Виктор Сударушкин и Большой театр кукол

Корр.: Никогда не жалела, что уволилась из Большого театра кукол?

Алла Соловей: Никогда! Я закончила институт, в театре меня вроде бы ценили. Лишь одна завистница, которую я приняла на работу, обучила профессии звукорежиссёра, ввела в спектакли, имела наглость сказать мне однажды, что пока я здесь работаю, она не имеет возможности продвинуться вверх по карьерной лестнице.

Корр.: А что была такая лестница?

Алла Соловей: Приставка старший к должности техник-радист и прибавка рублей 10-20.

Корр.: И всего-то? Ну и как, пошла у неё карьера вверх после твоего увольнения?

Алла Соловей: Пошла, но спектакли лучше звучать не стали. Работники театра при встрече рассказывали мне, как народный артист Владимир Владимирович Кукушкин сожалел: «Лучше Аллы Соловей спектакли никто не ведёт». Это был актёр с тонким музыкальным слухом и непревзойдённый кукловод. Когда он играл тигрёнка в спектакле для детей «Неизвестный с хвостом», в финале так трогательно произносил слова, что у меня каждый раз выступали слёзы.

Корр.: Да, какие актёры были! Какие личности!

Алла Соловей: Сейчас о старых актёрах не вспоминают. На телевидении в основном делаются передачи об артистах московских театров, а о наших питерских даже в Википедии не могут толком написать. Я обнаружила, что отчество народного артиста РСФСР Ильи Семёновича Альперовича переврали, написали Симонович, а год смерти указали такой, что вышло, будто он умер совсем молодым.

Корр.: Ты исправила ошибку?

Алла Соловей: Конечно! Я присутствовала на его шестидесятилетнем юбилее и на его похоронах. Альперович был умный, чуткий и внимательный к людям человек. Наши старые актёры кукольники могли дать фору любому драматическому и талантом, и внешностью, и голосом. Это были настоящие звёзды.

Корр.: Актёры были блестящие: братья Александр и Владимир Корзаковы, Валерия Сергеевна Киселёва. Я помню знаменитый номер Корзакова и Мартьянова с Тигром.

Алла Соловей: Володя Корзаков вообще-то не очень любил кукол, он чувствовал себя драматическим артистом. Его внешние и актёрские данные часто использовал режиссёр Сударушкин, выводил его на сцену «живьём» с куклой в руках или без неё. И не только Корзакова, но и всех артистов. Наши актёры кукольники много снимались на телевидении, в передачах для детей, а сейчас о них никто не вспоминает, и не знают даже.

Корр.: Такова специфика актёрской профессии. Уходит артист — уходит вместе с ним его слава и любовь зрителей, лишь немногие остаются в памяти и те, кто запечатлелся на кино- и видеоматериалах. А главный режиссёр Виктор Сударушкин! О нём не хочешь рассказать?

Алла Соловей: Виктор Сударушкин закончил факультет драматического искусства Ленинградского института театра, музыки и кинематографии и с 1959 года работал в Большом театре кукол, отказавшись от заманчивых предложений нескольких драматических театров. БТК был его родным домом, здесь служил актёром его отец Борис Сударушкин, с самого детства Витю можно было видеть за кулисами, он любил кукол, оживлял их, играя в детских студиях во Дворце пионеров и в школе. Неудивительно, что он предпочёл кукольный театр драматическому. С 1965 года Виктор Борисович Сударушкин принял на себя художественное руководство коллективом. 21 год возглавлял самый весёлый театр страны. Таким статусом обладал театр, пока в нём жил Виктор Сударушкин.

В общественной жизни он был весьма активен: член президиума советского центра Международного союза деятелей театров кукол и марионеток (УНИМА), член президиума Всероссийского театрального общества, входил в правление Ленинградского отделения ВТО, в городской художественный совет, являлся сопредседателем секции театра для детей и юношества ЛО ВТО.

Наш главный режиссёр Виктор Борисович Сударушкин говорил, что Большой театр кукол — четвёртый по значению музыки, идущий за двумя театрами оперы и балета и театром музкомедии. Актёры шутили, что в городе есть только два театра — БДТ и БТК, а нас, радистов, называли гегемонами, и мы, действительно, чувствовали себя на высоте, как ни в каком другом театре. В этом заслуга Сударушкина. Поэтому ни с одним режиссёром мне не работалось так комфортно, как с ним. И хотя Сударушкин стремился к тому, чтобы музыка исполнялась оркестром и записывалась в профессиональных студиях, но как истинный демократ часто позволял мне самой принимать решения по звуковому оформлению спектакля.

Музыку для спектаклей специально писали композиторы Яков Вайсбурд, Игорь Цветков, Александр Колкер, Вадим Шеповалов, Валерий Гаврилин. Какие имена! Какая музыка! И для детей, и для взрослых.

