2007 Весна и осень на улицах и насыпях

Раздел «Прозаическая хроника»
http://proza.ru/avtor/miage&book=43#43

                Весна и осень на улицах и насыпях

   12.05.2007 (6)

Еду в электричке спиной вперёд. Вперёд, в прошлое. У прошлого есть географические координаты; можно переместиться в него, осмотреться. Потом вернуться в настоящее. До следующего визита.

Тепло, с утра лил дождь. Гляжу в окно электрички – нет горизонта. Светлая серая толща, матовое стекло атмосферы. Воздух потерял прозрачность, в нём растворилась вода. Пространство наполнилось туманом, пространства не стало.

Читаю, сплю. В промежутках между чтением и сном прислушиваюсь ко дню вчерашнему, откуда тепло и странная перемена настроения.

Из тумана выехали как из облака. С неба в город.

С вокзала бреду пешком. После сна в вагоне ноги как чужие. Рассматриваю город. Новое проступает в старом, как мокрые пятна на стене. Или наоборот.

Дома обедаю и разговариваю с отцом. Вклады, завещания, кладбищенские декорации. Тема расстраивает, начинаю шуметь, становясь похожим на отца.

Вечером, сев за клавиатуру, замираю перед сюжетами, никакого отношения ко мне не имеющими. Фантазия как бинокль: то приближает, то отдаляет, смотря как взглянуть. Реальность не вписывается в идеально круглое, ограниченное поле зрения.

Мне грустно.

   13.05.2007 (7)

Просыпался долго. Диалог со сном прерывать не хочется.

Утро. Погода объявила перемирие. Солнце, облака, лёгкий ветерок.

На кладбище просторно. Поют птицы. Деревья подросли. Много берёз, просторно стоящих. Рядом две туи, словно высеченные из зелёного туфа. Цветущая сирень в стороне. На краю уходящего вверх по холму поля стоит сосна.

Трава, цветы, деревья и кусты – лучшее, что есть. Надгробные камни, роскошные и безобразные – худшее.

Отец, забывая о внуках и правнуках, мечтает о мраморном мавзолее, как на соседнем участке. Декорации смерти занимают его воображение. Привычные игры на свежем воздухе легко заменяют искусство. Судьба в стиле китч. Что делать с полнотой жизни – забыл. Или не знал никогда.

Сыновья не хотят быть похожими на отцов, но деться некуда. Отворачиваюсь, чтобы не замечать. С глаз долой…

Возвращаемся. То ли завтрак, то ли обед. Пора.

В вагоне достаю бумагу и карандаш, чтобы записать обрывки мыслей, оставшиеся после перемещения на вокзал по тихим провинциальным улочкам.

Любовь – загадка, не имеющая разгадки. Кто пытается найти разгадку – оказывается в дураках. Кто не пытается – тоже.

Возвращаюсь лицом по ходу, по-прежнему спиной к прошлому. Так приехал, так отбываю – глядя в одну сторону.

Билет предписывал иное, но вагон полупустой, ухожу в дальний конец, где остаюсь один, рядом места не заняты. Последний вагон, так что я крайний в длинной череде пассажиров электрички. Замыкающий.

Сотни раз ехал этой дорогой. Во все погоды, во все времена года. Вдоль большой реки, до самой Коломны невидимо текущей за полями и лесами, что сейчас по правую от меня руку. Потом длинный мост через широкое русло и долгое, постепенное приближение огромного города.

Потянулись зелёные луга, все в ярко-жёлтых брызгах цветущих одуванчиков, млечные пути цветов. Прозрачные полосы высоких деревьев вдоль насыпи; малые речки, ожившие с весной, чтобы исчезнуть летом; болота с камышами; овраги; голые сухие прутья прошлогодней травы; одноэтажные дома; высокие тонкие трубы вдалеке, сверху серое небо с голубыми просветами.

Чем дальше от города, тем больше вдоль путей цветущих белоснежными облаками деревьев и кустов.
…

Читаю историю любви Мэри Пикфорд и Дугласа Фэрбенкса.

Как просто сделать из человеческой жизни экзаменационную шпаргалку: слова, сложенные гармошкой, легко помещаются в нагрудном кармане, чтобы можно было заглянуть в них, когда не знаешь ответа. Кто экзаменует?
…

Полоса тёмных облаков, набухшая дождями, сдвинулась, пригрело солнце, я задремал. Очнулся, когда поезд медленно вплыл под вокзальную крышу.

Дорога, которой ещё вчера шёл на вокзал. Стройка на Орликовом переулке. За решётчатым забором несколько этажей строения уходят вглубь, под землю. Муравейник  ещё открыт настежь. Скоро появятся верхние этажи, подземелье исчезнет с глаз долой.

Пересекаю взлётно-посадочную полосу проспекта Сахарова, не опускаясь в подземный переход. Пусто, машин нет.

Докучаев переулок. На подходе к дому в воздухе уже разлился сильный запах черёмухи. Единственное дерево, по ту сторону дома!

Первые тяжёлые капли. Дождь, но я уже под крышей подъезда.

   23.10.2007(2)

Золото осени рассыпано вдоль дороги. Зелёное, коричневое, жёлтое, багровое – все оттенки, все краски увядания. Солнце льёт тепло через истончающуюся кисею облаков и берёзы вспыхивают светлым пламенем.

Пруд с мазками цветущей водяной зелени на тёмной воде. Фрачная сорока на проводах. Чёрная как сажа птица на закопчённой гальке меж рельсовых путей.

Сквозь тонкую вату облаков светится бледная голубизна неба.

Смотрю в окно на тень поезда с зубцами света между вагонами, она мчится рядом, её не остановишь.

Сорок лет, во все времена года дорога из Москвы в Рязань, из Рязани в Москву. Молодость рассеялась дымом из трубы паровоза, которого не было. Электрички были. А паровозы остались в детстве, там депо прошлого.