей. Порадовал наш отдел всех жителей посёлка прекрасной продукцией Зарайской фабрики пухо-перьевых изделий. Это одеяла перины,подушки.
 Вот уже два месяца работает на комбинате специализированный магазин по реализации мясопродуктов, под названием "Тулица-6". Ежедневно через магазин реализуется полторы тонны мясопродуктов. Это копчённые колбасы, фарш, субпродукты, куры.
 Сейчас отдел завершает работу по заключению договоров на 1993 год и работники комбината будут обеспечиваться продуктами питания и товарами народного потребления ещё лучше".         
 Эти меры, действительно, несколько снижали социальную напряжённость на комбинате и в Крутом Яру, немного облегчали положение местных жителей. Заставляло забывать их о событиях, происходящих в стране и в Крутом Яру.
 Сергей это понимал и даже несколько сам невольно содействовал этому. Всё это, как плохое, как и хорошее, отражалось в его газете и делало её значительно читаемой и более нужной комбинату.
 Таким образом, Сергей не только старался сохранить газету и своё рабочее место, но и помочь людям экономически и психологически выжить. Это его несколько оправдывало в его собственных глазах. В эти тяжёлые времена, редакция не была предоставлена сама себе, хотя имела свой расчетный счёт в госбанке.
 Она была по-прежнему экономически полностью зависима от дирекции и профкома. В начале каждого года девяносто процентов её сметы существования оплачивала администрация комбината и десять процентов профсоюзная организация.
 Причём, эти десять процентов профком часто заменял организацией коллективных туристических поездок для рабкоров газеты в музеи Тульской области или же Москвы. Но это было только до и в начале девяностых, пока для предприятия не наступят тяжёлые времена. Но об этом будет рассказано позднее.
 А пока о времени нынешнем. В самом начале девяностых профком занимался, в основном, распределением талонов на льготное питание для рабочих тяжёлых профессий и работающих с вредными условиями труда. А также путёвок в Дома отдыха, санатории, турбазы, пока они ещё существовали, в том числе, и в санаторий-профилактории самого комбината. А также в имеющийся пионерский лагерь на реке Воронья и в зону отдыха комбината на Оке.
 Но особенно, важную роль профком продолжал играть при распределении квартир, до тех пор пока продолжалось строительство в Крутом Яру бесплатного жилья. Кстати, Сергей тоже успеет получить, в июле 1993 года, свою однокомнатную квартиру, в последней построенной в посёлке девятиэтажке, что будет уже в панельном исполнении.
 Следующий пятиэтажный дом, в кирпичном исполнении, по этой же улице будет уже построен для новосёлов с достаточно высокой доплатой. И это тоже будет считаться для новосёлов большим везением. Дальше жильё, построенное дочерним предприятием комбината "Строитель", будет уже продаваться. Причём, ещё до начала самого строительства.
 Вот такое объявление будет опубликовано в газете "Калининец" для всех желающих приобрести в будущем квартиру (по ценам от 1.10.1994 года): " 1-комнатная квартира - 20 млн. руб., 2-комнатная - 30 млн.руб., 3-ком.- 44млн. руб., 4-ком.- 50 млн.руб.".
 И пусть та последняя девятиэтажка, где Сергей получил свою однокомнатную квартиру, была по сути общежитием семейного типа с очень маленькими квартирками, но он был и этому безмерно этому рад. Так что он успел вскочить в последний вагон уходящей жизни. То есть, в последние дни агонизирующей страны. 
 Девятиэтажка, действительно, была построена для привлечения рабочих в цех фитингов, но идущая в стране перестройка и начавшаяся безработица устранили и эту проблему. В результате, на комбинате было решено, вот это построенное новое малогабаритное жильё, отдать под квартиры тем, кто стоял в очереди на однокомнатную квартиру. А таких квартир в девятиэтажке сто три, так что всем желающим жилья хватило. И на комбинате почти не стало очереди на получение квартир.
 Сергей в то время ещё не был в браке с Ниной, потому ему, как холостяку, была выделена в этом общежитии одна комната, с кухней и со всеми удобствами. В том числе, и с большой лоджией. Вот ей-то Сергей был особенно рад, летом ему в ней было прекрасно отдыхать на свежем воздухе, с видом на парк и стадион.
 Причём, в получении этого малогабаритного его ж1и1лья немалую роль сыграла Нина. Но об этой странице жизни Сергея и Нины будет рассказано позже, так что не будем отклоняться от главной темы.