Кабинет главного режиссёра располагался на 4-м этаже над нашей аппаратной и служебным помещением. На 2-м этаже вход за кулисы, в гримёрки, зрительское фойе и на сцену. После репетиции или спектакля Сударушкин поднимался к себе и, проходя мимо наших дверей, часто заглядывал в радиоцех, делился своими впечатлениями от прошедшего дня, шутил, острил, высмеивал тех, кто заслужил, но всегда беззлобно. Юмор и сатира были постоянными спутниками как в творчестве Сударушкина, так и в его повседневной жизни.

Не зря Аркадий Исаакович Райкин пригласил Сударушкина делать совместные постановки. Виктор очень дорожил этим сотрудничеством и, собираясь на очередную репетицию в Театр эстрады, заглянув к нам, с гордостью сообщал: «Иду к Райкину».

Сударушкин хорошо разбирался в людях, видел достоинства и недостатки, ловко использовал наблюдаемое в своих постановках. Отсюда и спектакли получались злободневные, а персонажи узнаваемые.

Мог Виктор и проехаться по кому-нибудь, но не в глаза, чтобы не оскорбить человека. Принято считать, что говорить правду в глаза хорошо, а за глаза подло. Но смотря какую правду. Иногда правда может навредить, развить у человека комплексы неполноценности. Кому нужна такая правда?

Корр.: Итак, как я поняла, ты уволилась из театра, потому что твоя коллега попросила, чтобы ты ей должность уступила. И ты, альтруистка, уступила.

Алла Соловей: Её пожеланием можно было бы пренебречь. Как сказал мне Семён Генрихович Шугаль: «Если бы я реагировал на всех, кто хотел, чтобы я ушёл с радио…»

Корр.: Директриса выпихивала тебя: «Уходите, уходите!»

Алла Соловей: Пожалуй, это основная причина. Я уволилась из БТК, потому что выросла из театра, как подросток из коротких штанишек. Директриса Орлова Ксения Фадеевна не могла дождаться, когда я уйду.

Корр.: Ты ей дорогу перешла?

Алла Соловей: В каком-то смысле да. Она боялась, что ей за мою деятельность (запись рок-групп) пришлют частное определение. Обидно, когда не дорожат отличными работниками. Наш народный Илья Семёнович Альперович недоумевал, почему я работаю в театре, закончив институт? Вот я и ушла…

Корр.: Странный вопрос. Ты бы спросила его, куда он посоветовал бы уйти работать или, может, посодействовал. Зарплаты везде небольшие были. А директриса тебя выпихивала из страха, что ей пришлют частное определение из-за записи рок-музыкантов?

Алла Соловей: Не только. Думаю, директриса ревновала главного режиссёра ко мне. Его жена сказала как-то раз, что Орлова влюблена в Сударушкина, как кошка. Эта мужеподобная баба, карликового роста, похожая на жабу, горбатая, с грубым прокуренным голосом, на что-то всё надеялась.

Корр.: А ты-то при чём?

Алла Соловей: Виктор Борисович относился ко мне с большой симпатией, разрешал мне записывать молодых рок-музыкантов. Ксения Фадеевна взбеленилась, вызвала меня к себе на ковёр и предложила уволиться. Звучало это дословно так: «Вам лучше будет в другой организации, где работают с 9 до 18». Каково? Подобного хамства я никогда ни от какого начальства не слышала.

Корр.: Почему твой любимый главный режиссёр позволил тебе уйти из театра? Он мог бы тебя остановить, уговорить.

Алла Соловей: Сударушкин один раз дал мне письменное разрешение на «экспериментальную запись» Майка Науменко на конкретное число, но мы продолжали писать «Аквариум» всё лето и осень. Когда начались запреты, преследования, приказы с выговорами в мой адрес, главный режиссёр меня больше не прикрывал, сдрейфил. Эту его единственную служебную записку мы с Игорем Свердловым решили дать для публикации в буклет альбома Майка «Сладкая N», чтобы продемонстрировать причастность Сударушкина в деле продвижения русской рок-музыки.

Вообще, позиции Сударушкина ослабли после моего ухода из театра и ещё сильнее после ухода мужа спустя три года. Одна из главных опор главрежа, радиоцех, была подпилена, и четвёртый музыкальный театр Ленинграда начал расшатываться. Больше некому было оставаться по ночам писать и монтировать фонограммы (кровь из носа) для утренней репетиции. Выпуск одного из детских спектаклей оказался под угрозой срыва. Под Сударушкина активно копали, плелись интриги, любой промах главного режиссёра использовался в качестве компромата, ошибки не прощались. Сразу несколько ведущих актёров рвались к власти, желая захватить уютное кресло в кабинете главного. Поддержки со стороны бывшей жены заслуженной артистки РСФСР Любови Донсковой ждать не приходилось. Сударушкин оказался в одиночестве, тяжёлая болезнь сломила его, он умер 8 апреля 1986 года, отметив 2 марта 50-летний юбилей. День рождения Виктора я всегда помню и, по возможности, связываюсь с его сыном, Борисом Сударушкиным.

