Телевизор с запахом Родины

Мой новый телевизор «Aura-Max Quantum HD» был не просто техникой. Это был портал. По крайней мере, так утверждал прыщавый консультант, описывая «полное погружение с помощью мультисенсорного нейро-анализатора». Я, человек простой, просто хотел смотреть футбол в хорошем качестве, но кивнул, словно понял, о чем речь. Жена Лена смотрела на меня как на идиота, в очередной раз променявшего семейный бюджет на черную глянцевую панель.

— И во что же он нас погрузит, твой анализатор? В ипотеку? — съязвила она, когда мы его включили.

Вечером, после работы, я решил опробовать агрегат на чем-то масштабном. По первому каналу как раз транслировали какой-то грандиозный юбилейный концерт из Кремля. «Песни, проверенные временем!» — вещал с экрана лощеный ведущий.

И вот на сцену, слегка пошатываясь от груза собственных регалий, вышел певец, чье лицо было знакомо мне с детства. Тогда оно украшало виниловые пластинки, теперь — идеально разглаженное фотошопом, оно плыло в сверхвысоком разрешении. Он не пел, а скорее вещал, чеканя слова о «нерушимых скрепах» и «памяти поколений». Картинка была безупречной. А вот с атмосферой начались проблемы.

— Игорь, ты опять открывал бабушкин комод? — спросила Лена из кухни. — Нафталином запахло.

Я принюхался. И вправду. Из динамиков, вместе с патриотическим баритоном, в комнату сочился тот самый запах. Запах вещи, которую десятилетиями не проветривали, а потом вдруг вытащили на свет божий, встряхнули и заставили выглядеть как новую.

— Это телевизор, — прошептал я. — Нейро-анализатор. Он… он передает запах.

Лена покрутила пальцем у виска. Но когда на сцену вывели под руки актрису, которая в 70-х играла комсомолок-энтузиасток, а теперь с трудом читала по суфлеру стихи о любви к Родине, запах усилился. К нафталину добавилась новая, отчетливая нота.

— Фу, — сморщилась Лена. — А это что? Запах столовки из пионерлагеря? Переваренная капуста и компот из сухофруктов.

Я понял. Этот телевизор был безжалостен. Он не просто показывал картинку. Он анализировал суть происходящего и транслировал ее в виде запаха. Мой техно-фетишизм обернулся сеансом принудительного разоблачения.

Я начал вести дневник наблюдений, как безумный парфюмер.

Ток-шоу с политическим обозревателем, начавшим карьеру в «Международной панораме»: Стойкий запах типографской краски газеты «Правда» с легким оттенком пыльных кулис. Когда он начинал кричать о врагах, в воздухе появлялся кисловатый запах пота человека в тесном синтетическом костюме.

«Голубой огонёк» (новая версия): Дикий коктейль. От молодых, силиконовых звезд не пахло ничем, цифровой вакуум. Но стоило камере наехать на условного Льва Лещенко, как телевизор начинал источать густой аромат полированного дерева из кабинета партийного начальника, смешанный с запахом пролитого шампанского на казенную скатерть.

Интервью с известным режиссером, который раньше снимал тонкие фильмы о рефлексии, а теперь — блокбастеры о подвигах: Сначала пахло благородной пылью из старой библиотеки. Но как только он начинал говорить о «госзаказе» и «воспитании молодежи», пробивался резкий, тошнотворный запах мокрой шерсти — как от десятка одинаковых пальто в очереди в поликлинику, а иногда псарней.

Апофеозом стал просмотр новостей. На экране показывали какой-то форум, где все те же лица, извлеченные из советского прошлого, сидели в президиуме и с серьезным видом обсуждали будущее. Они говорили правильные слова, кивали в нужных местах, аплодировали по команде. И мой «Aura-Max Quantum HD» сошел с ума.

Нейро-анализатор, видимо, перегрелся, пытаясь обработать такой концентрат симуляции. Запах был чудовищным. Это была симфония вони. В нем было все: нафталин из гардеробов, капуста из столовых, сырость коммунальных квартир, страх перед начальством и безнадежность плановой экономики. Но над всем этим доминировала одна, главная нота. Сладковатый, приторный, удушливый запах.

— Господи, выключи! — закричала Лена, зажимая нос. — Такое чувство, что кто-то выкопал труп, напудрил его, одел в дорогой костюм, посадил за стол и заставляет делать вид, что он живой!

Это был он. Трупный запах. Запах мертвой идеологии, которую гальванизировали, реанимировали и заставляли плясать на потеху публике, норовящей вернуться в сказочную страну своего рабства.

Я позвонил в техподдержку.
— Здравствуйте, у меня телевизор пахнет, — выпалил я.
— Чем пахнет, уточните?
— Ну… зависит от контента. Иногда нафталином, иногда переваренной капустой. А сейчас вот… некрозом идеологии.

На том конце помолчали. Я уже приготовился к совету перезагрузить роутер.
— А, это вы с «Aura-Max», — неожиданно понимающе сказал оператор. — Да, есть такая проблема. Нейро-анализатор слишком чувствительный, реагирует на когнитивный диссонанс в эфире.
— И что делать? — опешил я.
— Вам нужно зайти в «Настройки», затем в «Расширенные параметры изображения и звука» и поставить галочку напротив пункта «Фильтр патриотической ностальгии».
— Что это?
— Он блокирует все сложные запахи и заменяет их одним, нейтрально-приятным. Запахом свежесрубленных берез. Рекомендовано для душевного спокойствия.

Я повесил трубку. Подошел к телевизору. С экрана на меня смотрели все те же восковые лица, вещающие о великом. Из динамиков шел удушливый, сладковатый запах разложения. Я зашел в меню. Нашел фильтр. Нажал «ОК».

Трупный смрад мгновенно исчез. По комнате поплыл легкий, приятный аромат березовой рощи. Картинка не изменилась. Голоса не изменились. Но теперь смотреть на это было… терпимо. Даже как-то уютно.

И в этот момент я понял, в чем настоящий ужас. Дело не в телевизоре, который вонял правдой. А в том, как легко, одним нажатием кнопки, можно эту правду отключить. И с удовольствием вдыхать запах берез, пока тебе показывают напудренный, улыбающийся труп, уверяя, что он живее всех живых. Погружение оказалось полным. Прямо в свежевырытую могилу, замаскированную под полянку для пикника.