Великий и ужасный

Начнём с того, что ни доктор Доусон из "Принстон Дженерал", ни доктор Пит из "Центральной окружной" с моей загадочной хворью так и не справились. Последним отступился приглашённый из Нью-Йорка специалист с профессорской бородкой и в pince-nez, которое он цеплял к переносице специальными присосками, становясь при этом очень похожим на пуделя хотя пуделя  pince-nez и не носят.
А у меня вся жизнь разделилась на "до болезни" и "болезнь". И  началось-то всё с ерунды - с зудящей сыпи на запястьях. Я помазала её каким-то антигистаминовым кремом из рекламы и уже почти забыла об этом, но через неделю вдруг начали ныть мышцы. Потом появилась боль в суставах,  к ней прибавилась тошнота - и я пошла по рукам: сначала обычный муниципальный врач, потом доктор Доусон, доктор Пит, и, наконец, похожее на пуделя светило из Нью-Йорка. И каждый назначал что-то своё. Так что, слушай я их всех, они бы меня сообща, пожалуй, отравили бы. Так после последнего курса уколов даже женский цикл у меня сбился и принялся мучить то внеплановыми кровотечениями, то их полным десятинедельным отсутствием.
А о докторе Хаусе мне рассказала соседка по квартире -  вроде этот доктор Хаус пользовал её подружку и поставил на ноги, не смотря на сложнейший случай редкой болезни, от которой она прямо таки умирала. И вообще, он Богом поцелован и справляется даже там, где опускает руки весь международный консилиум ВОЗ.
Моя соседка живёт с подружкой, и про них поговаривают разное, но я знать не хочу, чем они там занимаются друг с другом, когда остаются наедине,  зато у них никогда не пахнет перегаром и грязными носками, как пахло  в моём родном доме - том,  где я выросла, только и занимаясь тем, что пряталась от вечно пьяного отца. А ещё у соседок живёт прикольный енот-полоскун, и есть целая полка видео семидесятых, которое я называю "медленным кино".
Макс - так её зовут, мою соседку - как раз и рассказала мне, что попасть к доктору Хаусу на приём -  квест ещё тот. "Он берёт пациентов, - сказала мне Макс, - с большим разбором, и у него только две-три консультации в неделю. Но зато он с того света вытаскивает самых безнадёжных, вот и Хану вытащил, когда больше никто-никто не понимал, что с ней.
Можно, в принципе, записаться к нему в очередь, но если в ней будешь, например, двадцать пятой, никакой гарантии, что двадцать пятой и пройдёшь, а не сорок третьей или, наоборот, второй. Или никакой.  Как он скажет, так и будет.
- У него что же, частная практика? -  спросила я.
-  Нет, он заведует диагностическим отделом в учебном госпитале "Принстон плейнсборо".  Попробуй с ним связаться -  может быть, твой случай его как раз и заинтересует.
Ага ,"связаться". Не тут-то было. Для начала я написала на сайт больницы и получила сразу два ответа -  один официальный, из которого следовало, что очередь на консультацию к доктору Хаусу не освободится ещё лет десять,  а другой - более конкретный,  в котором мне сообщили, что доктор Хаус пациентов отбирает сам, и сам определяет, кем и в какую очередь заняться. Что, мол, он - врач такого уровня, что может себе позволить некоторую административную автономность. Не могу сказать, что я удивилась -  меня ведь как раз о чём-то подобном и предупреждали, поэтому всеми правдами и  неправдами я раздобыла служебное е-мейл самого доктора Хауса и написала прочувствованную просьбу о консультации  прямо ему. А он мне не ответил.
Между тем наступала осень, и моё здоровье становилось всё хуже. Мне этот доктор Хаус даже сниться начал: представительный мужчина средних лет  в очках и белом халате, чем-то похожей на Александра Йерсена на портрете из  википедии. То я видела его за письменным столом просматривающим какие-то бумаги, то за ноутбуком читающим моё письмо...
