Полуостров. Главы 20-21

Глава 20.

- Павел Александрович! - англичанка протянула мне зелёную тетрадку в 12 листов. - Вам, наверное, уже говорили это, но вы просто творите чудеса!.. Коновалов мне сегодня сдал эссе, я поставила пятёрку! Абсолютно честная пятёрка. Даже, если он и загонял в переводчик, сам выбор темы очень необычен. Он решил написать про среневекового врача!..
- А, - сказал я, пытаясь обойти ее с одной из сторон, но она встала ровно посредине коридора, загораживая проход своей массивной фигурой, и я нехотя остановился. - И про кого же? Про Мишеля Нострадамуса?
- Про Парацельса! - Инна Михайловна неуверенно произнесла это имя, и у меня возникли подозрения, что она узнала о существовании данной личности впервые из эссе Коновалова.
Она явно ждала от меня какой-то реакции, и я не замедлил её выдать: одарил её солнечной улыбкой недавнего выпускника медвуза.
- Так это же замечательно, Инна Михайловна!
- Да... - она замялась. - Но удивительно, просто удивительно, я помню один педсовет, вы ещё у нас тогда не работали... На полном серьёзе обсуждался вопрос о переводе его в другую школу...
- Я знаю, - кивнул я. - Но что вас так удивляет? Иван - очень толковый мальчик. Просто в детей надо вкладываться!
Я забрал у неё из рук зелёную тетрадку и раскрыл её. Мелким убористым почерком было исписано 4 листа. Но, что меня больше всего поразило: примерно посредине третьего листа ручкой был сделал набросок средневекового города.
Я не подозревал, что Коновалов умеет рисовать. В тетрадь по биологии он исключительно приклеивал картинки, распечатанные на черно-белом принтере.
- Не сомневаюсь... - Инна Михайловна поджала губы. - Только боюсь, у вас всё-таки несколько больше свободного времени, чем, скажем у меня. Или Дарьи Владимировны. У вас нет своих детей... Пока нет, - подумав, поправилась она.
Я сделал вид, что не заметил ремарки, продолжая разглядывать картинку.
- Хотите почитать? - кивнула Инна Михайловна.
- Боюсь, что нет... - я вернул ей тетрадь. - Вот, если бы это был немецкий... Английским я владею на уровне "what is your name".
- Уже неплохо! - одобрила Инна Михайловна. - Слушайте, - она свернула тетрадь в трубочку. - Он же в мед собирается поступать?
- Ну да, - неуверенно протянул я.
Я даже представления не имел, в какую область простираются устремления Коновалова. Хорош Наставник. Ничем не лучше класрука...
- Просто моя племянница - репетитор по-русскому... В мед же нужно сдавать русский?
- Да, - кинул я. - Вроде бы, нужно...
В классе сидело двое, Попов и Коновалов, оба читали учебники, только Коновалов по истории.
Я удивлённо поднял брови. Он перехватил мой взгляд, пожал плечами, и снова воткнулся в параграф. Ответы на ЦДЗ, что ли, не достал...
- А контрольная сегодня будет? - подал голос Попов.
- Не знаю. Как карта ляжет, - я включил ноут. - А что?
- Мне просто одна задача непонятна... - он перевернул несколько страниц назад, видимо, отыскивая задачу.
- Четвертая? - подсказал я.
- Да...
- А что здесь непонятного? Иван!.. - мне захотелось хлопнуть над головой Коновалова в ладоши, настолько увлечённо он штудировал то, что от него не требовалось. - Але, гараж! Ты четвертую понял? Я её на допах объяснял...
- Понял... - рассеянно отозвался Коновалов.
- Выйдешь и объяснишь!..
- Ага...
Я заметил на лице Попова непередаваемое выражение. Он смотрел на учебник Коновалова. Он был по истории средних веков.
Я встал, подошёл к парте Коновалова и рывком сдёрнул с неё книгу.
