Аннигилятор

Ирония на грани фантастики



-А вы, молодой человек, знаете, кто такие виобры? – спросил, широко улыбаясь, профессор астрономического института Арнольд Иванович Черепахин. Его пылающие глаза напоминали готовые вот-вот взорваться сверхновые звезды. 
Вопрос адресовался корреспонденту научно-популярной программы «Новое измерение» Володе Половинкину, приехавшему взять у профессора интервью о  черных дырах.  В частности, о возможности их получения в Большом адронном коллайдере и чем это грозит Земле.  Однако интервью состояло в основном из вопросов  самого астронома, на которые он же и отвечал.
Профессор поднял указательный палец, будто проверял направление ветра:
-Виобры - это виртуальные образы. Так я называю высокоразвитых, разумных обитателей Вселенной, в которые мы рано или поздно превратимся. Биологическая жизнь - лишь начало эволюции разума.
-Если Вселенная безгранична, значит, эти самые виобры уже где-то существуют? - наконец задал вопрос журналист.
-Разумеется!- воскликнул Черепахин, подходя к обычной «ученический» доске. Несмотря на вселенские задачи института, его техническое оснащение оставляло желать лучшего.
Написав мелом непонятную Половинкину формулу, профессор повернулся к нему, по-ленински хитро прищурился.
-Это формула Дрейка для определения числа внеземных цивилизаций. N = R;fp;ne;fl;fi;fc;L, где R - количество звезд, образующихся в нашей галактике, ne - среднее количество планет, с подходящими условиями для жизни, ну и так далее... Но! Эта формула не дает точного результата. Она расплывчата и убога. Да!
Взъерошенный, пылающий гневом профессор схватил указку, приблизился к корреспонденту. Володя испугался, что астроном сейчас треснет палкой его по голове, будто это он вывел формулу числа внеземных цивилизаций.  Но астроном внезапно остыл.
-Минуточку. Мне нужно отлучиться.
Арнольд Иванович вышел в приемную, что-то сказал секретарше. Потом его голос стих. На стене кабинета мерно тикали ходики, на стенах висели картины живописцев Возрождения - и не подумаешь, что находишься в астрономическом центре у самого профессора Черепахина, чье имя гремит на весь мир.
Вернувшись, профессор продолжил тему внеземных цивилизаций:
-Я написал свою формулу. И не галактическую, как Дрейк, а общевселенскую.
Журналист оживился:  к черту черные дыры, если сейчас он получит  сенсацию о жизни в других мирах.
-Так вот,- продолжил Арнольд Иванович после довольно продолжительной паузы, во время которой он мял своей персиковый подбородок и страшно закатывал глаза, будто его кусали пчелы. – Я недаром начал с виобров. Еще раз: эволюция разума непрерывна, как расширение Вселенной. Причем, это расширение ускоряется. Виртуальный компьютерный мир уже  стал для нас обыденностью, а ведь только полсотни лет назад человек создал первый электронный цифровой вычислитель. Искусственный интеллект, дроны еще недавно были диковиной, теперь без них никуда.
Далее профессор углубился в исторический ликбез о развитии техники и технологий, чем утомил журналиста, который не сдержался и перебил Черепахина:
-Вы упомянули формулу, которую сами вывели.
Арнольд Иванович поморщился:
-Выводят тараканов, молодой человек, а я сформулировал свое уравнение!
Журналист не остался в долгу, решил продемонстрировать свою эрудицию:
-А вы, Арнольд Иванович, учли парадокс Ферми, то есть молчание Вселенной?
Ухмыльнувшись, Черепахин сел напротив корреспондента, не выпуская указку из рук:
-Молчание Великого пространства вовсе не говорит о том, что цивилизации, достигнув «божественного» развития, обязательно уничтожают себя или их попросту нет. Всё дело в том, что они существуют в виртуальном пространстве. Практически в другом измерении, нежели мы. Как и Эйнштейн, я считаю, что Вселенная живая, это объединенный разум. Но виртуальный разум, единый Виобр!  Вот истинный Бог, а не то, что напридумывали себе люди в доисторические времена. Поэтому, моя формула проста: N – то есть, количество цивилизаций, равняется - бесконечности! Правда, к формуле есть кое-что еще...
-Бесконечности, - повторил разочарованный Половинкин. - Хм, но это ведь тоже бездоказательно, как и формула Дрейка. В данном случае, бесконечность сродни нулю.
-Ничего подобного!- Профессор подскочил, согнул указку так, что она затрещала, отшвырнул в сторону.
Кажется, он псих, испугался в очередной раз Половинкин, пора сматываться. Словно уловив мысли журналиста, астроном схватил его за плечо, прижал к стулу.
-Я вам предъявлю доказательства. Прямо сейчас. Именно сейчас.
Он подошел к шкафу с глобусами Луны и Марса, открыл его, вынул литровую бутылку без этикетки с темной жидкостью и фужер.
Половинкин заморгал: профессор еще и алкаш, ну тогда все понятно.
