Имя моё - Любовь

Вечность всегда была монолитом. Бесшумной, холодной, совершенной в своей неподвижности. Пока Бог не задумался. Мысль пришла не от ума, не с расчетом, а с чем-то неуловимым, как шелест первых трав, пробивающихся сквозь вечный лед. И в этом шепоте жизни родилась первая трещина в безупречном фундаменте Вечности.
Её тайная погрешность.
Его самая дерзкая и прекрасная ошибка.
Женщина.

Он назвал ее Ева. И отступила тьма. Не с громом, не светопреставлением, а с тихим сиянием, что исходило от неё. Она была как нежные травинки, что ласкают мордочки спящих волчат в глухую ночь – вне логики, вне страха, просто потому, что сердце так велит. В её груди бился источник тепла, столь безграничный, что хватало места всем: и своим, и чужим.

Бог создал её Женщиной. Падшей? Нет. Зрелой? Да, как спелый плод, готовый оторваться от ветви и познать земную тяжесть, сладость и горечь. Ей было завещано самое сокровенное – хранить в малом, в крошечной крупинке внутри себя главный Код мироздания. Быть Воплощенным Таинством. Она была мостом между незримым и явным. Мир до нее был прекрасен: весенними птицами, яркими цветами. Но ему не хватало малого – искры чистой, бескорыстной радости, что озаряло бы его просто так. Для этой красоты и радости явилась Она.

Голос её был тише шёпота листвы, нежнее самого нежного дуновения. Счастье в её глазах светилось, как внутреннее солнце. Бог знакомил её с миром. Он боялся. Боялся вверить ей, небесной Женщине, ещё не огрубевшей от касания с  землей, первый земной закат, первый ночной дождь, первую утреннюю росу. Слишком силен мог быть контраст, слишком резок переход от сияния к тьме.

И тогда Бог создал Мужчину. И наделил его способностью созерцать. Создал из праха, но дал искру божественного замысла. И Мужчина увидел. Море ревело, небо горело, но в его мире существовала только Она. Он подошел ближе, не смея дышать. Глаза их встретились. В его взгляде – изумление, вопрос, зарождающееся чувство, столь же новое и пугающее, как первый восход. В ее взгляде – бездонная глубина принятия, и та самая невинная шалость, которой так не хватало Вечности.

"Кто ты?" – прошептал он, голос его сорвался от волнения. Звук был груб на фоне ее тишины, но искренен.

Она улыбнулась. Улыбка ее была прекрасна,как первый луч солнца после грозы… В этой улыбке, в легких следах её босых ног на мокром песке заключался ответ на все вопросы мироздания, ключ ко вселенскому Коду, хранимому в ее сердце.

«Отныне, – сказала она, и её голос слился с шепотом набегающей волны, – имя моё – Любовь.»

Слово «Любовь» повисло в воздухе, смешавшись с соленым дыханием моря и ароматом ночных цветов, распускавшихся в прибрежных кустах. Оно было не звуком, а вибрацией, теплой волной, исходящей от нее и окутывающей Мужчину. Он, Адам – ибо это имя вдруг явилось ему из самой глубины праха, из которого он был слеплен, – стоял, потрясенный до немоты.

Его мир, мгновение назад состоявший из неба, моря, песка и этого ослепительного видения, обрушился внутрь. В груди что-то сжалось, потом распахнулось с такой силой, что ему показалось, он вот-вот взлетит. Это чувство было сильнее грозного рева моря, ярче багрового заката. Оно было как первый вздох. Как первый крик новорожденного мира.

Любовь.

Он повторил про себя это имя. Оно обожгло изнутри, наполнив трепетом, от которого дрожали кончики пальцев. Её улыбка – тот самый первый луч после бури – все ещё жила в сердце. Он смотрел на её босые ноги, оставившие легкие отпечатки на влажном песке. Так хрупко. Так беззащитно перед неведомой мощью мира. И в то же время... в ней была сила, перед которой меркло бушующее море. Сила, исходящая из самой сердцевины бытия, из того самого Кода, что она хранила в себе.

Бог наблюдал. Его трепет сменился глубокой, безмолвной радостью. Он видел, как трещина, которую он допустил в монолите Вечности, наполнилась не хаосом, а светом. Не ошибка. Откровение. Ева, Его Женщина, Любовь – трещина в Вечности - стала Мостом. И вот теперь по этому Мосту был сделан первый шаг.

Адам медленно, словно боясь спугнуть невидимых мотыльков, протянул руку. Его ладонь, еще не знавшая нежности, была грубой, с линиями, напоминающими трещины на высохшей земле. Он коснулся не её руки, а воздуха перед ней, словно ощупывая плотность нового мира, мира после ее Имени.