Наконец, я решила проявить настойчивость и отправилась околачиваться у центрального входа в госпиталь в надежде подловить доктора Хауса на входе или на выходе. Не знаю, почему, но я была уверена, что узнаю его, как только увижу. Настолько уверена, что мне и в голову не пришло полезть в интернет и хотя бы посмотреть, как он выглядит.
И  дооколачивалась  - зазевалась и у въезда на больничную парковку чуть не угодила под колёса. Серо-голубой volvo затормозил с визгом, въехав колесом  в свежую после дождя лужу и обрызгав меня,  как помойную кошку.
Когда бледный и взъерошенный водитель выскочил из-за руля, я, честно говоря, перетрухнула, ожидая потока брани - сама ведь ему под колёса сунулась. Но ничуть ни бывало - водитель volvo оказался джентльменом, и сам принялся извиняться, предлагая оплатить химчистку и даже доставить меня туда прямо сейчас. Ну, я и сказала, что мне сейчас некогда, потому что увидеть как-нибудь доктора Хауса для меня куда важнее пальто.
-  Увидеть доктора Хауса? -  удивился этот тип. - А зачем?
- Чтобы попасть к нему на консультацию, -  не особо ласково ответила я,  но зачем бы ещё-то?
-  А что с вами?
Я уже хотела возмутиться таким бесцеремонным любопытством, но, к счастью,   вовремя сообразила, что парковка-то для своих, и, стало быть,  забрызгавшей меня тип, скорее всего,  сотрудник госпиталя, приехавший на работу.
- Послушайте, - попросила я. - А вы не могли бы показать мне доктора Хауса,  а то я его никогда не видела?  Думаю, если я его лично попрошу о консультации, он не сможет мне отказать.
-  Наивное дитя, -  улыбнулся мой собеседник. -  Хаус - мизантроп,  от  пациентов  привык скрываться в самых неожиданных местах, а с вами разговаривать и вовсе не станет, разве что... Стойте-ка!
Я увидела, что в двух шагах от нас припарковался маленький серый "Форд",  и из него вылез симпатичный блондинистый парень в джинсах и  короткой куртке.
- Чейз! Доктор Чейз! - окликнул его мой собеседник. -  Постой-ка, Чейз! Иди сюда!
Парень охотно подошёл, чуть нагнул голову.
-  Привет, - сказал он с лёгким акцентом. -  Проблемы?
-  Вот, -  водитель, обрызгавший меня, покровительственно положил мне руку на плечо,  хотя поглядывал при этом больше на грудь. -  Моя очень хорошая знакомая хочет проконсультироваться у Хауса. Проводи её  в палату, а ему скажи, что от меня.
-  Ладно, -  согласился Чейз.-  Я провожу.  Вы только лучше сами ему скажите. И позвоните прямо сейчас, а то мне жить ещё не надоело.
- Ну, и позвоню, -  согласился мой новый знакомый, доставая телефон, но почему-то не спеша набрать номер.
-  Давайте - давайте, звоните, -  подстегнул Чейз. -  Меня вы не надуете.
- Ну,  сейчас позвоню! - уже раздражённо откликнулся водитель volvo.
- Ну, звоните!
Я немного потерялась в происходящем, особенно когда водитель volvo, сжав губы в одну линию, набрал-таки номер и поднёс телефон к уху. Что ему говорят на том конце связи, я не слышала, но его ответов хватало, чтобы озадачить меня вконец.
" Дело есть, -  для начала сказал он, по-видимому, в ответ на стандартное "алло". -  Возьми пациентку... Нет,  я её чуть не сбил и облил грязью у нас на парковке... Да... А хочешь, станут твоими? -  в его голосе появилась угроза. -  Знаю, как... Да,  догадливый... Ладно, пусть пять... Нет, ну это грабёж уже! ... С-сукин сын! ... Ну, извини, извини, я же не это имел в виду! ... Ну, перестань, ладно... Вот скотина! Ладно, в  восемь я зайду за тобой. Пока! -  и отключился.
- Очень хорошая знакомая... - скептически проговорил Чейз.