-В бутылке не то, что вы подумали, молодой человек,- сказал Черепахин. - Это не просто раствор этилового спирта, а аннигилятор.
-Аннигилятор?
-Точно так. Видите ли, С2Н5ОН - аннигилятор, уничтожающий одну материю и порождающий иную, под его воздействием человек из одного состояния переходит в другое, становится совершенно другим. Но при этом часто теряет разум и мучается похмельем. Мое же средство оставляет мозги чистыми и не дает последствий.
-Я, пожалуй, пойду, - всё же поднялся журналист, обескураженный тем, что хотел сенсации, а получил общение с «чокнутым профессором». - Вы уж без меня аннигилируйте.
-Сидеть!- приказал Черепахин, его доброе лицо вновь сделалось злым.
Осушив полный бокал «аннигилятора», распространявший тяжелый сивушный аромат, профессор занюхал рукавом костюма, скрылся за дверью, над которой висела табличка: «Лаборатория высоких энергий и черных дыр». Рядом вспыхнуло табло «Не входить!»
Прошло пять минут, потом десять, профессор не возвращался. Что он там, свой аннигилятор варит? – нервничал Володя. Может, свалить по-тихому?  Идея была заманчивой, но любопытство пересиливало.
Через полчаса Половинкин не выдержал, вышел в холл института - ни души. И куда все пропали? Впрочем, когда он пришел к астрономам, тоже много народу не наблюдалось, все же лето. Но кто-то в коридорах и на лестницах мелькал, теперь же никого. Ну что, пойти к директору института, сказать, что Черепахин скрылся в своей лаборатории и не выходит? Глупо.
Вернувшись в кабинет профессора, журналист достал телефон, набрал номер Арнольда Ивановича. Тоскливый металлический голос сообщил, что абонент не в зоне доступа сети. Ну да, лаборатория наверняка электроникой набита, защитными экранами, вот сигнал и не проходит.
Когда терпение лопнуло, Половинкин подошел к двери лаборатории, повернул ручку, она открылась. Довольно просторное помещение было заставлено колбами, пробирками, перегонными аппаратами, осциллографами. В лаборатории царил полумрак. В дальнем углу, у высокого кожаного кресла,  светились  экраны двух открытых ноутбуков. Профессора в лаборатории не было.
Чертовщина какая-то. Нет, нужно всё же кого-то позвать. Но ноги сами несли Володю к креслу. Может, за высокой спинкой астронома не видно, а он, сидит  в нем. Просто уснул, всё же возраст.
Однако, в кресле Арнольда Ивановича не оказалось. Сквозь землю, что ль провалился?
Оглядевшись, Половинкин не обнаружил другой двери. Только входная. На  мраморном столе, стоял наполненный темной жидкостью фужер, из такого же пил профессор.
На экране ноутбука текст: «Кто много рассуждает, тот плохо спит» и смайлик с подмигивающей физиономией. На другом ноутбуке одно слово: «Пей».
Журналистов, как известно, долго упрашивать, что-либо выпить, не надо. Но в данном случае Половинкин лишь ухмыльнулся: сейчас, спешу, ломая ноги, отравиться непонятной гадостью. Однако, внутренний голос оспорил: профессор-то выпил... Вот именно, выпил и пропал. Нет, срочно нужно позвать сотрудников, к черту этот институт вместе с неадекватными профессорами. Но рука сама потянулась к бокалу. Что ты за журналист, если не пытаешься испытать всё на себе?
Зажмурившись, мысленно перекрестившись, хотя был далек от всякого рода мистики, Володя опрокинул в себя темный напиток. И...ничего не понял: и не коньяк, и не чай, и не кофе, а не поймешь что.
Опустился в кожаное кресло, стал ждать реакции. Но она не приходила ни по одному из направлений. В голове по-прежнему ясно, в желудке ни тепла, ни боли. Видно, какая-то заваренная трава, которую Черепахин принимает от давления или еще от чего. Но где он сам?
И вдруг в лабораторию вошел Арнольд Иванович. В белом халате, защитных «химических» очках, в руках держал пробирку, взбалтывая ее перед глазами.
-Вы где были?!- не удержался от громкого вопроса Половинкин.
-Что, заждался?- ухмыльнулся Черепахин, рассматривая содержимое пробирки на свет тусклой, единственной горевшей в лаборатории, лампы.- Наука не терпит торопливости.
Володя взглянул на часы:
-Вас час не было, а у меня еще другие дела.
Профессор сунул пробирку в карман:
-Какие могут быть дела, когда ты на пороге познания  главной тайны Вселенной?
-Какая еще тайна? Нет, мне точно пора, а вы уж познавайте её без меня.
Он подошел к двери, попытался ее открыть, но ручка не поддавалась.
Профессор зло рассмеялся:
-Что, не получается? Тому, кто решил познать великую истину, обратной дороги нет. Обреченность – вот  единственно подходящее слово.
-Да выпустите же меня!
-Разве ты не хочешь узнать недостающую часть формулы, которую я тебе открыл? – Профессор окончательно перешел на «ты», а в голосе его звучал металлический холод, а не доброта и тепло, как раньше.