 Теперь же, в связи с ростом безработицы и всё растущего дефицита всего и вся, стало для профкома ещё большей заботой, можно даже сказать и головной болью, распределение продуктов питания произведённых не только в сельскохозяйственном цехе комбината или же получаемого из подшефных сельских хозяйств, с которыми ещё не были потеряны связи, но и получаемых по бартеру. Как и распределение, получаемых по бартеру, дефицитных промышленных товаров: одежды, обуви, радио и видеотехники и прочего, прочего, вплоть до автомобилей. 
 Товары и продукты распределялись профкомом при строгом учёте не только количества работающих в каком-либо цехе или же в отделе, но и от степени важности вклада, того или иного трудового коллектива, в процесс производства и в получение прибыли. И это порождало немало споров.
 Бывшие помещения профкома теперь будут заняты, с апреля 1992 года, вновь образованным отделом по обеспечению работников комбината продуктами питания и товарами народного потребления. Совет трудового коллектива предприятия в этой суматохе как-то незаметно исчез в тень и никто о нём не вспоминал.
 Профком же, таким образом, становился единственным органом защиты трудящихся на комбинате и его значение значительно возрастало. Хотя он находился полностью под властью администрацией комбината и личным воздействием Литвинова, выступающего в эти дни спасителем металлургического комбината и работающих на нём людей.
 Все эти изменения намного усложняли работу редакции. Едва закончился тяжёлый 1991 год, как Бутинова, тут же не медля, покинула редакцию и ушла работать корреспондентом в многотиражную газету тульских исправительных учреждений. Это было самое надёжное место в сегодняшней депрессивной и непредсказуемой в жизни. И это было самое правильное. Она точно всё просчитала.
 Сергей же не мог бросить свою газету. Он даже об этом не думал. Он прирос к комбинату всеми своими корнями, душой и телом. Перед уходом из редакции, у Бутиновой состоялась беседа с Литвиновым, который, пописывая ей заявление об увольнении, конечно, в присутствии председателя профкома Кантемира. Литвинов задал ей прямой вопрос:
 - Кого вы рекомендуете на своё место?
 Она резко ответила:
 - Гончарова, других журналистов на комбинате нет.
 О чём она сама рассказала Сергею после этой беседы. Её уход Сергея не очень огорчил, он её не осуждал. Человек всегда ищет, где ему лучше. Это её право. Тем более, что Бутинова не очень-то была привязана к комбинату, проработав на нём не столь много, как Сергей. А он ведь отработал на нём всю свою жизнь и не так-то ему было бы легко с ним расстаться.
 Сергей знал здесь всех и каждого, как все его тоже знали. Он сроднился с Крутым Яром, с комбинатом, не представлял иной работы, кроме, как рядом с домом и "родовым гнездом". У Бутиновой же была квартира в Туле. И у неё был муж, на которого она могла бы, при случае, опереться в жизни. У Сергея ничего этого не было, он мог надеяться, со своими алиментами, только сам на себя.
 Сергей же хорошо знал все технологические процессы, происходящие в производственной жизни комбината. Его каждодневную жизнь и его историю, сегодняшние взаимоотношения людей, а вот нынешняя-то его жизнь, не только производственная, но и общественная, были для него непонятны и непредсказуемы.  Это требовало от него новых сил, нового познания наступающей жизни на комбинате и в стране. 
 Кроме того, в жизни самого Сергея, как и в жизни всех Гончаровых в "родовом гнезде", было теперь немало непредсказуемого. Особенно, тяжёлое положение сложилось в жизни у Веры с её детьми и оставить её без помощи братья никак не могли. Ибо детей Веры они считали тоже своими.
 Вадим пропал и не подавал вестей сразу же после похорон Семёна Савельевича. Ещё в 1980 году. Именно, тогда Сергей и развёлся с Людмилой. Уход из жизни мамы, Тамары Васильевны, ещё более усугубило положение молодых Гончаровых. Знакомство Сергея с Ниной несколько сделало их жизнь светлее и разнообразней. Аркадий всё больше отдавал себя творчеству и принимал активнейшее участие в выставках, проходящих в Туле и в других городах страны, в том числе, и в Москве. Кроме того, он принял активнейшее участие в создании, на базе Тульского музыкального училища им Даргомыжского художественного отделения.
