Литературный взвод

                      Донская литературная рота решила активно
                       включиться в боевую очерковую работу... К
                       знаменательной дате писатели подготовят...
                      Виктор Петелин. «Михаил Шолохов в воспоминаниях,
                       дневниках, письмах и статьях современников. Книга
                       2. 1941–1984 гг.», с. 162

Прогулка перед экзаменом по заснеженному парку.
Расчищена узкая дорожка, а всё остальное – гладкая волнистая  целина и чёрные ноги деревьев, выстроившиеся на парад.
Впереди из-за поворота – неожиданная женщина в розовой шубке, форменной голубой юбке, хромовых синих сапожках и с собачкой в розовом свитере. Собачка ест снег.
«Не поит что ли хозяйка бедную?»
Подходят, сапожки приятно скрипят снежком.
– Йода, не ешь снег! Это не мороженное!
Пёс послушался и с презрением дрожащую ножку задрал: кругом один обман!
Дамочка подхватила своего питомца на руки и сунула за пазуху, уши торчат.
– Какой красавчик! – говорю, хотя ничего красивого кроме свитера не увидел.
– Приходится выгуливать. Не даёт мне выполнить приказ!
– Вам, поэтессам, не угодишь?
Она внимательно посмотрела на меня и отвернула воротник у шубки, а там красуются знаки отличия капта.
Я вытянулся в струнку и отдал честь:
– Ньюсмейкер старший лейтенант Пастер!
Она вяло взмахнула рукой, коснувшись маникюром чёрной шапки:
– Старобозр капитан Цветочная! Что тут делаете, товарищ старлей?
– Обдумываю замок сонета.
– Вы из какого батальона?
– Сто двадцать седьмой Рязанский особый полк. Командир маститый Шолохин. Переподготовка в Литкорпусе. Я вас видел в президиуме на секционном заседании.
– До сих пор не смогли выучить должность своего командира?
– Виноват!  Командир маститпис полковник Шолохин!..
– Вспомнила, – перебила Цветочная. – Вы делали доклад об особенностях современного литературного процесса. Дельные выводы. Понравилась фраза «Вчера было сегодня завтра». Хороший у вас бушлат! Удачи, старлей!
Она улыбнулась и бочком обошла меня: узка тропинка. Я сделал шаг в снег, пропуская старшего по званию. Откозырял. Собачка пищала под шубкой. Наверное, рылась в грудях. Или форменные пуговицы давили?
Я несколько секунд смотрел вслед: на её фигурку и сапожки. И что это она про бушлат сказала?
Остаётся развернуться и пойти своим путём, скоро экзамен. Где там моя удача?
Вообще-то у женщины, как определили исследования, четыре улыбки: от природы (для родственников), вежливая (не такой Цветочная одарила меня, ой, не такой!), ослепительно-приторная (пора убегать) и для своего любовника.
Вспомнилась улыбка начписа прапорщика Эхматовой. Её слабые стишки проиграли стишкам прапорщика Юсюнина, тоже начпису. Но очаровательной улыбкой она выразила презрение: настоящий мужик поступил бы по-мужски и поддался.
Несправедливость – тактика женщин.
Но я бы поддался в случае чего капитану Цветочной: у неё есть пятая улыбка: начальника.
Снова обернулся. Ну конечно, старобозра и след простыл....
Надо поставить вопрос о благозвучных аббревиатурах. Например, командарм, гв.ефр., комбриг, начдив... «Старобозр». «Старший оборзевший», а не «старший обозреватель». Страшзрев? Стороз? Ничего в голову не приходит...

А вот и казарма для литераторов. Столовая на первом этаже.
Рядовой в накрахмаленном переднике половником разливал в алюминиевые тарелки рассольник с перловкой. На второе – перловая каша с тушёнкой, на третье – «перловый» чай с цилиндром масла на корочке хлеба. Как только передали нас из Минцифры в Минобороны, то поставили на довольствие. И стали платить за звёздочки. Да, талант должен быть оплачен. Писы должны быть сыты!
Взял пайку. Нравится – не нравится, деваться некуда. Тут по уставу делят даже сырные дырки. Говорят, в чай добавляют кристаллы «Андрокура» – мужской потенции как не бывало! Ну и правильно: надо творчеством заниматься, а не по бабам бегать.
Я выпил чай. Сразу полегчало: сегодня так насмотрелся на собачьи ножки, что про замок забыл!
Поднялся на третий этаж, где я делю комнату с младшим лейтенантом новописом Блуком.
Он валялся на кровати и вбивал в планшет поэновости.
Я снял бушлат, повесил его на вешалку и увидел: на кармане лиловым маркером: «Собака съела льва». Сразу вспомнил ехидную улыбку капитана Цветочной и начал тереть. Бесполезно. И кто же так пошутил?
Блук глянул на мои терзания:
– Нечего было о бушлат руки вытирать. Вот я о брюки вытираю, и незаметно.
– Крапай свои новости и помалкивай! Скоро аттестация, а ты соответствуешь стандарту?
– Конечно. Я, как пис, «обладаю способностью использовать стилистическое и лексическое богатство родного языка, знаю историю и фольклор народов мира и особенности современного литературного процесса».
Зубрила! А своим языком?
– Кто принимает экзамен?
– Говорят, что комиссию возглавляет самглавред генийрал Фудеев, а в комиссию вставили зануду капитаншу Цветочную.
Я так и сел. Это катастрофа! Во-первых, я был в грязном бушлате. Во-вторых, глупо шутил. А в-третьих, замок так и не придумал!

Экзамен я сдал. Оттарахтел теорию незлым громким, но своим словом: «Не читатель должен проглотить книгу, а она его: сначала гипноз, потом читатель пищит от счастья, что лезет в пасть и втягивается всё глубже и глубже, а потом – забивающий неожиданный удар хвостом. Проглочен!»
Замок придумал экспромтом: про женскую грудь и собачку.

B.km 2025