-Хочу, но...
-Тогда заткнись и слушай. – Профессор достал из второго кармана халата точно такую же литровую бутылку с темной жидкостью.
И как она помещалась в его кармане? За осциллографом нашлись два «советских» стакана. Они тут же были наполнены до краев.
-Пей, - протянул журналисту стакан Черепахин.- Это аннигилятор двойной очистки.
-Не надо,- взмолился Володя.
-Надо. Давай, залпом. Ты ведь уже его пробовал, и у тебя не выросли рога и ничего не отвалилось.
-Еще чего не хватало,- пробурчал Половинкин, осушив стакан.
Теперь внутри вроде как потеплело.
-Ну, так что за недостающая часть вашей формулы?- спросил журналист более миролюбиво. Может, правда профессор сейчас скажет такое, отчего перевернется его сознание и он постигнет великую истину?
Арнольд Иванович забрал из рук журналиста стакан.
-Ну, вот и славно, вот и хорошо.- Профессор протер края стакана носовым платком.
-А вы разве пить не будете?
-Я?- как бы удивился профессор.- А мне зачем? Я прекрасно знаю полную формулу количества цивилизаций во Вселенной. Смерть.
-Что?
-Обычная смерть дает ответ на этот вопрос. У меня была клиническая смерть, сердце, знаешь ли, слабое, но я не провалился в бездну, а узнал все, что мне было нужно от бесконечности. Услышал и увидел полную цифру обитаемых миров. Сколько? Называть не буду. А то тебе будет неинтересно. Сам узнаешь. Сейчас аннигилятор начнет действовать.
Половинкин подбежал к двери, лихорадочно задергал ручку. Бесполезно. Профессор злым демоном надвигался на него.
-Ну чего ты мечешься, Володенька, за все нужно платить. За великое знание, за истину и жизни не жалко. Вспомни Джордано Бруно.
-Не хочу! Не буду!
-Будешь, куда ты денешься. Лучше сделай еще глоточек и умрешь легко и свободно.
-Но вы-то живы!
-Я избранный. Только избранным дается возможность заглянуть «за кулисы» и если не дурак, узнаешь то, что другим, обычным гражданам недоступно. Пей, сказал,- протянул он журналисту очередной наполненный стакан.
Ну, уж дудки! Володя не собирался умирать ради сомнительной истины: в конце концов, какая разница сколько во Вселенной обитаемых миров, главное, чтобы наш не загнулся. А до остальных цивилизаций, если они есть, тысячи, миллионы, миллиарды световых лет, на кривом звездолете не домчишься.
Он выбил из рук профессора стакан,  ударил его в лоб подвернувшимся под руку каким-то измерительным прибором. Полетели искры не только из глаз Арнольда Ивановича, но и из оголившихся проводов. Володя, не контролируя себя, схватился за них, и его ударило током. В лаборатории словно погас свет, сознание стало исчезать. Ну вот, успел подумать журналист, сейчас и узнаю, верна ли формула Дрейка.
Когда открыл глаза, увидел перед собой профессора Черепахина со стаканом в руке.
-Нет! Не буду!- подскочил со стула Половинкин.
-Что с вами, молодой человек? Выпейте водички. Вы так сладко спали, даже не хотелось вас будить. Извините, в туалет выходил, простатит, знаете ли. А вы, видно, сильно устаете на работе. Ну да, корреспондента ноги кормят. Вы же,  как гончие псы.
-Спасибо на добром слове, - покривился, несколько пришедший в себя, Володя. - Так я,  значит, заснул, пока вас не было. Хм. А как же аннигилятор? А ваша формула определения числа внеземных цивилизаций?
-Моя формула? Есть только уравнение Дрейка, но оно вызывает много вопросов. Если хотите, подробно поговорим об этом. Лично я считаю...
-Нет!- снова воскликнул Половинкин.- В следующий раз. Мне пора.
В дверях он столкнулся с директором астрономического института Шамским. Тот пропустил торопящегося журналиста. Из приемной, где сидела милая секретарша, он услышал раздраженные слова директора:
-Арнольд Иванович, опять в вашем кабинете коньяком несет, как на винокуренном заводе. Хоть бы журналистов постеснялись.
-Молекулы этилового спирта, как вам известно, обнаружены даже в межзвездных облаках, - ответил Черепахин, - так что, как говорится, спорить с великим Пространством, все равно, что замахиваться на Создателя. Коньячок отменный, давайте-ка по полтинничку.
Дверь в кабинет профессора Черепахина захлопнулась. Володе подмигнула симпатичная секретарша, но он даже не отреагировал.
Выскочив из института, он набрал полные легкие свежего, морозного воздуха. В прозрачном вечернем небе сияли мириады далеких и близких звезд. Есть ли на их планетах жизнь, науке неизвестно. Но в любом случае, ради того, чтобы узнать об этом, не стоит расставаться с жизнью. Она ведь так хороша на планете Земля - возможно, единственным разумным «островом» во Вселенной.