- Это что ещё такое?! Урок через 6 минут!
- На переменах можно читать, что угодно... - хладнокровно ответил Коновалов, но учебник возвращать не стал. Я донёс его до своего стола и швырнул в тумбочку.
Попов, не отрываясь, следил за моими действиями.
- Вы куда собираетесь поступать? - спросил я, не обращаясь ни к кому из них конкретно. Ну, ты, - я посмотрел на Попова, - на фарму, я помню...
Тот поморщился.
- Конкурс большой... Если только на платку. Но прямо вот очень дорого... Мать говорит: хоть почку продавай!
Я рассмеялся.
- Ну а ты куда? - теперь вместо учебника Коновалов смотрел в парту.
- На лечфак, - наконец, выговорил он.
- Ты вообще в курсе, какой туда конкурс?! - я внимательно посмотрел на Попова.
От изумления он перестал придерживать учебник на наклонной поверхности парты, и он скатился на самый край.
С грохотом прозвенел звонок, вызывая ломоту в темени: до сих пор не минули последствия встречи со Шварценбергом.
Класс начал заполняться. Мимо меня, не глядя, прошла Ковалева, на этот раз в джинсах.
Козлов что-то вещал Маше Гавриковой, и она улыбалась.
Я снова посмотрел на Попова, он подтянул к себе учебник и сосредоточенно черкал что-то на его полях, вероятно, пересчитывал четвертую задачу.
Коновалов рисовал на развороте тетради по биологии Башню. Башня была кривой и резала мне глаз. Я даже хотел прервать его занятие, но в класс вдруг зашла Мария Борисовна. За ней семенила Катя Кольцова.
- Павел... - с первых парт посмотрели на неё с интересом, и она осеклась. - Павел Александрович! Это ваш класс, вы должны разобраться! Он засунул ей за шиворот змею!
- Какую ещё змею?! - я с недоумением посмотрел на Катю.
Глаза у неё распухли от слез до такой степени, что казалось, что её покусали все осы мира.
- Живую...
- Кто? - запоздало поинтересовался я.
- Пыжов! Я еле девочку успокоила... Чуть скорую не пришлось вызывать! Урок, естественно, сорван! Павел Александрович, я очень на вас рассчитываю! Это уже просто немыслимо, они до ручки уже дошли!..
Словно в подтверждении её слов Катя снова зарыдала.
Пыжов нерешительно топтался метрах в двух от моего стола.
- Иди сюда!
Он приблизился примерно на метр. По партам уже гуляла история про змею. Ржали все, кроме Попова, упорно решающего задачу, Коновалова, который вырвав лист, перерисовывал Башню, и Маши Гавриковой, заглядывающей Коновалову в тетрадь.
- Где он змею-то взял? - обратился я к Марии Борисовне.
Она стояла, облокотившись на пустое место на первой парте, рядом с Поповым. От её волос расходился в стороны пряный аромат. Этим же ароматом теперь пропиталась наволочка...
- Сказал, дома у него живёт... - Мария Борисовна потеряла пальцем переносицу, словно поправляя очки, которых сегодня отчего-то на ней не значилось.
Её слова потонули в общем хохоте. Даже Катя перестала рыдать.
- Это не змея, это уж! - возмутился Пыжов со своего метрового расстояния. - И не за шиворот, а на шею повесил!
- Тебе бы понравилось, если бы тебе на шею змею повесили?! - взвилась Мария Борисовна.
- Да сто раз мне вешали! - оторопел Пыжов. - Не умер! Чего базар поднимать?!
- Я тебе сейчас подниму базар, - пообещал я. - Мария Борисовна, - её юбка шуршала об первую парту, вероятно, отвлекая Попова от четвёртой задачи, меня бы точно отвлекла в его возрасте. - У меня урок... Давайте, мы решим эти вопросы чуть позже... Вот, и Катя уже не плачет... И Андрей уже понял, что так не привлекают внимание девочки... - я сказал это с таким выражением, словно намеривался пропустить виновника переполоха через шредер.