 В начале 1991 года ездил со своими студентами в город Грозный, где там они устроили первую выставку своих работ. Выставка прошла с большим успехом. Олег по-прежнему работал мастером на строительстве жилья и промышленных объектов в Туле. Жил пока что в квартире тёщи и ожидал получения своей квартиры. Всё складывалось у него пока неплохо, как и для Сергея.
 Со второго января 1992 года Сергей стал редактором "Калининца", а это значит и стал получать прибавку к жалованию. К тому же, были неплохими на комбинате различные компенсации и было неплохо организованно обеспечение работников комбината продуктами питания и товарами народного потребления, что касались и его. Так что терять связь с комбинатом в эти тяжёлые дни было ему совершенно невыгодно.
 Но для Веры жизнь намного стала сложнее. Вадим пропал где-то в своих командировках и не подавал вестей. Так что однажды Сергей, вместе с Верой, съездил в Москву в главное Управление той организации, где он работал. Вера вошла в кабинет главного начальника, а Сергей присел на стул в полутёмном коридоре совершенно непрезентабельного помещения.
 Через некоторое время мимо него со света улицы пробежал Вадим, бросив ему на ходу:
 - Здравствуй, Сергей!
 И тут же он скрылся за дверью кабинета, куда вошла Вера. Да так спешно, Сергей даже не успел ему не только что-то ответить, но и подумать, что-то спросить. Да и что он мог ему сказать? Куда ты пропал? А он и не пропадал. Итак без слов было всё ясно.
 Скоро из кабинета вышла Вера. Сергей встал и они пошли к выходу. Вера ничего не говорила, Сергей ничего не расспрашивал. Но после той поездки и последней встречи с ним вместо его зарплаты на Егорку и Олю стали приходить алименты.
 Вере пришлось сменить работу и она стала работать начальником отдела кадров Тульского Управления жилищно-коммунального хозяйства. Приезжать стала с работы стала значительно позже и уставать сильнее. Но материальное её положение значительно улучшилось.
 Аркадий, пока что, жил вместе с ней в "родовом гнезде". Сергей всё чаще и чаще оставался ночевать у Нины. Но большую часть времени он, всё равно, старался проводить в "родовом гнезде", пока не желая расставаться с холостой жизнью и боясь повторения пройденного.
 Особенно, тяжёлым выдался для них 1984 год. В середине апреля случилось с Верой большое несчастье и только по счастливой случайности она оказалась живой. И в этом несчастье Сергей очень сильно винил себя.
 Собираясь поехать в Тулу к своей двоюродной сестре Веронике занять денег для покупки "Запорожца", "конька-горбунька" Олега, он открывая калитку их "родового гнезда", с трудом прошёл между ней и террасой, с крыши которой вчерашняя капель за ночь превратилась в неровную наледь.
 И у него тут же мелькнула мысль: "Вернусь, обязательно разобью и вычищу!". Но он боялся не застать Веронику дома и потому спешил. Кроме того ему нужно было ещё заскочить домой к Олегу, отдать занятую тысячу рублей и успеть на вёрстку газеты в типографию. Застал, заскочил к Олегу. Младший брат был чрезвычайно этому рад. Он собирался купить недорогие "Жигули". Сергей успел и в типографию до приезда туда Элеоноры Кузьминичны. Редактор как всегда припоздала. Довёл газету до печати и уехал домой. Ставить подпись:" В печать!", это право редактора, как проверить первый оттиск газеты.
 В хорошем настроении Сергей возвращался домой. А вот здесь его ожидала печальная весть. Ему сообщили, что Веру увезла "Скорая помощь". Когда Сергей уезжал, то в доме вместе с Верой и её детьми оставался ещё Аркадий. Именно, на него понадеялся Сергей, заметив наледь. Но тот тоже спешил на работу и не мог не только разбить наледь или присыпать мелким шлаком, но и помочь Вере вынести таз со стиранным бельём для сушки в саду.
 А Вера, с этим тазом, полным странного белья, поскользнулась и упала, ударившись головой о газовый стояк, выходящий из земли у самой стены террасы.       
 У Сергея сердце оборвалось, он сразу же помчался в больницу, что на ул.Мира в Туле. Вера была в очень тяжёлом состоянии. Она ударилась затылком об этот стояк и была бессознательном состоянии.