- Только что познакомились. Ну, познакомились ведь. И чем она не хороша?
- А как её зовут?
Они разговаривали обо мне так, как будто меня нет рядом, как будто я - неодушевленный предмет.
- Будешь анамнез собирать - спросишь, - отрезал  мой "хороший знакомый".
- А он согласен?
- Согласен, я же сказал.
- Вы сказали... А он что сказал?
- Сказал, чтобы ты перестал жевать мочалку и занялся  уже с пациенткой. Чао! - и снова полез за руль, чтобы поставить свой вольвёшник в причитающееся ему стойло.
- Идёмте, - кивнул мне Чейз и зашагал впереди, показывая дорогу.
- Это он с доктором Хаусом говорил? - спросила я, когда мы миновали вестибюль со стойкой ресепшн.
-  Ага. И вам повезло, что грязью вас обрызгал именно он.
-  Лучше бы сам доктор Хаус, - мечтательно вздохнула я.
Чейз засмеялся, но я не поняла чему, и спросила снова:
-  А кто это был?
-  Уникальная личность, - всё ещё улыбаясь, отозвался Чейз. - Доктор Джеймс Эван Уилсон, глава онкологии и единственный человек, который общается с Хаусом  без служебной необходимости в нерабочее время.
-  А вы?
- Я - другое дело, я на него работаю... Ну, вот ваша палата -  располагайтесь, сейчас придёт медсестра.
Я огляделась: это была палата на одного человека с медицинскими приборами и функциональной кроватью - знаете, такой, у которой всё поднимается, опускается и поворачивается с помощью рычажков. Все стены, и дверь тоже, прозрачные, но можно спустить жалюзи с обеих сторон стекла, что я и сделала, чтобы переодеться. Но  едва мы с медсестрой закончили обсуждать мой распорядок дня и как включается телевизор, в палату снова пришёл доктор Чейз, а с ним молодая и красивая женщина - врач, на бейджике которой я прочитала : " доктор Элисон Кэмерон".  И они подвергли меня самому настоящему перекрёстному допросу, только света в глаза и датчиков детектора лжи не хватало.
Притом, помимо вопросов о моей болезни - как начиналось, да как протекала,  и о кровных родственниках,  они спрашивали о многом, что, казалось бы, к медицине вообще отношения не имеет: в каком районе я живу, держу ли животных, как провела каникулы, была ли в этом сезоне в зоопарке, и чем мне нравится заниматься по выходным. Я на все вопросы ответила, хотя то и дело испытывала сомнения, нужным ли делом они занимаются. В конце концов, из моей медкарты и так уже получился целый роман. Но как только я попыталась рассказать об обследовании у других врачей, доктор Чейз мягко, но решительно, остановил меня:
-  Будь в них толк, вы бы не обратились сюда - верно?  Вот и не будем перегружать мозг лишний информацией.
А о том, что я училась на курсах макраме, а потом бросила, выходит,  информация не лишняя...
Ну, ещё у меня взяли на анализ кровь, мочу, слюну, кал - разве что не пот, поставили  кожные пробы, а уже перед сном снова явился доктор Чейз налепить на меня какие-то датчики.
-  А когда меня осмотрит доктор Хаус? -  спросил я его.
- Не знаю. Скорее всего, никогда. Доктор Хаус избегает личных контактов с больными.
-  Почему???
-  Ну, он считает, что субъективная составляющая такого контакта только мешает делу. Да вы не волнуйтесь, всей необходимой информацией он владеет.  У нас командная работа, и он мозговой центр. Мозгу ведь не надо бегать по организму туда-сюда - с этим прекрасно справляются нервные импульсы.
Объяснение не показалось мне убедительным, тем более, что легче мне пока что-то не становилось, несмотря на пару уколов и поставленную капельницу. А к утру сделалось хуже: появились одышка и кашель.
-  Стероиды подавили иммунитет, -  сказала доктор Кэмерон, когда они с Чейзом столкнулись у моей кровати. -  И инфекция активизировалась.