Кольцова посмотрела на Пыжева с заметным интересом. Тот скорчил ей страшную рожу.
Коновалов вырисовал в стенах Башни окошки. Маша Гаврикова, подперев рукой голову, практически лежала на его парте. Попов отшвырнул учебник в сторону, и он врезался в Марию Борисовну.
- Ой, простите...
"Иди, Маша", - мысленно произнёс я.
И, словно услышав мои слова, она, цокая каблуками, скрылась за дверью.

Глава 21.
- Павел Александрович, а можно кофе себе сделать? - Коновалов пялился по сторонам, словно видел мою квартиру впервые.
- Да ради Бога, делай, что хочешь...
Это будет невозможно скрыть. Это и так-то невозможно скрыть, а, тем более, от человека со способностями...
Но, собственно, кому какое дело?..
- И как ты собираешься поступать на лечфак? - поинтересовался я. - Ты химию знаешь? Ну, допустим, - подумав, поправился я, - с химией у тебя не все плохо... А русский? Что у тебя по русскому? Три пишем, два в уме? Это же никуда не годится! Ты подтягиваешь отдельные предметы, которые тебе нравятся! Или те, где я долбачу по голове. По всем остальным у тебя провалы... Это совершено никуда не годится! Это они в безумном восторге, но я-то знаю, что ты можешь заниматься лучше!
Коновалов насыпал в чашку растворимый кофе из банки и залил кипятком.
- Зато я умею закрывать дверь!
Он продемонстрировал свои знания на практике. Дверь ванной жалобно скрипнула, подтягиваясь к косяку.
- Дверь умеют закрывать на первой ступени обучения в Ордене! - я закурил и открыл окно.
Маша права, в квартире холодно, надо бы придумать Коновалову послушание - заклеить щели.
- Примерно в 12 лет! А тебе сколько, ну?
- Павел Александрович... - Коновалов, к моему удивлению, не обиделся. - А были у вас... Ну ученики, которым было уже много лет? Ну такие, как я?..
Он, морщась, пил кофе. Я не держал в доме ни сливок, ни сахара.
- Только такие и были...
- И чего они добились?.. - он испытующе посмотрел на меня.
- Ну как тебе сказать... - мне больше не хотелось продолжать этот разговор.
- Ну как есть...
- Ну, если, как есть - они умерли... - я чрезмерно глубоко затянулся, и дым вызвал приступ кашля.
- Вообще все?.. - округлил глаза Коновалов.
- Их было двое. Если хочешь, бери... - я показал на пачку сигарет. - Все равно ж уже таскал...
Коновалов уставился на дно пустой чашки с таким пристальным вниманием, словно собирался гадать по образовавшимся на нем разводам.
- Я думал, вы умрете... - наконец, сказал он.
- Господи, да что ж вы меня все хороните-то...
Коновалов крутанул чашку вокруг своей оси. Сначала по часовой стрелке, потом - против.
- Вы с ней встречаетесь, - утвердительно сказал он.
- Будем мою личную жизнь обсуждать?
- Она сегодня специально кипеж подняла, чтобы вас увидеть...
- Иван, ты не забываешься, нет?.. - я посмотрел на него истинным зрением.
Мысли разной направленности бились у него о черепную коробку, и ни одна не была до конца оформлена.
- Прав Шварценберг, ох, прав... - Коновалов зыркнул на меня глазом, но я сделал вид, что не заметил. - Тяжело с вами... В старые времена молодёжь была куда более почтительна!
- В старые времена в 16 лет убивали на дуэли!
- Семнадцать мне было... - возразил я. - И, между прочим... - я замолчал, поняв вдруг, что я ему об этом не рассказывал. - Иван, вот честно, я очень ценю то, что ты для меня сделал. Бесконечно ценю! - я говорил искренне, но выходило, как всегда, издевательски, и он мрачнел все больше и больше. - Но у тебя совершенно нет представления о границах. Так же нельзя!