  Но Бог был милостив. Вера выжила. Но долго потом находилась в больнице. Тогда ещё маленькие Егорка с Олей остались на попечении Аркадия. Егорке было тринадцать лет, Оле шесть с половиной. Сергей в то время стал всё чаще и чаще оставался у Нины.
 Но и теперь он старался всё больше и больше проводить времени с детьми в "родовом гнезде". И это несколько напрягало его взаимоотношение с Ниной. Аркадий же, каким-то образом, связался с матерью Вадима, которая к этому времени из деревни перебралась в Тулу, и сообщил ей о несчастье.
 Анна Ивановна приняла случившееся близко к сердцу и стала каждодневно приезжать в Крапивенку, помогать по уходу за детьми, одновременно обихаживая и Аркадия: готовила, стирала, убиралась по дому.
 Но вскоре у неё начали отказывать силы, она не была крепка здоровьем, дома же у неё оставалась дочь с маленьким ребёнком. Ей тоже требовалась её помощь. Так что скоро она оказалась каждодневно бывать в их "родовом гнезде".
 После этого Аркадий впал в паническое состояние и пожаловался в училище родителям одной из студенток, с которыми у него были хорошие отношения, на свалившуюся на него беду.
 В результате, они подсказали ему выход, пообещав похлопотать в санаторно-лечебном детском интернате, что расположен рядом с посёлком Мыза, в котором они проживали, о временном определении в нём детей.   
 Первой туда они определили Олю, которая ещё не понимала, куда и зачем её привезли. Но потом, поняв что она осталась здесь одна среди незнакомых людей,она очень плакала. У Сергея зашлось сердце, когда он услышал это от Аркадия.
 Егорка же вначале сопротивлялся, но ему Сергей сумел объяснить, что одной Оле там очень плохо и только он один может её там защитить. И это помогло. Он безропотно отправился в этот санаторий-интернат, где также была организована учёба.
 Теперь Сергей старался, как можно быстрее, сделать газету в типографии и дважды в неделю срывался в Мызу. Автобусы ходили туда безобразно. Особенно при возвращении. Каждый раз возвращение домой для Сергея превращалось в муку. Но всё компенсировала радость в глазах детей, когда он появлялся в этом санатории, который по сути был детским домом. А вот расставаться с ними ему было тяжело.
 Но слава, Богу, те времена давно закончились и Вера вернулась к детям и на работу. Но и конец восьмидесятых был для них не легче. В 1989 году Егор, которого все все в доме стали называть Георгием, окончил школу, но никак не мог нигде устроиться на работу.
  В стране бушевала безработица. Выживая, предприятия сокращали свои мощности и люди часто оставались без работы. Точно также было и на Крутояровском металлургическом комбинате. Георгий понимал, как трудно одной маме, и готов был выполнять любую работу. Но пока перебивался случайными заработками. В том числе, он не гнушался напрашиваться к владельцам частных палаток в качестве экспедитора.
 Но там тоже не всегда платили за работу. Иногда оплачивали палками колбасы, какой-нибудь вещью, а то и вообще отказывались платить, обещая "разобраться".
  Наконец, он уехал в Москву, разыскав адрес отца, собираясь там поступить учиться в престижный ВУЗ или найти нормально оплачиваемую работу. Но и это сделать там было непросто. Родной отец выпроводил его из своей квартиры заявив, что его нынешней жене не нравится, что он живёт у них в квартире. И добавил:
 - Я в жизни пробивался сам и ты постарайся это сделать также.
 Георгию ничего не оставалось делать, как вернуться в своё "родовое гнездо", к своим родным людям. Сергей без промедления взял его к себе в редакцию корреспондентом. Ему нужен был верный и надёжный человек, а в способностях племянника он не сомневался.
 И не ошибся. Хотя это стоило ему немало нервов и крови. Ведь он принял его самочинно, минуя директора и отдел кадров. Но он имел на это право подбирать себе кадры и свой расчётный счёт в Банке. Точно также Бутинова приняла в редакцию и Лифляндскую.
 Вышестоящему начальству ничего не оставалось делать, как принять решение Сергея. Иначе газета могла бы просто перестать существовать и ещё одной проблемой на комбинате стало бы больше. Авторитет Сергея и его газеты на комбинате и в Крутом Яру был довольно высок и трогать её пока на комбинате никто не решался. Особенно, после разгрома партийной и комсомольских организаций.      
А. Бочаров.
2025.