Желтая капроновая лента

Воспоминание из детства. 1966–1969 годы

Жёлтая капроновая лента

Летом мы часто с бабушкой ездили в Казалы кой совхоз недалеко от города Казалы. Директором там работал муж тёти — зять бабушки. Совхоз был зелёный, уютный, весь утопал в деревьях: тополя, карагачи, дубы.

На его территории стоял большой белый дом с двумя дверями — летней и зимней. За ним тянулся длинный сарай с несколькими дверями. В одном — куры, утки, гуси, в другом — козы. А где-то всегда были груды арбузов и дынь, в остальных — хозяйственная утварь.

По краям дома росли раскидистые деревья. В тени их листвы мы, сестры, играли в особенно жаркие дни. Приезжали мы туда, когда хозяева уезжали отдыхать — в Ессентуки, Ташкент или другие санатории.

С нами жила домработница  тётя Лена — она готовила, убиралась, иногда шила нам красивые сарафаны. Бабушка же присматривала за детьми. Сестра Клара была старшей, и мы всей гурьбой с ней ходили купаться на Сырдарью, которая протекала совсем рядом.

Я и моя ровесница Гульнара часто ловили в тени цыплят, которые гуляли с наседкой. Мы укладывали их «спать», укрывали лоскутками, бинтовали лапки — будто лечили. Нашими «пациентами» почему-то всегда были цыплята, а не куклы. Может, кукол у нас просто не было?

Иногда мы пытались доить коз — одна держала животное за ноги, а другая пыталась сцедить хоть каплю в жестяную банку. Козы, правда, убегали после двух-трёх капель.

И вот однажды, в один из летних дней, когда тётя с мужем уже вернулись из поездки, они привезли нам подарки. Мне досталась жёлтая капроновая лента. У меня тогда были две чёрные косички, которые бабушка туго заплетала. Я была безмерно счастлива: мои косы теперь будут украшены, как будто солнечным светом.

В полдень мы пошли купаться на речку. Клара как всегда взяла нас под свою опеку. На берегу уже плескались дети из совхоза — визг, смех, брызги летели во все стороны. Мы быстро сняли платья, остались в одних трусиках и бросились в воду. Я аккуратно сняла банты и положила их рядом со своей одеждой.

Прошло около двух часов. Некоторые дети уже ушли, но мы купались до тех пор, пока нам не разрешили выйти. Поднявшись на берег, я подошла к своему платью — и вдруг заметила, что одного банта нет. Моей жёлтой капроновой ленты не было…

Клара начала расспрашивать, кто мог взять банты. Кто-то сказал, что рядом с нашими вещами видели дочерей Масаты апай.

Мы быстро собрались и пошли к ним домой. Постучались. Нам открыли. Девочки уверяли, что ничего не брали. Тут вышла сама Масаты апа и спросила, что случилось. Мы объяснили, что ищем жёлтую ленту. Она ничего не сказала, ушла, а потом вернулась — и вынесла… фиолетовые банты.

— Это ваши? — спросила она.

— Нет, — ответили мы. — У нас была жёлтая лента.

И тут младшая её дочка вдруг призналась:

— Мы её в чернильницу затолкали и перекрасили!

Вот так сестрёнка выдала «тайну» старших. Мы, конечно, забрали свою ленту, хоть она и стала фиолетовой. ;

И каждый раз, когда еду на поезде мимо станции «;ойсовхоз» по дороге в Казалы, вспоминаю этот случай с улыбкой.

Казалинск. Казалыкойсовхоз. 1966–1969 годы. Айша Темирбек