-  Инфекция не даёт эозинофилии,- заспорил Чейз.
-  Даёт при аутоиммунном компоненте.
- И скажешь об этом Хаусу? - лукаво прищурился Чейз.
-  Послушайте, - вмешалась я в этот разговор.-  Я начинаю подозревать, что ваш доктор Хаус что-то вроде волшебника из страны Оз  - никто его не видел, но все о нём говорят.
- А в тронном зале -  голографическая голова, -  улыбнулась Кэмерон, но договорить не успела -  у них обоих разом запищали пейджеры, и их вынесло из палаты, как порывом ветра.
Зато пришла сестра поменять капельницу. Я и её спросила, знакома ли она с доктором Хаусом. Медсестра закатила глаза и тоном мученицы ответила, что, к несчастью, знакома.
- Он не посещает своих пациентов, да? -  спросила я.
- В этом я готова позавидовать его пациентам, -  ответила сестра.
После капельницы дышать мне стало легче, и кашель вроде уменьшился - во всяком случае,  пообедала я не без аппетита, чего уже давно не было. Но когда мне после обеда понадобилось избавиться от некоторых отходов жизнедеятельности, я почему-то не смогла встать  - ноги ничего не чувствовали.
Со страху я так вдавила сигнальную кнопку, что она запала.
 - Сестра, я ног не чувствую!
-  Прилягте, успокойтесь, -  механическим голосом робота произнесла она, а сама уже тыкала в кнопки служебного телефона.
-  Позвоните пожалуйста доктору Хаусу! - попросила я.
- Хорошо-хорошо успокоила она, а в трубку сказала:
- Доктор Форман,  вы нам срочно нужны.
На зов её явился очень элегантный афроамериканец с тяжёлым воловьим взглядом и непроницаемой физиономией.
-  Вы же не Доктор Хаус? -  обеспокоенно спросил я.
Нет, я не расистка, не подумайте, но такого лечащего врача опасалась бы - у него на лбу было написано: "воспитывался в криминальном районе".
- Нет, - ответил афроамериканец. -  Я железный дровосек из страны Оз,  если Дороти и Соломенная голова забыли обо мне упомянуть. Моя фамилия Форман. И я тоже работаю на Великого и Ужасного. И, увы, я пришёл сделать вам больно.
Тут я увидела, что у него в руках накрытый салфеткой лоток.
-  Что вы будете делать?- испуганно спросила я.
- Всего лишь спинномозговую пункцию. Поворачивайтесь на бок и обхватите колени руками.
Протыкать иглой мозговую оболочку было, действительно, больно, но по уверенности, с которой действовал доктор Форман, я поняла, что иначе и не бывает.
- Жидкость прозрачная, - сказал он, добившись своего. -  Мы, конечно, передадим её в лабораторию на микроскопию и посев, но не думаю, что найдём что-то существенное.
- Значит, вы по-прежнему не имеете представления, что со мной происходит? Этот ваш Оз, Великий и Ужасный по-прежнему прячется за голографическими обманками и тоже ничего не знает?
-  Мы склонны были думать, что у вас нейросифилис, - сказал доктор Форман. - Это подходило лучше всего.
- Да я ещё не жила половой жизнью! - возмутилась я.
- Наш Оз, Великий и Ужасный любит повторять, что все врут, -  усмехнувшись, заметил доктор Форман.
- И зачем бы мне это?
- Причины для вранья у каждого могут быть свои, -  философски заметил "железный дровосек". -  К тому же, пациенты не всегда имеют чёткое представление о важности тех фактов, о которых мы спрашиваем их.
Я вспомнила, как Чейз и Кэмерон собирали у меня анамнез, и как я удивлялась якобы неуместности некоторых вопросов,  и подумала, что тут он, пожалуй, прав.
