Вырваться из ада... Ты любовь моя светлая...

 
(по материалам волгоградских и федеральных архивов)

Друзья! Прежде чем читать, подумайте, сможете ли вы вытерпеть сердцем ужасные факты надругательств, пыток и мучений над сталинградскими жителями. Они закреплены Актами обследований и объяснений, находящихся в скрытых архивах того жестокого военного времени и оттуда мною извлечены.

Сомневался я, стоит ли рассказывать о тех ужасах.
Читатели здесь писали так.
Василий Храмцов: «Публикуйте дальше. Пусть и тяжело читать, но нельзя забывать. У фашистов всех времён лицо зверя одинаковое. Если забудем - не станем сопротивляться и уничтожать зло».
................
Ах, этот цветущий май, дурманящий запах сталинградской сирени! Весь город утопал в цвету, сирень украшала пыльные улицы и скверы.

Она прижимала к груди охапку душистой сирени, билось ее сердечко и искрились голубые глаза, глядя на лейтенанта в ладной форме. На своего Колю-Николашу. Они были вдвоем. Жених и невеста. Глаза в глаза - и навсегда! «Ты любовь моя светлая», - шептал он ей на ушко.

Это было так давно. Словно прошла целая вечность!

Тогда стояли они возле красного здания бывшей царицынской гимназии. Сверх капал теплый дождик, но его не замечали. Видели лишь сияющие глаза друг друга. Прохожие спешили, толкали их, улыбались… Невеста и жених. Он и она.

А потом ворвалась, взорвалась война.
Николай уже на фронте. Сообщал, что части пехоты держат оборону под городом, просил поберечься с сынком. О нем не надо беспокоится – он семижильный, выдюжит.
Приходили редкие треугольники его скупых писем, поняла, что он где-то рядом… Хотя немец прет вовсю... Ты любовь моя светлая…

Внезапную боль принесло извещение из военкомата. Прочитала и жутко стало - муж пропал без вести. Так написано.
Других известий больше не было. Остались только думки, живой ли ее Коля-Николай? Ты любовь моя светлая…

Бомбежки, взрывы, вой самолетов и сирен, разруха и голодуха. Немцы прорвались в Сталинград. Пришла большая беда.

Она осталась с родной кровинкой, сынком, в городе, заполненном врагами - немцами, румынами, украинцами-полицаями.

Торопилась скорее проходить мимо здания комендатуры, что в Дзержинском районе в 3-м доме Советов, (ныне сквер им. 8 Марта -автор). Висит флаг со свастикой, часовой в каске, с автоматом, оттуда крики, стоны. Во дворе всегда расстреливали. А ей надо быстрее к больным родителям, у них сынок.

Из комендатуры, кадя дымом и грохоча, выезжали грузовики, в них трупы женщин, мужчин и подростков, которых, говорят, сбрасывали в огромную яму недалеко, на ближнем кладбище.
Проходя вдоль улиц, видела сплошь бугры захоронений. Над ними колыхали повешенные, кто на чем. На шее висят таблички. Быстрее мимо, мимо них.

Страшнее всех фашистов своя соседка Катя. Вымогает у нее еду, одежку, украшения на черный день – и угрожает донести бургомистру, старостам, что ее долбаный Николай, офицер, воюет против доблестной Германии, а жена его против немцев, может подпольщица какая, шныряет туда-сюда. А Советам скоро хана, капец – скрипела зубами.

Вот иуда, продала же…

Нагрянул белесый унтер-офицер с солдатами и увели ее в ту самую комендатуру. Офицер допрашивал, и не добившись ничего, начал бить. Сжала зубы, глухо стонала, терпела.

Тогда приказал отвести её на балкон 2-го этажа комендатуры. Завязал на шее верёвку, а второй конец привязал за перила разбитого балкона. Спихнул ее с балкона и она, судорженно цепляясь, повисла на верёвке. Когда стала задыхаться, дал знак солдатам вытащить ее на балкон и ослабить верёвку на шее.

Начинала дышать, и офицер опять затянул на шее верёвку и столкнул с балкона, она опять повисла. В глазах потемнело, захрипела.

После приказал поднять и бросить ее, бездыханную, в низах в какой-то чулан. Она пришла в себя в сумерках, шатаясь, пробралась во двор и задами сбежала.

Прокрасться по улицам не просто. Вон, на углу Невской и Медведицкой объявление: «Проход русским запрещен, за нарушение расстрел», и на других то же, обходила, пролазила на четвереньках среди развалин.

Ее жгло одно - пропадут без нее сын и хворые родители. А вдруг ее заловят вместе с ними, и своим побегом она тогда погубит всех? – стучало в голове.

Если бы она догадывалась, что перенесли люди, сброшенные в ту яму-могильник и чт было уготовлено ей, она втройне бы рискнула бежать!

Ибо там были свалены сотни трупов мужчин, женщин и детей и их ужасно истязали перед умерщвлением.

Женщин и девушек пытали, руки заламывали назад и перетягивали проволокой, у многих вырезаны груди и обрезаны уши, обрублены пальцы рук и ног, всякие ожоги на теле.
У других огнестрельные раны в голову и грудь - убивали, борозды на шеях от веревки или проволоки от повешения или удушения. Многие обезображены так, что потеряли человеческий облик.

У мужчин на плечах и груди сделаны каленым железом или ножами пятиконечные звезды, выколоты глаза, изломаны руки и ноги, вспороты животы.
Даже детей изверги не щадили, отрезали пальцы, резали ягодицы, выкалывали глаза.Не иначе,палачи на   глазах  матерей истязали и мучили  детей, чтобы вырвать у матерей нужные показания.

Домой мученица еле-еле приползла. Воду по чуть-чуть глотала, сынка по головке гладила, а он к ней припадал.
– Мама, мама, я так ждал тебя.

Да попала она, словно из огня да в полымя.

Матушка, всхлипывая и вытирая глаза кончиком платка, рассказывала.

Солдатня с офицерами вовсю и везде шастают. Повально отбирают продукты, вещи, не гнушаются ничем, а кто не отдает, того расстреливают.
Лазят по сараям и земляным щелям, ищут и насилуют девчат, а кто сопротивляется, тому пуля.

Недавно изверги вломилась в подвал, где прятались бабы и дети. Одна из женщин была беременной. Солдат заявил: «У тебя партизан родится», — и вытащили ее наверх. На глазах у всех разрезали ей живот, извлекли ребенка и сожгли в костре.

Доченька! Как таких зверей земля еще носит? Кто их родил, а?..

Эти сталинградцы, как и все, выдержали кошмары фашистской войны. Выстояли и передали жизнь нам, свое мужество и стойкость.

Продолжение следует…