Дикий

 Солнечный  яркий день. Небо чистое-чистое, без единого облачка. Так необычно для позднего октября, который только и знает, что заливать землю дождями, творит слякоть, и деревья болезненно клонить порывами ветра, обрывая последнею золотую листву.
 Но, сегодня природа решила  - хватит! Хватит влажного уныния, пусть будет солнце и чистое, до яркой синевы, небо. Хороший день, сулящий хорошее настроение и бодрость духа.

 Санька, деловито оттолкнув руку прабабушки, стал на пузе сползать с высокого деревянного крыльца, обдирая старую, вспучившуюся от времени, жёлтую краску, которой несколько лет назад было выкрашено крыльцо, своей новой синей курткой. Куртка только вчера была куплена в Детском Мире, как подарок Саньке на первый день рождение. Она, куртка, конечно, сразу потеряла девственно-чистый вид. Но Санька проявлял самостоятельность. Прабабушка попыталась ему помочь встать, но он опять что-то прогундосил, типа – Ниняня, - и самостоятельно, через растопырку, встал на ножки и начал вытирать прилипшие кусочки сухой краски к куртке маленькими ручонками. После, Санька, сразу пошёл вразвалку, как маленький матросик на палубе, по дощатому настилу, к будке своего друга, пса, по кличке Дик.
 Дикий с радостью выскочил из своих «хором», и, виляя хвостищем, стал прыгать вокруг Саньки, гремя толстенной стальной цепью, на которой он сидел по причине буйства нрава.
 Дик был волкособ – помесь волка и чистокровной лайки Альмы. Как уж  Альма умудрилась нагулять Дика от серого волчищи, будучи проездом у родственников Санькиного деда  в деревне, это вообще отдельная история собачей и волчьей любви.
 Подойдя к Дику, Санька запнулся о цепь пса,  и грохнулся о деревянный настил, на котором стояла будка, и в которой, на свежей подстилке из сена, любил нежиться Дикий. Пёс сразу наклонил свою мохнатую, серую голову и подставил Саньке морду. А Санька зацепился за нее сначала одной рукой, а потом и второй. Пёс поднял голову, распрямился, и Сашка повис на его морде, весело заливаясь смехом.
 Этому трюку друзья научились пару дней назад, когда шёл дождь, и Сашук растянулся в луже, опят обо что-то споткнувшись. А верный Дик кинулся ему на помощь, и таким «макаром»  помог ему подняться из лужи.
 Прабабушка Вера стояла на крыльце, уткнув руки в боки, и улыбалась, наблюдая за двумя друзьями. Санька что-то весело щебетал на своём детском-тарабарском, Дикий внимательно слушал, высунув язык. Картина маслом…)  Потом они начали ходить туда-сюда по помосту, а Саша держался ручонкой за густую шерсть пса. Нарабатывал умение ходить самостоятельно, не падая, от потери равновесия. В общем, Дик, заменял собой ходунки для мальца…

  Частенько бывали случаи, когда Санька забирался в его огромную будку, на мягкое, душистое сено, которое дедушка или папа стелили псу вместо подстилки, утыкался в его собачью мохнатую, терпко пахнущую шкуру и мирно засыпал. В это время его, как правило, теряли и начинали искать всей большой семейной толпой. Папа, дед, бабушка, прабабушка, мама, дядя Саша и другие родственники, если они находились в гостях, а гости были почти всегда.
 Санька мирно почивал у Дика в конуре, а хитрый пёс, загораживал его своим телом, высовывал морду в круглую дыру выхода и прикалывался по полной программе над поисками ребёнка.
 Его спрашивали:
 - Дикий, ты пацана не видел?
 А он только хитро улыбался в ответ, высунув длинный розовый язык, дразнился, наверное. Вот честное пионерское, Дик умел улыбаться во всю пасть, утыканную огромными острыми зубами.
 Конечно, Саньку находили. Но, появлялась новая проблема – как его достать из будки, да ещё когда огромный пёс рычит, оскалив зубки, и никого к нему не подпускает. Короче, приходилось дожидаться, пока Санька сам не выспится и не вылезет, из гостеприимного жилища Дика.
 После чего их драли обоих, Саньку ладонью по попе, а Дик, безропотно сносил порку хворостиной, даже не пытаясь оскалится или зарычать...
 
