Г. Н. Потанин как символ в 1917-1919 гг. Ч. 6

Заключение

Комплексное исследование наиболее полной на данный момент совокупности публицистических произведений Г.Н. Потанина периода Революции и Гражданской войны позволило нам прийти к умозаключению о том, что эволюция общественно-политических воззрений Григория Николаевича в 1917–1919 гг. прошла путь от многочисленных идей по политическому реформированию Сибири к идее о национальном возрождении России через систему гражданского воспитания. Очевидно, что траектория этого пути была обусловлена поиском ответа на вопрос, почему областническая идея не встретила в Сибири должной поддержки.

В 1917–1918 гг. причина непопулярности и слабой пропаганды областничества среди сибирского населения для Потанина была относительно ясна, и она заключалась в отсутствии мощного пласта местных интеллигентов (областников), кровно заинтересованных в преуспевании родного края. Поэтому в публикациях Потанина 1917–1918 гг. рефреном звучала мысль о первоочерёдности задачи по формированию сибирской интеллигенции, воспитанной в думах на сибирские темы и в любви к Сибири.

Обеспеченность Сибири интеллигентными силами Потанин ставил в прямую зависимость от состояния системы народного просвещения. Ранее в качестве кузницы по формированию сибирской интеллигенции рассматривался Томский университет. Но в 1917 г. Потанин, очевидно, не наблюдая ожидаемого результата от университета без двух факультетов в своём составе и наполненного преимущественно профессурой из числа пришлых интеллигентов, несколько сместил акценты и для решения проблемы дефицита интеллигентских сил в Сибири предлагал организовать ряд специализированных высших учебных заведений: аграрный, педагогический, лесной, горный институты.

В 1918 г., после изгнания большевиков из Сибири, Потанин вновь обратился к проблеме формирования сибирской интеллигенции. Временный триумф большевизма в Сибири Потанин объяснял отсутствием мощной местной интеллигенции, обволакивающей сибирский общественный организм. Залогом здорового развития общественного организма и гарантией от посягательств на его благополучие со стороны авантюристов Потанин считал наличие патриотически настроенной местной интеллигенции.

Неудачная реализация областнического проекта, окончившаяся в ноябре 1918 г. крахом органов сибирской автономии – Сибирской областной Думы и Временного Сибирского правительства, послужила толчком, побудившим Потанина намного сильнее углубиться в вопрос о конструировании патриотизма. В результате, в 1919 г., когда чисто политическая сторона областнического проекта потеряла свою актуальность и перед сибирским обществом встал вопрос о национальном возрождении России, Потанин от узко областной идеи по формированию сибирской интеллигенции пришёл к концепции о поэтапном воспитании русского патриотизма через систему народного просвещения. Теперь успех в деле создания пласта русских и областных патриотов Потанин считал гарантированным в том случае, если грамотно организованное воспитание более совершенного поколения русских граждан начнётся в самом раннем детстве и пройдёт в своём развитии через этапы реформированной системы народного просвещения: от учреждений народного воспитания, через народную школу, к областному университету.

Таким образом, если в 1917–1918 гг. Потанин ещё полагался на создание социальной базы областничества в виде сибирской интеллигенции, то в 1919 г. Потанин в современном ему обществе, показавшем равнодушие к идее об отчестве, перестал видеть патриотический потенциал. Надежды на реализацию областнического проекта в её патриотической части возлагались на будущие, более благовоспитанные поколения русских граждан.

В период Революции и Гражданской войны на политическом фронте Сибири шла борьба за право использования имени и образа Г.Н. Потанина в качестве политического символа. Имя и образ Потанина были крайне важны для легитимации полномочий и деятельности некоторых политических сил Сибири, так или иначе выступающих с идеями областничества, от локальных (различные объединения областников: «Потанинский кружок» (г. Томск), «Красноярский Союз областников-автономистов», «Иркутская инициативная группа сибирских областников-автономистов» и др.) до региональных (сибирские органы власти: Временный Сибирский областной Совет, Временное Сибирское правительство, Сибирская областная Дума, Временное правительство автономной Сибири, Деловой кабинет Д.Л. Хорвата и др.).

