Критика

Все то время пока Анатолий читал рукопись, Сергей устало пялился на него покрасневшими от недосыпа глазами. В голове веял туман от обезболивающего.
На этот раз выйдет. – Думал он. – После стольких попыток, должно получиться!
Анатолий перевернул последнюю страницу. Его бесстрастный взгляд поднялся от бумаги к лицу молодого автора, и он улыбнулся.
— Неплохо. Я бы даже сказал: почти хорошо. – Он снова улыбнулся. – Но…
Из внутреннего кармана пиджака Анатолий достал ручку.
Волна паники поднялась по позвоночнику и ударила в мозг. Сергею захотелось вырваться из тела, бросить его здесь, а самому улететь далеко-далеко.
— Нет! – Сергей почти заплакал. – Не надо. Пожалуйста, я не могу лучше.
— Ну-ну, к чему такая реакция?
Анатолий снял красный колпачок – Щелк! – и Сергей тихо зарыдал.
— Вот это место…
Он обвел абзац.
— Слишком много повторов. Местоимения, местоимения… неужели ты не в силе обойтись без них? Слушай, — он зачитал слова, — «который», «там», «тот», снова «в котором». Это ужасно!
Ровная палочка появлялась на полях рядом с текстом, каждый раз когда он указывал на ошибки.
— Ты можешь лучше! – Анатолий ударил кулаком по столу, и карандаши, которыми писал Сергей, посыпались на пол.
— Не могу.
— Не хрена! Можешь!
Критик перевернул лист.
— Ты просто ленишься, — добавил он.
Еще несколько маленьких красных колышков появились на бумаге, почти прорывая ее.
— Диалоги…
Мужчина вздохнул.
— Ну, разве люди так говорят: «Отложи пистолет, иначе мне придется покончить с твоей жизнью»? «Покончить с твоей жизнью» — еще раз повторил он. – Я не могу поверить, что вижу эту мутату! А что это за атрибутика: «пригрозил он»?
Щелкнула зажигалка. Анатолий закурил.
— Я похож на дебила? – спросил он, выпуская к потолку столбик дыма.
— Нет. – Выдавил через плач Сергей.
— А вот когда ты пишешь так, — он несколько раз ткнул пальцем в рукопись, — ты пишешь для дебилов. Для тех, кто не способен понять, что человек, наставляющий пушку на другого, уже угрожает!
Плотная тишина заложила уши. Появился звон, который можно услышать, если нырнуть слишком глубоко. Сергей почувствовал как мокрая от пота майка сдавливает грудь. Стены подвала тронулись с места. Весь мир стал тесным, обхватил его и принялся выдавливать душу. Даже собственная кожа, казалось, готова была лопнуть от натяжения.
— Зачем ты делаешь это? – сквозь зубы спросил Сергей.
Анатолий задумался. Сигарета тлела на губах, а шариковая ручка вертелась в пальцах барабанной палочкой.
— В свои двадцать я мечтал о том же. Я хотел писать. Я хотел открыть дверь для других людей в миры, которые видел, поделиться с ними знаниями. Но рядом не оказалось никого, кто поддержал бы меня или указал бы на ошибки…
Потом появилась работа, которую я возненавидел. Каждый день, без выходных, я торчал за прилавком и заученными до автоматизма фразами объяснял достоинства того или иного товара…
Анатолий сделал последнюю затяжку (все это время он стряхивал пепел на лежащий отдельно титульный лист рукописи) и затушил сигарету. Стул скрипнул по бетонному полу. Анатолий заходил кругами.
— …Потом увольнение. Новая работа на заводе. У станка стоять было легче, уж поверь. Но каждый день мысли о том чего я мог добиться не давали покоя.
А когда ты показал мне свои рукописи, я понял что в тебе есть потенциал. Та жилка, которую я растратил впустую.
— Меня найдут.
Анатолий замер на месте.
— Н-И-К-Т-О! – он проговорил это слово чуть ли не по буквам. — Никто не будет тебя искать. Тебя уже уволили с завода, твоя девушка даже не появлялась, чтоб разузнать о тебе. А родители… ты сам знаешь – они отказались от тебя в тот день, когда сдали в приют! У тебя никого нет кроме меня! Но даже меня ты не слушаешь. Ты перебиваешь меня, когда я отвечаю на твой вопрос. Если бы ты умел слушать, твои персонажи давно перестали бы походить на кукол чревовещателя!
Ничего, вместе мы отшлейфуем твой талант.
— Господи, Толя! Это было всего лишь хобби. Я никогда не хотел писать профессионально. Простое увлечение…
Анатолий не слушал. Он уже подсчитал все ошибки: грамматические, орфографические, пунктуационные и просто «неровности». Он натянул цепи, чтобы Сергей не мешал ему руками, и закрепил звенья на дюбелях. Затем поднял искалеченные ноги парня и зажал в деревянные короба, прикрепленные к губам тисков.
— Сегодня двадцать оборотов.
Анатолий начал закручивать тиски.
— Ты еще поблагодаришь меня, когда наши имена появятся в списках бестселлеров.