...Сколько себя помню, я проводил время с Диком и прабабушкой Верой. Хотя номинально она являлась родной тётёй моей бабушки, но, для меня не было роднее человека. Вера Ивановна очень рано овдовела, ей только, только исполнилось восемнадцать лет и уже вдова. Выйдя замуж в семнадцать, не удивляйтесь, в царские времена ценз на браки был ниже восемнадцатилетнего возраста, она через полгода счастливого замужества осталась одна – муж умер от воспаления лёгких, напившись колодезной воды в жаркую пору, после сенокоса.   
  Своих детей заиметь не успела и поэтому она осталась жить с семьёй моей бабушки, воспитывая подрастающее поколение.
  Так она и прожила всю свою жизнь. Вырастила бабушку и её родную младшую сестру, их детей, и детей их детей. Неграмотная, не умеющая писать и читать, плохо разбирающаяся в сменах властей и эпох. Но, самая добрая, ласковая и заботливая женщина на всём белом свете. Наша любимая, незабвенная нянька, бабушка Вера, память о которой я храню всю свою жизнь и буду хранить до самого конца, сколько бы мне не уготовила моя судьба...

…Санька подходил к дому, возвращался из школы. На плече спортивная сумка их кожзаменителя, форменный школьный пиджачок синего цвета, красный галстук на белой, как снег, рубашке, индийский джинсы, а на ногах кеды – всё по моде того времени.
Был май месяц. Тепло. Солнечно. Скоро наступят каникулы, и от этого знания всё пело в душе: «Ура! Придут каникулы, каникулы, каникулы…!»
Подходя к дому, выкрашенному много лет назад в светло зелёный цвет, как сейчас бы его назвали по-модному – нефритовый, Санька, уже издалека заприметил свою кошку, Малышку. Так её Саня назвал, привезя с охоты, на которую ездил с батей и его друзьями. Было это на озере Таир, пару лет назад. Маленький котёнок сам подошёл к Саше и попросился на руки. Потом свернулся калачиком и замурлыкал.  У кошечки была очень интересная раскраска – чёрно-белая. Причём мордочка прямо пополам была разделена по цветам. А лапки были, как бы, в белых носочках.
 В общем, Саня и Малышка нашли друг друга сразу. Привезя ее домой, упросив папу, а потом ещё и маму, оставить котёнка, Санька стал обучать кошечку премудростям кошачьей жизни – ловить мышей в подполье дома, и ластиться к бабушке с дедушкой, что бы получить что-то вкусненькое от них. Причём ловить мышей лучше получалось у Саньки, коробками и банками, а выпрашивать вкусности лучше выходило у кошки Малышки. Надо отметить, что она для этого ничего и не делала, не клянчила мяуча, не тёрлась об ноги… Она просто садилась на пол около ног людей, когда те кушали, и замирала, как Сфинкс, без единого движения. Даже не смотрела – что это вы там кушаете – вроде, как и дела-то мне нет до вашей еды.  А в результате всегда получала что-то со стола вкусное.       
Самое интересное, что Дик сразу признал кошечку-малышку за свою. Саня только привёз её с озера, и осторожно, из рук, показал псу. Дикий подошёл, понюхал котёнка и лизнул прямо в мордочку, завиляв своим хвостом.
Так они и подружились, навсегда, на всю свою жизнь.
Малышка и Дик, проводили время летом, по большей части, вместе. Кошка лежала на будке пса и с удовольствием грелась на солнышке. Дик не любил жару, и прятался в своём «домике», лёжа на сене, и высунув морду в дырку конуры. Изредка выходя из неё попить воды из большущей старой миски, размером с тазик. Бывало, они с кошкой пили сразу вместе, с двух сторон. Огромный пёс и маленькая кошечка, она так и оставалась для всех малышкой, меньше размером, чем среднестатистическая кошка.
Малышка была ещё та, гулёна. По это причине котята дома не переводились. Бабушка оставляла по одному котёнку, остальных, как подрастали, раздавали всем знакомым. В результате в доме стали жить ещё и два кота, сыновья Малышки, оказавшиеся знатными крысо-мышеловами.  Дикий относился и к ним, как к своим детям, и эти здоровенные коты, в результате, относились и к нему с почётом и уважением, обязательно принося с мышиной или крысиной охоты долю для пса. Гоняя всех чужих котов с территории «прайда», чтобы они не смели беспокоить старого Дика.


Продолжение следует...