Острее всего на рубеже 1917–1918 гг. в Г.Н. Потанине как политическом символе нуждался Временный Сибирский областной Совет, который, имея своим председателем Потанина, связав его имя с собственной деятельностью, тем самым заручался доверием со стороны части общественности, неравнодушной к судьбам Сибири и идее областничества. Но демарш Потанина сбил все карты Совету, в связи с чем его члены были вынуждены заявить, что Потанин был дезориентирован «третьей силой». Действительно, впоследствии наиболее интенсивно «знамя» Г.Н. Потанина в политической борьбе использовала томская неформальная группа влияния «Потанинский кружок», одним из активнейших деятелей которого был редактор газеты «Сибирская жизнь» А.В. Адрианов. Однако сформулированное в 1917 г. сугубо отрицательное отношение Г.Н. Потанина к большевизму не только не противоречит его выходу из Совета, провозгласившего готовность сотрудничества с большевиками, но и логически объясняет этот жест, встретивший понимание и поддержку среди некоторых сибирских интеллигентов.

С крушением большевистской власти в Сибири в конце мая – начале июня 1918 г. с новой силой активизировалась деятельность «Потанинского кружка», заинтересованного в корректировке политического курса антибольшевистских правительств Сибири. В частности, А.В. Адрианов, пользуясь авторитетом Г.Н. Потанина, предлагал установить контроль Частных совещаний СОД над деятельностью Западно-Сибирского комиссариата. Но сам Потанин предлагал комиссарам облечь себя правом кооптации и действовать независимо от санкций ВПАС, а за Частными совещаниями СОД признавал их подчинённое положение по отношению к ЗСК и строго ограниченные совещательные полномочия по подготовке полноценной сессии Думы.

Приглашение в конце июня 1918 г. на митинг, организованный «Потанинским кружком», члена петроградской группы областников, бывшего сотрудника суворинских изданий консервативного направления «Новое время» и «Вечернее время» А.М. Оссендовского спровоцировало волну обвинений в сторону «Потанинского кружка» относительно некорректного использования его участниками имени Г.Н. Потанина. Публицист В.А. Вяткин предполагал, что «потанинцы» не осведомили Потанина в должной мере о сомнительной репутации Оссендовского, в связи с чем было громко заявлено о том, что «Г.Н. Потанин – одно, а его кружок – другое». Сам Г.Н. Потанин пытался последовательно отстаивать правоту «Потанинского кружка» в глазах общественности, называя его членов своими друзьями, с которыми был всегда солидарен. Потанин утверждал, что Оссендовский был приглашён на митинг с его личной санкции и непреклонно выражал уверенность в том, что правдивость сведений оратора о коварных замыслах германских вождей была несомненно весомее его репутации.

Среди антибольшевистских правительств Сибири, вдохновлявшихся одним и тем же символом Сибири – именем Г.Н. Потанина, и желавших подчеркнуть свою идейную связь с ним, можно назвать Временное правительство Сибири (г. Омск), Деловой кабинет Д.Л. Хорвата (г. Харбин), Временное правительство автономной Сибири (г. Харбин и г. Владивосток). Максимальный уровень взаимоуважения с Г.Н. Потаниным был достигнут Временным Сибирским правительством. ВСП, стремясь в начале пути к накоплению кредита политического доверия со стороны сибирского общества, присвоило Г.Н. Потанину звание Почётного гражданина Сибири. ВСП, в состав которого вошли областники, удалось заручиться большим доверием со стороны Потанина. В частности, Потанин поддерживал позицию ВСП, по которой прочие антибольшевистские правительства Сибири (Деловой кабинет, ВПАС) должны были уступить суверенные права в пользу ВСП.

Что касается ВПАС, то Потанин показал свою полную непричастность к его деятельности. Дело в том, что А.В. Адрианов был лично заинтересован в создании оппозиции эсеровскому составу ВПАС в виде нового кабинета министров, в который должны были войти доверенные представители ВСП и Делового кабинета. Руководимый этой целью Адрианов пытался при помощи имени Потанина дискредитировать ВПАС и поднять авторитет Делового кабинета. Адрианов уверял, что подписанная его фамилией приветственная телеграмма Деловому кабинету составлена «Потанинским кружком» при непосредственном участии Потанина. Сам же Потанин если и не высказался о поддержке Делового кабинета, то давал его составу свою нейтральную оценку с положительным оттенком.

Одно из немногих совпадений в политических позициях А.В. Адрианова и Г.Н. Потанина заключалось в их отношении к сомнительной компетенции членов Частных совещаний СОД, полномочия которых Потанин предлагал немедленно перепроверить. Что касается самой Сибирской областной Думы, то Адрианов своё негативное отношение к предстоящему созыву СОД выразил ещё во время заседания её Частных совещаний в июле 1918 г., предрекая грядущий конфликт СОД и ВСП и прямо предлагая распустить Думу с преимущественно эсеровским составом.