Народный артист РСФСР, Лауреат премии искусств К.С. Станиславского, заслуженный деятель искусств России и Польши, лучший кукольник страны ушёл как главный режиссёр и художественный руководитель театра. Сместить с должности его не смогли и не успели. Славное имя его останется не только в истории театрального кукольного искусства, но и в истории становления Русского Рока. А имена его преследователей канут в безвестность.

Корр.: Какая трогательная речь! Но ведь Сударушкин не защитил тебя от преследований директрисы и не пытался вернуть обратно, когда ты сидела без работы. А вот его бывшая жена как раз встала на твою защиту. Мне рассказала заведующая музыкальной частью, что после твоего ухода на ближайшем партийном собрании выступила Любовь Донскова и поставила вопрос ребром: как директор допустила, чтобы из театра ушла Алла Соловей?

Алла Соловей: Я этого не знала. Году в 85-ом или 86-ом, когда я работала на радио звукооператором, ко мне обратилась эта самая завмуз с просьбой подобрать музыку для фойе перед началом спектакля «В 12 часов по ночам», Сударушкин захотел обновить старую фонограмму. Я охотно согласилась и проделала большую работу по подбору, сведению и многократному наложению музыки. Ко мне в Дом радио явились трое: Сударушкин, завмуз и та самая Таня, что присела на моё место ст. радиста. Они расположились в моей звукооператорской кабине и молча около часа слушали, что я записала для них. Сударушкин, думаю, понял в этот момент, что как специалист я для него потеряна навсегда: после Дома радио я уже не опущусь до каких-то кукол. В воздухе повисло напряжение. Прослушав, главный режиссёр объявил, что запись ему не подходит, потому что мною использована тема, идущая в спектакле. Можно было переделать, вырезав музыку, но гости ушли, не поблагодарив меня за работу. Я негодовала. Через пару дней позвонила завмуз и сообщила, что Сударушкин передумал и решил всё-таки взять мою фонограмму. Я ответила: поздно, плёнку я уже размагнитила. Это была неправда. Плёнка лежала преспокойно, но я решила из вредности им не отдавать, пусть теперь сами покрутятся.

Корр.: Они тебе даже не заплатили? Предоплату?

Алла Соловей: О деньгах, вообще, речи не шло. Предполагалось, что я по старой памяти, из любви к искусству… и к худруку)))

Корр.: Ну это, конечно, наглость. Если за бесплатно, правильно сделала, что не отдала плёнку.

Алла Соловей: На этом моё сотрудничество с театром закончилось, и с Сударушкиным я больше никогда не виделась. Вскоре Виктора Борисовича вогнали в могилу. А директрису уже в годы перестройки выпроводили из театра за чрезмерное усердие.

Корр. Все получили по заслугам!

Алла Соловей: Типа того. В последние годы часто снится, как я возвращаюсь в БТК и встречаю там живого Сударушкина, и такая радость охватывает во сне! Просыпаюсь и понимаю, сколько воды утекло…

Корр.: Ты не простилась с Виктором Борисовичем?

Алла Соловей: Нет, нам с мужем и другим его друзьям, например, Шугалю и Франку, никто не сообщил о кончине, чтобы поменьше народу знало. Не помню, чтобы был некролог в газетах. Подробности я узнала случайно от актрисы Нины Никифоровой, о том, как Сударушкин тяжело болел, когда скончался, как проходила панихида. Когда закончилось прощание и нужно было выносить гроб со сцены, все разбежались, потом нашлась пара смельчаков, и тогда погрузили гроб в катафалк.

Я считаю, что Виктора вогнали в могилу завистники, друзья оказались предателями, любимые женщины отказались от него. Ну, может быть, не все… Жил весёлый, остроумный, беззлобный человек, любил музыку, творил чудеса, дарил зрителям хорошее настроение и вдруг стал плохим для кого-то, создали мнение и затравили…

Со смертью Сударушкина из театра ушла сама жизнь. Году, кажется, в 1991-ом о нас с мужем вспомнили и пригласили на празднование юбилея театра, но мы с Соловьём решили не ходить. Для нас Большой театр кукол без Сударушкина не существовал, да и друзей у нас там уже не оставалось.

Корр.: Спасибо за откровенность. Надеюсь, мы когда-нибудь ещё продолжим беседу?

Алла Соловей: И тебе спасибо, что дала высказаться и вернуть «долги» тем, кому я «задолжала».


2019 год