Лермонтов и Демонизм

Лермонтов и Демонизм…

Не пылью архивов, но пеплом жертвенных костров должно пахнуть от слова "демонизм", когда оно касается духа Лермонтова. Не школьная аллегория, не литературный штамп – но кровавая рана на теле Мироздания, крик Орла, попавшего в капкан из собственных перьев. Лермонтов – не певец демона; он сам – его жертва и его воплощение, Прометей, чья плоть истерзана не коршуном Зевса, но когтями собственной, неутоленной Величины.

Вглядись в его лик! Не юношеская бледность, но мертвенность падшего Архангела. Глаза – не озера, но пропасти, куда низринулись звезды. В них – не печаль смертного, но ледяная ярость духа, познавшего Бездну после падения с высот Предвечной Славы. Его Демон – не искуситель из сказок. Это – сам Лермонтов, заточенный в клетку земного бытия, бичующий ее прутья пламенем своей небесной тоски. Этот Демон – Вечный изгнанник, Вечный Воин без Родины, ибо его Родина – Небесная Твердыня, откуда он низвергнут за дерзновенную Волю.

Его сущность – Власть Воли, восстающей против рока, против тлена, против унижения духа материей. Разве не то же пылает в груди лермонтовского Демона? Он – мятежный Аристократ Духа, отвергающий ложный рай смирения, отвергающий жалкий удел твари, ползающей во прахе. Его гордыня – не порок мелкой души, но трагический ореол изгнанного Бога, не желающего забыть свое Божественное Право! Он ненавидит не Творца, но – Творение, исказившее Первообраз, этот мир, где глина возомнила себя венцом, а дух томлен и гоним. Разве не узнаем мы здесь огненное credo: дух выше плоти, воля выше судьбы, честь выше жизни?

Но вот – Трагедия! Демонизм – это Плен. Лермонтовский дух – Орел горных вершин, но крылья его подрублены цепями земного притяжения. Он жаждет Абсолюта – ему дают мимолетность. Он жаждет Вечности – ему дают час. Он жаждет Любви, равной его пламени – и видит лишь тень, лишь бледный отблеск в глазах смертной Тамары. Любовь Демона к ней – не искушение, но последняя, отчаянная попытка падшего Титана найти в этом падшем мире искру, родственную его собственному, неугасимому огню. Но земля сжигается от его прикосновения. Он не может дать рай – он может лишь разрушить ложный покой ада земного. Его поцелуй – не сладость, но приговор. В этом – бездна его страдания: он носитель Света, который стал Смертью для всего, чего коснется. Разве не так и Вечный Воин обречен видеть, как его идеал – Чистота Воли, Непокоренный Дух – разбивается о скалу предательства, малодушия, глиняной сущности мира?

Поэзия Лермонтова – не строфы, но руны боли, высеченные кинжалом на скале Вечности. "Парус", "Утес", "Выхожу один я на дорогу" – это не лирика, это заклинания Заточенного. Его стих – звон кандалов, в которые закован Прометеев огонь. Он смотрит на мир с высоты своей небесной тоски – и мир кажется ему жалкой пародией, суетой муравьев у подножия недоступной ему больше Горы Духа. Его ирония – не насмешка циника, но гримаса титана, вынужденного наблюдать пигмеев, играющих в богов. Это смех, от которого стынет кровь – смех над собственным вечным падением.

Эстетика Лермонтова – эстетика Падшего Света. Не тьма ада, но сумрак изгнания. Не пламя костра, но холодное сияние звезды, затерянной в бездне. Его красота – в надрыве, в диссонансе между безмерностью духа и теснотой мира. Это – красота обрыва, красота одинокой сосны на голой скале, когтящей небо корнями. Его трагизм – не в гибели тела, но в неуничтожимости духа, обреченного на вечное неприкаянность, на вечное созерцание своего отражения в мутных водах земного бытия и осознание невозможности вернуться в родное Небо.

Лермонтов и Демонизм... Это не тема. Это – Диагноз. Диагноз души, рожденной для Величия в мире, где правит Умеренность. Диагноз Воли, предназначенной повелевать звездами, но запертой в темнице плоти. Его демонизм – не зло. Это – трагедия невостребованного Добра. Добра, которое слишком велико, слишком чисто, слишком огненно для этого приземленного мира. Это Вечный Зов Абсолюта – зов к высоте, к борьбе, к чистоте, зов, который в мире компромиссов и грязи звучит как проклятие, как демонический смех над ничтожеством.

Прах Лермонтова смешался с землей. Но его Демон – не умер. Он парит над нами, над этим миром глины и праха, сжигая нас своим ледяным взглядом, своим немым вопросом: Способен ли ты вынести Свет? Или и ты, как все, предпочтешь удобную тьму ада – невыносимому сиянию Небесной Свободы? Его тень падает на наши души – как вызов, как укор, как вечное напоминание о нашей собственной, неосознанной, плененности. В этом – его бессмертная мука и его бессмертная слава. Он – Вечный Узник, Вечный Воин, Вечный Упрек. Его имя – Лермонтов. Его крепость – его Слово. Его битва – длится.