Моё УЗЯчное УЗИ. В руках весёлых медиков

Прихворнула я в прошлом месяце, решила идти в больницу. Сходила на приём, врач меня осмотрел. Тщательно осматривал, повсюду. И слева заглядывал, и справа стучал, и снизу подползал…

- Что скажете, доктор? – говорю. – Каков медицинский вердикт?

- Вроде так-то ничего, – говорит врач. – Хотя кое-где искрит, кое-где постукивает, и ржавчинка по кузову пошла… В целом состояние на четвёрочку, но надо командировать вас на УЗЮ. После УЗИ я смогу выдать твёрдое комплексное заключение – живы вы или нет.

Черкнул направление и напутствует:

- После УЗИ заберёте результат у девочек в третьем окошке. По идее они и сами могут мне передать, но лучше возьмите сами, чтобы в общей массе ничего не потерялось и не перепуталось. Так вернее будет.

Сходила я на УЗЮ, через день подхожу к окошку номер три, говорю:

- Девушки, можно результат УЗИ забрать? Зовут меня Катерина Иванова, гляньте у себя.

Там у них здоровенная картотека. Полки-полки, папки-папки до самого потолка. При виде меня девушка в окне развила бурную деятельность. То есть устало вздохнула, поставила кружку с чаем на бумажку, почесалась,  повернулась… На всё это у неё ушло не больше получаса. После чего она закричала куда-то вглубь:

- Света, тут отУЗЯченная Иванова пришла! Найди её бумажку!

Света покопалась на полках, выудила какой-то талмуд и говорит:

- Вот она, Нина! Написано: «Пациент Катерина Иванова». Но…

- Что «но»?

- Сверху написано: «Выбыла в связи с умрением».

Меня оторопь взяла. Конечно, кое-где я искрю, кое-где постукиваю, и ржавчинка по кузову пошла – но не настолько же, чтоб списывать меня в отход.

- Как это – выбыла в связи с умрением? – говорю Нине в окне. – Вот же я, пока живая.

Та смотрит на меня недоверчиво. Наверно, разных пациентов за свою практику повидала.

- Все вы так говорите, - ворчит. – Мол, живы и благоухаете. Но только-только медицина начинает показывать головокружительные успехи и надеяться на благоприятный исход, вы – бемс! – тут же кувыркнулись кверху воронкой.

- Не умретая я! – говорю. – Разрешаю потрогать, если хотите. Найдите мою бумажку! Я вчера УЗЮ проходила и мне нужен документ.
 
- Света! – кричит Нина назад. – Иванова заявляет, что не умретая. И мне хочется ей верить. Будь турбулентна, поищи другую бумажку, про живую Иванову! 

Турбулентная Света снова потрясла в стеллажах и говорит:

- Ага, есть ещё одна отУЗЯченная Иванова!

Перевернула и добавляет:

- Но она тоже … того. Скоропостижно и безответственно протянула ноги. Что за мутный пациентик пошёл? Только зря на неё УЗЮ израсходовали. И что тогда её карточка на полке делает?

- Это тоже не та! – говорю я. – Вы находите карты моих однофамилиц. А я Иванова Катерина Ивановна, бебернадцатого года рождения. Глядите внимательней.

Света выкопала третью карточку – все данные совпали, однако и эта третья Иванова бебернадцатого года выпуска числилась выбывшей в связи с умрением.

- Мор какой-то на Ивановых нашёл, как сговорились! – замечает дежурная Нина. – Вот у моего соседа однофамильцев нет. Его фамилия Пендифлюсберг, живёт себе и радуется. Ночами песни орёт и баб щупает… всех кроме меня, и ни холеры ему не делается.

- Да уж, – говорю. – Если бы я родилась с фамилией Пендифлюсберг, я бы тоже считала, что самое страшное в жизни уже позади. И тоже орала бы по ночам песни, а не по УЗЯм таскалась, где даже карточку мою несчастную найти не могут! Долго мне тут торчать?

Послюнив пальцы, Света вертела бланки, словно надеялась таким образом воскресить моих умретых предшественниц. Раскладывала из них пасьянс «косынка», воздевала очи к потолку, пока наконец не сказала:

- О! Я вспомнила, почему та Иванова концы отдала!

- Я тоже догадалась! – говорю я. – Она так же топталась у вашего окна, пока её не просквозило в решето! Может, я пойду, а вы постепенно найдёте мою карточку и передадите врачу? Хотя бы по частям?

Света и Нина снова развили бурную деятельность. То есть обе зависли, а потом сказали словами доктора:

- Нет, Иванова. Лучше возьмите сами, чтобы в общей массе ничего не потерялось и не перепуталось.

- Из нас троих здесь как минимум два идиота, – говорю я. – По-моему, тут и так всё потерялось и перепуталось, вам не кажется?

Нина метнула на меня мрачный взгляд и сказала:

- Эх, жалко, что ты не из тех Ивановых, карточки которых мы уже нашли.

- Почему?

- Тогда бы ты давно взяла свой УЗЯчий квиток и отвалила несмотря на умретость! – поясняет Света. – А ты уныло маячишь поперёк окна и навеваешь персоналу пессимистичные мысли, отвлекая от насущных дел.

Я уже не знала, что сказать, поэтому сказала:

- Девки, найдите мою карточку, а? Что вам стоит? Должна же в вашей епархии найтись хоть одна карточка с живой и отУЗЯченной Ивановой? Или чёрт с ним, дайте другую Иванову, лишь бы подходила к моим параметрам.

- Другую нельзя! – говорит Нина. – Это служебный подлог. Правда, Света?

- Совершенно так, коллега, – говорит Света. – Это серьёзно. Служебное разгильдяйство нам ещё простят, но служебный подлог – только за две бутылки.

- И как мы можем выдать карточку выбытой и умретой Ивановой? – говорит Нина. – Нас сразу раскроют. Живой человек на УЗЕ смотрится совсем иначе. Вот, например…

Приподняла кружку с чаем, вытащила из-под неё бумажку и показывает:

- Вот здесь по УЗЕ сразу видно, что пациент ещё живетый. Хоть и непонятно, за каким фигом. А ваши новопреставленные Ивановы…

- Дайте! – закричала я. – Дайте мне её!

Потому что это и была моя УЗЯчная карточка. И всё к обоюдному удовольствию закончилось положительно. Правда, Нина надулась, что ей теперь не на что ставить свою кружку. А значит, я всё-таки невольно нанесла некоторый урон нашей славной медицине…