"Любовь..." – прошептал он наконец, и имя на его языке звучало как молитва, как самое первое и самое важное слово. Голос его был тише, чем прежде, лишенный прежней резкости, наполненный изумлением и робкой жаждой понять.

Ева шагнула навстречу. Легкое движение, но в нем была вся грация пробуждающегося мира. Она не отвела  взгляд от его лица, читая в глазах бурю чувств: страх, восторг, непонимание, непреодолимое влечение. В её глазах по-прежнему светилось то самое «внутреннее солнце» – счастье, смешанное с глубоким знанием. Знанием того, что этот путь будет полон и сладости, и горечи, о которых говорил Бог. Но это был их путь.

Ева подняла руку. Кисть ее была изящной, пальцы – тонкими, но в них чувствовалась скрытая сила – сила ростка, пробивающего асфальт, сила той самой былинки, что укрывает волчонка. Она коснулась его протянутой ладони.

Прикосновение.

Первый контакт двух миров. Праха и Неба. Силы и Нежности. Мужчины и Женщины.

Искра пробежала по жилам Адама. Это было не больно. Это было... как падение в теплый источник. Как вспышка света в кромешной тьме. Он почувствовал, как что-то внутри него, холодное и спрессованное, начало таять, уступая место потоку тепла, исходившему от ее пальцев. Он инстинктивно сомкнул свою ладонь вокруг ее кисти. Грубость его кожи встретилась с нежностью кожи Евы, и в этом соединении родилась новая гармония.

Она не отдернула руку. Наоборот, её пальцы ответили легким, доверчивым сжатием. Во взгляде вспыхнула та самая «невинная шалость», которой так не хватало Вечности. Игривая искорка в океане мудрости.

"Я – Ева," – сказала она тихо, голос был похож на журчание ручья. – "А ты – Адам. Мы... начало."

Начало. Не Вечности – она была. Начало Жизни. Настоящей, полнокровной, наполненной биением двух сердец, смешанных дыханием, теплом прикосновения. Начало истории, где гармония, обретшая имя Любовь, встретила того, кто способен её созерцать, принимать и... творить вместе с ней.

Они стояли на берегу, глядя на успокоившееся море, отражавшее первые звезды. Закат угас, но тьма не наступила. Их фигуры, озаренные мягким светом восходящей луны и внутренним сиянием Евы, сами стали источником света. Трещина в самой ткани Вечности… О, она не была больше раной. Под их взглядами она преобразилась. Стала Мостом? Да. Но и чем-то неизмеримо более нежным, более важным. Колыбелью. Колыбелью, качающей на своих незримых волнах все грядущее: первый искренний смех, который сорвется с губ; первую горькую слезу, что оставит след на щеке; первый сад, где расцветет невиданный цветок под их общими руками; первый мучительный выбор между светом и тенью… И ту самую первую боль, неизбежную, как отлив после прилива.

Его ладонь прижалась к ее ладони, дыхание их слилось в единый ритм. Любовь. Не огненная и яростная, а тихая, всеобъемлющая, как само море перед ними. Непоколебимая. Неуязвимая. Мурашки пробежали по коже Евы, не от ночной прохлады, а от осознания простой и величайшей истины: все страхи, все предчувствия боли – они ничего не значили перед этой силой.
Она закрыла глаза, чувствуя, как слезы теплотой навернулись на ресницы. Не слезы печали. Слезы начала. Потому что это не конец. Это – первое дыхание. Первый удар сердца нового мира.

В этот миг предельной тишины, когда её веки сомкнулись, а сердце замерло в ожидании, случилось нечто большее, чем физическое соединение. Это было проникновение духа. Как первый луч рассвета, невидимо, но неотвратимо наполняющий мир светом, так и его сущность – нежная, трепетная, исполненная благоговения – вошла в самую сердцевину её бытия.

Ева ощутила это не как вторжение, а как священную тайну, как слияние двух половинок в единое целое. Это было падением последней невидимой стены, растворением границ, что разделяли «я» и «ты». Там, в глубине, где рождаются мечты, их души сплелись неразрывно. Они почувствовали, как в точке их абсолютного единения, в самой сердцевине этого священного соприкосновения, пульсирует жизнь. Тот самый "первый удар сердца нового мира" отозвался в них сокровенной вибрацией, пронизывающей каждую клеточку.
И в этой невыразимой глубине соединения, под сенью закрытых век и всевидящих звезд, расцвел первый  цветок мироздания.

Вечность вздохнула, обнимая их Колыбель, и замерла в ожидании чуда.