В ходе сессии СОД в августе 1918 г. фракция областников и беспартийных, возглавляемая А.В. Адриановым при почётном председательстве Г.Н. Потанина, провозгласила, что состав Думы не соответствует решающей важности предстоящих задач и выражала исключительный пиетет ВСП, в котором видела суверенный орган власти. Задачу по конструированию всероссийской коалиционной власти областники возлагали на политически родственное ВСП, эсеры – на Учредительное собрание, где они были представлены в большинстве. Г.Н. Потанин, также выражая неудовлетворённость «необластническим» составом Думы, в сентябре 1918 г. надеялся на компромисс между ВСП и СОД и уверял, что отрицательное отношение к идее о Думе не мыслимо.

Надежды Потанина не оправдались – как раз в сентябре 1918 г. разгорелся острый конфликт между СОД и Административным советом ВСП, из которого Дума вышла полностью поверженной. Перед созданным на Государственном совещании в Уфе в сентябре 1918 г. Временным Всероссийским правительством – Директорией во главе с Н.Д. Авксентьевым стоял вопрос о решении судьбы Думы. Директория склонялась к созыву СОД для самороспуска. В дополнение к дискуссиям о судьбе Думы в конце октября 1918 г. вышло заявление за подписью членов фракции областников и беспартийных Г.Н. Потанина, А.В. Адрианова, Н.Я. Новомбергского, В.М. Попова, которое расценивалось современниками как личный приговор Г.Н. Потанина Сибирской областной Думе. В заявлении утверждалось, что СОД, не являющаяся оплотом сибирской автономии, не имеет права на дальнейшее существование и должна быть распущена. Разгромный эффект данного документа заключался и в том, что в нём была использована фамилия Потанина, который всегда прежде был горячим пропагандистом идеи о Думе.

В ноябре 1918 г. СОД большинством голосов проголосовала за самороспуск. Спустя три месяца Г.Н. Потанин высказал совершенно иную точку зрения относительно участи Думы. По-прежнему придерживаясь весьма лестных оценок в отношении Совета министров ВСП, с деятельностью которого связывались надежды на правильную организацию жизни областной автономии в Сибири, Потанин с большим подозрением и сомнением отнёсся к возникновению Директории. Худшие опасения относительно централизаторских намерений Директории оправдались, её гонение на областные автономии Потанин объяснял угождением членов Директории своим партийным (эсеровским) центрам.

Что касается СОД, то Потанин был искренне удивлён тому, что Директория нашла в ней союзника в своей борьбе против сибирской автономии. Потанин считал именно Думу государствообразующим органом власти и был уверен в том, что она являлась настоящим органом для проявления и развития областной автономии. По этой причине самоуничтожение Думы должно было противоречить государственной природе данного учреждения. Эти признания Потанина входят в прямое противоречие с заявлением фракции областников и беспартийных, под которым кроме фамилии почётного председателя фракции Г.Н. Потанина стояла подпись председателя фракции А.В. Адрианова. Это обстоятельство позволяет нам утверждать, что в заявлении была представлена преимущественно точка зрения А.В. Адрианова, стоявшего в непримиримой оппозиции к Думе со времени его участия в Частных совещаниях СОД. Мы предполагаем, что деятель «Потанинского кружка» Адрианов в очередной раз воспользовался моральным авторитетом Потанина для придания веса своей позиции. Использование А.В. Адриановым и лицами, приближенными к «Потанинскому кружку», имени Г.Н. Потанина в борьбе против Сибирской областной Думы представляется нам кульминацией и ярчайшей иллюстрацией несоответствия образа Г.Н. Потанина, использовавшегося в качестве политического символа, его действительным общественно-политическим взглядам в последние годы жизни.

Таким образом, проанализировав публицистическое наследие Г.Н. Потанина 1917–1919 гг., воссоздав смыслы и реконструировав механизмы использования его имени и образа в качестве политического символа, мы приходим к выводу о низкой степени взаимосвязанности и согласованности между собой общественно-политических взглядов Г.Н. Потанина и его образа, создаваемого в сибирском политическом пространстве. Солидарность Потанина с «эксплуататорами» его образа по большей части ограничивалась рамками антибольшевистской парадигмы, за пределами которой проявлялись коренные противоречия, как, например, в вопросе о судьбе сибирской автономии в лице Сибирской областной Думы и Временного Сибирского правительства.