Пушкин и Натали. А. Я Булгаков о трагедии

(сериал Эпитомы пушкинистики)

Отставной  дипломат,  московский  почтовый  директор  Александр  Яковлевич  Булгаков  (1781 — 1863),  долгие  годы  ведший  дневник  под  заглавием  «Современные происшествия  и  воспоминания  мои». По  поводу трагической для России гибели А.С. Пушкина он оставил следующую запись:

«В.  А.  Жуковский  прислал  мне  письмо  для  прочтения  и доставления  Сер (гею) Львовичу,  в  коем  также  описывал  смерть  Пушкина.  Это  почти  повторение  того, что  пишет  Вяземский,  но  гораздо  полнее  (.  . .)  Вообще,  русскому  нельзя  читать равнодушно  смерть Пушкина,  описанную  Жуковскимі  ( . . . )  Письмо  сие  весьма длинно,  но  оно  столь  замечательно,  что  я  отниму  у  себя  от  сна,  чтобы  вписать  его здесь, оно пополняет  рассказ  Вяземского.
Жуковский  тоже защищает  мужа  и  жену.
Кто  может  проникнуть  в  тайны  сии? 
Сам  он  сознает,  что  многое  покрыто  мраком и  что  время  одно  откроет  многое. 
Сожалеть  должно  о  Пушкиной,  но  оправдать ее  совершенно  нельзя.  Женщину  не  преследует  никогда  тот,  которому  не  дает  она надежды!  Истоща  все  средства,  кои  были  в  ее  власти,  чтобы  удалить  от  себя Дантеса,  она  могла  ему  угрожать,  жаловаться  не только  мужу,  но даже  и  государю самому  и  исполнить  это  — Дантес  оставил  бы  ее  в  покое.  Но,  как  я  слышал,  она, вместо  того,  уже  за  несколько  дней  до  поединка  мужа  своего  разговаривала со  врагом  спокойствия  его  и  ее».

 И еще важная для характеристики НН запись:

« Слова  Арндта,  конечно, хороши.  Он  говорит:  ,,Для  Пушкина  жаль,  что  он  не  был  убит  на  месте,  потому что  мучения  его  невыразимы,  но  для  чести  жены  его  это  счастье,  что  он  остался жив.  Никому  из  нас,  видя  его,  нельзя  сомневаться  в  невинности  ее  и  в  любви, которую  к  ней  Пушкин  сохранил.
Я  согласен  с  последним:  Пушкин  умер,  убежденный  в  ее  невинности,  умер  с  прежнею  к  ней  любовью,  но  невинность  ее в  отношении  к  публике  остается  все  пока  под  разбором  и  судом  той  же  строгой, пристрастной,  завистливой  и  несправедливой  публики.
Пушкина  просила  написать  Сергею  Львовичу,  она  давала  поручение  сие Вяземскому,  а  сама  ехала  в  деревню  через  Москву  и  не  навестила  своего  несчастного  свекра,  не  привезла  к  нему  детей  своих.  Старик  говорил  мне  о сем  с  соболезнованием  и  сими  словами:  ,,У  меня  одна  нога  в  гробу,  я  не  знаю,  долго  ли  мне определено  жить  еще,  мне  сладко  было  бы  благославить  моих  внучат.  Это  дети моего  Александра!»
Сие  было  сказано  мне  в  ответ,  когда  я  ему  заметил,  что  она не  приехала  к  нему,  боясь  за  себя  и  за  него  при  первом  столь  горестном  свидании, столь  скоро  после  общего  несчастья  их  постигшего.  С(ергей)  Льв(ович)  был сутки  в  сем  мучительном  неведении,  но  я  должен  прибавить,  что  на  другой  день ездил  к  нему  брат  Нат(альи)  Николаевны,  молодой  Гончаров,  с  поручением от  сестры.«

***

Пушкин о молве свинского Петербурга:

«Я  рогоносец  по  милости  публики». В  письме  Вяземского  сказано: «Есть  два  рода  рогоносцев,  — говорил  он  (Пушкин)  д'Аршйаку  ( . . . ) ,  — настоящие  знают,  как  им  быть,  но  положение  рогоносцев  по  милости  публики  затруднительнее,  а  мое  именно  таково»  (в  оригинале  по-французски).

***

Важный акцент:

В записях АЯ. Булгакова выделим существенное по теме «вины Натали»:

«Сожалеть  должно  о  Пушкиной,  но  оправдать ее  совершенно  нельзя. 
Женщину  не  преследует  никогда  тот,  которому  не  дает  она надежды!»
 
 Из чего следует:
1. Дантес воспылал (сам или по заказу Его)
2. Натали позволила …
3. Дантес узнал все ее мозоли и хвастал об этом публично
4. Натали не роптала …
5. Пушкин погиб