Я зажег новую сигарету, с отвращением осознавая, что говорю с Машиными интонациями.
- Павел Александрович... - тихо сказал Коновалов. - Я хочу подписать Договор.
Я встал с дивана. Я ждал этого предложения, уже много дней подряд ждал.
- Ты уверен?
- Разумеется, - Коновалов тоже встал.
Я первый раз заметил, что он не намного ниже меня ростом, а в Ордене я считался высоким.
- Тебе придётся жить по правилам Договора. Много-много лет, если повезёт много-много столетий... Это означает невмешательство...
- Я знаю! - перебил Коновалов.
- Нет, ты не знаешь! - почти выкрикнул я. - Невмешательство абсолютно во все, для чего ты не рождён! Ты не сможешь использовать никакие заклинания, чтобы помочь кому-нибудь из людей, если речь пойдёт не о спасении жизни! Ничего, что выходит за пределы Предназначения! Абсолютно ничего! Даже, если они твои родные!
- Ну и что такого... - начал Коновалов.
- Это ты сейчас говоришь "что такого"! - я стукнул кулаком по лакированной поверхности стола, и пачка сигарет на ней подпрыгнула. - А потом ты будешь просто сидеть и смотреть...
- Я готов...
- Ты ни к чему не готов!.. Но пожалуйста!.. Пожалуйста... Договор скрепляют кровью, в обморок не упадёшь?
- Павел Александрович! - воскликнул Коновалов.
- Я к тому, что понадобится много крови...
- А зачем? - Коновалов снова сел на диван и зачем-то собрал на нем подушки в одну кучу.
Интересно, чувствует ли он запах духов?
- Я не знаю, это придумали в 10 веке...
Я начал читать текст Договора, после каждой произнесенной строчки мечтая прерваться, прекратить раз и навсегда это добровольное подписание вечной кабалы, но Коновалов только кивал, как деревянный болванчик, ни разу попытавшись меня остановить.
Один раз я даже сделал паузу, но он нетерпеливо попросил меня продолжать.
"- Мастер Пауль, теперь все будет по-настоящему?
- Всё и раньше было по-настоящему, Олаф...
- Но теперь моё имя есть в списках?..
- Все наши имена есть в списках, вопрос лишь в том, что это за списки..."
Буквально через минуту я по-настоящему стану Наставником. Буквально через минуту все его грехи будут ложиться на меня...
А, когда он достигнет вершин мастерства, то из наставников я перейду в Кураторы. Если к тому времени останется, кого курировать...
Я разрезал ему запястье, с горечью увидев, что он даже не поморщился...
До тех пор, пока в душах детей будет твориться ад, Орден будет набирать обороты.
Официально он является сдерживающим центром, фактически - местом для процветания интриг и распаления амбиций...
- Все, - резко бросил я. - Теперь вставай на колени и целуй руку Наставнику.
- А это обязательно? - робко спросил Коновалов, стискивая запястье.
Голос у него был слабым, значит, голова все же кружилась.
Вот для кого Отцы набирают эту миску крови? Они её, правда, романтически именуют золотой чашей.
- Честно, не знаю... - я прочитал последнее заклинание, над миской. - Ритуалы незыблимы тысячелетиями... Вот как в 10 веке придумали, так и корячимся...
Коновалов посмотрел на пол так, словно был не уверен в его устойчивости.
- Не рекомендую... Лучше посиди спокойно, у меня нет ни сил, ни желания применять сейчас реанимирующие заклинания...
- А вдруг будет недействительно? - он с трудом встал на колени. - Мастер Пауль...
Я чуть не выронил миску.
- Не смей называть меня так! Двадцать первый век на дворе!..
- Но все же называли... - упрямо произнёс Коновалов.
Я взял его за подбородок и приподнял ему голову.
- А ты - не смей...