После его ухода в ожидании результатов анализа моего ликвора я лежала и снова думала о доктор Хаусе Мне казалось удивительным, что коллеги отзываются о нём, как о мизантропе - я ещё не слышал о врачах-мизантропах, кроме, разве что, Менгеле, но доктор Хаус спасал жизни, а не губил их. И  его воображаемая фигура в моём представлении стала обретать какую-то особую монументальность.  В то же время у меня из головы не шли слова доктора Чейза о том, что никто не видел, каков из себя Оз,  а он является в разных обличиях, поражая воображение.
" А что, если Доктор Хаус - вообще фикция? -  вдруг подумала я. -  Модный бренд, под которым на самом деле работает целая бригада докторов?»
Я  не успела довести эту мысль до абсурда, как  снова явился доктор Чейз:
- В вашей спинномозговой жидкости содержится довольно много эозинофилов, -  сказал он. –
- Это характерно для нейросифилиса ?
- Нет, это характерно  для аллергического процесса, и поэтому сейчас я поставлю вам капельницу со стероидами. Если что-то почувствуете, зовите  медсестру, хорошо?
- Это Доктор Хаус назначил мне стероиды? - спросила я наудачу, и Чейз только подтвердил мои сомнения, заявив:
-  Мы работаем в команде, и Хаус утверждает командные решения... или не утверждает.
- То есть, без его санкции ни один волос из чёрного не станет белым?
-  И наоборот, - серьёзно сказал Чейз,  устанавливая капельницу.
- Какой он из себя?- спросила я.-  Высокий?  Представительный? Седой?
Чейз улыбнулся:
-  Высокий. Под два метра.  И – да -  у него порядочная проседь.
Довольная тем, что хоть в чём-то мои фантазии подтвердились, я откинулась на подушки и стала ждать действия лекарства.
К вечеру мне вроде бы стало лучше.  К ногам вернулась чувствительность - доктор Кэмерон проверяла её, тыкая меня иголкой. Она выглядела удовлетворённой ровно  до тех пор, пока не бросила взгляд на мой мешок для сбора мочи. Тут её лицо вытянулось, и из палаты она вышла очень быстро и  взволнованно.
Я сама посмотрела, что там с мешком, и моча красного цвета мне тоже не очень-то  понравилась. А ещё через какое-то время меня стало тошнить.
Было уже ближе к ночи, но мой случай, видимо, признали достойным внимания и после официального окончания рабочего дня, потому что уже после программы вечерних новостей ко мне в палату пришёл тот самый водитель volvo, который облил меня грязью на парковке. Сейчас на нём был белоснежный халат с бейджиком: "Доктор медицины Д.Э. Уилсон, онкология, заведующий отделом" и прицепленным к лацкану индивидуальным дозиметром.
- У меня рак? -  тут же спросила я. Он не ответил, но в свою очередь поинтересовался, как я себя чувствую. В руках у него тоже был лоток, и вид  этого лотка мне не понравился.
-  Очень тошнит, - сказала я.
-  От этого, -  он показал мне шприц. -  вам станет легче, а потом возьмём немного клеток из лимфоузла.
-  Зачем?  У меня рак? - настойчиво повторила я свой вопрос.
- Мы пока только подозреваем, что у вас может быть паранеопластический синдром.
-  "Мы" подозреваем? - я выделила голосом "мы ".
- Доктор Хаус.
-  Скажите, - спросила я с последней надеждой. -  Он вообще существует, этот доктор Хаус, или он просто голограмма?
-  Для голограммы он поглощает слишком много картошки фри,-  улыбнулся Д.Э.Уилсон.
- Почему он ни разу не зашёл ко мне?
- Потому что это не входит в его представление о диагностическом процессе.
- Хорошо. А что такое паранеопластический синдром?
Мне показалось, что он смутился, но ответил без задержки:
-  Это патологическая реакция организма на раковую опухоль.
-  Значит, у меня всё-таки рак?
- Это мы и  пытаемся выяснить.
Он обезболил мне кожу в подмышке и длинной толстой иглой вытянул немного жидкости из лимфатического узла.
- А когда вы получите результат?- спросила я. - Мне уже начинать бояться?
- Начинайте, а то не успеете, - снова улыбнулся доктор Уилсон.- Я сейчас же покрашу и посмотрю, и будет вам ответ.  Минут через двадцать - тридцать.
Он, и правда, появился через полчаса -  не позже.
-  Я посмотрел препарат. И поверьте, я кое-что в этом понимаю. У вас нет рака. Реактивная аденопатия - и всё.
- Это же хорошо? -  спросила я.
-  Вообще-то, нет, потому что мы всё ещё не знаем, что с вами.
Мне отменили капельницу, но тошнота осталась, и даже сделалась сильнее - меня стало рвать.
На этот раз они прибежали все трое: Чейз, Кэмерон и доктор Форман. Как я поняла, их очень заинтересовали мои глаза.
-  Посмотрите на её склеры, - сказал Форман с лёгким трагизмом в голосе.
- Печень отказывает
Вы  же скажете об этом Доктору Хаусу? - спросила я.
Они переглянулись, и по этой переглядке я поняла, что, во-первых, дело моё паршивее некуда  а, во-вторых, от разговора с доктором Хаусом пряников они тоже не ждут.
- Конечно, - тем не менее, кивнула Кэмерон. - Ведь мы - команда.
Они ушли, снова наладив мне что-то капать в вену. А я чувствовала себя хуже некуда: во-первых,  меня так и тошнило, во-вторых, совершенно очевидно было,  что о том, что со мной происходит, хвалёный Доктор Хаус, равно как и его команда, понятия не имеет.
Наконец, мне всё-таки удалось задремать, но меня разбудил громкий удар по тумбочке. Вздрогнув, я распахнула глаза:  надо мной возвышался доселе незнакомый худой косоплечий тип с землистым лицом в потрёпанном пиджаке с выглядывающим из-под него изжёванным воротником тоже видавшей виды рубашки. Волосы его выглядели так, словно он примял их подушкой во сне, а, проснувшись, не потрудился расчесать, да так и оставил. Щёки и подбородок его  темнели и щетинились, а  на скуле отчётливо отливал нездоровой желтизной почти рассосавшейся старый кровоподтёк. Это он разбудил меня, треснув по тумбочке своей палкой.
- Вы - идиотка! - без предисловий веско проговорил он. - Вы зачем наврали, будто не держите домашних животных?
- Не наврала я ничего! -  возмутилась я. -  Я их и не держу. Кто вы вообще такой?
-  А енот? -  спросил он, игнорируя мой вопрос.
- Это не мой енот.
- Но вы с ним регулярно возитесь.
-  Ну и что?
-  А то, идиотка, - он, кажется, с удовольствием повторял это слово, -  что глистам наплевать, кому он принадлежит - они не налоговая инспекция.
У вас болезнь мигрирующей личинки, которую вы подцепили от вашего любимца - енота. Сначала дерматит и сыпь, потом органы отказывают один за другим, на закуску печёночная кома и смерть.
Я смотрел на него, не мигая, а он протянул мне пластиковый стаканчик с таблетками.
- Это лечится: личинки передохнут, органы частично восстановятся. вы молодая справитесь
Он налил мне из бутылки воды. Почему-то ему хотелось верить – так веско и безапелляционно он говорил. Ясно, что это был врач – не5 посторонний же человек с улицы мог оказаться ночью в моей палате. Но врач очень странный: неряшливый, без халата, называющий больных идиотками и откуда-то знающий о соседских енотах.
Но он был первым, кто сказал о моей болезни что-то определённое. И его властность подавляла. 
Не сводя с него глаз, я ошеломлённо проглотила таблетки и запила водой, а он развернулся и, сутулясь , хромая и опираясь на свою трость, пошёл из палаты  - старый, неряшливо одетый, лохматый небритый и мрачный.
- Постойте! - окликнул я этого диковинного типа, похоже, разгадавшего загадку моей болезни, похоже ,спасшего мне жизнь. -  Да кто вы такой?
Он обернулся, и  я только теперь увидела, какие голубые у него глаза. Угол твёрдого рта дрогнул в усмешке
- Я - Оз, -  сказал он. - Великий и ужасный.